Проза. Когда-то давно. Диалог

- Почему ты сидишь здесь?
 - Потому, что я не хочу никуда идти. Мне хорошо здесь.
 - Но ведь уже поздно, тебе наверно пора домой.
 - Куда пора?
 - Ясно. Только не говори, что тебе некуда идти.
 - Почему? Это правда.
 - Звучит дешево и как-то слишком слабо. Отдает привкусом переигранной трагедии.
 - Что ты хочешь сказать.
- Дерьмово звучит. Так понятней?
- Не говори со мной таким тоном.
 - Я вообще единственный, кто с тобой говорит.
В воздухе, цепляясь за теплые лучи фонарей, повисло молчание, тяжелое и долгое.
- Ты собираешься что-то с собой делать?
 - Зачем?
 - Нельзя же так всю жизнь сидеть.
- Я бы хотел.
- Посмотри на себя. Ты один. Никчемен. Нет ни работы, ни друзей. Тебе не к кому обратиться, если понадобиться помощь. Ты сдохнешь так.
- Ты не понимаешь:  мне хорошо.
- Трус.
- Что?
- Трус.
- Почему?
- Ты убежал. Ты погрузился в свой собственный мир. Нет, ты не погрузился. Ты создал его.  А теперь живешь в нем, наслаждаясь собственным взаимопониманием. И оно верно: тебе не нужно ни стараться с кем-то говорить, не нужно ни переживать, ни волноваться. Но это все из-за трусости. Ты боишься других. Ты ужасно слаб, что долгое время осознавал, вызывая приступы невыносимого презрения, во избежание чего ты создал для себя окружение, где не будешь казаться таковым. Однако  это лишь иллюзии. И ты понимаешь, прекрасно понимаешь это.
- Но ведь ты со мной! И ты знаешь меня! И никуда не уйдешь.  Это доказывает обратное. Хватит! Я не верю тебе. Мне хорошо, и это главное. Я останусь ровно до тех пор, пока буду желать находиться именно здесь. И вообще – буду делать то, что захочу!
… Пассажиры последнего рейса городского трамвая, дремая в тусклом свете желтых ламп, мерно покачивались в такт движению, и вздрагивали каждый раз, когда трамвай останавливался, чтобы выгрузить в темную густую  ночь очередную порцию пассажиров. А некоторые из них, кто не был окутан легким сном и не развлекался бессмысленным и пустым разговором уставших, смотрели в окна на мелькающие мимо деревья, темные витрины и уютно светящиеся в ночной тьме окна домой. Вот трамвай остановился на очередной станции «Парк Южный», и именно те, кто смотрели в окна, лениво раздумывая о чем-то, могли увидеть одиноко сидящего на лавочке мужчину лет тридцати. «Безработный, - подумали они.  – Слишком уж неопрятно одет.  Да и пальто следовало бы почистить. Интересно, будет ли Жульен доволен заключенным мной договором? Завтра узнаю. И нужно обязательно попросить прибавки».