Квартирник у Гороховского

          Сумерки пришли рано. Эскалатор выплеснул наверх очередную порцию человеческого потока из подошедшего поезда. Массы людей накатывали сюда все новыми волнами, подобно бесконечному океану. Потом они торопливо растекалась маленькими ручейками, растворялись в шуме городских улиц. Было около половины восьмого вечера. В это время только один человек сегодня никуда не торопился. Он стоял на станции метро “Елизаровская” и смотрел на эскалатор. На груди у него был бейджик “Квартирники. рф. Дмитрий Гороховский. Да, это был, конечно, он сам, организатор популярных в Питере музыкальных салонов, домашних концертов или как их сейчас называют - квартирников. Мы быстро знакомимся, и я рассказываю о цели своего приезда сюда.
           - Очень хочется посмотреть и написать обо всем этом.
           - Конечно, все возможно, приходите. Этому квартирнику уже десять лет. Сегодня выступят замечательные девушки из группы “Дорогая Венди”.  Думаю, что придет человек двадцать зрителей.
           - А как вы делаете приглашения?
           - Это часто делают сами музыканты, собирая своих поклонников. Я тоже уделяю этому немало времени. Есть свой сайт, ведется переписка в социальных сетях.
            Наш разговор с Димой пока не очень клеится. Он уже начинает встречать гостей сегодняшнего вечера. Многие здесь очень хорошо знают друг друга. Украдкой с интересом разглядываю Диму. На вид ему было где-то лет тридцать пять. Светловолосый, сероглазый. Короткая стрижка открывает большой лоб. Аккуратная рыжеватая бородка. Всем своим видом, неспешностью и деликатностью манер он напоминает классический образец русского интеллигента старого времени.
             Дима смотрит на часы. Теперь уже пора. Собралось человек шестнадцать. Мы вместе, тесной группой, идем за Димой по вечернему городу.
              По пути знакомлюсь с молодым человеком, Андреем. Он рок-музыкант и хорошо знает группу “Дорогая Венди”. Они раньше вместе играли. Сейчас у него нет своей группы. Разве, иногда приходит в клуб немного поиграть, чтобы не забыть. Но это все только пока, временно. Андрей думает обязательно вернуться к творчеству. Оно его не отпускает.
              В общем-то, идти по улице Бабушкина  здесь совсем недалеко. Всего десять минут. Двор со сталинской пятиэтажкой. Есть въездные ворота и калитка. Правда забора уже нет совсем, но все проходят только через эту калитку. Пешком на третий этаж, останавливаемся у старой широкой двери крашеной коричневой половой краской. Заходим в узкий коридор трехкомнатной квартиры, где всех нас встречает общий любимец рыжий кот Микки. Снимаем свою обувь и обуваем тапочки. Кто-то приносит их с собой, но на всех все равно не хватает, и некоторые проходят в носках. Сразу попадаем в другой мир. Квартира  чем-то напоминает музей. Она быстро наполняется людьми. Кажется, что все прибывающие сюда просто не поместятся.
              По моей просьбе Дима ведет меня с экскурсией по квартире. В коридоре он показывает старые сундуки, с которыми в 1915 году его прадед профессор технологического института Петербурга Николай Михайлович Егоров ездил в Америку. Он был тогда широко известен в России своими работами в области теоретической механики. В Америке прожил около двух лет. Его  уговаривали остаться там, даже предлагали интересную работу, но его тянуло в Россию. Сюда вернулся уже в 1917 году, и тогда всей  семье пришлось пройти через большие испытания и лишения.
               Дима с гордостью показывает мне тяжелые старинные утюги. Заметно, что он любит старые вещи. Утюгов здесь больше пятидесяти, настоящая коллекция. Своих семейных, здесь только два. Это те, которыми его предки пользовались. Все остальные сюда принесли друзья после объявления на сайте, что он принимает в дар старые утюги. Были даже из других городов и стран.
               - Хочу еще и музыкальные инструменты коллекционировать, - рассказывает Дима, - вот только габариты квартиры не очень позволяют развернуться.
               В коридоре на стене висят афиши будущих концертов. Из известных музыкантов здесь выступали Юра Наумов, Настя Полева, Миша Башаков, Олег Гаркуша, Сережа Калугин, Саша Чернецкий, Андрей Козловский. За прошлый год в этой квартире  дали больше ста концертов.
