Тысячный!

Тысячный!       На страницах Стихирии.               
               
Ну, вот и тысячный! Не мог себе представить,
Что за три года столько напишу!
Приходиться немножечко слукавить, -
С десяток, может быть, повторных наберу.

Я это скомпенсирую размером.
Стихи без краткости, - огромные писал.
Да!  Не поэт и в этом я уверен,
Но в Графоманстве; - Первый пьедестал!

Мой первый стих; - поэма о России.
О, сколько горечи и боли я вложил!
С каким волнением отдал я Стихирии,
Но модератор это ловко удалил.

Не стал я спорить. Наложили вето.
Она ведь есть, - я правнуку писал.
И так ли, иначе, но в каждой моей теме
Мой голос протестующий звучал.

А  каждый стих, как колос полноценный.
Мука ржаная, отруби, зерно.
И без дрожжей поднимется то тесто,
В котором, точно, всё сохранено.

В стихах моих печальные раздумья
О Жизни, о Природе, о Земле.
Учёным, может быть, покажется не умно.
Но я так думаю. Уверен я в себе!

Люблю я юмор добрый, не похабный
И радуюсь, когда есть спор, есть диалог,
И Рыцарский Турнир, и письма к милой Анне.
Всё есть в стихах, всё выразил, как смог.

Друзья мои! Родная Стихирия!
Быть может, встретимся у Бога все в раю.
Вы вдохновляете, вы подарили крылья.
За всё я вас, за всё благодарю!

Пусть не стихи, а мысли лишь рифмую,
Но радуюсь и счастлив, что творю!
По праву я сегодня торжествую.
Вторую тысячу я, вряд ли, напишу.

Но, может быть, Судьба мне улыбнётся.
С Пегасом мы хорошие друзья.
И слово верное, надеюсь я, найдётся.
На небосклоне есть, горит моя звезда!

Писать решил я правнуку поэму.
Не думал, не гадал, что столько напишу.
И верю, что найду я силы, время, тему.
И вас ещё не раз к себе я приглашу.

Двенадцатый катрен! Не меньше, не иначе.
А к этому стиху добавлю, что писал.
Не каждый стих, по-моему, удачен,
Но я по ним взошёл на пьедестал!          21 Ноября 2013 года.


Тебе, незримый мой читатель...

Тебе, незримый мой читатель,
Я посвящаю этот стих!
Слова, которые читаешь,
Что ты услышать хочешь в них?

Стих прочитал – не интересно.
Ушёл и слово не сказал.
И я согласен, - если честно,
Сам по «одёжке» выбирал.

«Базар» велик:- нас сотни тысяч.
Ищи, найдёшь:- Поэты есть!
Ты сам, по-видимому, пишешь
И я бы смог твои прочесть.

А коль зашёл ко мне ты в «гости»,
Прочти ещё один. Поверь…
Не ради славы, баллов, чести:-
Хочу сказать чуть о себе.

О тех, кто пишет, о стихах.
Не предлагаю долго спорить:-
Побудь ещё чуть-чуть в «гостях».
Ведь каждый этого же хочет.      
      

Поэтам.

Стихи поэтов новые читаю.
Коль напечатали:- так надо их читать.
И всё сильнее, глубже понимаю:-
Поэт душой смог это написать.

И каждый стих, как будто, отраженье.
Вот в этом радость, светлая Любовь.
 А здесь душа сияет вдохновеньем:-
Такие звёзды и такая ночь!

А вот берёзка, тихий вечер, речка
И деревенские я слышу голоса.
И у меня волнуется сердечко
Слова, как чувства, приняла душа.

И вашу грусть, и боль, и даже горе
Моя душа приемлет как своё.
И одиночество порой звучит такое:-
Что крикнуть хочется: - «Да это же моё!»

А в этом мудрость и такие мысли!
Я знаю многое, но этого не знал!
И вместе с вами я иду по жизни,
И, я надеюсь, вам не помешал.

Вот я пишу:- душа ведь просит это.
Как я скажу, и кто меня поймёт?
Боюсь запачкать звание поэта:-
Когда прочтут и скажут:- «рифмоплёт».

Я всеми вами, честно, восхищаюсь!
У вас в руках ключи к моей душе.
Не каждый ключик точно открывает,…
Прочтёшь, бывало, думаешь:- «не мне…»

И я не вижу в том вину поэта.
Да пусть великий:- и ему скажу:-
«Нас очень много разных в этом свете:-
Найдутся души, что тебя поймут».

Пытаюсь я, мне говорят:- «Не лирик!
И длинен стих, и на доклад похож
В них только разум, - попроси-ка Душу.
Быть может, и тебе слова она найдёт».

Учусь у вас, сомнения не скрою,
Как трудно душу, словом обнажать.
Ведь совесть в неразрывности с тобою.
Поэт не должен и не смеет врать!

Читаю вас и рассуждаю с вами.
Спасибо вам за честность, красоту.
Увидел мир я вашими глазами…
Бог даст, и я, возможно, что-то напишу.   
 
   
Мой путь.

Шесть тысяч лет как письмена, слова то были раньше.
И пишут, пишут все века и каждый век всё краше.
И сказано всё обо всем, но только лишь не всеми
Любое знание найдём теперь мы в «Интернете».

И, если первые слова, родившись на дощечке
Казались святостью тогда, кто первым видел это,
Сейчас умеют все писать и пишут что попало.
И надоело всем читать:- вот и читают мало.

Была ведь книга, как свеча, как добрый собеседник
Учила мудрости она и призывала верить.
Учила жить, любить, мечтать, а иногда и спорить
И глубоко во всё вникать:- по пустякам не вздорить.

