Полон страха, навсегда чист

«Темнота не так страшна, как кажется. Она притягивает, манит своей неизвестностью и загадочностью. А главное ее очарование в том, что ты ни за что, как бы ни старался, не сможешь вспомнить и засечь тот момент, когда она поманила тебя своей лохматой лапой откуда-то из небытия твоего воображения. Эти видения, возникающие только для тебя, пробуждают живой интерес, любопытство, с которым очень и очень сложно бороться. Подобно яду, это чувство расползается в тебе, плывя по организму с потоками крови и кислорода, смешиваясь в безумный коктейль адреналина, интереса и страха, такого неуместного сейчас, но и необходимого ровно настолько же. Под действием этого пьянящего ощущения ты делаешь первый неуверенный шаг в эту темноту, чувствуя, как смещается твое мироощущение, как все сенсоры напрягаются, вбирая в себя все то новое, что ты не мог познать раньше, одновременно очищая тебя и наполняя.
Монохромность — самый яркий цвет. Цвет мечты. Пока они не начнут ранить тебя, вонзая раз за разом все более толстые и острые шипы, которые ты ощущаешь даже сквозь белизну веры, единственным цветом будет идеальный, кипельный белый. Но стоит немного спустить пуховое одеяло иллюзии того, что все возможно, и чернота накроет тебя с головой, ломая ребра и заставляя выдыхать те небольшие запасы воздуха, что ты копил для своего последнего выдоха, полного жизни. Больно только поначалу — когда пелена спадает, предоставляя мраку твою полностью обнаженную душу, в которой ты пытаешься запереть всю ненависть, что кипит в этот момент»
Парень, сидящий на подоконнике, отложил когда-то полностью чистый лист бумаги, где сейчас грифелем от сломанного карандаша был изображен молодой человек в военной форме и с оружием наперевес, уходящий вдаль, за черту, где оставил скрипку, часы и коробку, на которой кривыми, неровными и неаккуратными буквами, от которых лилась ненависть выводившего их, было написано «мечты». Ему оставалось лишь поступить подобно герою своего рисунка.
- Я буду взбираться по лестнице в рай.
Последний его выдох перед широким шагом в никуда действительно стал полным жизни.