                Мы заходим в первую комнату. Здесь интерьер из старинной мебели, на стенах картины с русским пейзажем, портреты его предков и много икон. На большом портрете  изображен священник, чем-то очень похожий на знаменитого ученого Дмитрия Ивановича Менделеева. Это родной брат его прадеда Николая Михайловича, отец Гурий (Егоров), митрополит Ленинградский и Ладожский. О нем известно, что он со своим братом монахом Львом в 1919 году пошли в народ и основали на Литовском проспекте в Петербурге Александро-Невское братство, проводили богослужения, вели беседы преимущественно против алкоголизма. А еще развернули борьбу с торгашеством среди самих священников. Они не брали деньги за свечи, все требы совершались ими бесплатно. Явление для Советской России уникальное, ведь большевики запрещали миссионерскую и социальную работу церкви. Тогда о  деятельности братьев Льва и Гурия говорила вся Россия. В 1932 году деятельность братства признали контрреволюционной.
               Архимандрит Гурий был несколько раз арестован, а потом осужден на пять лет и отбывал срок на строительстве Беломорканала. После освобождения некоторое время жил в Средней Азии.
               Его брат архимандрит Лев (Егоров) был блестяще образованным человеком, выпускником Историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета. Некоторое время он преподавал словесность в учебных заведениях столицы, в 1915 году постригся в монахи. Судьба его еще более трагична. 22 марта 1932 года выездная комиссия Коллегии ОГПУ осудила его на десять лет лагерей за антисоветскую агитацию. Известно, что отец Лев на суде категорически отверг все обвинения и заявил, что он ведет, и всегда будет вести религиозную пропаганду среди окружающих его людей. Отец Лев отбывал наказание в Сиблаге. 20 сентября 1937 года он был расстрелян по приговору Тройки Управления НКВД. Сведения о месте казни и захоронения в архивно-следственном деле отсутствуют.
              7 мая 2003 года Священный Синод Русской Православной Церкви причислил архимандрита Льва к лику святых.
                Диме пришлось прервать свой интересный рассказ, так как в соседней комнате уже начинался концерт.
               Мы вместе заходим в соседнюю 20-метровую комнату, превращенную в зрительный зал. В комнате рядами стоят лавки, уже заполненные слушателями. Задник на сцене закрыт темной тканью с надписью: KVARTIRNIK. SPB. RU у Гороховского. В углу стоит Бейкеровский  рояль, подаренный еще прадедушкой прабабушке в далеком 1915 году. На сцене рок группа “Дорогая Венди”: юноша с виолончелью и две девушки, одетые просто и по-домашнему в рубашки и темные джинсы. Девушек зовут Александра и Ольга, они сестры. Девушки очень похожи между собой и одновременно, совершенно разные. Обе темно-русые с красивыми и правильными чертами лица. Скорее всего, такой тип можно назвать южнорусским, что не так часто встречается на Северо-западе. У девушек на двоих много инструментов: скрипка, гитара, клавиши “Roland” и даже экзотический африканский барабан.
                Вообще, понятия “сцена” и “зрительный зал” здесь существуют очень условно. Грань между выступлением и непосредственным общением музыкантов со слушателями тоже стирается. Получается какое-то домашнее выступление в кругу своих друзей и поклонников. Все улыбаются и приветствуют друг друга. Каждый слушатель превращается в непосредственного участника концерта.
                Александра начинает играть мелодию на скрипке. Маленький зал быстро стихает. Скрипка звучит страстно и тоскливо. Не зря говорят, что скрипки умеют говорить, вздыхать и плакать. Александра закрывает глаза и, кажется, совершенно погружается в свою музыку.
                Ольга открывает толстую книгу с цветными закладками и начинает читать: “Я мало с кем вижусь. У меня много вопросов, но я никогда никому их не задам. Иногда мне кажется, что Черный знает ответы, но всякий раз, когда я уже готов его о чем-то спросить, он смотрит исподлобья и так поспешно меняет тему, что я не решаюсь его беспокоить. Его уязвимость пугает. Мне не хотелось бы лишать его защитного панциря, который он нарастил с таким трудом и так тщательно оберегает. Еще меньше хочется о чем-то спрашивать Сфинкса. В случае с ним меня пугает возможность получить ответы. Между нами все и так слишком шатко. Я люблю его, но мне не смириться с тем, что у него была возможность выбора, которой не было у меня. И как бы дружески он ни держался, его мир всегда будет другим. Не совсем тем, в котором живем мы с Черным. И мы ему этого никогда не простим”.