Книг было мало и тогда, все знали содержанье.
И обсуждали их всегда через своё признанье.
Ты сам себе был режиссёр и сценарист событий.
О том, что в книге ты прочёл и что узнал из жизни.

Сейчас расскажут, разжуют и перескажут кратко:-
Зачем душе какой-то труд:- «не парься, всё в порядке!»
Я вот сижу, пишу стихи, а разум понимает:-
Напрасно паришься и ты:- никто их не читает.

Что можешь ты ещё сказать, когда уж всё сказали
И красоту как описать:- её всю описали.
Да, чувства можно излагать, но что они в сравненье
С тем, что успели передать, те, кто зовётся Гений.

Так может вовсе не писать:- зачем плодить бездарность?
А может лучше поискать? Быть может, что осталось
В руде, в породе слов найду пропущенную жилку.
Возьму своё и напишу:- посмотрим, что родится.

Ну что ж сказал:- давай пиши, но лирики не надо
Её сейчас хоть пруд пруди, здесь не отыщешь клада.
А может гневные стихи писать о грязи жизни?
И проклинать и призывать, чтоб люди стали чище?

Нет, - это не моё. Сейчас все призывают
И каждый требует своё:- других не принимает!
Ну что же, хватит. Я понял:- заполнены все ниши.
Поэты там стеной стоят:- кто ниже, а кто выше.

Так что ж, писать, иль не писать? А ручка сама строчит
И разум просит продолжать, да и душа ведь хочет.
Что, если буду я писать с научной точки зренья.
И популярно излагать различные проблемы.

Проблему множества стихов:- сейчас ведь много пишут.
Но, читают то их те, кто рядом и кто ближе.
Собрать бы все их в «Интернет», в особую программу.
И будет лишь один Поэт:- спрессованный, отжатый.

Ведь есть прекрасные стихи в огромной этой массе.
Крупинки золота, лучи:- вот вместе б им собраться!
Не каждый стих туда б вошёл, пусть автор будет Гений.
Возьмёт компьютер только то, что классно без сомненья.
Пусть выйдет в год всего одна, но это будет книга,
Которую прочтут до дна народы всего мира!

Ну, как? Идея хороша? И в духе современном
И не закроет шелуха прекрасных исключений.
Конечно, понимаю я. «А где кумир, где личность?»
Но неужели так нельзя:- свой разум в Разум вылить?
Ну, может, хватит «стихоплёт»? Строчить не надоело?
Нет! Я согласен день и ночь:- люблю я это дело!

Мне только тему подавай ну, может, направленье.
Слова спокойно подбирай:- пиши лишь предложенья.
Но всё же хватит и пора, наверно, ставить точку.
Я знаю, - краткость, чья сестра! Таланта нету!! Точно.


Рождение стиха.
               
Ещё одна закончилась тетрадь.
Как будто дом построен и под крышей.
И с грустной радостью ласкает её взгляд.
Никто и ничего здесь больше не напишет.

Прощай, прости. Ждёт новая тетрадь.
Её листы чисты, как детские головки.
И не дано мне знать, предугадать; -
Что напишу на них, какие заголовки.

Рождение стиха; - процесс весьма интимный.
У каждого он свой, - не буду здесь гадать.
Я знаю про себя, возможно, я наивный.
Попробую в стихах об этом рассказать.

Зачатие всегда волнительно – прекрасно!
Увидел, услыхал, бывает, прочитал.
И, где-то там внутри, картина возникает
И что-то говорит, чтобы о ней сказал.

Какой-то контур вспышкой озарился!
Пытаешься понять, но лишь фрагменты в нём.
Бывает; - взгляд! И ты уже влюбился!
И снится ночью, и мечтаешь днём.

И мысль одна: - «Ну, как бы подступиться?
Как рассказать, что ею опьянён!»
И очень хочется быстрей её добиться.
Вот так и стих; - в начале труден он.

Но иногда бывают исключения,
Когда не ты, а он тебя нашёл.
И фраза первая, как вспышка вдохновения.
Взаимная любовь; - как это хорошо!

Возможно, так всегда бывает у великих,
А я фрагмент свой первый нахожу.
Потом любовь с такой настигнет силой,
Что от стола на миг не отхожу.

И вот оргазм! Последний клик написан!
Что было до того, - так трудно объяснить.
Я не считал слога, и правила забылись,
Но наслаждение я смог же получить!

Родился стих. Лежит передо мною.
Ещё никто не слышал про него.
Сейчас тебя я причешу, умою
И завтра в Стихи. ру с волнением войдём.

Ну, вот опять, - увлёкся безоглядно.
С чего начал? Да! Кончилась тетрадь
И подтвердил, что я лишён таланта
Или сестра опять ушла гулять.

Двенадцатый катрен. И стих совсем готовый.
Он по-крестьянски груб, такой вот, ну и что ж.
Начало есть! Стих у тетради новой.
Родной ты мой! И на меня похож!   

      
Поэтам

Ветер гонит небесное стадо,
Тучи сбились, покорно идут.
Их деревья волной листопада
Провожают в неведомый путь.

Вот ещё одна осень проходит:-
Облака, листопад, журавли…
Над Россией печаль не проходит
И поэты слагают стихи.

Сколько было их в годы прошедшие,
Сколько будет ещё впереди.
Пушкин, Тютчев, Есенин и Лермонтов
И Рубцов был последним из них.

Воспевали, грустили, дарили
Нам бессмертные чудо – стихи.
Если б встали они и увидели,
Что с Природою сделали мы…

Смею думать, стихи были б грозные:-
«Что-то стало в России не так.
Мы учили красу видеть русскую,
Что творите вы, мать вашу так!?

