О политике. Сказочка

                "И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и
                познать безумие и глупость: узнал, что и это - томление
                духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто
                умножает познания, умножает скорбь"
                ( Еккл 1:17,18).


                Политика – государственная деятельность, от гр. «полис» –
                город, государство.
                (Все,  доступные в интернете,  словари и энциклопедии)

     Жили-были в тридевятом государстве дед-инвалид и бабка-пенсионерка. Средне так жили. Проживали-доживали свой век. Дети у них выросли, и даже колобок вырос, и даже пенсия выросла, и остались они втроём с телевизором добра наживать, потому что жевать им было нечем.
     Я колобок. Гипотетически. Я от дедушки ушёл и от бабушки ушёл, вот только от себя уйти не получается. Так может я - лиса? И, если так, то в конце сказки я съем себя сама, и это будет диалектически логичным окончанием процесса. Или цепочки питания. Иногда мне кажется, что все мы – сами себе колобки и лисы: порождённые кругом, ходящие по нему всю жизнь и замыкающие круг на себе. Или собой.
    Я колобок – круглый, потому что вижу мир круглым и вижу мир вокруг. Я не смотрю телевизор уже четыре года. Всё, что мне нужно, я узнаю из общения с людьми и интернета, где стараюсь выбирать материалы, в которых не слышно интонации автора, потому что чужое восприятие фактов эмоционально мешает моему.
    Задумалась. Я хотела писать о политике, но что мы знаем о политической кухне, будучи наблюдателями с фасадной стороны здания ресторана или, в лучшем случае, из зала? То же самое, что знает среднестатистический посетитель обычного ресторана о рестораторском деле: как готовится пища, знают все, цены, которые обычно не нравятся, тоже на виду, музыку, которая выдаёт музыкальные пристрастия хозяина, слышно – вот  и всё, собственно. А чего мы не знаем? Где и как взять денег на строительство или аренду здания, на коммуналку, на продукты, зарплату, интерьер;  как и кого нанять, чтобы это было дёшево и сердито, не влезая в большие долги, и как быстро «отбить» затраты;  что сделать, чтобы клиенты захотели приходить в заведение снова и снова и советовали его знакомым;  у кого и когда закупать продукты, где их хранить, чтобы сохранить и соблюсти требования Роспотребнадзора; как накормить и развлечь людей, чтобы соблюсти требования техники безопасности и протчая, протчая нормативно-техническая базы, Трудового кодекса,  финансового и налогового законодательств; как добиться, чтобы персонал был коллективом и не сильно воровал; что сделать, чтобы конкуренты не поджигали, а боялись и уважали; как угодить местной «братве», а не в тюрьму или на кладбище, и чтобы это стоило не так дорого, как всем им хочется…, и это ещё далеко не полный список «головных болей» хозяина ресторана, без которых он не сможет вести дела. Но эта сторона здания неинтересна зрителю, ибо скучна и рутинна, а иногда и очень печальна. Мдя.
     А теперь представьте себя на месте пресловутой ленинской кухарки, возжаждавшей управлять  государством, в котором деньги  по закону принадлежат трём разным мужикам, ресурсы, в том числе, энергетические – пяти другим мужикам, производство – этим восьми и ещё паре-тройке новых мужиков, им же – средства коммуникации и массовой информации, и большинство активов в том государстве находится вообще неизвестно где. Вам же, кухарке , принадлежат больницы и те – не все, школы и богадельни, детдома, а ещё на руках у вас престарелая бабка и дед-инвалид войны, а ещё куча правнуков, которых на вас свалила их внучка, свалившая отдыхать за границу. Все вы живёте в одном доме, но мужики зарплату домой не приносят, а тратят на других баб, казино, машины новые, а еду с вас требуют, а вы, кроме всего прочего, остаётесь в душе женщиной: вам хочется и одеться помоднее-покрасивее, семью накормить повкуснее, и зависимость  от этих гулящих мужиков удручает, и выгнать их нет никакой возможности, и дед-инвалид за печкой сидит и всё время ругается, что кормят плохо, а кормите вы его и всех остальных подачками от мужиков, за которые приходится с этими гулящими, пардон за фигуральность, спать в неудобных позах, а иногда потом и лечиться.
     Я сейчас понятным языком политические реалии расписываю? Вам уже, небось, жалко бедную кухарку, и многие из вас, сжимая кулаки, думают: «Какого чёрта она живёт с ними, со всеми, плюнула бы да ушла!» А куда уйти из своего дома, с родной кухни-то? И не вы ли эту кухарку сами ругаете по десять раз на дню?
