Он мог бы

Он мог бы назвать ее своим идеалом.
Накрывать, укутывать,
Держать под своим одеялом.
Как за крепкой кирпичной стеной,
От злых людей и плохой погоды
Оберегать, закрывать собой
Всю ее, до конца, сколько можно
Даже может быть бесконечно долго,
Словно маленькую, глупую кошку.
И, как бы не было сложно,
Смог бы любить.

Он простил бы ей, наверное, любую ошибку
От самой крошечной до самой огромной
Чтобы видеть ее улыбку
Каждый раз, когда приходит домой.
И эти шесть сотен километров с лишним
С гулкой ненавистью к поездам,
Он бы смог,
Несомненно, смог бы
Преодолевать еще много лет.

Называл бы своей, называл бы "любимой",
Гладил щеки замерзшие теплой рукой,
Только нет идеала,
И потрескались стены,
Поврежденные соленой водой.

Он хотел бы обнять ее бережно,
Даже пусть незаслуженно.
Запомнить навсегда руки нежные,
Родные, теплые, возможно самые нужные,
Но от этой нужности каждый раз только хуже.
Каждый раз, словно через себя,
Через себя, внутрь и опять наружу.
Больше не нужно,
Хватит.

Та, что раньше была смыслом жизни,
Разрушила эту жизнь.