                Это был концерт, превращенный в спектакль-импровизацию. Чтение отрывков из этой волшебной книги  превращалось в путеводитель в странном и загадочном путешествии. Это был роман Мариам Петросян “Дом, в котором…” Очень яркое и своеобразное описание замкнутого социума и адаптации новичка в сложившемся коллективе дома детей-инвалидов. Конечно, кто-то из нас не станет выносить себе мозг и мучиться над таким сложным и неоднозначным прочтением. Но здесь, на концерте, было совсем другое восприятие. Здесь в эту книгу просто входишь и уже не оглядываешься. Слушаешь, заворожено смотришь и многое начинаешь понимать. Одним словом получается, что ты проживаешь в этом Доме общую жизнь вместе с ее героями.
                “На окраине города, среди стандартных новостроек, стоит Серый Дом, в котором живут Сфинкс, Слепой, Лорд, Табаки, Македонский, Черный и многие другие. Неизвестно, действительно ли Лорд происходит из благородного рода драконов, но вот Слепой действительно слеп, а Сфинкс - мудр. Табаки, конечно, не шакал, хотя и любит поживиться чужим добром. У каждого в Доме есть своя кличка, и один день в нем порой вмещает столько, сколько нам, в Наружности, не прожить и за целую жизнь. Каждого Дом принимает или отвергает. Дом хранит уйму тайн, и банальные "скелеты в шкафах" - лишь самый понятный угол того незримого мира, куда нет хода из Наружности, где перестают действовать привычные законы пространства-времени. Это похоже и одновременно не похоже на нашу окружающую жизнь. Каждый видит ее по-своему.
                Дом - это нечто гораздо большее, чем интернат для детей, от которых отказались родители. Дом - это их отдельная вселенная”.
               - Мы рассказываем потерянным детям о них самих, - говорят девушки из “Венди”.
               В этом отношении книга Мариам Петросян настоящая находка для них. Здесь герои, как и их сверстники, пьют зелье Шакала и курят добытые Крысой сигареты, слушают музыку Led Zeppelin и рассказывают друг другу сказки Изнанки. Не покидая Дом, они знают больше, чем те, кто бродит за стенами Наружности. Этим они прекрасны.
               Мир, в котором живут дети-инвалиды, безжалостно выворачивает тебя наизнанку…
               “Душа странствует по ночам. И если ты спишь, никогда ты не встретишься со своей душой”…
                К примеру, роман Алана Маршалла “Я умею прыгать через лужи”. Там автор говорит, что каждый человек может быть счастливым.  Мариам Петросян  повествует совсем о другом. О замкнутости и отстраненности, о том, что дети-инвалиды боятся нашего мира, о том, что они инородные тела в нашем чересчур здоровом организме. О страхе перед внешним миром…
                Выступления у девушек вытекают одно из другого и постепенно превращаются в сюжет. Песни сочетаются с чтением под музыку и инструментальными вставками.  Вокальный дуэт у них замечательный. Петь они любят и делают это прекрасно. Особенно хорош голос у Ольги, которая владеет им почти ювелирно, умеет передать чувственную сторону и дух песни. Песни в их исполнении -  авторские. В них много фантазий, а воздействие приходится скорее через психику зрителя.

                Мне приснилась, что я управляла скорым
                поездом, идущим по кротовым тоннелям.
                Снились люди с перламутровой кожей,
                снились черные воздушные змеи.

                Мне приснилось холодное серое море,
                грязный берег покрыт ледяной коркой.
                Мне приснилось, что если плыть по прямой,
                можно выйти в открытый космос…
               
               
                Время пролетает быстро и незаметно. В перерыве мы все вместе идем на кухню и пьем там чай. Места всем не хватает, и тогда кто-то с чашкою гуляет по коридору или присаживается у стенки и по-дружески утыкается кому-то в плечо. Девушек из группы “Дорогая Веди” я помню еще по благотворительному морскому фестивалю выходного дня Sea Fever 2013 Репино, музей Пенаты. Там они показали себя хорошими  организаторами. Интересуюсь у Александры, как они вообще пришли в музыку. Она охотно рассказывает мне об этом.
