Случайные снимки

Я люблю гулять с фотоаппаратом и рассматривать, вернее, подсматривать. Причем щелкать так незаметно, когда никто даже и не подозревает. Лица, движения и… что-то еще, неуловимо-неназываемое, что потом делает снимки живыми и говорящими больше, чем чей-нибудь с таким трудом написанный роман.
Иногда снимки очень теплые и светлые, а иногда холодные, порой кажется, что человек на них отторгает свет, или… ну не знаю, будто и не живой. Пустой. Меченный… А может – потерявшийся…
Теплые снимки я откладываю в сторону. Да, они мне очень нравятся, ими можно угощаться, как конфетами или рождественским печеньем, их можно превращать в картины или коллажи. Но…
Меня так притягивают именно те, меченные пустотой, холодом, идущим изнутри, манящим взглянуть в пропасть, во тьму, обещающие, что именно там я обязательно найду тот самый ответ…
*****************************************

Иногда ты просыпаешься с чувством такой беспросветной тоски, скручивающей пальцы, выворачивающей душу наизнанку, заползающей холодной змеей в подсознание и оставляющей там на всем свой серо-светящийся след. И никому, никому не скажешь об этом, потому что все сразу всполошатся, начнут выспрашивать, выискивать причину, добиваться правды, искать решения, предлагать помощь….
И никто не поймет, что нет этому ни причины, ни решения… Нет…. Ничего нет… Только живущая сама по себе тоска, темная, вязкая и не отпускающая…
Никто не знает, почему и откуда она берется и зачем приходит. И что ищет в твоей душе….
И куда разочарованно уходит, оставляя холодный ветер в груди…
Она не отвечает на твои вопросы, презрительно игнорируя все попытки выяснить и понять. Она безжалостна, нет, скорее, просто равнодушна к твоим словам и ощущениям. Она просто что-то ищет. Понять бы еще – что…
Очередной «как раз тот» день. И невозможность ответить на вопрос – что с тобой? Ты как?
Да никак. Просто где-то потерялся вдох,  где-то там, в оставленной тоской  дыре, засасывающей в себя пространство.
Здравствуйте, как поживаете? Как ваши дела, прекрасная погода, а вы читали… а стоит посмотреть, не хотите ли принять участие в….,  мы хотели бы заинтересовать вас новой продукцией…. Милый, не забудь купить хлеб… я сегодня поздно вернусь, ты помнишь?.... Скажите, когда вам можно перезвонить?.... Вы не подскажите?..... Знаешь, скоро приезжают…. Эй, ты вообще меня слушаешь?....
Это не фразы из разговорника любопытного туриста, это те пустые слова, что кружат ежедневно вокруг тебя, шуршат под ногами опавшей ненужной листвой, уносятся прочь в никуда, прихватывая по кусочку, по крошечной молекуле тебя….
И в этом отношении приходящая тоска намного честнее. Она не требует от тебя пустых ответов, ей плевать на твои обещания, ей не интересны твои оправдания…. Как и ты, она любит тишину… Полумрак… То самое большое Ничего…. Пустоту, начинающуюся в тебе, и заканчивающуюся тобой… И самое странное, что эта пустота уже нисколько тебя не пугает… И она уж точно не обманет твоих ожиданий… Потому что, скорее всего, эта пустота и есть ответ на все твои ожидания…
За окном моросил дождь, мелкий и сам себе жалкий.
- В ваших картах нет абсолютно ничего ужасного, просто стоит кое-что подкорректировать, а кое-что выбросить из головы. И это не так уж все сложно.
- Нет, ну как же, я же знаю, мне говорила одна очень понимающая, очень известная, мне ее так рекомендовали, к ней очередь была на месяц вперед… Я точно знаю теперь – на мне ужасное проклятие, ужасное, да я готова заплатить, сколько скажите, - заискивающая скороговорка, руки, теребящие фотографию, глаза, полные ожидания, что вот сейчас ей сделают нечто, волшебное, и все в ее жизни наладится, и сразу станет легко и просто, и….
- Нет, извините, но я ничего не вижу, кроме того, что вам уже сказала, - женщина собрала разложенные карты. – Я понимаю, что иногда хочется свой опыт принять за чье-то колдовство, но это не имеет смысла. Вы можете продолжать бегать по всем рекомендованным вам и не очень, тратить деньги и время, но пока вы не начнете понимать, что происходит, ничего в вашей жизни не изменится, даже если вы приобретете все амулеты в мире…
- Но мне же так плохо, и на работе все на меня, и дома…. Меня просто все сглаживают. Все… Мне говорили, что вы какой-то волшебный коврик даете, или тряпочку, что ли…. Что потом все сразу само собой… Может, хотя бы какой-нибудь камешек, монетку, а может, свечкой почиститься, я вот читала в книжке, а вот еще написано было….
Серое бульканье слов, и такое же серое шарканье мороси за окнами… Выпросив разрешение звонить и пообещав все-таки подумать над предложенными вариантами изменений, девушка наконец-то ушла.