Где поэты с душою всё видящей,
Где глаголы, что жгли бы сердца?
Воспевать красоту так страдающей
Может, хватит?! Ей помощь нужна!

Реки вспухли набухшими венами,
На болотах пожары горят.
Книгу Красную люди придумали,
Чтоб хоть как-то, живое спасать!

Что ж не видите, как над Россиею,
Над всем миром нависла беда?
В одиночку воюют гринписовцы:-
Вам не стыдно молчать, господа?

У вас есть «Интернет» и компьютеры,
Авторучки – не нашим чета.
Так будите ж народ славой русскою!
Вам и сила от Бога дана!»

Я пишу эти строчки нескладные:-
Просто просит душа их писать.
Эх, поэты, где ж песни отважные,
Чтоб могли, как в войну всех поднять?

Эх, Россия моя ты печальная:-
Не деревни – погосты стоят.
И погода какая-то странная,
Журавли всё грустнее кричат…


Прощу прощения, поэты.
               
Прошу прощения, поэты
За те стихи, что вам писал.
Тогда не знал я Интернета
И круг общения был мал.

Да, в школе мы стихи учили:-
То Пушкин, Лермонтов, Крылов.
Хоть СМИ в то время тоже были,
Но не корёжили основ.

Поэтов десять, может двадцать,
Но их читала вся Страна.
Поэты дружно размножались.
Теперь лавина вот пошла.

Быть может, есть, как Окуджава,
Высоцкий тоже, где-то есть.
Стихи найдёшь, что и Некрасов
Мог оказать такому честь.

Беда скрывается в избытке
И даже Деньги и Любовь,
Когда всё много, - очень, слишком,
Там плесень гадкая растёт.

Поэты есть сейчас в России.
Красиво пишут, чёрт возьми!
И все Поэты, - те, что были,
Признались бы в своей любви.

И всё же мало вас читают.
Свой гнев, восторг друг другу льём.
А Интернет всех зазывает,
Так много мы не соберём.

Я помню тех, «шестидесятых», -
На стадионы люди шли.
И не футболом наслаждаться,
А слушать яркие стихи.

Быть может, снова ошибаюсь,
Быть может, мне не повезло.
Стихи хорошие читаю, -
Вот только рядом никого…

Что ж. Написал тогда, как думал.
Не буду прятать и скрывать.
Что нет Поэтов, - ошибался.
Но «Голос» всё же не слыхать. 
    

Я не поэт...

Я не поэт, но иногда бывает настроение,
Что хочется хоть чуточку им быть.
Душа и ум пылают вдохновеньем:-
Перо бумагу и начну творить.

Но дальше рифмы дело не выходит
И Муза на ухо мне тихо говорит:-
«Иметь детей мужчина тоже хочет,
Но, к сожалению, не сможет их родить».

Быть может так, а может быть иначе.
Прошли века, состарился Пегас.
Ну, нет! Ну, нет! Конечно, он не кляча!
Но всё ж, увы, простите, не рысак.

А Муза? Боже мой! Какие её годы…
Прошли те времена, где пели соловьи
На фабриках теперь выращивают розы.
И всё сейчас во всём:- «продай – купи».

А может и не так. Негоже мне смеяться.
Поэтов развелось, хоть ими пруд пруди.
А Муза и Пегас не могут всем являться,
Ну, вот рифмуй, учись и очереди жди.

А если всё ж не ждать. Ведь можно не дождаться
И мысль попробовать душою изложить.
Дитя родить, конечно, не удастся,
Но мыслью мысль ведь можно возбудить.

Все знанья для детей зарифмовать удачно.
Стихи читать, не то, что "грызть гранит".
С младых ногтей учить красиво, кратко
И думать, говорить и интересно жить.

А Муза пусть с Пегасом, без Пегаса
Спокойно выберет всего лишь одного
И вместе с ним такое «зафигачут»,
Что будут все читать и прославлять его.

Ну, как идея? Тянет в «ноу-хау»?
Поэты есть, а слов, какой запас!
Пока мы их ещё не растеряли,
Давайте рифмами все мысли излагать.


 Краткость.

Хочу поразмышлять  над Истиной одной.
Я, в общем-то, согласен с такою правотой,
Что у Таланта с Краткостью есть близкое родство.
Есть очень много общего, но всё-таки, - не всё.

А как же быть психологу, что души лечит нам,
Он скажет, чтоб не «парился», таблетку сунет нам?
Философ рассуждения пусть сам же и жуёт.
И скажет, как отрежет:- всё знает наперёд.

Мне, кажется, Таланту здесь Краткость не сестра.
Душа, как то же тело и пища ей нужна.
Пусть витамины важные  в таблетках будет пить,
Но долгая беседа никак не повредит.

И, если фильм талантлив, иль книга хороша,
То смотрим и читаем и Краткость не нужна.
В поэзии сложнее, уж коль на то пошло,
И там бывает сложно сказать, чтоб кратко всё.

Я захотел про Космос, допустим, написать
Не лирика. Я знаю. Но ведь какой тут пласт!
Ни кем ещё не тронут, лишь Ломоносов был:-
Он звёздам удивился и Бездну приоткрыл.

Сейчас так много знаю, так много увидал…
В стихах лишь звёздопады, ну Солнце, ну Луна,
А где же размышления по поводу Земли?
Неужто во Вселенной мы жители одни?

Я лирику не трону. Пусть будет красота
Описана Талантом и Краткость там нужна.
Но рассуждать о Боге, о Космосе, Душе,
Что с нами происходит, как жизнь идёт в стране.

И знания и мысли, - ответ найдёт вопрос
Так пусть на это время сестричка отойдёт.
Да. Да. Я понимаю:- Талант везде Талант.
И Краткость без Таланта пустой красивый фант.