                - Мы сами родились в Питере, наши родители приехали сюда учиться в Политех. Мама с детства пела нам песни, а еще дома стояло фортепиано, и нас, как и многих других учили музыке. На родине отца в селе Александровка Ставропольского края тоже всегда любили петь. Правда, сам отец хорошо знал только две песни: “По Дону гуляет” и “Как на грозный Терек”. Зато запомнились хорошо – пел он их очень часто.  А еще у  мамы среди родственников есть оперная певица и музыковед. Так что мы всегда жили среди музыки и народных песен. Это наше обычное состояние.
              - Как же произошло ваше вхождение в профессиональную музыку?
              - Мы начали выступать в 2004 году  с ребятами из группы “Moon Far Away”. Потом играли с“Flёur”  Ездили с гастролями в Архангельск. А еще сыграли приличный концерт на Лиговском проспекте в недостроенном подвале. Вход в подвал представлял собой квадратную дыру, и туда нужно было залезать. Зато это был наш первый самостоятельный концерт и первый успех. С тех пор наш стиль мало поменялся. Мы называем его “акустическая психоделика”. После этого было участие на рок-фестивалях в Питере, проехали с гастрольными турами от Москвы до Томска.
            - У вас на сцене много музыкальных инструментов…
            - Да, вы тоже заметили это. Мы пробуем экспериментировать с разными инструментами, особенно этническими. Этому помогает наша дружба с Владимиром Лазерсоном, известным в России мультиинструменталистом.
              Выступление “Дорогой Венди” снова продолжается.  “Дракон есть существо мифическое… Белый же дракон является существом мифическим вдвойне, будучи впридачу к прочим качествам альбиносом, то есть патологией даже среди себе подобных,” –  читает дальше Ольга.
               Вообще, быть непохожим на других и жить среди обычных людей всегда трудно. Общество таких не слишком жалует. Даже, если они потом превратятся в прекрасного Лебедя.
               “В Доме горбатых называли Ангелами, подразумевая сложенные крылья, и это была одна из немногих ласковых кличек, которые Дом давал своим детям”…
                Александра начинает рисовать кистью белого дракона с голубым глазом. Мольберт с картоном и тюбики с акриловой краской находятся здесь же, рядом на сцене. Вначале дракон кажется мне похожим на странную лошадь или собаку, но к концу концерта он превращается в настоящего красного дракона.
                Рядом со мной сидит седой длинноволосый рок-музыкант Александр. Одет он как всегда  по-щегольски, во все черное. Словно, в любой момент готов опять выйти на сцену. Сейчас, Александр внимательно слушает выступление и старательно записывает его на свой диктофон, который второй час держит на вытянутой руке.
                - Не заставляй меня дышать, конец уже близко и смерть подходит не спеша с улыбкой Мона- Лизы, - поет дуэт из “Дорогой Венди”.   Ощущение напряжения в зале возрастает с каждой минутой. Звучит песня Пилота…

                Здесь ветер гоняет сны по унылым местам,
                Здесь солнце встает раз в год и ползет умирать
                К прибрежным камням.
                Пусть кричат внизу стони голосов,
                Здесь трава выше всех крестов
                И сильнее всех слов,
                Сильнее слов…
   
                Мимо меня на цыпочках проскальзывает огромная фигура нашего фотографа Сергея Маклюка. В своей обычной жизни он моряк, а это его занятие, которому он отдает все свое свободное от рейсов время. У него на фото  всегда интересные и самые неожиданные планы. Зато потом на них можно будет прочитать чей- то  характер, чувства и мысли. 
                Концерт заканчивается, но некоторые не торопятся уходить и снова идут пить чай на кухню. Кто-то из ребят снова читает вслух полюбившиеся ему строки из романа “Дом, в котором…”
                “- И еще я тоже приходила сюда реветь, - заканчивает Рыжая. – Раз в неделю, как по расписанию.   
