Друзья

(РАССКАЗ)

Бежит грунтовая дорога вдоль ряда домов, кое- где глубокие ямы засыпаны щебнем  вперемешку с мусором. Бежит и у последнего дома заканчивается. Надо хорошо присмотреться, чтобы увидеть две наезженные полоски, ныряющие влево в высокий орешник, в сторону реки. А уже за орешником открываются взору широкие заливные луга и небольшая дубовая роща. Здесь на опушке рощи стоят два причудливых домика. Похоже, что они не подружились с остальными домами в селе из-за своего необычного вида. Особенности начинаются уже на подъезде к домам. Здесь на дороге установлены ворота, и всё, ни какой ограды нет  нигде и в помине. Пешие обходят ворота, гужевой и автотранспорт останавливается,  а посетитель идёт к домам, узнать, как подъехать. Сами дома отличаются несуразным количеством резных, деревянных украшений, начиная с ажурных наличников на окнах и заканчивая замысловатыми вензелями на дверях. Весь ансамбль венчает самолёт - флюгер на крыше одного дома и деревянный журавль на одной ноге у второго дома. И главная, неразгаданная, пугающая тайна двух семейств проживающих здесь заключается в том, что они имеют только по одному ребёнку: это мальчики- погодки, Колька и Лёнька. Судьба уготовила им участь стать неразлучными друзьями, лучше братьев. И не мудрено. Под влиянием родителей другие ребята их сторонились, хотя это были обычные пацаны из обычных русских семей- трудяг. Нет, чтобы односельчане поинтересовались у родителей, что же господь им больше деток не дал, по какой такой причине. Нет же, приписать что- то колдовское было проще. И уже мало кто ходил  за орешник, домов здесь тоже не строили, хотя чудесных мест было множество.
Пацанам было по десять лет, когда в селе появилась женщина лет сорока. Уже на следующий день, непонятно каким чудом, селяне знали, что прибыла женщина с северных краёв где жила с семьёй: мужем и тремя сыновьями. Злоключения в её семье начались с того момента, как старший сын спьяну хряснул намоленую икону об угол дома. В тот же год он умер от пьянства, средний сын утонул, младший разбился на мотоцикле. Вскоре заболел муж. Парашка, так звали женщину, ухаживать за ним не стала, а отправила в угол сарая, набросав там тряпок. Здесь муж вскоре и умер. И в довершении всего случился пожар. Дом сгорел до головешек. Парашка осталась ни с чем, но деньги у неё к этому времени были. Об этом не знал никто, так как деньги появились неожиданно, быстро и много. Дело в том, что когда последний сын разбился на мотоцикле, мать первой оказалась у места трагедии. Сняла с головы сына неповреждённый шлем, а под шлемом в голове оказалась зияющая дыра. Мотоцикл лежал рядом. Стало понятно, что сына убили. От места расправы шёл свежий след колёсного трактора. Мамаша прошла с километр и вышла к дому, где этот трактор стоял. В доме за столом сидели трое пьяных парней. Парашка спросила напрямки: - Зачем сына убили? Шлем то на голове, а под ним дыра-. Впрочем тут же в углу валялся окровавленный молоток. Убийцы не опешили и вместо ответа начали пьяные разборки: - Какой дурак одел шлем на голову убитого?-  Посовещавшись, они предложили Парашке деньги и приказали забрать шлем с головы сына. Такого количества денег Парашка никогда не видывала. Она сорвала с головы платок, быстро сгребла деньги, сунула платок ближе к телу и выбежала из избы. Дома высыпала деньги на кровать и принялась считать. Грешно вымолвить: - Она радовалась,- денег хватало на строительство двух хороших домов. - А сын? А что сын? Сына не вернёшь, - билась в конвульсиях слабая мысль, и тут же переключалась на деньги, на дальнейшие планы жизни.
А уж теперь, когда умер, не без её помощи , муж, да сгорел плохонький дом, ясное дело, надо уезжать с этого гиблого места и начинать новую жизнь.
В село она явилась хорошо одетая, с красивым чемоданом в руке. Селян попросила называть себя Паней.  Паней так Паней, очень хорошо, никто не возражал. Наверняка в древней Руси имя Параша звучало напевно и благозвучно, но старанием нашего времени оно обрело другой смысл, и жителям самим было как – то некомфортно называть женщину Парашей.