А, если длинно пишешь, к тому ж белиберду
Дурак читать не будет такую ерунду.
К чему все рассуждения? Я вам сейчас скажу.
Пишу я очень длинно:- короче не могу.

То ли Таланта нету, то ли прогнал сестру.
И, вроде, я стараюсь:- слова точней ищу,
И мысли сокращаю, но только лишь прочтут:-
«Ну, в общем-то, не плохо, но длинно тут и тут».

Да! Я пишу всё это, чтоб сесть, порассуждать,
Поспорить, посмеяться и вместе помечтать.
И знаньем поделиться и для себя узнать.
Язык-то у нас русский:- негоже сокращать.

В беседе умной, долгой и думает душа,
А отдыхает в лирике:- там радость и слеза.
Писать! Не надо спорить! А Краткость всё ж нужна.
Но дай сказать, что хочет сказать твоя душа.   
      

  Звучат стихи…   
               
Звучат стихи во сне, - слагаются поэмы
Легко, свободно, с трепетом в душе!
И рифмы чёткие, и мысли, и сравнения,
Как жаль, нет записи, не сохранил в уме.
**********************************
Когда вокруг враждебная среда
И для тебя нет ни тепла, ни уваженья.
Создай скафандр тканью из добра,
Покрой его защитой из прощенья.

Зачем я это всё пишу, зачем?
Кому моё творенье нужно?
Я надоел уже стихами всем
Родня и та глядит недружелюбно.
******************************

Так рукописи не горят?
А я попробовал, - сгорела!
Что ж, на бессмертие видать,
Права  не заимела.


Поэзия.

Поэзия, поэты:- еда и повара.
Готовят всё на свете:- у каждого своя.
У этого бифштекс и кровь живая есть.
Другой рагу готовит:- продуктов там не счесть.

Зефир, кефир, конфеты:- ну, патока одна.
Едят и эти блюда:- нормальная еда.
И каждый повар хочет, чтоб съели это всё.
А радость, коль попросят:- «Добавьте мне ещё!»

Вот повара от Бога! И блюда их:- шедевр!
Красиво, вкусно, сытно и витамины есть.
Решил и я сготовить, а опыта-то нет,
И пусть не для народа:- я сам хочу поесть.

Рецепты есть, конечно, но стыдно воровать.
Подумал и решил я:- пока придёт талант,
Горчицу, хлеба, соли:- голодному – еда.
Ну, сам-то я наелся и жив, здоров пока.

Решил в народ отправить:- ведь есть, кто голодал.
И даже одобряют:- увидели запал.
Запал варить варенье? – Наварено уже.
Бифштекс, ромштекс, котлеты:- ну, это не по мне.

Горчицу сделать мягче и соли в норму дать.
Вот хлеб:- всему основа. Испечь бы каравай…
Такой, чтоб всё там было и степь, и запах трав,
И солнце, ветер, грозы и ночью звёздопад.

Но главное в том хлебе такой знакомый дух.
Душа, огонь и руки и создают тот вкус.
Съедят:- ни крошки на пол. И тихо  скажут вслух:
Спасибо тебе, пекарь. Так пахнет только Русь!

Сумею ль:- не уверен. Желание то есть.
Но грустно, что не в юности я хлеб то начал печь…
Поэзия. Поэты. Готовьте, повара!
Пусть будет у народа хорошая еда!   


Стихи – наркотики. 
               
Оцепенение, - по-гречески – наркоз
Наркотик, - боль снимающее средство.
В нормальных дозах помощь и добро,
Особенно, когда тоска берёт за сердце.

Наркотиком быть может шоколад,
Куренье, алкоголь и пресловутый шопинг.
Любое средство, если очень рад,
Когда его зовёшь к себе на помощь.

А у меня снимает мыслей груз,
Депрессию, а иногда и боли
Стихосложение, - не складно, да и пусть.
«Век не видать за это больше воли».

Давал себе обет: - «Чтоб больше не писал!»
И для читателей закрыл свою страницу
И сорок дней стыдился и молчал.
Наркотик, чёрт возьми! И я им заразился.

Не выдержал! Я снова «рудокоп».
Копаю с радостью, - пусть нету самородков.
Мне нравится, когда средь сотен слов
Мелькнёт искра. То слово, как находка.

И, как всегда, я жду разборку, похвалу.
Люблю, когда по-доброму ругают.
Ещё раз всех я в гости вас зову,
А не понравлюсь, - «щелчок» и ты меня не знаешь.

Приветствую я вас, как прежде и отныне!
Мне радостно так ждать, - приди, хотя б один.
А если голос мой: - «как нищего в пустыне»,
То есть Господь, - Он знает про стихи.   


Рецензии.
               
Я новое создал стихотворенье.
Сам прочитал, подправил, - хорошо!
Хотелось бы узнать, конечно, ваше мненье.
Быть может, чем-то тронуло оно.

Когда пишу, - я радость не скрываю, -
Слова и рифмы сладостно искать.
И, как могу, я мысли украшаю,
Для вас хочу их точно передать.

Зачем в стихах? Пока ещё не знаю,
Но знаю точно, легче так читать.
Зачем писать? Я смело утверждаю, -
Прожил я жизнь, - есть кое-что сказать.

Я к вам иду, я вам их предлагаю
И – вижу, что читаете меня,
Но ваш ответ, увы, я не узнаю,
Возможно, не читали до конца.

Но вот ответ! Рецензией зовётся.
Как я волнуюсь, видя, что пришло!
И сам пишу, и сердце чаще бьется, -
Как написать, чтоб умно и светло.

Не знаю я ни ямба, ни хорея
И не уверен в том, что точно всё понял.
Мне радостно, что другу я ответил,
Который мне рецензию прислал.

