Поморская улица - улица послевоенного детства

                Памяти друга детства Льва Ветрова

С  Поморской связан пуповиной               
Во снах и мыслях до сих пор,
Прошло здесь детство очевидно,
Какой быть может разговор.

Когда в Архангельске бываю,
Хоть даже дел невпроворот,
Тут ноги сами забегают –
Маршрут всегда с ней совпадёт.

С войны мы стали сорванцами,
На всё готовые росли,
Ремнём не луплены отцами,
Всё познавали от земли.

И с нами матери хватили
Тревог по полной и забот,
Коль деток как-то накормили,
До их проказ и не дойдёт.

После войны в поход за ёлкой
Мы группой двинулись на «Мхи»,
Три пацана и две девчонки,
Ну, расхрабрились, петухи!

А выбрать ёлку - труд нелёгкий,
Как оказалось, не с руки,
И день под Новый год короткий,
А мы - «крутые» ходоки.

У вышки нас уже встречали
Родные, глотки надорвав,
А мы с трудом  переставляли
Ножонки, в кровь их ободрав.

Горячий чай - в постель быстрее,
Уж где тут зайчиком скакать,
Чтоб не попало побольнее,
Ну, как об этом нам не знать.

Но по весне - что ль, с голодухи
На то болото мы пошли,
За клюквой мёрзлой – замануха,
Далековато забрели.

Весной, хоть день и разгулялся,
Пошли-то мы ведь не с утра,
Часов я в девять приплутался,
Набрал всё ж клюквы с треть ведра.

В другом квартале водокачка,
Моя обязанность - вода,
Сжимай две полкопейки смачно:
Дедок нальёт там два ведра.

Обратно бы вернуться прытко,
Глаза на лоб - трещат мостки,
Собак почешешь у калитки
И отдохнёшь попутно ты...

...В конце Поморской эта вышка
Для съёмки местности сдана,
Ну метров семьдесят и с лишком,
Из брёвен собрана она.

На ней не раз мы проверяли,
Свою же храбрость на все сто,
Туда не все, но залезали,
Но чаще - боком хвастовство.

Туда взбираешься, да страшно,
Но тут уж взаболь – кто смелей?
Ты смотришь вверх - и всё прекрасно,
Там даже воздух веселей.
 
Площадки три уж оставалось,
Однако проступи трещат,
Ребята крупные отстали,
А я то в весе «мухача».

Ступеньки лестниц же гнилые,
Бывает, треснет под ногой,
А виды сверху - ух, баские,
Двины вся дельта – кайф сплошной!

Внизу людишки муравьями,
Куда торопятся, бегут?
Чего-то машут там руками,
Нам знаки, может, подают?

Мы с другом Лёвкой, взяв вершину,
Готовы были завизжать,
Ну где увидишь ту картину,…
Да вот коленки дребезжат.

Ведь вышку ветер крутовертит,
Она волнуется, ворчит –
«Вот раньше сорванцов бы плетью!»
А мы в прострации: «Как быть?»

Морской болезни, славно, нету,
По угловым сползаем вниз,
Там перекладины с просветом,
Столбы в обнимку – это жизнь!

Спустились вниз, все руки драны,
Не только руки, и - штаны,
Сидим, молчим, мы будто спьяну,
И ржут над нами пацаны.

Тут страх догнал, вот окаянный!
И зубы в мелкий перестук,
В ушах звоночек, как стеклянный,
И смех шальной прорвался вдруг!

Вверху мы больше не бывали,
Внизу на лыжах на ура!
Лыжня там школы пролегала,
С трамплином там была гора.

На том трамплине лыж ломали,
Когда без задников – сюрприз!
Так крутанёшь сальто-мортале,
Но чаще клюнешь носом вниз!

Но даже это в идеале;
А чаще травмы, синяки,
Но всё же мы не унывали:
С Поморской мы, не слабаки!

Та вышка загнивала долго,
Уж нам и в армию пора,
Я отслужил и вся недолга,
Под вышкой срыта вся гора.

И  техникум индустриальный,
Он у Обводного стоял,
На выборах концерт брутальный,
Там Лёвка с пеньем выступал.

В пятидесятых, верно, помнят,
Кто на Поморской проживал,
На всех концертах с пеньем сольным
Кумир девчонок он бывал!

По учрежденьям и по школам,
Концерты в красных уголках
Давали хоры да и соло,
На первых Лёвка был ролях.

Путёвку в жизнь же, без сомненья,
Тот многим техникум давал,
Нужду страны к восстановленью
В спецах Союз наш ощущал.

Недалеко близ Костромского
Обоз тогда существовал,
Штук сорок тягла гужевого,
Товары с баз он доставлял.

И детсады, больницы, школы,
Был без него бы в них завал,
Лошадки стерпят все приколы,
Дороги  битые,  аврал…

Дров подвезти - была проблема,
Машины пёрли на руках,
И без соседей то дилемма,
А все упрёки в матюках.

Для пацанов кураж бывало:
Машина движется когда,
Крюков наделано немало,
Чтоб зацепиться за борта.