Тётя Паня развила бурную деятельность. Лёнька с Колькой наблюдали, как она в день прибытия вбила четыре кола не далеко от их домов, обозначив расположение будущего дома метров на сто квадратных жилой площади. Ребята только присвистнули. А уже на следующий день бригада лохматых. неместных мужиков рыла котлован под дом. Здесь Паня впервые показала своё истинное лицо. Когда котлован был готов, она ночью переставила разметку, и заявила, что котлован вырыт не там где надо, и платить она не будет. Мужики схватились за лопаты, пообещав здесь же её и зарыть. Паня оказалась подготовлена к боевым действиям, достала ружьё и стреляла над головами мужиков, оттесняя их к лесу. Напоследок ранила главного в ногу, и предупредила, что если ещё кто сунется будет стрелять наповал. Лёнька с Колькой уже не свистели. Они выглядывали из-за угла дома с разинутыми ртами, а их отцы, посовещавшись, в два дня обнесли свои дома крепким, высоким забором, благо были мастера деревянных дел.
Далее подъезжали самосвалы с бетоном, заливать фундамент под дом. Друзья уже ждали следующего «концерта», и он состоялся. Тётка Паня совала под нос бригадиру справку о плохом качестве бетона, приобретённую за литр спиртного, и кричала, что её нагло надули, что она пойдёт в управление жаловаться. Так как работа была «левая» и бригадир сам крепко приворовывал, то рабочие поспешили удалиться.
Стены каменщики выложили до окон и вывели углы. На этом этапе Паня решила заявить, что углы кривые, и она заплатит только половину. Скандал был самый продолжительный, т.к. стены были идеально ровные. Углы каменщики завалили, деньги не взяли и ушли. Паня углы восстановила и дальнейшую кладку закончила, где через стакан, где через шалаш в дубовой роще, в котором она обосновалась на время строительства. Мастерить крышу, полы и другие деревянные постройки Паня попросила соседей. Мужики согласились, но деньги потребовали вперёд, причём ездили в банк проверить не фальшивые ли купюры.
Пока отцы Лёньки и Кольки работали у Пани, их жёны зорко следили: не наведываются ли они к ней в шалаш. Что- то подозрительно игриво стали они вести себя с ней. Когда Паня жаловалась, что так уработалась, аж разогнуться не может, мужики шутили: - Вот так буквой «Г» и ходи. Будут титьки колом и дом полон. Завидная невеста. Ха- ха- ха!- Сыновья помогали отцам сооружать крышу. Здесь Лёнька на одной из стропил вырезал стамеской красиво и глубоко: Лёня + Коля = дружба на веки. Внутреннюю отделку в доме Паня делала сама. А огород соток в сорок - пятьдесят распахала трактором, уплатив в половину меньше обещанного, так как распахано было «не глубоко» и «кое – как», а тракторист: сволочь. Местные бабы говорили Пане, что она зря устраивает огород в этом месте. Луга ведь заливные. Паня только улыбалась. Ещё более удивились женщины, когда она завезла сотни саженцев вишни. – А как же картошка, огурцы – помидоры, - спрашивали женщины. – Вы мне сами их принесёте ,- самоуверенно заявляла Паня. Кто мог подумать, что так и получится? Вишни выросли диковинные, невиданные в здешних местах: крупные, с грецкий орех, тёмные, необыкновенно сладкие и вкусные. Паня их продавала. По подсчётам местных, досужих «бухгалтеров»  её годовой доход превышал в разы доход хорошего колхозного комбайнёра.