Женщина собрала со стола листки с рисунками, которые делала механически, пока гостья трепетным голосом пыталась представить свою жизнь, как цепь злоключений из-за чьего-то злого колдовства. Один из листков привлек ее внимание, завораживая, втягивая в себя, в пересеченность и спутанность линий, в которых едва угадывался силуэт, стоящий на перекрестке дорог то ли города, то ли собственной жизни. Телефонный звонок вернул хозяйку комнаты к действительности. Одной рукой снимая трубку, второй она поднесла было листок с рисунком к огню свечи, но, помедлив, передумала и положила в папку, лежавшую на прикрытом полотном старинном ткацком станке.
Он торопливо шел по улице, не обращая внимания ни на прохожих, с которыми сталкивался, ни на яркое солнце, бьющее в глаза. Высокий, худой, не очень выспавшийся… Да что там не очень. Он уже давно не спал нормально, так, чтоб спокойно и долго, и чтоб утром – с улыбкой, или хотя бы просто проснуться не уставшим. Разве можно назвать волшебным словом «спать» короткие перебежки от провала в один кошмар до подскакивания от другого. Как будто его голова, его сны стали пристанищем для всех плохих мыслей и сновидений мира. Ну почему, почему именно он должен знать, что в день Х его давнему знакомому, которого он и не видел-то уже неизвестно, сколько лет, ни за что нельзя будет лететь в командировку. И что ему с этой информацией делать? Кому рассказать?
Или о том, что в таком-то городе, в такой-то день есть опасность землетрясения или теракта, или катастрофы? Или…
А в последнее время и того интересней кино пошло. Приходящие в сны чужие люди втягивали его в исправление своих историй. Шаг за шагом он в серии снов должен был с кем-то проходить путь, оберегая, подсказывая, прикрывая собой очередного подопечного.
Бульвар внезапно оборвался, или же Мужчина не заметил, как свернул с него, но так или иначе, он вдруг обнаружил, что стоит на перекрестке около маленького, на пару столиков всего-то, кафе,  и светофор почему-то так и не переключается на зеленый, позволяя потоку машин чувствовать себя важнее пешеходов.
- Господи, я просто хочу спать, без снов, забудь, что когда-то в детстве я очень хотел смотреть по ночам киношки. Или объясни ж мне хотя бы – что мне с этим всем делать, зачем это мне?
- Он не ответит, потому что вы не так спрашиваете. Вернее, не того. Ой, да не пугайтесь вы так, хотите кофе? Крепкий, только что сваренный, с кардамоном, как раз как вы любите.
Мужчина вздрогнул от неожиданности, не решаясь даже оглянуться на голос, не зная, чего больше опасаться – то ли того, что окончательно сошел с ума и не понимает уже, где сны, где нет, то ли от того, что кто-то услышал его мысли. А может, он сказал это вслух?
- Успокойтесь, что ж нынче нервные-то все такие. Всего-то чашечка кофе….
Зеленый так и не включался… Мужчина, еще немного помедлив, нерешительно обернулся на голос, но никого не увидел. В глубине кафе, под тентом, девушка расставляла чашки и протирала барную стойку.
- Простите, - обратился к ней Мужчина, - а вы случайно не….
- Конечно, - улыбнулась ему девушка, - вот ваш кофе, и вам оставили записку, он просто очень торопился и просил вам передать, что все будет в порядке.
Мужчина растеряно взял чашку с нарисованным на ней странным значком и записку, оставленную не менее странным незнакомцем, заглянувшим в его мысли.
- «А вы случайно не знаете?» Наверное, это самая несуразная фраза на свете. О чем она должна говорить? Что на нее отвечать? Можно ли знать – случайно? Да и есть ли это случайно вообще? Если вся наша жизнь – цепь взаимосвязанных, как в сложном танце движений. Шаг, разворот, шаг с прихлопом, разворот, шаг в сторону, шаг назад… Вот так, пожалуй, выглядит со стороны наше якобы планомерное развитие, если оно вообще существует. Если мы вообще существуем…
- Ой, не начинай опять твои умничанья, а то я сразу чувствую, как старею и покрываюсь морщинами, - Ди, стройная и абсолютно не испорченная никакими умственными излишествами, вкусно, как кошка, потянулась и, легко, одним стремительным движением, поднявшись с дивана, скользнула к холодильнику. – А что, холодильник-то у тебя опять пустой? И пиво кончилось? И колбаски нет. А что ж у тебя есть-то?
Ох, уж мне эти девушки, миленькие, хорошенькие, с совершенно невесомой душой в дарованном природой великолепном теле. Си понаблюдал еще несколько минут за порханием Ди по его кухне, докурил сигарету, ворча что-то под нос, подошел к холодильнику. Открыл его, полюбовался на белоснежную пустоту, закрыл,  задумался на секунду, пристально взглянув в глаза Ди, и открыл дверцу еще раз. – Выбирай, я не очень понял, какое пиво ты хотела. Колбаса та, что мы с тобой ели в Италии, тебе еще так понравилось. И кстати, сыр, помидоры и даже семечки, если уж очень захочешь.