Я понимаю, глупо и бестактно
Просить взамен на те, что написал.
Но я - (прошу, поймите не превратно)
На каждый стих рецензию-то ждал.

Возможно, здесь гордыня или зависть,
Возможно, радость хочется отдать.
Но, если видишь, что их не читают, -
Смирись. Начни другим рецензии писать.

Пусть радуется он, пусть похвала – награда.
Ведь рады мы, - приятно получать.
А врать и оскорблять, пожалуйста, не надо.
Уж лучше честно, тихо подсказать.

Вот новый стих. На стих не претендует.
Здесь разговор о вас и о себе.
Рецензии пишите чаще люди, -
Они - тепло рукопожатия - душе.


Поэты и проза.   
               
Столы накрыты; - водочка стоит.
А за столом сидят поэты
И мэтры, новых пригласив,
За счёт которых, все банкеты,
Речь начинают свою так: -
«Друзья вы наши! Как мы рады
Послушать новые стихи!
И выше нет для нас награды!
Ведь мы, - такие же, как вы!»

Дрожат поэты от волнения: -
Ну, вот он; - вот он! Миг настал!
Идёт читать стихотворенье,-
Душа взошла на пьедестал!

«Что? Прочитал?  Аплодисменты!
Давайте стопочки нальём,
А кто не пьёт; - те не поэты.
Зачем позвали их за стол?»
«Ну, кто там следущий? Не надо
Вот так уж много-то читать.
Мы сразу видим, кто пред нами; -
Вам никогда нас не догнать!
Мы бронзой славы все покрыты,
Для вас святые имена.
Ну, что? У всех уже налито?
Всё остальное; - ерунда…
И скажем тост: -  Мы так вас любим, -
Несите нам свои  стихи!
Читайте нас; - мы вечны будем!
А вам расти, - не дорасти…      
         

Горы и кучи.   
               
Картину странную мне мысль нарисовала.
Долина среди гор, - как будто бы Страна.
Вершины гор стоят вокруг, сверкая.
Подняться многие хотели; - да нельзя.

Сначала редкие, ну, а потом всё чаще
К подножью камешек, как мог, свой принести.
Бывало так, что осыпались скалы,
А кто-то сам упорно их долбил.

И время шло, и горы восхищали
Кто любовался ими, кто хотел взойти,
А кучу из камней всё выше поднимали.
Настало время; - толпами пошли.

И я несу свой камень. И на кучу,
Пусть и с трудом, но всё же восхожу,
А высота её такая и до тучи,
Что у вершин, рукою достаю.

И не один такой; - почти полмиллиона
Стоим, галдим: - «Вершина уж близка!»
Такие камни есть! На зависть очень многим.
Стоят на них; - ну, чем же не гора!

И низкие для нас, пожалуй, что вершины.
Ну, может быть, чуть-чуть и рядом поднимусь.
А тем, которые остались там, в долине,
Уже смотреть на горы ни к чему.

Но всё же есть у тех вершин названья.
Там Пушкин, Лермонтов, Некрасов и Крылов.
А чуть пониже, но сверкают рядом
И Маяковский, Блок, Есенин и Рубцов.

Возникла новая гора, под именем – Высоцкий.
К ней тоже много камешков несут.
Её все видят, знают и, пока что, точно
Тот голос слышат; тут уж не заткнуть!

Вершин Долину окружают много.
Со всех сторон она защищена.
Художники, писатели и музыканты тоже.
Гордится ими, вроде бы, Страна.

Да ничего, что кучи. Лишь бы не кричали,
Что новый век, другие времена,
Что места хватит всем на пьедестале,
Свобода слова каждому дана!

Очнулся… Прочь гоню все эти мысли!
И, может быть, что куча и права?
Но как же редко от детей мы слышим
Стихи, которые учила вся Страна!    
       

Смотр стихов.
               
Стоят стихи, - повзводно  и поротно.
По списку все. Отдельно от больных.
На смотр их итоговый построил: -
На что годны и каждый, что достиг.

Вот первый взвод: - грубы, тяжеловесны,
Но нос задрали, - всё-таки стихи!
Тогда ещё им было неизвестно,
Что будет Интернет, - в него войдут они.

Второй. Стоят, как робкие мальчишки: -
Рецензий испугались в Стихах ру.
Но ничего; - поправили штанишки: -
Нас одобряют, значит, - можно в путь!

Все остальные, - чётко подровнялись
И каждый знает кто он и зачем.
Пусть не гвардейцы: - ростом не удались,
Служить готовы каждому и всем.

Им не страшны ни темы, ни предметы,
Готовы выразить свой яростный протест,
Пусть красоты, гламурности в них нету; -
Им мысль важна, и это у них есть.

Иду вдоль строя: - «Здравствуйте, братишки!»
И рявкнул строй в три сотни голосов: -
«Пока ещё не вышли из нас книжки,
Но каждый стих, как к подвигу готов!»

«Ну, молодцы! Надейтесь, верьте, будет,
Пусть небольшой парад, но точно в вашу честь!
Семья, потомки вас не позабудут
И грех им будет, если бросят в печь!»

А вот стоят в строю мои поэмы!
Четыре штуки: - как я ими горд!
Они о Родине, о Волжском и о смерти,
А «Встреча с Будущим»! Фантазия! Полёт!

Её писал я ровно одни сутки.
Часа четыре может быть всего.
Так понесло! Счастливые минутки,
Как будто дамбу в мыслях прорвало.

И, наконец, весёлые мальчишки, -
Их хоть немного, но какой тут гвалт!
Экспромтики, - как малые детишки
И все кричат: - «Пойдёмте на парад!»