А что же Лёнька и Колька? Друзья сделали выводы о новой соседке, и в первый же плодоносный год забрались ночью к ней в сад. Сделав несколько шагов, Лёнька попал ногой в капкан. Он взвыл от боли, хорошо ещё, что погода была сырая и у него на ногах были кирзовые сапоги. Совместными усилиями капкан разжали, и кое- как выбрались из сада. Травма была серьёзная, хорошо кости остались целы. Как выяснилось, такие капканы стояли под каждой вишней. Ленька решил «устряпать» тётке Пане. Он так и сказал:  - Я ей устряпаю -. Ленька спилил в орешнике крепкую палку, прибил на конец палки консервную банку. Так как Лёнькина мама любила гнать самогон, то с дрожжами проблем не было. Выбрав момент, Лёнька положил дрожжи в консервную банку и похромал к дворовому туалету тёти Пани. Дрожжи он сунул поглубже в нечистоты. – Ща будем смотреть!- сказал он другу. Процесс пошёл быстро. Паня пыталась выносить всплывающие нечистоты вёдрами, но не успевала. Всё расплылось по двору, и потребовалась не одна неделя, чтобы навести порядок. После этого, богатая Паня обустроила туалет дома, а выгребную яму вывела поближе к участку соседей.
Ленька остался не очень  доволен результатом мести. Запах донимал всех. Следующий план был более изощрённый. Лёнька хорошо усвоил, как его отец использует любовь котов к валерьянке. Когда мать гнала самогон на продажу, то разливала его по трёхлитровым банкам, а отцу поручала закатывать банки жестяными крышками. Отец выполнял эту работу с олимпийским спокойствием, и приговаривал: - Прячь жёнушка надёжней. Я ни- ни, вот те крест!- При этом он мазал крышки валерьянкой, объясняя сыну, «как мужик мужику»: - Коты покажут!-  Где бы мать не прятала самогон, там собирались коты. Когда запах выветривался, коты расходились, но отец уже знал место схрона. Мать самогон производила знатный, а вот считать умела плохо, так что одной банки неучтённого самогона отцу вполне хватало, чтобы чувствовать себя человеком до следующей выгонки.
Настроение портила только тётя Паня, так как регулярно писала заявления в милицию, что её соседи самогонщики. Соседи в отместку писали, что Паня спекулянтка. Милиция по заявлениям наведывалась. Самогона не находили, а у Пани угощались вишнёвой наливкой, порой до песен.
Теперь и Лёньке пригодились уроки отца. Он придумал как использовать нездоровую любовь котов к валерьянке в своих целях. У тёти Пани сарай, покрытый рубероидом, был пристроен к стене дома. Лёнька разбил два пузырька валерьянки об стену дома, и валерьянка пролилась на крышу сарая. Коты собрались со всей округи. Нализавшись валерьянки, они катались по крыше, выгибали спину и драли, драли, драли когтями рубероид. Паня подставив лестницу, пробовала согнать их палкой. Ничего не помогало. Коты не обращали внимание ни на что, и, если приглядеться, блаженно улыбались. План удался! Крыша была изодрана в клочья.
Далее надо было обдумывать, каким всё же образом помогать тётке Пане «убирать» вишню. Всё гениальное просто. Вишню воровали днём,  когда Паня отвлекалась на какие- то дела. Иногда приходилось спиливать ветку вместе с плодами, чтобы ускорить процесс. Паня бегала жаловаться в школу, где учились друзья. Шумно скандалила, но ничего не добилась: во- первых её не любило всё село, в том числе и учителя, а во- вторых на ребят в школе уже никто не обращал внимания. Тройки им ставили только за то, что они ходили в школу. Первым перестал учиться Лёнька, и перебрался на заднюю парту. Вслед за ним перебрался и Колька. Никто с ними не общался, они тоже никому не мешали. Вели себя очень тихо и занимались на уроках только им известными делами. Например, разбирали и тщательно чистили карбюратор, так как загорелись идеей собрать  из запчастей мотоцикл. За три года, к восьмому классу, друзья всё же мотоцикл собрали. Мотоцикл простужено чихал, но заводился. Вот была радость. Глаза пацанов светились счастьем. Проехав круг по селу, мотоцикл по обыкновению ломался, и опять ребята возились с ним. Вражда с Паней отошла на второй план, друзья взрослели, менялись и интересы. Когда поступили в ремесленное училище появилось куда больше возможностей чинить и усовершенствовать мотоцикл. Лёнька с Колькой уже осмеливались на нём ездить до соседней деревни к девчонкам. Только разгуляться некогда, если почти со школьной скамьи забирают в армию.