Ди зачарованно посмотрела на полки холодильника, потом на Си, снова на полки…. Потом засмеялась – знаешь, я передумала, а пойдем-ка лучше погуляем…
Ну что ты будешь делать. Девушки… Си нежно поцеловал Ди в щечку, выключил свет, подождал пару секунд и включил его снова. Тишина, и лишь чуть уловимый цветочный аромат, как прощальный подарок от затянувшегося знакомства. Почему ему никак не удается найти ту, что бродит по его снам? Он даже не может дорисовать ее, набросок за наброском – но линии дразнят, ускользая и не давая поймать образ, который кажется уже так знаком, что Си узнал бы его мгновенно… Но… нет, каждый раз, когда вот уже, точно – она, уверен – та самая, и…. И снова не то. Ни в набросках, ни во встречах. Не та линия, не тот вкус, не тот аромат….
Только дразнящий сон, в котором они сидят вместе в каком-то кафе, где-то на краю вселенной…


Ты просто не понимаешь, что такое танец. Да что там, ты даже не понимаешь, что такое движение. Ты думаешь, это техничность? Что движение – следствие правильного сокращения мышц? Что нужно часами убиваться, заставляя свое тело делать то, что оно отторгает. Конечно, теперь ты плачешь от боли, и жалеешь себя, и измученные ноги, и вся жизнь кажется несуразной и глупой…
Прекрати, слышишь, немедленно прекрати себя жалеть. Вставай, я покажу тебе то, что ты так и не смогла понять.
Танец – это не движение тела и даже не ритм, и уж точно не предписанные правила. Танец – это звуки твоей души, нет, это дыхание твоей души. Нет дыхания – нет танца. Почувствуй, вот, дыши, сейчас…. Вдох – резкий, как вход в жизнь, болью по еще не открывшимся легким, выдох – темнота прочь из тебя, смешиваясь со светом, образуя причудливые образы, наброски то ли будущего, то ли прошлого,  вдох – мир устремляется в тебя, но ты, ты еще не готова и …. Этот вдох разрывает тебя на множество частей, у каждой из которых – своя жизнь, своя музыка… Выдох – тысячи твоих «Я» дразнят тебя, зовут, и ты пытаешься их догнать, понять, собрать… безуспешно, нечем дышать, как будто этот выдох вынул из тебя не воздух, а душу. А может – отпустил ее на волю, последней дрожащей ноткой оборвав твое стремление контролировать. Ты мечешься, мечется твоя душа…. И – вдох – свободный, до смеха, до полного раскрепощения, до невесомости, до вдруг понимания, что ты и есть воздух, что ты и есть та самая вселенная, что ты есть все. Что ты и есть – танец, творящий все миры, создающий и разрушающий по прихоти своей, дарующий жизнь и принимающий смерть, как ее естественное продолжение… У тебя больше нет тела, сопротивляющегося неверному движению, потому что ты сама – движение. Нет страха не попасть в ритм – ты ритм. Нет боли или желания, нет правил и принуждения, нет ничего… Только танец, как продолжение твоего дыхания, дыхания Бога…
- Что это было? Ты что, репетировала всю ночь? Это фантастика, просто фантастика, это даже более совершенно, чем я пытался тебе объяснить…
- Не знаю, понимаешь, сегодня мне приснился удивительный сон. Кто-то вошел в наш зал, взял меня за руку и…. я не могу тебе объяснить, что это было… Мне казалось, что я танцую с Богом, открывающим мне самые сокровенные тайны Вселенной, - девушка улыбнулась, как улыбаются только те, в чьей душе живет танец. – Похоже, этот кто-то лучший постановщик, чем ты. И…извини, но мне не нравится этот проект, в нем слишком мало воздуха… Мне хочется чего-то совсем иного.
Девушка вышла из зала, словно растворилась в коридоре зеркал. Режиссер долго ворчал еще о том, что у этих девиц вечно на уме не понятно что…. Приснилось ей, понимаешь, работать надо, да так, что мышцы сводило до слез, тоже мне, звезда….
Где-то в глубине зала чьи-то неуверенные пальцы пытались разбудить душу старого рояля, по нотке пробуя еще не рожденную мелодию….
Сегодня Ню раздражало все – машины за окнами, соседи, чем-то стучащие, ветер, даже собственное тело, да что там скрывать – даже собственная душа вызывала желание расстаться с ней навсегда.
Уйти бы вот так, в ночь, во тьму, в никуда, прочь от всего прожитого, даже от собственного имени прочь….
Сидя на своем любимом коврике для йоги, Ню закрыла глаза и попыталась расслабиться. Следить за дыханием, как советовал ей Учитель. Не сосредотачиваясь, дать всему протечь сквозь себя. Не думать мысль, а просто рассмотреть ее, наблюдая за тем, как она уносится прочь потоком. Не застревать в чувстве, а позволить ему наполнить тебя и найти свое место или уйти. Не….
