Долюшка-доля. Гл. 17. Анфиса

Анфиса продолжала работать в госпитале, а ночами дежурила с подругами на крышах домов, сбрасывая с них неразорвавшиеся фугаски. Её изматывали дежурства в госпитале, ночные дежурства, но молодость есть молодость, и девушки – медсёстры и санитарки помогали выживать и выздоравливать раненым бойцам. Они выступали перед ними с небольшими концертами, сочиняли частушки на военную тему. Особенно много в годы войны появилось частушек-«ягодиночек». Это были горестные частушки, про несчастную любовь, про погибших в бою ягодиночек:

Ягодиночку убили
Под Воронежем в бою.
Из кармана вынимали
Фотографию мою

Ягодиночку убили —
Не поставили креста.
Его общая могила —
Человек четыреста.

Ягодиночку убили
И засыпали песком.
Не сыграет больше миленький
Весёлым голоском.

Сорок первый год несчастный:
На нас Гитлер наступил,
Меня сироточкой оставил,
Ягодиночку убил.

Ты лети и не постукивай,
Немецкий самолёт, —
Всё равно победа наша:
Ягодиночка придёт!
 
После частушек Анфиса обычно запевала свою любимую песню:
«Что стоишь, качаясь, тонкая рябина,» - а подруги дружно подхватывали.
В сентябре Анфисе предложили служить в войсках ПВО батальон ВНОС (служба воздушного наблюдения и оповещания) начальником авиасигнального поста. Разговор был с ней короток:
- Ты девушка смекалистая, вон какая крепкая, деревенская, фугаски швыряешь не хуже любого мужика.
Служба в войсках ПВО была значимой для страны. Противовоздушная оборона была в Архангельске, Северодвинске, Рикасихе, Онеге. По всему побережью Белого моря на расстоянии друг от друга около пяти километром располагались наблюдательные посты. Следили за авиацией молодые девчонки, которых на каждом посту было по пять человек. Да ещё с ними был один мужчина – старший. Вот с этим-то мужчиной, тридцатилетним лейтенантом и случилась у Анфисы любовь. Степан Волков оказался на редкость весёлым и общительным человеком. При знакомстве с девушками, он услышав имя Анфиса, удивлённо спросил:
- А разве такое бывает?
Девушки в строю прыснули со смеху.
- Разговорчики в строю!
- Значит бывает. Откуда ты будешь.
- Да я отсюда, с госпиталя к вам направили.
- Вы разве врач?
- Ветеринарный.
Тут уж девушки не выдержали и расхохотались, видя недоумение, лейтенанта.
- Прекратить смех в строю! Ничего смешного не вижу! Непонятно, что может делать коновал среди раненых бойцов.
- Что надо то и делала, - ответила обиженная Анфиса.
- Разговорчики! Дальше знакомимся.
 Дежурство вели попеременно: два часа на вышке, и два часа на телефоне. Прямо на постах учили и марки самолётов противника и своих, советских. Со временем научились распознавать по звуку – наш летит самолёт или немецкий. А летели самолёты высоко, их редко было видно. Страха у девчонок не было, была только ненависть к врагу.
А лейтенант, обходя посты, во времена затишья учинял самые настоящие экзамены девушкам.
- Вы теперь военнообязанные, солдаты Красной армии, и я за каждую головой отвечаю.
Во время очередного нравоучения, Анфиса не выдержала и спросила:
- Товарищ лейтенант, а вы женаты?
Тот спотнулся на полуслове.
- Не женат. А что? Да что вы себе позволяете товарищ…
- Шустова, - подсказала Анфиса.
- Запомню, товарищ Шустова.
И запомнил. Стал чаще наведываться на их пост, заводил с Анфисой разговор на отвлечённые темы. И как только в вечерних сумерках показывалась его долговязая фигура, девчонки смеялись:
- Фиса, вон твой, неженатый идёт.
- Да ну вас, - смущённо отвечала Анфиса, но сердечко ёкало.
Двадцать четвёртого октября лейтенант пришёл на проверку с кулёчком конфет.
- Товарищи бойцы, сегодня нашему товарищу Шустовой Анфисе исполнилось девятнадцать лет. Позвольте поздравить Вас Анфиса Ивановна от всего нашего командования и поблагодарить за службу.
- Спасибо, товарищ лейтенант, а я и позабыла совсем. Девки, налетай, давно конфет не видали.
- Анфиса, можно Вас на минутку, - позвал он девушку.
Та подошла.
- Давайте пройдёмся немного.
- Давайте, - ответила Анфиса, а сердечко забилось словно птица в клетке.
- Меня зовут Степан Волков. Я родом из Шенкурска.
- А я из Виноградовского района.
- Анфиса, можно я провожу Вас после смены.
- Конечно, можно.
- Как с питанием у Вас, хватает еды.
- Хватает, товарищ лейтенант. Побежала я.
Кормили военнообязанных хорошо, где рядом были фермы, там и молоком обеспечивали. Для поднятия духа девчонки участвовали в художественной самодеятельности. Пели песни, частушки, которые на ходу и сочинялись о войне. Выступали с концертами самостоятельно и вместе с местными жителями.
Понесла, закрутила Анфису любовь. Ей казалось, что без Степана она и дня не проживёт. Встречались они урывками между сменами, уставшие, не выспавшиеся, но радовались каждой новой встрече. Перед Новым годом Степан сказал Анфисе, что его отправляют на фронт, а на место его поставят командира посолиднее и возрастом постарше.
- Как же так, Стёпа? Почему?
- Я здесь был после тяжёлого ранения временно. Теперь меня снимают отсюда. Это ещё не всё, Анфиса. Я тебя очень люблю, а завтра я уже уезжаю.
- Как завтра?
- Вот так, моя любимая, завтра. Ты будешь ждать меня?
- Буду, ещё как буду! А как я жить-то без тебя теперь буду? Что ты сделал-то со мной?
Анфиса залилась слезами.
Назавтра они простились у старой берёзы подле барака девушек, Степан забрался в кузов машины и долго махал Анфисе рукой. Весь день Анфиса провела в слезах, а вечером заступила на смену в ночь. Вскоре раздался гул самолёта.
- Фриц, бомбардировщик.
И она, задрав голову в небо, с надрывом закричала:
- Ты лети, да не постукивай немецкий самолёт! Всё равно победа наша, ягодиночка придёт! Всё равно придёт! Придёт! Придёт!
- Фиса, Фиса, успокойся, вернётся твой лейтенант.
- Ох, девочки, чует моё сердце, что не вернётся.