 Призвали и друзей отдать долг Родине. Полгода в учебке и уже тяжёлый военно-транспортный самолёт увозил друзей из детства сразу в пекло, в Афган. Вот где они настрелялись и накатались на самой современной технике. Под пулями взрослеют быстро. Друзья шептались по ночам о том, что надо было хорошо учиться, поступать в институт. Сейчас бы ходили с длинными волосами, бренчали на гитаре, пили дешёвый портвейн и ухаживали за студентками. Как не задумаешься, когда загружаешь в самолёт очередную партию цинковых гробов с ребятами, которые вчера были рядом. Зачем эта война, ради чего. О ней ничего не пишут, и родная страна живёт мирной жизнью. Почему почти дети должны погибать в этой далёкой, чужой стране. Вопросы без ответов. Даже политрук уже не хотел «развешивать лапшу на уши»  об интернациональном долге. Он просто ходил в ближайшие аулы, прихватив сухпаёк для афганских детей, и договаривался со старейшинами, чтобы такие мирные днём дехкане не превращались ночью, взяв автоматы, в душманов. Хотелось хоть как- то сберечь своих солдатиков-« молокососов». Кому повезло, тот выжил. Повезло и Лёньке с Колькой.
Когда они возвращались домой, то уже знали, что родители умерли. Друзья, звеня медалями, сразу прошли на сельское кладбище. За ними увязалась ватага пацанов. Так и стояли у могил родителей, Колька и Лёнька в центре, и два крылышка из пацанов по обе стороны. По пути на кладбище ребята галдели. Всё просили рассказать про войну, а сейчас притихли, понимая важность момента.
Лёнька устроился работать на мясокомбинат. Место «тёплое», но блат не потребовался, так как воина- интернационалиста приказали принять. У Кольки было ранение ноги, он прихрамывал, поэтому его определили в котельную. В первый день по выходу на работу, Кольку у котельной встретил огромный, мордатый пёс. Он рычал и трепал его за штанины. Колька, приволакивая ногу, убегал от него до самого дома. У дома он накормил собаку. Пёс изменил своё поведение в корне, и на работу они возвращались уже друзьями. С того момента пёс так и жил у Кольки, а кличку ему дали «Барбос», потому как он устроил  «необычный кросс». Колька говорил, что его работа лучше всех: - Слева в красное покрашено- значит мне туда нельзя, справа в красное и крутиться – тем более нельзя, а передо мной лампочки горят. Остаётся одно, только спать.
Лёнька на работу тоже не обижался. Он каждый день нёс с работы сумочку, где были аккуратно уложены мясо и колбаса. Да вот незадача, повадились встречать его с работы два милиционера, которые когда- то давно любили пить наливку у тётки Пани. И встречали- то на мосту через реку, где  убежать некуда. Лёнька раз отдал сумку, второй, а на третий- шуганул через перила моста, да в реку не смотря на ледоход. Вот ведь довели человека! Так и доплыл по течению почти до дома. Колька прознал про этот подвиг друга, но что- то не очень поверил. «Афганцы», а это прозвище к ним приклеилось навсегда, поспорили на пол-литра и двинулись к реке. Лёнька попросил друга посмотреть за поворотом когда будет чистая, без льдин вода, и он прыгнет. Вскоре Колька бежал и шумел: - Сейчас «Австралия» пройдёт и прыгай!- Только на мосту уже никого не было. Лёнька кричал другу с берега за пятьдесят метров ниже по течению: - Неси пол-литра!-  Он за это время успел сбежать к реке и одежду не поленился вымочить водой. А поди докажи, надо проставляться.
Быт постепенно налаживался. Друзья вначале купили мотоцикл «Восход», а затем и тяжёлый «Урал». Одно плохо, Лёньку разжигало ездить выпивши. Самогон, по старой семейной традиции он гнал сам. Если Лёнька крепко стоял на ногах, то седлал «Восход», а если его «штормило», то садился на «Урал». В соседней деревне он нашёл невесту Люську, и частенько к ней наведывался. В то дождливое утро он поехал к Люське на «Восходе». Когда возвращался, был выпивши изрядно. На дороге стояли всё те же два милиционера. Любили они его что-ли, или Паня направляла на след. Скорее второе. Лёнька не настолько глуп , чтобы с ними встречаться. Он их зрить уже не мог. Поэтому загнал мотоцикл в глубокую лужу, а сам грязным, вспаханным полем пошёл домой. Отойдя метров тридцать обернулся, козырнул милиции, и двинулся дальше. Проходя по селу, он дал указание вездесущим пацанам: - Мотоцикл извлечь из лужи, кататься до вечера и поставить у дома, -а сам пошёл спать. На следующее утро мотоцикл стоял у дома тщательно вымытый, но без капли бензина.