«К параду мы, ребята, не готовы: -
Ещё нет выправки, неряшливый наряд.
Я поучусь у Мастеров, ну, как бы это в школе
Возможно, в будущем получится отряд.

Ну, а пока: - «Равняйсь, ребята! Смирно!
Отставить ропот! Чтоб не слышно вас.
На хозработы! К людям! Весело и быстро!
И запевала, - ГОЛОС! Шагом  -  МАРШ!!»   
          

Компьютер сломался.
               
Сломался компьютер! Рыдает поэт
Над горькой своею бедою.
Сожрал все стихи. Их нигде больше нет!
Уткнулся в венок головою…

Была авторучка. Ведь мог же писать!!
Гусиным пером мог, хотя бы!
Чего уж, теперь уж рыдать и стонать.
Работай опять головою…

Уснул я. И слышу; - как Голос с небес: -
«Ну, ладно. Садись, - всё готово.
Учили тебя мы. Ну, ты и балбес!
Молился; - вот Бог и с тобою».

Проснулся. Не верю, дрожа, подхожу.
И кнопочку нежно включаю.
Ура!!! Заработал! Я снова тружусь.
Перо, будь со мной. Умоляю!
               

Здравствуй, новая тетрадь!
               
Ну, здравствуй, новая тетрадь!
В цветной, красивой оболочке.
Хочу я с этого начать,
Потом пойдут другие строчки.

И девяносто шесть листов
Пружинкой скрепленные прочно
Ещё не ведают тех слов,
А я найду их, - это точно!

Я три таких же исписал,
Лежат в столе,- полны стихами.
И я их также начинал.
Заполнил клеточки словами.

Там мысли, чувства от души,
Там муки творчества и планы.
Часы, прожитые в тиши,
И радость славных окончаний.

Печально, грустно лишь одно,
Хоть рифмовать я научился,
Но что-то всё-таки не то.
Поэт, увы, не получился.

Стихи тяжёлы и громоздки,
Как грубо сделанная вещь.
Не поддаются полировки; -
Булыжник без толку тереть.

А я с упёртостью ослиной
Пишу, рифмую, - не могу
Писать я кратко; - знать обидел
Сестру Таланта? Всю родню?

А белый лист твоей страницы, -
Тетрадь; - так давит на меня,
Что стих тяну я до границы; -
Тогда довольная душа.

Мне два катрена лишь осталось.
Да хоть четыре, - ерунда!
Для графомана это  радость,
Как в кучу складывать дрова.

Найду сегодня оправданье,-
Ведь первый лист. А что потом?
Опять стихи, как назиданье?
Пытаться буду о другом.    
      

Поэт, летящий на Пегасе.   
          
Поэт, летящий на Пегасе
И рядом Муза в облаках!
Увы, не я…  Тащусь на кляче.
Мечтать не вредно… и в стихах.

Подумал я и – окрылённый
Мечтою смелой. Боже мой!
Какая кляча?! Чудо – лошадь
И с гривой нежной, золотой!

Мечта откуда-то явилась
Красивей Музы! Чудеса!
Такая троица случилась: -
Мечта, Кобыла ну, и я.

«Ну, говори, чего ты хочешь?»
Мечта с улыбкой щурит глаз.
«А перегнать Пегаса сможешь?»
Кобыла смехом залилась.

Ну, это первое желанье.
Второе; - сделай, чтобы я
В своих обычных описаньях
С тобою рядом был всегда.

А третье, - я прошу несмело: -
Хочу создать свою страну.
Коль нет в Поэзии мне места,
Я в Филографию хочу.

Мы дружно головы склонили
У кобылицы больше всех.
Вздохнули громко и решили: -
«Мечтать не вредно; - вреден бред!»
               
Филография  –  область стихотворчества,
Отведённая для графоманов. Я первый в списке.

      Ответ Павла Еготинцева.
Не Блок... и, очччень - не Есенин,
Но всё ж, в среде мирских похвал,
Жил-был поэт, Ляксандыр ЧЕНИН:
Он - рррифмы крррупные катал!

Жил без гордыни, без прикраса,
На блеск регалий - начихал:
Спокойно оседлал ПЕГЕСА
И огород на нем пахал!

Вот почему, девчонка МУЗА,
Так часто смотрит ему в след:
Ждут! Пятый месяц! КАРАПУЗА!!!
А говорит, я - не поэт...
**********************
Эх, ё – моё! Глаза открылись!
Я Музу раньше не видал.
Теперь вот Павел Еготинцев
В своём стихе мне доказал.

Что Муза рядом, в огороде
И сорок с лишним лет я с ней.
Трёх сыновей! О, Матерь Божья!
Как виноват я перед ней!

Да нет! Девчонка. Пятый месяц…
Пегас мне пашет огород…
О, мир иллюзий и поэзий!
Четвёртый сын! Когда же дочь?!

Мечту склоню я. Может что-то…
А есть Фантазия ещё…
Пегас! Вспахал всё в огороде?
Давай к Мечте. Она нас ждёт.   


Лаконизм.   
               
«Пришёл, увидел, победил!»
Родился, жил, потом вот умер.
В предел спрессованная мысль.
И это всё? И не абсурдно?

Как предисловие;  - то – да.
К роману – жизнь, что дальше будет.
Талант и краткость? Не всегда…
Талант; - что мысль в тебе пробудит.

Изыск в еде, изыск в стихах.
Он больше вреден, чем полезен.
В зерне очищенном – крахмал.
Там с витаминами проблемы.

А краткость может и сестра,
Но всё же младше она брата.
Пусть помогает иногда.
Но мысли всё ж пространство надо.   
   

Я графоман.
               
