Выстрел

В этом безлюдном здании только двое,
или один, разделенный на "двое" тенью.
Хочется все от начала и от рождения,
правда, я слишком взрослый для этой роли.
Не помещается мир ребенка в мой угол зрения.

Светится взгляд голодный и сохнут губы,
или я просто болен, заветрил душу -
долго бродил без шарфа, молчал и слушал -
может быть, душу выдал безмерно глупо,
но, в любом случае, холоден и простужен.

Это, однако же, тоже приносит радость -
время, безжалостно, намертво жизни рвущее,
мысли бездумно срывает от факта к случаю.
Я потому не питаю к ним явной слабости -
много весною безумия мной получено.

Только, живой, весь я - заповедь, но не исповедь,
мог бы точнее сказать о себе метафорой,
с дикой условностью, что как пустая амфора,
без сожаления лучше огнями выгореть.
Тем благородней не быть ни лицом, ни автором.

Вытащить имя заживо, в самой сущности,
выбелить лица красками, выжечь спичками,
высмотреть в мраке черное, буквы вычитать,
выстроить все религии, как имущество.
Заново душу бритвой из сердца выточить.

Пусть осыпаются стружкою прямо по полу
да разлетаются по ветру с пеплом разума
сотни причин и действовать, и отказывать.
Дверь черепной коробки привычно хлопнула
и обагрилась соцветием видов красного.

В шумном пространстве от памяти нет лечения.
Тихо ко мне опускается клевер сорванный,
мягко он падает вниз, к потолку бездонному,
жаль, что мои иллюзии вечно преданны.
Вижу я ныне меньше слепого ворона.

В комнате стены стерильны, песочно-серые,
в комнате светлый паркет темным пледом выстелен,
окна разбиты, и воздух ворвался с севера.
стекла сгребаю в горсти, и листик клевера...
значит, я все-таки умер за миг до выстрела.