Надо сказать, что сельские ребята так и вились у домов друзей. Родители уже знали, что сыновья у «Афганцев» и были довольны. Колька всё больше рассказывал им теорию. Лёнька показывал на практике как надо воевать. Друзья соорудили  для ребят турник, полосу препятствий, тир для стрельбы из «воздушки». Утро часто начиналось с того, что Лёнька и Колька скрещивали руки над головой, а пацаны гирляндами навешивались на обе руки. И друзья их кружили. Такая вот зарядка. Оба «Афганца»  носили камуфляжную форму, были подтянутые, жилистые, сильные. Это тем более нравилось ребятам, они задавали вопросы. Тогда Лёнька многозначительно поднимал палец вверх и отвечал: - А если завтра война?-. И все были уверены, что друзья сразу уйдут на фронт.
Всё хорошо, а жениться -то надо, приводить хозяек в дом.
По стечению обстоятельств у Кольки тоже имелась невеста Люська в той же деревне. И вот в престольный праздник друзья приоделись и поехали сватать своих Люсек на «Урале». Колька сидел в коляске и по мере продвижения его всё больше одолевало волнение. Наконец Лёнька подрулил к дому именно его Люськи. Девка вышла на крыльцо и глаза её подозрительно забегали. Всё стало ясно, она встречалась с обоими друзьями одновременно.  Они высказали всё что думают о ней, и решили, ради солидарности, не жениться вообще. За это решение тут же и выпили. На обратном пути, мотоцикл странно подпрыгнул на кочке и перевернулся. Колька самостоятельно не мог выбраться из коляски, а Лёнька орал, что у него сломана рука, и ему придётся идти за подмогой. В родном селе Лёнька продолжил праздновать престольный праздник и подмога пришла только через два часа. А рука то оказалась сломана у Кольки, а не у Лёньки. Колька для себя решил навсегда, что Лёнька это сделал специально, в отместку за Люську, хотя Лёнька слёзно убеждал, что это не так.
Когда Колька с загипсованной рукой лежал в больнице, к нему приходила тётка Паня, принесла наливочки и курочку. Вражда между ними давно закончилась, даже наоборот, теперь Колька с Лёнькой вынуждены были защищать Паню от «братков»,  ведь уже шли злые девяностые.  К Пане стали наведываться отморозки в красных пиджаках, махали руками, крутили пальцами, требовали отдавать им всю вишню за бесценок. Паня не сдавалась. Лёнька с Колькой им однажды таких оплеух навешали, что они долго не появлялись. Но Паню всё же не уберегли. Эти сволочи однажды ночью обильно облили Панин дом бензином и подожгли. Зарево пылало до рассвета. Спасать что-то или кого-то было бесполезно. Когда горела крыша, одна из стропил с треском отлетела к ногам друзей. Оба конца обгорели, не тронутой осталась только надпись:
Лёня + Коля = дружба на веки. Друзья подобрали стропило и побрели домой. Сзади понуро шёл пёс Барбос. Стропило одним концом вкопали в землю, как памятник дружбе, а заодно и тёте Пане, земля ей пухом.
Когда будете в Центральном Черноземье, загляните в село Золотово. Там бежит грунтовая дорога вдоль ряда домов, кое- где глубокие ямы засыпаны щебнем  вперемешку с мусором. Бежит и у последнего дома заканчивается. Надо хорошо присмотреться, чтобы увидеть две наезженные полоски, ныряющие влево в высокий орешник, в сторону реки. А уже за орешником открываются взору широкие заливные луга и небольшая дубовая роща. Здесь на опушке рощи стоят два причудливых домика. На лавке сидят два седовласых мужчины в камуфляжной форме, а вокруг вьётся детвора в несметном количестве. Смело подходите. Это и есть милейшие люди, друзья. Лёнька и Колька.


                Декабрь. 2013г