     Мдя, беспристрастного взгляда на процесс управления государством, к сожалению, и я не могу вам продемонстрировать, и никто, из живущих в этом доме не сможет рассуждать о нём спокойно, потому что всегда знает, что нужно улучшить, но очень редко знает, как да за какие шиши, и почему-то всегда хочется, чтобы это сделал кто-то другой бесплатно и с удовольствием. Я опять скатываюсь на государственные позиции (и здесь уместно было бы подрисовать смайлик, но у нас не комикс, а серьёзная статья о политике), поэтому, объективности ради, надо посмотреть на кухню с точки зрения тех самых беспутных мужиков, которые однажды украли там со стола шмат сала, но не сожрали всё сами (а могли), не сгноили остатки за пазухой, а решили поделиться и пустить сало в рост. И сало стало родить сало – эпохально и со вкусом. На процесс воспроизводства сала понадобились рабочие руки: за небольшое количество продукта они работали и содержали свои семьи, и часть заработанного отдавали на кухню, чтобы кормить тех, кто работать не мог – стариков и детей. И всё бы хорошо, и мужики думали, как побольше да повкуснее сала произвести, да продать чужим мужикам. И нравилось им смотреть, как все вокруг радуются и  сало жуют, и кухарка им нравилась, несмотря на то, что грязные руки временами вытирала не о свой передник, а об их костюмчики новые от Aquascutum, и все уже было стали забывать, что самый первый шмат сала был с общей кухни стибрен…
     Мдя, опять же, прям, сказка да и только. Только всякая лубочная радость таит в себе ярмарочную грусть: праздники заканчиваются, мишуру сгребают в мусор и сжигают; новизна затирается, а экономический закон постоянно растущих потребностей не дремлет – работает, гад, днём и ночью. Приелось сало. Кухарка стала шубу требовать. Старики захотели с холестерином бороться путём заедания сала импортными модными пилюлями. И стали все мужиков ругать-хаять. А в соседнем доме кухарка другая – худая-ладная, хитрая-добрая и сало любит – стррасть как: экзотика всё ж. И пошло наше сало вместе с мужиками налево. Мужики на два дома живут, и радости в жизни ни у них, ни у кухарки, ни у стариков, да и у детей её всё меньше: кошмары снятся им из новых мультиков, подаренных соседской кухаркой, а мамы-папы на кухне только о деньгах и разговаривают.
     Думаете, это сказка о жадности? Нет, это журналистское расследование о политике. Тут можно было бы посмотреть на всё глазами стариков, которым ни на что не хватает сала, но когда я вижу, на каких машинах разъезжают их дети, я понимаю, что старикам будет плохо всегда, потому что ушли силы и молодость, потому что «молодёжь теперь не та», и это тема для совсем другой сказочки. Все знают, как сытно кормит своих стариков кухарка в Германии, даже денег на путешествия им даёт, а они всё волнения затевают и на площадях лозунги выдвигают, потому как есть они  беспокойные сердца – бывшие комсомольцы.
     Я четыре года не смотрю телевизор – я не могу найти ни одного телеканала, где бы мне показали картину мира так, чтобы я не поняла, кто за это заплатил. Я плачу налоги и знаю, на что они идут, и понимаю, что ничего бесплатного для меня на моей кухне нет. Я знаю, что кухарка подворовывает, про мужиков её уже написано, знаю, что дед-инвалид, когда работал, хоть гвоздь, хоть гайку , но домой тащил с работы, наивно полагая, что это халява и они ничьи, а ведь это были его гвозди и гайки: в Советском Союзе по Конституции вся собственность была общей (тут опять просится смайлик), так что он, дед-инвалид, так ничего и не украл у себя, кроме веры в Бога и права понимать, откуда что берётся у него в руках, он привык всё сваливать на кухарку, чтобы ни за что не отвечать, кроме своих трудовых мозолей,  нажитых честным безответственным трудом.
     Мдя. Я опять повторяюсь? А ведь за всё давно заплачено. А счета продолжают приходить, потому что закон постоянно растущих потребностей никто не отменял. Вот такая получилась сказочка без начала и конца – оптимистическая то есть, и, если вам в ней всё понятно, то потому лишь, что я не всё знаю и знать не хочу: лекарства от холестерина нынче дороги. И, боюсь, за них для меня заплатить будет уже некому. Нынешние дети старой кухарке не верят и предпочитают собственные кухни. Старая кухарка в отместку пускает на кухню только наследников мужиков.
    Я не смотрю телевизор уже четыре года, кажется, я это уже писала. Я политикой совершенно не интересуюсь и не суюсь в неё. Я – тоже рабочие руки и, пользуясь правом, данным мне Конституцией, доверила управление кухней кухарке, потому что я слишком мало знаю о технологии ресторанного дела и, если совсем честно - знать не хочу . Я хочу прийти в ресторан с любимым человеком и, безответственно поедая под негромкий джаз шарик мороженого фламбе, трепаться о музыке и стихах. Я заплатила за это право и даже дала кухарке на чай, и угостила её мужиков французским коньяком, и почти простила им, что они украли кусок моего сала, потому что этому салу сама я толку не дала бы, и оно протухло бы, а, может быть, толпа голодных безработных рук всё равно украла бы его у меня. Или у себя, что точнее.
    Я колобок – круглый и потому видящий мир со всех сторон, и пишу я только о себе, и знаю, что многие хотят меня съесть, и я знаю точно, что в конце сказки обязательно съедят, и это правильно: что за прок от старого колобка, который зачерствел и никому не нужен? Но пока ещё я румян и вкусен, и я буду катиться от дедушки и бабушки и петь свою песню, чтобы достаться на обед какой-нибудь очень умной лисе и сыграть в ящик с музыкой, а не в телевизор с ногами.