Изгой

Он шел вперед, в пыли дорожной,
Был плащ его и сапоги.
Походкой тихой осторожной,
Он шел под звук жужжащей зги.
В его глазах, слегка прикрытых,
Уже истрепанной прилично
Ковбойской шляпой, было скрыто
Пламя огня. Меланхолично
Оно мерцало в глубине
Его истрепанной душонки.
И пламя цвет тот был из вне.
Чужой, зловещий как потемки.
Большие кулаки его,
Качались медленно в такт шагу.
Толкал их ветер как перо,
И обдувал всего бродягу.
Уставший, дьявольски голодный,
Он чудом не валился с ног,
Но делать что, он неугодный
для всех вокруг. И как он смог
Столь многим сделаться противным?
Столь многих обрести врагов?
Он стал отбросом дефективным.
Он чуждым стал для всех богов.
Один единственный на свете,
Кому не выпало надежды,
Купить свой кров, в котором дети
Играли бы. Вокруг невежды
Теперь зовут его изгоем.
За что? За то что жизнь сурова,
За то что не старался боем,
Забрать свое снова и снова.
Он просто по теченью жизни,
Все плыл вперед, но стал не нужен
Своей страдающей отчизне,
И за долги был дом отсужен.
И не осталось нечего. Кроме плаща
И старой шляпы, что подарил ему отец.
И жизнь ненужную влача
Он шел вперед, в один конец.
Как старый дед на белой льдине,
В последний выдвинулся путь.
По злой, терзающей пустыни
Чтоб навсегда в глуши уснуть.