Человечность

Ну что, мой маленький ангелочек, нашкодил? Спишь тихо расправившийся под одеялом и сопишь, видишь свои сны, которые на утро не помнишь и вечно жалуешься, что давно их не видел. А я стою с тобой рядом, не решаясь присесть, а то вдруг разбужу ненароком. Устал? Ты очень деятельный, вечно тебе что-то где-то надо. На месте не усидишь. Так и вспоминаю недавнюю шутку: «Стержня у меня нет? А как же шило в жопе?» У тебя и стержень — мама не горюй и шило — не дай боже.
Верно, этим меня и покоряешь. Нет у меня этой твоей тяги к подстрекательству, поиска приключений на пятую точку. Все должно быть чинно по полочкам расставлено, ровненько и аккуратненько. Все должно быть предсказуемо и просчитано за десять ходов вперед. А с тобой такого в жизни не будет, вот потому и тянет меня к тебе, как звезду к черной дыре — неумолимо и постоянно. Потону, сгорю, но в последний момент, когда соединимся — будет самый грандиозный взрыв во вселенной.

Погода у меня выдалась на редкость жаркой, днем трудно было дышать, а вот сейчас, ночью, в самый раз. Поднять бы тебя и повести городом пешком гулять. То-то бы ты удивился этому повороту. Ведь от меня ты никогда, наверное, не ждешь чего-то спонтанного. А почему нет? Я меняю тебя, а ты — меня. Если кого-то любишь, волей не волей, а перебираешь на себя его черты, как в манере говорить, так и в характере. Вот и у меня рядом с тобой появляется какая-то искорка-безуминка.

Ты мне говорил о людях, которые ведут себя, как звери. Не вижу в этом чего-то крамольного. Нами, в большинстве своем, управляют три низменных инстинкта, которыми природа наградила все живое. Вот и породнились мы этими инстинктами с животными. А что в этом удивительного? Все хотят вволю вкусно поесть и от души потрахаться. И каждый в опасности первым делом будет спасать не страну свою ненаглядную, а собственную шкуру. И на этом зиждется мир.

Только человек смог облагородить эти свои порывы. Изобилие продуктов и возможностей сделало его переборчивым. Не лезем мы на пальмы за бананами и не ковыряем палкой в земле, в поисках корнеплодов — а идем зарабатывать деньги — универсальную единицу силы — чтобы в последствии вволю поохотиться в супермаркете. Не ловим мы себе первую попавшуюся самку, а довольно рассматриваем разные вариантами, сообразно желанию, иной раз и самцы становятся на место самок и получают не меньшее от этого удовольствие. Опять же — природа хитрая была, а может ленивая или вовсе до боли предусмотрительная, зачиная нас гермафродитами, а уж потом выбирая, что будет лучше смотреться к нашим ножкам: пестик или тычинка. Опять же — это в ботанике прокатило, а в животном мире лишь изредка попадается и то, в виде исключения. А мы голову ломаем: почему он ищет его, а она — ее. Ну, вот вышла незадача, где-то что-то сбилось в глобальных расчетах. А может и по-страшнее? Может потому что я боюсь, что меня не поймет ни кто, кроме мне подобного? А может и того проще сделать — плыть по течению и принять себя со своими желаниями как есть и не морочить голову? Потому что влечет меня к кому-то определенному, а в такие моменты лучше голове вообще голоса не давать. Главное, что я могу получать первое и быть удовлетворенным от второго, чтобы не преследовало третье — страх. Чем организованнее становится человек, чем больше у него перед носом разнообразия, тем больше его преследуют сомнения и неуверенности. И дело не в животном страхе за собственную шкуру, хоть и этот страх нам часто навязывают СМИ. Дело в одиночестве, первородном страхе отбиться от стаи и быть съеденным хищником. Дело в том, что этот страх будет преследовать нас в разных вариациях всю нашу жизнь — потерять родителей-кормильцев, потерять привычный круг знакомых, на которых в той или иной мере надеешься, потерять кого-то одного единственного, ради которого и песни петь готов и стихи сочинять и картины рисовать и.. зарабатывать бесконечные единицы силы и быть умнее, проворнее, привлекательнее, сильнее...

И чем мы не звери? Да, научились читать-писать — этого не сделали ни кто из живых существ, ибо думать и говорить умеют многие, даже назойливые комары и те примитивно общаются, разыскивая пропитания и партнера для спаривания.

Мы такие же жадные до удовольствий и трусливые, как все оставшиеся порождения матушки природы. Только прикрываемся писанными нормами неведомой морали и порядка, соблюдение которых, якобы, делает нас людьми. И при этом все равно любимых своих ласково зовем звериными именами, а домашних питомцев, подчас возносим превыше себе подобных.

Я говорю тебе: «Я люблю тебя», потому что мне с тобой хорошо, в высшей степени хорошо. Почему я должен тратить свои чувства, разменивая их злостью и ревностью, когда шикарно осознаю — они испортят доступное для общения с тобой время, испортят мое и твое настроение и могут привести к нежелательному финалу — одиночеству. Я там был и мне там не понравилось.

Поэтому тихонечко сажусь на краешек твоей кровати и беру в ладони твою руку, поглаживаю ее, получая наслаждение от данного действа. Я касаюсь руки того, кто мне дорог и привлекает больше кого бы то ни было. Инстинкт? В данный момент мне глубоко безразличен ответ на этот вопрос: я получаю удовольствие, которое мои рассуждения могут только испортить. Мое тело реагирует на тебя, начинается усиленное кровообращение и обостряются рецепторы на коже. Склоняюсь над тобой. Вдыхаю твой запах. Любое животное обнюхивает, знакомясь с кем-то, вот как сейчас это делаю я с тобой, любое животное стремиться быть рядом с себе подобным, только одним, хоть на короткий промежуток времени, то и до конца своей жизни, и они так же делают свой выбор, как это делаем мы.

Жестокость — слово, которое мы ассоциируем с животными инстинктами, страсть — еще один термин из этой категории. Что-то, за что мы, в последствии, будем оправдываться перед кем-то, возможно постыдное, но не смотря на все это, каждый из нас хоть раз идет на подобный шаг, окунаясь в мир первобытных инстинктов.

Любовь — слово, которое мы относим к разряду человеческих достижений, даже когда речь заходит о длительных моногамных отношениях у птиц или у зверей. За слово «любовь» мы не будем краснеть и прятаться за громкими лозунгами, мы ею будем гордиться. Особенно тем, что ради нее пошли на геройства.

А в чем разница? Ни в чем. Мы — те же звери, но с богатым лексиконом и способностью скрываться за придуманные термины.

А знаешь, чего не будет у зверей, но есть у нас? Вот этих самых отношений. Когда коснуться тебя я могу лишь закрывая глаза за тысячи километров от тебя. Когда твой запах будет содержать цветение яблонь у меня за окном. Когда твои глаза будут для меня чистыми озерами, а твой голос — заведомо самый прекрасный звук в моей жизни.

Ты — мое настоящее, исключительно человеческое достижение.

Которое все равно будет рождать страсть и жестокость и тот же самый страх — оказаться хоть на день без твоих писем.

Сам того не ведая, я открыл для себя то, чем я отличаюсь от соседской шавки и дворового кота. То, что делает меня по настоящему человеком.