маньяк

в марине – немало дней и кладбище из камней, с каждым очередным становится холодней.
бросить обратно не может, мол, получай не скучай. веснушки сияют, как лампочки ильича.
варит борщи и кофе для никого. никто сально лыбится, аки сиамский кот,
смакуя стряпню "дурочки на часок". она на пороге целует его в висок,
контрольно, словно в последний раз, зато этот раз многих от жизни спас.

марина затейно штопает облака, ей помогает маленький великан –
встаёт на  носочки, она по нему легко взбирается на луну, пьёт звёздное молоко:
рождается сильной-смелой-красивой, летает по городу, представляется "сильвой",
"мальвиной", "любовницей казановы" – любым звучным именем. ей салютуют совы.
мужчины думают: "хороша, млечна, но слишком свободна, такой – ни к чему колечко"
и пускают в лицо кольца дыма. марина смеётся: всё, в принципе, "вы-но-си-мо".

это словечко утром наденет берет "не". марина бежит на работу в загс, обнимая снег.
снова и снова – долбанный мендельсон, женихи да невесты – вечное колесо.
улыбка наклеена. всё чинно, всё чётко, всё к месту...
а ночью опять найдут с перерезанным горлом  невесту.