Эхо над пашней

   Баллада об отце и сыне, инспекторах УВД

В  Синявинские болота в дыхание листопада
УВД участковый инспектор уйдёт сегодня в маршрут
К заветной округлой яме, была воронка когда-то,
К посаженным двум берёзкам (два сына, внука растут)

Маршрут указали инспектору фронтовики, очевидцы
Того, как снаряд здесь чавкнул… Воронка – на месте бойца…
Теперь здесь каждую осень сын слушает: кличут птицы,
Шепчут листва и вереск… И в этом – голос отца…

Фуражка отца милицейская будет дрожать на ладони:
«Отец! Твой участок в порядке… Нормально идут дела…»
Услышат родные  Синявинские  (вас больше никто не тронет»),
Услышит родная, кровная (отец отстоял!) – земля…

И вновь убедится инспектор, что всё незаметней яма,
И что всё выше над нею трепещущие деревца…

… Сегодня в вагоне женщины – строги, как блокадница мама,
А мужчины – суровы, как однополчане отца.

В Синявинские, где кочки прижались к земле, как солдаты,
С другом четвероногим инспектор идёт в маршрут
К заросшей травою яме (воронка была когда-то)
К посаженным двум берёзкам (два сынка у него растут)

А где-то звенят мальчишки: денёк-то такой пригожий, -
Ещё у платформы заметит: клюквенный нынче денёк…
Но он этой красной ягоды, на капли крови похожей,
Не брал на родных Синявинских:  да, да! как кровь,  её сок…

Скорей бы припасть, приникнуть… Короче путь – через пашню.
И вдруг: «Стоять!» - на инспектора, веки-пласты приоткрыв,
Уставился глаз из прошлого… Заржавленный, тусклый. Страшный.
Но как живой… И инспектор, словно   услышит -  взрыв

Над землёй этой сочной, такой готовой для хлеба…
Вот-вот и увидит: красные капли в ржавой траве…
«Глаз» пялится немигающее в беспечное, хрупкое небо, -
Там звонкие дисканты ветер, как птиц, растворял в синеве…

 - Мина! Выползла гадина! Оставить так – невозможно:
Мальчишки вокруг шныряют… Найдут – досужий народ!
Конечно, убрать! Немедленно! Где-нибудь спрятать надёжно.
Вон!  Куча камней приметная… Не твой ли, отец, миномёт?!

А разве не этот ли ветер, прогорклый Синявинский ветер,
Как птиц, растворял на тобою здесь третью осень-войну….
И стало привычкой сердца: за каждого быть в ответе,
Кому беда угрожает. За каждого…. За страну…

Он сбросит рюкзак и спальник, чтоб не мешали работать…
(« А – фокстерьер! Эх, сыночек! Надо бы – привязать!..»)
Он станет нести осторожно «гостинец» из миномёта,
Когда же нагнётся: спрятать… Пёс бросится «помогать»…

И судорожно чавкнет пашня… Взрыва патруль – не услышит…
Ведь эхо над пашнею -  глухо. Она тишину – бережёт…
Инспектора долго ищут… Наткнётся стайка мальчишек,
Они повсюду шныряют. Такой досужий народ!

Обняв, как родную, пашню, укрыв от осколков небо,
Казалось, отца он слушает, ухо прижав к пласту…
Его весь участок хоронит… Жалеют: «Погиб – нелепо!»
Гадают: «Погиб – случайно?». А он погиб – на посту…

А ты проживёшь – не узнаешь:
Инспектор от смерти спас…
У него – работа такая:
Ошибаются – только раз…

2012 г.