…И тут пришел Страх, ниоткуда, внезапно, огромная темная волна захлестнула Ню, не оставляя места даже для крошечного глотка воздуха. Так вышедшая из берегов река, вырвавшаяся из тюрьмы льда, контролировавшего ее слишком долго,  становится неуправляемой безумной силой, сносящей все на своем пути, разрушающей дамбы, строения, превращающей все на своем пути в хаос… И нет места, где ты можешь переждать, спрятаться, Страх заполняет тебя всю, безвольной веткой унося прочь от спасительных берегов размеренности и порядка, с мутным потоком, куда-то за край то ли земли, то ли твоей собственной жизни…
- Давай руку, быстро, вот так, хорошо… Попробуй отдышаться… Сейчас подумаем, как выбираться из этого, - Ню с трудом открыла глаза и увидела худого незнакомого Мужчину. Она оглянулась вокруг, пытаясь разобраться, что произошло, и как она тут оказалась, но это не принесло ничего, кроме резкой боли во всем теле и тошноты.
- Не спрашивай меня, я сам знаю не больше твоего. И уж точно не планировал никаких приключений. Но меня как-то опять никто не спросил.
Попытка подняться не увенчалась успехом, оставив Ню довольствоваться скрюченно-коленопреклоненным положением. «Хорошо, сейчас я досчитаю от десяти до одного и спокойно выйду из транса», - постаралась успокоить себя Ню.
- Лучше и не пытайся, потому как неизвестно, где окажешься. Давай лучше разберемся с этим… моментом.
- С чем разбираться, здесь ничего не видно, я не понимаю, не помню, не знаю… Боже ж ты мой, я даже не помню, кто я… Может, у тебя хотя бы зеркало есть?
- Зеркало?....Смешно… Хорошая шутка… И что ты в нем хочешь найти? Или ты надеешься узнать себя по отражению? А вдруг оно врет, или кривое, или тебе вообще сказали – зеркало, а на самом деле – портрет чей-то подсунули? И ты под эту картинку будешь теперь все кроить? Хочешь зеркало, ладно, вот тебе зеркало, любуйся… И что я здесь делаю, ну почему я, господи, я устал, устал….
Мужчина, бормоча что-то о своем желании просто поспать, усталой походкой уходил прочь.
Ню хотела было его остановить, но зеркало…. Зеркало приковало ее взгляд к себе. Из зеркала на Ню, пугая и завораживая, втягивая в себя, обещая спокойствие и тишину, смотрела пустота…
- Ты не видел мой блокнот? А ключи? А… Ой, ну что бы я без тебя делала? Уже б растеряла все свое имущество, руки, ноги и прочие части…. Я сегодня задержусь, так что не грусти, хорошо? Зато завтра – завтра мы целый день проведем с тобой вместе, пойдем в наш любимый парк и устроим себе праздник…
Он долго смотрел ей вслед из окна. Как она пыталась справиться с зонтом, который своенравно не желал складываться. Ну, конечно, сейчас она уронит ключи, будет тихонько ругаться себе под нос. Потом обязательно обернется, чтобы помахать ему рукой. Опять уронит ключи, зонтик. Вот, наконец-то села в машину. И машина опять не заведется с первого раза, как это было всю последнею неделю, потому что давно надо было заехать в гараж и посмотреть. Но ей все кажется, что машина – живое существо, и если ее как следует уговорить, то она поворчит, но послушается… Фары, дворники, дымок из выхлопной трубы… Все, уехала.
А за окном сегодня опять дождь, и почему очень не спокойно на душе. Может, из-за дождя? А может… Он тряхнул головой, отгоняя плохие мысли. Для всяких «а может» нет никаких причин. Все в порядке, просто-таки отлично. И завтра они пойдут в парк, и будет праздник, а потом завалятся на диван и будут смотреть кино, а она станет передразнивать героев дурацкими голосами и говорить за них смешные слова. И может, они съедят мороженное, или закажут пиццу… Завтра будет прекрасный день. Просто сейчас идет дождь, и делает ему грустно…
Телевизор что-то бубнил, и он задремал. Сначала ему снилось что-то очень веселое, детское, какая-то беготня, игры, солнце, любимый разноцветный мяч, потерянный еще полгода назад, где-то там же, в парке…. Еще ему снилась она, смеющаяся, бегающая босиком по высокой траве и дразнящая – ну, давай, догоняй…
А потом что-то случилось, что-то толкнулось в сны темной тревогой, возвращающей его в детский страх темноты и брошенности, что-то очень тяжелое, как будто кто-то придавил его камнем. Он вздрогнул и проснулся. За окнами было темно, но дождь так и не прекратился. Рожденная сном тревога прокралась в комнату и заполнила собой все, пожирая остатки хорошего настроения и предвкушения от завтра, смеясь над его попыткой  найти объяснение в дожде или темноте, или в обычном «соскучился»….
