Государыня Елизавета 11

Изо всех вероятий, делённых на два
Ожиданья свободы,
Мы, со знанием дела, избрали слова
Оправдания цели исхода
Из пустых лабиринтов отыгранных пьес
Для двоих с балалайкой и без,

Где во всех меркантильных сановных ролях
Ублажения плоти,
Неуютность души отнесли второпях
На второе, к прощённой субботе
Где-то в дальнем грядущем, ну вот и дошли
Под софиты и выкрики: Пли!

В нападающих слева планета Земля —
Я хожу в завидонах —
Наконец-то смирившись, торчат тополя
И черёмухи в полупоклонах,
Ну, а справа, какой-никакой, а Творец,
Беспросветный бездельник и лжец.

Люли-люли, прошедшее, тень на плетень
И сгоревший шалашик,
То возня с листопадом, то снова сирень —
Преходящие будни без Ваших
Поцелуев, объятий, присутствий и не,
Будто всё, что случилось, во сне

И случилось, расширив сознание сна
До размеров Вселенной,
И в расчёте преданий на все времена
Только память из точки мгновенной
Извлекает стоп-кадры придуманных сцен
И статистов их без перемен,

Что довольно печально и будто бы сплю,
Исполняя либретто
Оперетты бездействий: люблю-не люблю,
Государыня Елизавета,
Так что, милость теперь от монарших кровей
И терпенья твоих упырей.

Годы... Самое страшное здесь,
Государыня, годы.
Умудрёнее день и всё немощней днесь —
Не водить, лишь встречать пароходы,
Зажигать маяки и смотреть в глубину,
Вспоминая красотку одну.

Здравствуй, здравствуй, красавица, это зима
На носу, на неделе
В сентябре, сентября, видно, сходят с ума
(Снегири ещё не прилетели).
Распогодится, может, а может, и нет,
Но уже и обут, и одет

Люд по-зимнему серо — такая беда
При привычных заботах
Средней осени, слепо бредут кто куда,
А кому в снегопаде охота
Ковыряться на дачах, сказал же — беда
И опять дорожает еда.

Ох, не любит Астарта всех наших царей,
А страдают народы.
Мне б, как раньше — один батальон егерей,
Где бы были козлы и уроды
Заповедной великой славянской земли?
Кто в земле, а иные вдали

И без права возврата — хорош воровать,
Басурманское племя!
Чтоб не плакала к выдаче пенсии мать,
Ох, паскудное выпало время;
Как-нибудь проживём, проклиная ****ей,
Что напялили облик вождей.

В безнадёжное время случится апрель,
Обязательно будет
И по всем снисхождениям, хочешь — не верь,
Есть и боги, и добрые люди,
Чтоб подправить течение мудрой судьбы,
Дабы раньше не треснули лбы.

Лесостепи отмаялись, спят облака,
Непогода желанна
И естественна в серых канунах мирка,
Притаившегося, от пиано
До смертельно, никак — не звучит бытиё,
Как истекшее и не моё.

Фонари одиноки в своих неглиже
Без оправ тополиных
И мерцают в одном световом падеже
На советских, майданных, неглинных,
Для таких, как они, одиноких людей
Потерявшихся в Море дождей.

Насвистел пару строчек залётный щегол,
Благодарен, конечно.
Их оправил в слова и в канву приколол —
Пусть хоть что-то печалит не желчно,
А свободной и светлой печалью зарниц
И зарёй очарованных птиц.

Как бельканто пернатых с рождением дня
Оживляет округу!
Пересуды голубок и гвалт воронья
В быстротечной литании кругу,
Обретённому снова, дающему свет,
Коим мир этот серый согрет.

Поднимайся, светило, теплее гори,
Освящая всё это.
А куда улетели твои снегири,
Государыня Елизавета?
В недалёкое прошлое этой звезды,
Облака её, воды и льды.

От осенних рапсодий чертоги богов
В небесах каменеют.
«Не нашёл!» — говорил о душе Пирогов,
Вот те раз, а мы носимся с нею,
Оглашенным, ненайденным призраком чувств,
Подоплёкой всех бед и безумств.

То, что значимым было, сгорело дотла
И золу разметала
В беспространственном времени то ли юла,
То ли мельница бога-вандала,
А осталось по горсточке места и лжи
У какой-нибудь ямы во ржи.

Ветер наших последних каденций не прав,
Но он, всё-таки, ветер,
Разметавший и тучи, и личный состав,
Подотчётный Юноне Монете,
По такой ненадёжной и зыбкой земле
В безысходных её дефиле.

Цвет берёз одинаков, как некая блажь,
И в Москве, и в Канаде.
Априори, не цвет формирует пейзаж
Отношений субъекта к монаде,
А совместная общность земли и души —
Так страдать за свои камыши.

Мир един и единствен, пока не соврёт
Кто-нибудь про другое.
Эмигранты с надеждой бредут в самолёт,
Ждя расклады иного покроя,
А певуньи останутся в здешних дымах
Зарождать ностальгию в умах.

Здесь мы — царские люди, от сих и до сих,
До сих пор и до веку.
Кто свободней — юродивый или же псих,
Недоверчивей бог к человеку
На просторах российской империи, блин,
Средь берёзок её и калин.

Пионерская правда на три января
И четыре охоты:
Видишь, в небе пустом отдаёт якоря
Беллетристика, прямо до рвоты
Укачало на той, примитивной волне
Пригламурья, где шарм пралине —

Показатель присутствия полуума
На лице с силиконом,
Что объевшись рекламой, как кучей дерьма,
Попыталось исправить флаконом —
Пусть Коти — эту вонь от убожества лиц
С неестественной скорбью ресниц.

И течёт в пригламурье река Разведи,
Не мосты, а лохушек,
А лохушек вокруг — хочешь, Волгу пруди —
Симбиоз котелков и ватрушек,
Всё пустое, лишь губы торчат в никуда
Перекошенной жопкой дрозда.

Отрицая возможность для женщин умнеть,
Отрицаю не право
Обучаться, стремиться, опять же, взрослеть,
Наконец, только это забава
Стервенеющих самок удачно схватить
Жизнь за яйца, до больно, етить!

Но не ради ума, нет не ради ума,
Ум для стерв — исключенье,
Столь же редкое, как на Гаити зима
И валун золотого сеченья;
Как за броким фасадом отхожий подъезд,
Так и глупость под маской the best.

С небывалым размахом отчизна плодит
Дураков и придурков.
Президент — идиот, футболист — троглодит,
И обоим бандитская «Мурка»
Как-то ближе, чем Григ и какой-нибудь Бах,
Вместе с Глюком, туды их всех, нах.

Деградация племени — божий удел
Или же человечий?
Джобс покойный добился того, что хотел:
Превратить это стадо овечье
В подконтрольную матрицу с общим клише
Через свой телефон и планшет.

Во, загнул как, мадам, ошибиться бы рад,
Да не рад ошибиться.
Между тем, продолжает гореть листопад
И накаркивать вещая птица,
Всё куда-то стремиться и всё же к концу —
В никуда или к богу-лжецу.

Зеленя подоспели, опять же, теплынь
После всех снегопадов,
Холода оттянуло, как в этом: сарынь
Не на кичку, а ближе к Царьграду,
Значит, в Ваших краях проливные ветра
Непривычно звучат до утра.

Будем жить, государыня, как и живём,
Удалённо и просто.
Только что-то не хочет уйти в окоём
И оставить: ни память-короста,
Ни Ваш облик безликий, приснившийся вновь,
Ни досадная эта любовь.
29.09.2013