                - Я тоже, - признаюсь я. – Пока не узнал, что каждый второй в Доме ходит сюда за этим же самым”. 
                Значит,  сегодняшний разговор со зрителем цепляет за душу и не оставляет равнодушными. Кто знает, может быть завтра мы все станем чуточку терпимее и  добрее друг к другу...
                Мы с Димой Гороховским уединяемся в уголке и возвращаемся к разговору о квартирнике. 
                - Дима! Вот уже десять лет существует ваш квартирник. Как же все это начиналось?
                - Произошло это в мае 2003 году, когда мы еще жили в коммунальной квартире на Невском проспекте – большая комната на 35 квадратных метров с камином и балконом.
                Это все, что у нас осталось после революции от просторной  шестикомнатной квартиры моего прадеда профессора Николая Михайловича Егорова. Их, как и многих людей не бедных, тогда основательно уплотнили. Совсем, как у Михаила Булгакова в “Собачьем сердце” делали.  Мы с друзьями написали в социальных сетях музыкантам группы “Зимовье зверей”. Все тогда получилось, даже отношения с соседями не испортили. На хороших музыкантов приходят культурные люди. Если честно, то волновался страшно. Всего там прошло четыре квартирника. Потом коммуналку расселили, и мы переехали сюда,  в “сталинку” на “Елизаровской”.
                - Все же почему вы решили заниматься именно этим?
                - Раньше я действительно занимался совсем другим – ремонтом бытовой техники, систем вентиляции. Наверное, просто позвало сюда. В детстве я, как и многие, ходил в музыкальную школу и играл с друзьями на гитаре. Может быть, что-то мне передалось от прадеда Николая Михайловича. В свободное время он сочинял музыку и вместе со своей супругой Ольгой Александровной, прекрасной пианисткой, проводил в квартире на Невском проспекте музыкальные салоны. Потом, когда только возникла эта идея, меня здорово поддержала моя мама, Алина Эдуардовна. Она ушла из жизни три года назад.
                В организации квартирников мама принимала самое деятельное участие. Она была очень гостеприимным человеком и к каждому такому домашнему концерту пекла пирожки. Приходилось до сотни штук их делать. Мне иногда кажется, что без ее любви и горячего участия, без ее легендарных пирожков ничего этого у нас не было. Светлая ей память.
                - Скажите, а в чем заключается такой повышенный интерес к квартирникам в Питере? Мне рассказывали, что попасть сюда не очень просто. В Интернете у вас все здорово раскручено.
                - Да, в некоторые периоды здесь проходит по три-четыре концерта в неделю. Конечно, сыграла известную роль наша традиция 80-х годов. Квартирники - это же изобретение советских времен. Ходить на них, “как тогда” очень романтично. Но дело не только в этом. Наш отечественный шоу-бизнес не всех замечает, особенно тех, кто отличается от принятого им формата. В этом отношении квартирник становится идеальным вариантом. Можно сказать, что сюда сегодня приходят рок-музыканты второй волны. Предварительно знакомлюсь с ними, прослушиваю записи.
                -  Дима! Еще один нескромный вопрос, а как же ваши соседи?
                Дима смеется, и уже после этого, серьезно отвечает на деликатный вопрос.
                - Конечно, это всегда серьезная проблема. К моей идее домашних концертов соседи отнеслись настороженно. Тогда мы покрыли зрительный зал звукоизолирующим материалом и этим сняли многие вопросы. Он даже меньше от этого стал. Все концерты у нас заканчиваются к десяти часам вчера. Мы своих соседей не слышим, это точно. Надеюсь, что и они нас тоже. Больше уже не жалуются.
                Между тем время катится к полуночи и мы тепло прощаемся с Димой.
                В коридоре парень с девушкой неторопливо разбирают свои вещи и выходят на лестничную клетку.
                - Ты сегодня весь вечер молчала. Как тебе здесь сегодня?
                -  Знаешь, чем ошарашенное молчание отличается от обычного? Оттенком.
                Мне тогда показалось, что эти ребята чем-то очень похожи на героев из Дома  Мариам Петросян. Они тоже говорили так, на понятном только им языке. На этот вечер квартирник у Димы Гороховского стал их Домом и защитным панцирем. Всего на несколько часов.
               
               
               
  Фото со страницы сообщества.