Он всматривался в окно, в холодный дождь, в каждый отблеск фар… Тревога становилась все сильнее… И он понял, каким-то непонятным по счету чувством, что завтра, такое радостное обещанное завтра так и не случится…
- Слыхала, как Дик вчера выл весь вечер-то…. Вот беда какая… А ведь молодая еще совсем была. Такая авария жуткая… Вот ведь жизнь какая…. Никогда не знаешь, когда…. Вот ведь беда какая…. А куда ж теперь пса-то денут? У нее ведь и семьи-то не было….. горе какое…. А что, не слыхала, магазин наш скоро откроют, а то пока дойдешь до нового, ноги отвалятся. А, кстати, последняя серия чем закончилась, не знаешь, а то я пирожками была занята, невестку-заразу баловала….

Та обожала странные вещи. Старые часы, причудливой формы чашки или бутылки, потрескавшиеся от времени шкатулки, пуговицы от непонятно в каком веке сшитых нарядов, камешки и ракушки, собранные во время путешествий, доставшиеся ей от подруг-друзей-родственников ручки, браслеты, игрушки… В общем, то, от чего люди обычно избавляются при переездах или просто генеральных уборках. Люди, но только не Та…
Она знала историю каждого предмета в своей коллекции. И была уверенна, что все они составляют единую, пусть даже еще не понятую ею до конца, картину, разгадав смысл которой, она поймет нечто очень важное, нечто, что является ключом к….
 К чему? Та никогда не отвечала на этот вопрос. В ее квартире было большое, во всю стену, ручной работы полотно, к которому она пришивала каждую найденную ею пуговицу. Может, кому-то это казалось хаотичным и лишенным порядка и смысла, но Та точно знала, куда какая пуговица должна быть прикреплена, и каких еще не хватает. Пуговицы, разные по стилю, цвету и материалу, составляли геометрические фигуры и переплетения, и если отойти подальше, в дальний угол комнаты, и долго вглядываться, то начинало казаться, что все эти пуговичные фигуры, линии, спирали образуют нечто целостное и … Но, стоило нечаянно моргнуть, как смысл ускользал от несведущего зрителя, внимание рассеивалось, и затея казалось смешной и непонятной.
Для любого другого, только не для хозяйки. Для Та эти пуговицы рассказывали какую-то свою историю, иначе как объяснить упорство, с каким она собирала их по всему свету.
Все друзья уже давно привыкли в этой ее причуде и знали, что лучшим подарком для Та будет какая-то пуговица, хотя угадать, что ей понравиться было не возможно. Иногда самая обычная простая пуговичка от рубашки значила для нее больше, чем специально купленная в бутике.
- Вы просто не чувствуете, - говорила Та своим друзьям за каким-нибудь очередным чаепитием. – Дело вовсе не в вычурности или уникальности. Потому что каждая из них в любом случае уникальна, как уникален каждый из нас. Знаете, что? Я думаю, что у каждого из нас есть Своя Пуговица. И очень важно, чтобы она была на месте и хорошо пришита, а будет она позолоченная или совершенно не заметная, это не играет роли. Важнее, чтобы вам не пришили чужую. Гораздо важнее.
Угощаясь очередным замысловатым кексом, на которые Та была мастерица, друзья посмеивались, украдкой поглядывая на полотно с пуговицами. И никто из них бы никогда не признался, что невольно ищет свою на том полотне.
- Когда я соберу воедино все те, которым необходимо быть именно на этой стене, вы увидите, какую прекрасную картину они составят. И поверьте мне, в этот день случится нечто необыкновенное и очень важное. Нечто, чего каждый из нас, возможно, ждет всю свою жизнь, думая, что он ищет себя.
Чаепития продолжались, пуговиц прибавлялось, но…. Никак не находились какие-то, быть может, самые последние. Те, что стали бы самой важной, ключевой точкой, превращающей хаотичные линии в единое, ясное и простое, как это бывает иногда в жизни каждого из нас, когда вдруг то, что казалось запутанным и бестолковым, обретает форму и смысл. Нужно только отыскать ту самую пуговицу.
Лю не верила в судьбу. Ни в какие-то глупые приметы, вроде ведра или кошки, ни в пасьянс,  ни в бабкины сказки, что нельзя есть горбушку или спать на закате… Нет, у Лю было все очень серьезно и научно. Все эти знаки, сны, гороскопы… Что она, глупая домохозяйка какая-то? Интуиция? Да, пожалуй, что с ее существованием Лю была готова согласиться, хотя предпочла б назвать это логикой и внимательностью к деталям, которые не раз ей помогали принять верное решение…
С самого утра у Лю было приподнятое настроение. Первой фразой, что поймалась из включенного радио, стало «Сегодня особенно повезет Водолеям, этот день несет им приятное приключение, которое, возможно, приведет к важному повороту в их жизни».
- Надо же, - усмехнулась про себя Лю, - что ж это такое может быть? У меня и так все хорошо и спокойно. Ладно, посмотрим.
Первой и далеко не самой приятной неожиданностью, которую приключением назвал бы с натяжкой даже совершенный оптимист, была большая грязная лужа, вдруг перемещенная в стремительно-вертикально-летящее состояние водителем грузовика и решившая, что самое лучшее – это принять Лю в свои объятия.