Я графоман и не стесняюсь.
Не плачусь я, не обижаюсь.
Ищу слова, рифмую мысль.
Увы; - стихи не удались.

Однако, вот они! Читаю,
Мне нравятся, но понимаю,
Что есть существенный изъян.
Вздыхаю с грустью; - графоман…

И вдруг. Как будто голос слышу: -
«Ты не грусти, - так много пишут
И очень часто говорят: -
«Я не поэт. Хочу писать,

Хочу порыв, души волненье
Я выразить в стихотворенье».
И радость личная пришла,
Но так устроена душа,

Что человек своё творенье: -
Горшок, резьбу и даже пение
Другим, как радость подарить.
«Смотрите!  Я могу творить!»

Беда, коль кто-то первым скажет,
Что ты Талант, что Пушкин даже
Такое вряд ли бы создал,
А ты вот взял и написал.

Ты скромно глазки опускаешь
И говоришь, что понимаешь,
Авансом, дескать, принимаешь
Такую лесть и похвалу.

Но эта лесть зудит в мозгу.
Как говорят: - «Сел на иглу».
Писать потребность возникает,
Душа волнуется, играет

И сам, другие отмечают,
И благодарен ты перу.
Конечно, критика бывает,
Что рифма у тебя хромает,
Что примитив, не вдохновляет.
А краткость где? Забыл сестру?

Я про себя. Других не знаю,
Но всё же я предполагаю,
Что не один я так страдаю,
Чтобы понять; - «Так кто же я?»

Что не поэт, что всё напрасно?
Я не освоил ямб, хорей.
Не получается и кратко.
Так что? Повеситься теперь?!

Да нет! Есть грубое искусство.
Оно присутствует везде: -
В стихах, в изделиях, и в чувствах,
У музыканта на селе.

Оно просто, понятно, честно,
Необходимо, словно, хлеб.
И человеку слышать лестно,-
Ведь нужен каждому успех!

И пусть вершины нам сияют.
Талант и труд, и долгий путь.
Они зовут и вдохновляют.
Найдутся люди, что взойдут.

Не я один вот так страдаю
Так кто же я, коль не поэт?
И я, слегка не понимаю,
Что до сих пор названья нет.

Подумал, взвесил, - предлагаю: -
Я – графоман! Есть в этом честь!
Пишу стихи и не страдаю
И даже Муза своя есть.

Она Поэзии не лучше,
Но и не хуже. Всё в ней есть!
Простое, грубое искусство
И отдаёшься ему весь.

Поэзия огромной тучей, -
Неразличимой стала речь.
Поэтов много; - в этой гуще
И шум, и гам, и грубость, спесь.

Себе подобных приглашаю
Я в Филографию. Она
Мне говорит: - «Я принимаю
Кто пишет. Просит их душа.

Но классика им не доступна,
Не та, быть может, красота.
Таланта нет, - сестры не нужно.
Но МЫСЛЬ и складно бы, хотя»,

Гордыню прочь! Пусть книжка будет.
Друзьям и внукам подарить.
Мы все уйдём, - нас позабудут,
А книжка эта будет жить!

Стихи пишу и выставляю,
И мненьем вашим дорожу.
Я, - графоман! И призываю: -
Дать статус-кво. На том стою!   
         

Семьсот первый стих. 
               
Семьсот написанных стихов.
Итог, достоин размышлений.
Вердикт таков: - «Признать готов?
Таланта нет, лишь пыл стремлений».

Два года, как всё началось,
С желаньем радостным писалось!
И столько тем меня ждало; -
Сейчас труднее с этим стало.

Возможно, я взрослее стал
И уже лучше понимаю
Высок поэта пьедестал, -
Взойти уже и не пытаюсь…

Но графоман я не плохой
И темы ждут меня; - я знаю.
«Ну, что, Пегас? Хоть рядом стой».
Семьсот один! Я продолжаю.          


Курс на 900!
               
Компьютер точный счёт ведёт
И выдал цифру, - восемьсот.
И это всё мои стихи,
Которым нет ещё цены.

Не потому, что велики
Иль, не дай Боже, так глупы,
Что кто, нечаянно, прочтёт,
Пожмёт плечами и уйдёт.

Они написаны. Лежат.
Ласкают душу мне и взгляд.
Создал я пласт своей руды
Потомкам, чтобы те нашли

Его, как клад. И вот тогда
Придёт оценщик. Не беда,
Что не из золота слова.
Железо правды, мысли в них.

Запечатлён был жизни миг,
Того, кто жил, страдал, любил,
Судьбу свою благодарил,
Что так позволила ему

Увидеть век, свою Страну.
И без войны прошли года,
И столько было, что нельзя
Уйти, оставить без следа.
С народом вместе; - был и я.

Мои стихи; - веду им счёт.
Сто дней назад было семьсот.
Потом я в рыцарство играл, -
По пять стихов за день писал!

И это тоже моя жизнь.
Да пусть стихи не удались,
Но мысли многие сказал
И сам себе я доказал,
Что рифмовать вполне могу,
Но в гости Музу не зову.

Пегас бывает; - накормлю,
Ему стихи свои прочту.
Над ними ржёт, а с ним и я.
Короче; - добрые друзья!
И пусть ведёт компьютер счёт.
Мой курс, теперь, на девятьсот!    


Неприличные стихи.               

Перед Изяществом, конечно, извиняюсь.
И ты Пегас, прошу тебя, - прости.
Я, точно,  матом здесь не заругаюсь.
Но неприятные напишутся стихи.

У нас, в деревне, с этим очень просто.
Бывает грязь и вонь, наступишь на дерьмо.
Ну, помните, «удобство в огороде»?
Ну, как в Природе всей заведено.

