Дед Мороз - формалист

Петька с Людкой, ученики пятого класса, уставшие и раздраженные,  новогодним вечером, медленно поднимались по лестнице старой пятиэтажки. До пятого этажа оставался всего лишь один пролет, но они так устали от этих несуразных костюмов, совершенно не подходивших им по росту, что, решив передохнуть перед «последним броском», устало присели на ступеньках последнего марша.
- Петь, а Петь, давай отдохнем – какая из нас сейчас сказка! У тебя, вон,  весь лоб мокрый от пота, а у меня уже ноги подкашиваются, даже спать хочется.
- Да-а-вай! – устало вымолвил Петька, - у меня вся спина мокрая от всей этой ваты.
- Вот, вот, а «Галочка» предупреждала, чтобы мы были бодрые и веселые, - затараторила Людка, - все-таки Новый год – самый главный и радостный праздник, после дня рождения, конечно.

«Галочка» - это была их классная руководительница Галина Ивовна, по совместительству – председательница родительского комитета. Были закуплены конфеты, мандарины, ёлочные украшения – все это погружено в мешок Деда Мороза и водружено на «могучее» Петькино плечо. Костюмы были снизу подшиты, чтобы не волочились по полу и надеты, чтобы не болтались на их тщедушных телесах, поверх курток.
- Ничего, ничего, - успокаивала их «Галочка», - солиднее будете выглядеть, роста у вас почти хватает для такой миссии – подвымахали за лето, справитесь.
На улице слабо кружил снежок, все дворы были в сугробах, мороз отпустил и все это добавляло пота им обоим.

- Может перекусим, - тихо и робко предложила Людка, - что мы сами, не дети, что-ли, - это же и наш праздник. Развязывай свой мешок с подарками, Петь, а то я сейчас умру от голода – «Скорую» будешь вызывать, вот смеху то будет и в газетах про меня напишут: «Снегурочка не растаяла, а умерла от голода!»
- Тебе бы только прославиться, любым способом, - пробурчал Петька, доставая со дна своего необъятного мешка по мандаринке и шоколадной конфетке, - небось звездой хочешь стать?
- Я уже – звезда, гордо усмехнулась та, - разве не видишь! Меня же назначили, не «Дылду», хоть она и выше меня на два сантиметра, зато у меня – походка, фигура, стать.
- Ага, - мрачно выдавил из себя Петька, - особенно в этом балахоне, напяленном поверх куртки.
- А ноги! Ты посмотри на мои ноги, - и она распахнула полу костюма Снегурочки, демонстрируя свои ноги.
- А чего же, тогда они подкашиваются у тебя, раз они такие хорошие, - неумолимо гнул свою линию Петька.

Немного перекусив и взбодрившись, они взялись за дело.
- Так, у нас осталось две квартиры, - начала загибать пальцы Людка, -
у Ивановых – близняшки и Васька – он уже получил в школе свой подарок.
- А у Петровых – трое! – деловито продолжил Петька.
- Не считая твоей Мариночки, - ехидно, заглядывая ему в лицо, застрекотала Людка, - и она тоже уже получила свой подарок! Только попробуй дать ей хотя бы одну конфету. Кстати, давай-ка, посчитаем, что там у нас осталось, чтобы не промахнуться – надо же всем поровну разделить, а то потом слез не оберешься, особенно у двойняшек.
- На – сама считай, пробурчал недовольно Петька, протягивая ей опустевший мешок, - только больше сама ничего не трескай, не обжирай малышню.

- Ровно тридцать две! – громко воскликнула Людка, - ой, чувствует моя душа, нам еще можно будет по одной конфетке съесть – раскладывай давай!
- Куда раскладывай?! – возмущенно забурчал Петька, - на полу, что ли раскладывать! Ты знаешь какой он грязный, а близняшки – я сам видел – все время обертки конфет зубами разворачивают.
- Ну, началось! – запричитала Людка, - тяжелый ты человек, Петр – и как только с тобой жить можно! Да эти конфеты может сто раз на полу валялись, пока к тебе в мешок попали. И в мешке твоем может картошку хранили, да постирать потом забыли.
- Это с чего ты взяла, что ты со мною жить будешь, - возмутился тот, в ответ, - я на тебе жениться не собираюсь!
Людка уставилась на него долгим пронзительным взглядом:
- Ты это сам решил? И давно ты таким умным стал?
- Мать сказала, что на одноклассницах нормальные люди не женятся, - виновато начал оправдываться Петька.
- Так, так – продолжай дальше, - начала распаляться Снегурочка, - а я еще за него с «Галочкой» воевала, чтобы тебя, а не Мишку Павлова взяли Дедом Морозом. Он, ведь, выше тебя и учится лучше, и голос громче у него. Давай – рассказывай – почему нормальные люди не женятся на одноклассницах.

- Вот пристала, - забурчал Петька, - почем я знаю – мне мать этого не сказала.
- И ты не спросил? - язвительно переспросила Людка.
- Больно мне надо – это и так ясно.
- Да!? – воскликнула та.
- Конечно! – и Петька начал перечислять, - ябедничать будете, обзываться кличками разными, сплетничать, ругаться почем зря и книжками по голове лупить – кому ж такая жена нужна будет.
Людка уставилась на него и даже открыла рот  от всего услышанного, потом покачала головой и грустно добавила:
- Формалист ты, Петр, - потом отвернулась в сторону и отстраненно произнесла, - ты, наверное, и про любовь то, никогда не слышал, что она бывает.
- Я голубей своих люблю, - обиженно буркнул Петька, в ответ.
- Вот, вот - ладно, проехали! – оживилась вновь Снегурочка, - раз на полу не хочешь раскладывать – пошли, на подоконнике разложим по кучкам.
- И на подоконнике грязи полно будет, - не желал сдаваться Петька, - вон, продавщица Люська,  с первого этажа, все время сидит на подоконнике и на улицу пялится.
- И что?
- Так ведь, с ногами залазит на подоконник, прямо в обуви, а когда её нет, то кот её сидит. И курит, а бычки о подоконник тушит.