Пытаясь сохранить спокойствие, Лю, дозваниваясь до клиента, которому должна была показывать проект, и попутно стягивая с себя испорченные наглой лужей вещи, умудрилась споткнуться о ножку кресла, да так, что мизинец на ударенной ноге тут же опух, и теперь любая обувь казалась бы приветом от испанской инквизиции, да что там, любой шаг отзывался током во всей ноге.
Оставив клиенту сообщение, она позвонила помощнице и попросила перенести следующую встречу. Не понятно чему радующаяся помощница тут же сообщила, что переносить ничего не придется, потому как встречи и так не будет, отменили по неизвестной причине…
Так, - подумалось Лю, - и что из этого назовем приключением?
- Мы с женой решили вдруг оставить все и уехать из города. Теперь у нас своя ферма, свои продукты, и мы никуда не торопимся, - поведал ей из телевизора какой-то тип.
- Ну да, конечно, по уши в навозе и счастье…. Настроение как-то стало напоминать утреннюю взбесившуюся лужу. Мизинец тихо грыз поселившийся там мышонок. И почему вдруг так подозрительно защипало в носу.
-  Я не стану плакать, у меня все в порядке, с чего мне сопли разводить. Встречу отменили? И слава богу, и так полно работы. Подумаешь, лужа, тоже мне проблема, ну отнесу в химчистку куртку… И пиджак… И….
Слезы как будто только и ждали перечисления сегодняшних «побед»…
- чертовы гороскопы, какой дурак их только пишет, и какие ж дураки в них верят, и зачем вообще ими эфир засоряют…
День был окончательно испорчен, вопреки утренним ожиданиям и прогнозам радио. Повинуясь какому-то внезапному порыву, Лю нацепила на себя старые джинсы, кроссовки и помнящую еще походы в горы (ах, да неужели это была я?) куртку и вышла из квартиры…
Она брела по осенней аллее не знакомого ей парка, без цели и плана, что само по себе уже было настолько необычно для нее, что настроение вдруг переключилось, словно кто-то нечаянно нажал на кнопку пульта. И почему-то очень захотелось горячего шоколада… и моря… Нет, не моря, просто какой-то совсем другой жизни, в которой есть старые джинсы, горячий шоколад, все понятно и просто, и не нужно никуда торопиться…
Лю спрятала озябшие руки в карманы. В левом под ее пальцы вдруг попалось что-то… Подойдя к фонарю, она вытащила из кармана старую большую пуговицу, на которой был нарисован теперь уже полустертый кораблик. Когда-то, перед одним из походов, бабушка пришила эту пуговицу к куртке, Лю еще была расстроена, что новая куртка, а модная заклепка умудрилась потеряться, и сердилась на бабушку, что пуговица эта сюда вообще не подходит, как она теперь пойдет, куртка испорчена, и вообще…. Они тогда чуть не поругались…
И еще Лю вспомнилось, как однажды на все ее насмешки над гороскопами, знаками, Судьбой, бабушка совершенно спокойно сказала – Не важно, веришь ли ты в Судьбу. Гораздо важнее, чтобы она в тебя верила…
Какая она, еще не рожденная музыка? Нота, бродящая по тебе, не дающая спать, звенящая где-то в животе ощущением, что вот-вот… Единственная, та самая мелодия, ради которой, быть может, ты существуешь, растешь, учишься, ошибаешься, любишь, переживаешь предательства, боль или радость… Чтобы в какой-то момент из этой самой главной ноты, дергавшей тебя долгие годы, родилась Музыка… Не просто очередное «доремифасоль», а именно музыка, заставляющая других пережить вдруг то, что  делает их жизнь с этого момента уже совершенно, безвозвратно иной… Та самая мелодия…
Небо отражается в море, или море отражается в небе… А ты… Ты – маленькая капля между морем и небом, крошечная Вселенная, бьющаяся в невидимые рамки, отделяющие ее от миллионов таких же капелек. Ты вбираешь в себя краски и свет, запахи и ощущения, звуки и образы, которые трансформируются внутри тебя-капельки в нечто, которому еще нет названия, и уж тем более, нет цели или смысла. Может, потому что смысла вообще нет, а может, потому что сама по себе трансформация и есть цель… А может… Станет ли капля задумываться о таких пустяках, когда в ней происходит необъяснимое никакими научными измышлениями чудо, когда в ней из всех этих красок, запахов, ощущений, звуков рождается та нота, та музыка, в которой все…. Весь мир, вся твоя жизнь, вся твоя суть…
Какая она, твоя та самая мелодия? Начинающаяся с одной, едва слышной нотки, дрожащей, звенящей где-то на грани сознания и снов, реальности и чувствования, души и тела, желания и страха…
И вот в какой-то момент ты вдруг понимаешь, что пора… Тебя больше нет… Пальцы сливаются с клавишами в едином порыве, рождающем миру Ту Самую Главную Мелодию твоей души…..
