оживление

Меня нарисовал художник, фломастером.
Он был молод и не опытен.
Знаки на теле оставил разные,
Мне не ведомо их значение.
Он быстро чертил, куда-то опаздывал.
Наверно на поезд, в важный путь.
Мне кто-то тогда рассказывал, он не мог уснуть.
Я часто его представляю, милого,
Совсем потерянного, одного.
Лежит на полу, руки раскинуты,
Рубашка помята, смотрит в окно.
Ждет сны которых он так боится,
От вечного бодрствования, дрожат веки.
Он так устал, ему вечно не спится,
И я устала лежать наклейкой.
Чертиться рукой этой тонкой.
Быть длинной линией ломкой.
Его рисунки падали в урну,
Меня тоже помял, но пришлось отдать
В обмен на чашки,
Юному скульптору,
Он пил из них чай чтобы засыпать.
А скульптор был так же как прежний не опытен,
Работал с дешевой глиной.
Меня лепил долго, пытался тонко работать,
Словно из пластилина.
Ему не хватило времени,
Или сил, мне не ведомо.
Меня он отдал племени,
В котором меня оживили.
Отдал за кусок хлеба и воду,
Негожую свою скульптуру.
Но все же лучше чем в урну,
Хотя все равно на стужу.
Меня оживляли долго,
Боялись все просчитаться.
Вставить ли сердце?
Добавить ли массы?
Отдали мне всего по немного,
Кажется ничего не забыли,
И все же мне как-то не ловко,
Так ли меня оживили?
Добавили все что нужно?
Вопрос не из не благодарности,
Так, для проверки.
Выставили ведь на стужу,
Закончили ведь все мерки.
Эмоции не забыли?
Души все куски на месте?
А ум, он острый?
Моторика, мелкая?
А страх, он сильный?
А кость, веская?
Виски, пульсируют?
Сердце, в верном ли ритме?
Вы все проверили?
Я выдержу битвы?
А как же скульптор,
А как же художник?
Они ведь жалкие,
Они все сделали?
Меня оставили на стуже, в холоде.
В начале зимы, говорят:"продержишься."
И знаете, не страшно, не голодно.
И только кажется что не все стерпится.

Я стираю фломастер,
Синий, тонкий, у запястья.
Он не стирается, это вены.
И мимика выражает счастье,
Не стирается, наверное.
Я помню художника, помню скульптора,
И племя помню, так странно, кажется...
Мне памяти слишком много отмерили,
А может надо так?