Я на коньках так научился,
И нос разбитый в самый раз,
Коль на «снегурах» прокатился,
До первой ямы – напоказ!

Катали нас в телегах, санях,
Извозчик добрый, коль пустой,
Мы Вам поможем, дядя Ваня,
С войны ведь Вы и пожилой.

Взялись и власти за дороги,
Коль пленных немцев применить,
Ведь растрясёт на них и дроги,
Пора булыжник заменить.

В ремонте немец аккуратен,
Торцовой шашкой придал вид,
Тракт из булыжника приятен
Старушку-гать коль удалить.

Мы раньше там «попа»* гоняли,
Аж до Обводного, точь в точь,
Об доски рюхи лишь стучали,
А тут булыжник, рюхи - прочь.

Глядишь, телеги постепенно
Все заменил автомобиль,
Обоз закрылся незабвенный,
Теперь  лошадка стала быль.

«Москвич-пикапчик» и «Победа»,
И «ГАЗ-полста один» ходил,
Когда полуторка проедет
И «Додж» - трофейный «крокодил».

За Петроградским «каменушка»,
Был наш любимый магазин,
Котлеты, фарш и студень-душка,
Бывал Писахов там один.

А проживал он  в доме старом,
Боялись мы слегка его,
Для нас мистичным экземпляром
Казался, мира не сего.

Но всё же шкодили бывало,
Толпой минуя дом его,
В окно на стол репей бросали,
Коль на столе нет ничего.

Наш возраст вредный, всем понятно,
На пирс купаться все идём,
Нырять «солдатиком» занятно;
Гоняли нас - нам нипочём!

Стучим зубами, как согреться?
В Двине студёная вода,
Костёр – очаг для ротозейства –
Разводим... Греемся тогда.

А проходя же мимо рынка,
Набрали семечек в карман,
«Барыги» нам по подзатылкам,
На пробу мы – то наш обман.

Мы ж безотцовщина сплошная,
Что с нас возьмёшь и без обид,
Без злобы дальше прогоняют,
Клиенты их – матросский вид.

Они девчонок угощают,
И байки сладки им про флот,
И вдов-солдаток утешают,
А те дивятся, раскрыв рот.

Ведь рынок был, что телевизор,
Тут вести свежи – сериал…!
Сульфат и Маймакса поближе,
Послушал, новости узнал!

Суда тут пришлые на рейде,
И говор весь разноязык,
И нам то в кайф спросить соседей,
Что за табак – «Камел» ярлык...

Тут карбаса и лодки «Доры»,
И шлюпки с рейдовых судов,
Кто прибывает на моторах,
И вёсла-парус с островов.

У свай причалены на рыме,
Волна качает, бьёт в борта,
Мы наблюдаем, подкалымим,
Да, жизнь у порта не проста.

Подкинут нам что с огородов,
Картошки тут же напечём,
Когда и три рубля с дохода,
Глядишь, и сладости жуём.

Ну, а на лодках покачаться,
Сам бог Нептун уж нам велел,
И помечтать, быть может, статься:
Где побывать – кто будет смел.

Двина, что улица большая,
Бегут «Макарки»** к островам,
С буксиром плот волна качает,
Пойдёт доска и в Амстердам.

Буксиры взад-вперёд шныряют,
Ведут к причалу лесовоз,
Там лоцман в рупор напрягает,
Чтоб курс поправил, сбился нос.

Прилив уж наступает с моря,
Тогда костёрчику каюк,
Дворец тут детский будет вскоре –
В тот миг не ведали на нюх.

Обратно двинули с купанья,
Подворье справа «Соловки»,
Но привлекают нам вниманье
Вдоль стен с мороженым лотки.

Ломбард пока нас не волнует,
И «Серый ГОРТ» не по зубам,
Нас «Интурист» то ж не балует –
Вот после армии воздам.

С угла Павлиновки, где рупор
Нам главны новости вещал,
Наш самый громкий репродуктор,
Нас в курсе дел страны держал.

Конечно, пункт посадки главный,
В любые города концы,
Нас довезёт любимец славный –
Трамвай – не зажили рубцы.

Ещё и нет Универмага –
С войны - пожарища следы,
Передвижной зверинец – «сага»,
Ребят с купаньем из воды.

И пустыри там слева, справа
Заполонили все кусты,
Убрали всё же кучи хлама,
Разбили клумбы под цветы.

И сквер там получился чудный,
Вождю поставлен монумент,
По тризне культу кран безлюдно,
Его там ночью снял в момент.

Тащили волоком к воротам…
«Чего таращищься, иди,
Спокойно спать коли охота –
Забудь, людей не береди»!

Вот тут начало поворота,
Кумиры блекли на глазах,
Открыла жизнь другим ворота
От ностальгии всё ж слеза...

Примечания: *гонять попа – игра наподобие
городков, две команды из равного количества игроков
попеременно бьют по одному городку в разные стороны –
кто кого дальше загонит.
** «макарки» - пригородные водные трамвайчики со времён
купца Макарова.


  Март 2010 г.