Ви зачарованно наблюдала, как, когда-то такие желанные и любимые, губы Ти шевелились, выплевывая усталые и скучные банальности. «Я уверен, что всему можно найти объяснение. Мы же всегда будем друзьями, да? Может, через какое-то время все начнем с чистого листа, просто сейчас…»
Губы продолжали шевелиться, будто жили какой-то своей жизнью, в другой вселенной, где никогда не было ни случайной встречи в кафе перед самым закрытием, где официантка, вдруг решив, что они пара, разрешила двум совершенно незнакомым людям посидеть еще полчаса, которые неожиданно превратились в целую ночь разговоров. Ни поездок на случайно выбранных электричках в неизвестном направлении, просто, как приключение. Ни поиска всяких милых штучек для оформления общей квартиры, ни споров о том, как относиться к жизни, что важнее - правила или экспромт…. Ничего…. Все это было не с ними, или вообще не было, или…..
Внезапно Ви рассмеялась, как-то легко, по детски …
- Знаешь, я тебе ужасно благодарна, правда… Ты сделал мне сейчас самый прекрасный подарок – теперь я свободна. Не обижайся. Да, было хорошо…. Но… Вот это самое «но» постоянно мне саднило, как заноза. А теперь я поняла… И да, ты прав. Как всегда. Слишком быстро и необоснованно, так, конечно же, нельзя планировать жизнь, и уж тем более, строить серьезное будущее. Хочешь, я подарю тебе кульман и набор юного строителя? На память? Нет? Жаль. Тебе бы помогло. Ты был чудесным рисунком, наброском на манжете, вдруг предъявившем права и заразившим меня ожиданиями. А я …. Ты же знаешь, я не люблю ожидания. Уж слишком часто они подводят.
Она чмокнула Ти в щечку, так прощально по-дружески. И ушла, оставив ему тень своего смеха и смутный осадок в душе, что он сделал какой-то неверный шаг, который может теперь нарушить всю его систему координат. «Свободна… это…безответственность какая-то. Есть планы, обязательства, как можно вот так – свободна. А общество, работа, перспективы…. Детский сад, чушь, пора уже понимать, что есть….» - тут его мысль споткнулась. Есть – что? Короче, не серьезно это, так нельзя.
- Молодой человек, вы свободны? – вопрос незнакомца заставил Ти вздрогнуть. – Ой, не пугайтесь, просто мы тут опрос проводим. Ладно, не свободен, так не свободен, не надо так реагировать. Что ж нынче нервные все такие…


Какая-то часть тебя верит в предначертанное, в то, что написанное где-то там, в неведомой книге судеб, неизвестным автором, имя которого всуе упоминать не подобает, обязательно сбудется. Просто, может, еще не время, или он второпях записал с ошибкой или не на той странице… Но точно, каждая буковка обязательно воплотиться чудесным цветком, улыбкой, событием…
А другая часть упрямо спорит… С первой, наивной, с судьбой, с тем, кто второпях пишет с ошибками… Она рвется в бой, ищет справедливости, пытается изменить все вокруг, найти смысл жизни и логику действий. Ей не сидится на месте… О, как самозабвенно она готова разрушать и строить, не ведая, что это суть – одно. И этот вечный поиск себя…. Как будто ты игрушка или щенок, которого можно потерять в привокзальной суматохе, называемой жизнью. А как же ты узнаешь, что нашел именно себя? А не кого-то, кто только прикидывается на карнавале тобой? Как?... Не знаешь… Вот и я о том же. Так почему ты вообще решаешь, что нужно тратить на это время, убиваться и страдать непонятной тоской по себе любимому, потерявшемуся якобы в неведомых заколдованных лесах собственных страхов и нежелания жить в данном тебе, не вскрывая вены об острый край времени между «вчера» и «завтра»?
А где-то Тот Самый Кто-то просто сидит над чистым листом бумаги… Может, у него кризис жанра, а может, ему просто надоело писать и хочется сделать из этих листочков самолетики, кораблики, журавлей… И ветер листает книгу судеб, сдувая с нее так и ненаписанные странным автором буквы…
- Милый, ты так чудесно пишешь, правда, очень…. И такие слова красивые, мне даже стало немножечко грустно…. И захотелось новую кофточку… или может, туфли… Да, точно, туфли, мне срочно нужны туфли к той шляпке, что мы купили на прошлой неделе, ну и может, еще сумочку к ним…. Как ты думаешь? Мы могли пройтись сегодня по магазинам? Ну, пожалуйста, пожалуйста….- девушка надула губки в смешной гримаске, покрутилась у зеркала, любуясь с собой и вопросительно-требовательно посмотрела, как умеют смотреть настоящие капризные девочки, считающие это главным признаком женственности и королевской стати.
Он вздохнул, отложил в сторону рукопись, побарабанил пальцами по столу, как будто мечтая сменить ритм или найти другую мелодию.