И вот меня, - возможно, бес попутал,
Пишу стихи, но что-то не дано.
Немало информации я «скушал»,
А вот «выходит» как-то всё не то.

Сначала был запор; - тут я перестарался.
Так захотелось сразу всё сказать.
Пегас бы надо мною посмеялся: -
«Ну, надо же такое навалять!»

Потом пошло пожиже; - я старался.
Потом как хлынуло, - и тут уж не сдержать!
Короче; - я стихами «обстарался».
Но кое-как, с трудом, пришлось унять.

И вот опять; - я чувствую, что пучит.
И страх берёт вдруг диарея с ним?!
Я не сдержусь! Что будет? Ох, что будет?!
На Стихирию?! Боже, - упаси!

Ну, в поле-то бывает; - там не страшно.
Спугнёшь ворон, обрызгаешь цветы.
Оглянешься, - бывает неприятно.
Землёй присыпишь. Жалко лепестки…

Уже восьмой катрен! Опять, опять позывы!
Клянусь! Я напишу не больше десяти.
И как тут быть? Уроки помогли бы,
Но их не примут старые мозги.

Так вот и маюсь; - всё не так, не этак.
А нет, чтоб мягко, нежно положить.
Я видел; - многие в красивом, нежном цвете
И даже пахнут, если наступить.

Ну, всё! Конец! Достиг я облегченья.
Предупредить бы надо, чтобы обошли.
А мысль весёлая! Да это удобренье!
На ней, потом, здесь вырастут цветы!      


Не слабо, но… 
               
Дошёл, доплыл и дописал.
Компьютер выдал цифру.
Сто дней назад о ней мечтал.
Всё! Девять сотен! Крикну: -

«Виват! Виват! Ты графоман!
Вперёд, - смелей на тыщу!
В запасе есть ещё карман, -
Слова ты там отыщешь!»

А тем любых: - невпроворот!
И есть ещё желание.
Лишь графоман меня поймёт,
А Классик с назиданием: -

«Да! Это, точно, не стихи!
Ты нарушитель правил.
Поэту, главное; - ТЕРПИ,
Чтоб десять раз исправил!

И только ямб или хорей,
И каждый слог по счёту.
И нам загадочность милей,
А у тебя всё просто».

Я каюсь, каюсь; - виноват
И сам всё понимаю, -
Нет красоты и грубоват,
И нудно назидаю.

Я сто процентный графоман.
Рифмую, что попало.
Десять катрен; - вот мой стандарт.
Четыре, шесть, - мне мало!

Во всех, написанных стихах,
Я мысль свою лелею.
Хочу потомкам передать,
Что знаю и умею.

Что видел, чувствовал, понял,
О чём грущу, жалею.
«Инако мыслю я!» - писал
И утверждать так смею!

Катрен десятый. Меру знать
И графоману надо.
Слабо мне тыщу написать?!
Отец, позволишь? Ладно?
          

Пушкин и мы

Как я хочу, чтоб Пушкин видел это!
Не через мраморный или чугунный лик.
Коль верим мы, что души на Том Свете,
То, значит, видит нас и с нами в этот миг.

Когда мы слышим: - «Нет его в помине»,
То, значит, всё; - исчез и навсегда.
А ты был, есть, а этот день отныне
Стал Праздником Родного Языка.

Ты видишь, Пушкин, сколько нас поэтов.
Стихи слагаем просто и легко.
Тебя, родной, благодарим за это,
Твоим Посевом Поле расцвело.

Не умирает русская словесность,
Не прилипает сленга шелуха.
Ты был и будешь Гением на веки,
Такую силу Речь приобрела!

И до тебя Язык наш был могучий,
Но ты  украсил, родники открыл.
И никогда поэты не забудут; -
У всех в начале, как примером был.

Ты мало жил и после мало жили.
И Лермонтов, Есенин и Рубцов.
Господь вас посылал, чтоб вами дорожили.
Народ любил, - да власть-то из глупцов.

Божественный Язык! И вы пришли от Бога!
Да  даже пусть не так; - пусть просто родились.
России, Языку преподнесли так много; -
Навеки вы в Народ, в Историю вплелись.

Словесность русская живёт и процветает.
Поэты всех времён и чтут, и берегут.
Душа твоя с Небес благословляет.
Тебя, ты знаешь, Солнцем нарекут!

Твой День Рождения Народ весь отмечает.
Цветы, стихи к подножию кладут.
Прими и мой,- не складный, - да я знаю,
Я от души тебя благодарю!


Стих.

Процесс рождение стиха:- мучение отрадно.
Бывает лёгкая строка, с другою всё не складно.
Вот эта фраза хороша и в рифму уложилась,
Но мысль её совсем пуста и здесь не пригодилась.

Нашёл! Мой труд вознаграждён! УРА! Она попалась!
И рифма вышла, и слова, и мысль затрепеталась.
Как будто дамбу прорвало:- пошло за словом, слово
Рифмую весело, легко и выраженье ново!

Последний «клик». Ура! Ура! Ну, прочитаем снова…
Какая всё же ерунда!.. Не стих родил:- урода…
А стих глядит тот на меня и я его родитель.
Давай тебя подправлю я. Так лучше? Посмотрите.

Теперь-то он не так уж плох:- почти очаровашка.
Опять не то, опять не так?  То там, то тут промашка?
Не горе это, не беда, - лишь лёгкое страданье.
А радость в том, что есть пока заветное желанье:-

Опять начнём искать слова и рифмовать их снова,
И мысль, и рифма, и слова, и выраженье ново.
Кто долго ищет, тот найдёт, просящему – даётся.
Трудись, страдай, ищи, рожай и радость улыбнётся!