- Кто курит?
- Люська и курит, - раздраженно продолжил Петька, - и ты тоже, как …
Я не Люська! - не дала ему договорить Снегурочка, - я – Люда, отличница, моя фотография висит на стенде: «Ими гордится школа». И тебе, между прочим, списывать всегда даю.
- Мать рассказывала, что Люска тоже отличницей была, а потом, когда её муж бросил, пить начала и совсем плохо себя вести.
- Это как?
- Откуда мне знать, - буркнул Петька, - мать сказала, что скурви… - слово какое то не понятное.
- Скурилась, скурилась, - поспешно прервала его Людка.
- Так и есть – курит как мужик. И за что только её мужики любят – то один ходит к ней, то – другой.
- Больно много ты понимаешь о любви, - укоризненно толкнула та, Петьку, ладошкой в лоб, - когда любят, то семьей живут и дети бывают.

Они просидели молча ещё некоторое время, пока Людка опять не начала бойко рассуждать:
- Давай лучше о деле, а то Новый год на носу, а мы сидим тут, как неприкаянные. Раз ты не хочешь раскладывать по кучкам …
- Да что, я – картежник, чтобы сдавать конфеты, как карты! Зачем мы в школу ходим математичка, вон, говорит, что все, что мы изучаем, в жизни обязательно пригодится.
- Верно, - воскликнула Людка, - давай все рассчитаем по-научному!
-  Давай! – обрадовано подхватил Петька и начал считать: две самые вкусные конфеты вычитаем …
- Значит – из тридцати двух вычитаем две конфеты, нетерпеливо прервала его Людка, -  и делим на пятерых несмышленышей. А Маринке твоей – ничего не дадим!
- Ну, ты даешь! А еще отличница! – возбужденно прервал её Петька, аж борода у него затряслась, - сначала надо выполнять действия первого порядка – деление и умножение, а уж потом, вычитание.

Людка посмотрела на него долгим взглядом – так обычно смотрят взрослые на детей – и весомо произнесла:
- Какие же вы, все мужики, формалисты – и за что вас только женщины любят!
- А вас – за что? – колюче отозвался тот.
- Нас есть за что, - при этих словах, Людка встала и приосанилась, - ты погляди на себя – мешок, как у бомжа, борода не подстрижена, не расчесана, не побрит …
- Да мне еще рано бриться, - завелся было Петька, - сама же, затащила меня сюда, а теперь ещё и насмехается.
- Ладно, проехали, - миролюбиво погладила его по плечу Людка, - это я так, вообще – о мужчинах. А ты еще – мальчик.
- Подумаешь, взрослая нашлась.
- Да вот, взрослая! Девочки быстрее взрослеют – это общеизвестная истина, и против неё не поспоришь, наукой доказано.
- Наукой! А сама не знает, что вначале выполняют действия первого порядка.

- Какой же вы формалист, Петр! – она специально назвала его по-взрослому, желая подчеркнуть, что так будет всегда, каким бы взрослым он не станет, - неинтересная, примитивная личность. Так можно, так нельзя, это не по правилам. Как скучно будет с вами жить.
- А тебя никто и не просит со мною жить, - огрызнулся опять Петька.
- А вот захочу – и сам попросишь!
- Больно надо! Конфеты разделить по науке не можешь.
- А чего тут делить! Ты не отказался бы, сейчас, от конфеты?
- Конечно! А то у меня от тебя голова даже заболела.
- Вот! И я, тоже не откажусь – выходит, что наше действие надо выполнить в первую очередь! А это что означает, Спиноза?
- Не обзывайся, - буркнул Петька, - это означает, что наше вычитание надо поставить в скобки.
- Следовательно!?
- Это значит, что сначала, мы должны взять себе две самые лучшие конфеты, - уже повеселевшим голосом примирительно произнес Дед Мороз.
- А потом? – в Людкином голосе начали прорезаться нотки самой «Галочки».

- А потом, уже оставшиеся, делить на пять несмышленышей.
- Вы, Петр – гениальный Дед Мороз, - и Людка сделала демонстративное «па», с поклоном, вот, мы и сохранили наши конфеты в чистоте – торжество науки.
- Все верно, Люд, тридцать делится на пять, без остатка!
Петька тоже встал и сделал неловкий поклон в сторону Снегурочки. Отчего они так громко рассмеялись, что распахнулись двери обеих квартир, где их уже, совсем заждались. Дети высыпали на лестничную площадку и весело закричали:
- Дед Мороз, Дед Мороз и Снегурочка!! Какие веселые!  И смеются, как дети! Совсем не похож на дедушку и смеются как дети.
Потом, все гурьбой побежали в квартиру, крича:
- Все сюда, Все сюда! Здесь ёлка самая большая.
Когда Дед Мороз , пытаясь сохранить важность и чинность, переступал через порог, Снегурочка толкнула его в бок и тихо сказала:
- Дедуля, какое еще действие надо поставить в скобки?
- Сложение, - впервые улыбнулся тот, Снегурочке, - к трем несмышленышам добавились двое. Вот и будем по науке, теперь, делить наши конфеты, на пятерых.

                *****