– Знаешь, я должен еще немного поработать, но ты иди, я не обижусь, иди, погуляй по магазинам, развлекись с подружками, иди…
 Девушка, почирикав по телефону, выпорхнула за дверь со словами – не грусти, дорогой, ты прекрасен… 
И вот тут…. Тут к нему в гости пришла Бесполезность. Холодно-надменная, холенная, брезгливо смахнула невидимый мусор с дивана, присела, закурила сигаретку и так снобски-насмешливо спросила: Ну и что, вот так вот все и проходит? На что ты себя тратишь? А, впрочем, - с ухмылкой сама себе ответила, - на чтоб не тратил, все глупости.
Она прошлась по комнате, ногтиком колупнула по еще непросохшей краске картины, брезгливо отодвинула в сторону разбросанные черновики. Цветы в вазе нервно напряглись и как-то на глазах скрутили уже было начавшиеся распускаться лепестки обратно в бутон, застеснявшись собственной радости.
- Мда, как-то и не понятно, живешь ты, или выдумываешь. Нашел бы себе занятие посерьезнее, что ли. А ведь от тебя многого ждали, - продолжала ехидничать Бесполезность, - да видно, так и не дождутся.
Пепел с ее сигаретки рассыпался, словно подтверждая всю тщетность бытия и любых попыток в этой жизни. За окном бесился ветер, споря то с дождем, то с солнцем. Мисс Бесполезность сидела на его любимом диване, наблюдая сквозь легкую дымку сигареты его растерянность.
Да и что он мог ей ответить? Спорить? Так бесполезно, она ведь женщина, все равно переиначит по-своему.
А где-то Тот Самый Кто-то просто сидел над чистым листом бумаги…
Мир никогда не справедлив. Но Мир всегда честен. Иногда так беспощадно честен, что слабовольно хочется, чтобы соврал. Чтобы вдруг оказалось, что все детские мечты – сбываются, что все может быть легко и просто, что нет никаких подводных камней, чемоданов без ручки, выборов между плохим и худшим… Что можно с утра улыбаться, не думая, что выглядишь дураком, и много смеяться, не боясь, что потом обязательно будешь плакать, и…
Ру стояла на самом краю крыши. Нет, она вовсе не собиралась прыгать. Просто ей очень нравилось, что мир внизу был таким смешным и маленьким. Суетливые игрушечные машинки сновали по улицам, заполненным маленькими игрушечными фигурками людей, торопящимся по своим игрушечным делам. И тогда… тогда все проблемы тоже казались ей игрушечными, не настоящими. Теми, что вполне можно спрятать в коробку из-под обуви, когда надоело играться, и поставить на полку в шкаф вместе с другими ненужными уже вещами.
Странно только, что они имели привычку оживать по ночам и не давать спать.
Впрочем, что ж тут странного, - подумалось Ру, – разве мы не верили в детстве, что игрушки в полночь оживают. Вот только игрушек мы так ни разу и не застали ожившими.
Ру отошла от края крыши. Пора было спускаться, возвращаться в суетливую обыденную жизнь, где никто никого не замечает, и никто никому не нужен. Спускаясь по лестнице многоэтажного дома, пролет за пролетом, она думала о тех, кто здесь живет. В отличие от остальных жильцов, она за свои долгие путешествия на крышу, знала практически обо всех.
На девятом этаже раньше жила молодая веселая женщина с большой собакой непонятной породы. Пес был очень умным и дружелюбным. И на редкость тихим. Единственный раз, когда все соседи слышали его вой, был тот ужасный вечер, когда его хозяйка погибла в аварии. Пес долго никого не пускал в квартиру. А потом его кто-то забрал, а может, он сам сбежал…
Теперь же там жил хмурый и вечно всем недовольный скрипач. Ру всегда было интересно, как с таким характером, музыка не сбегала от его пальцев прочь. Потому что, когда он играл…. Может, в этот момент в нем жил какой-то другой человек?...
Восьмой этаж был скучен своими правильными во всех отношениях жильцами, из тех, кто ходят на правильную работу, во время все оплачивают, говорят правильные вещи и ездят в правильные отпуска.
А вот на седьмом. Пожалуй, это был любимый этаж Ру. Здесь была пустая квартира. Говорят, что несколько лет назад ее занимала женщина, которая…
Тут обычно вахтерша, рассказывавшая Ру эту историю, обычно переходила на шепот…
- Эта женщина ткала. То ли ковры, то ли полотна какие, уж не знаю. Представляете, какой год на дворе, а она – все по старинке, на станке, и ткет себе. И вообще была очень странная, все больше молчала, а посмотрит так, и по спине холодок, как будто знает про тебя что. Я как-то спросила одну, что ковер у нее покупала – чего в нем такого, в магазине, поди, и покрасивше найти можно… Так она мне говорит – мол, тайна в них, такое полотно только для тебя ткется, и в нем, мол, все твои линии видны, и налаживается все в жизни. Только надо, чтоб Она еще согласилась для тебя соткать. Тоже мне, ковер, так, циновка с черточками да точками, да мне вон племянник привозил из Турции, так там тебе и розы, и графиня, и замок, красотища, а это….
Но сколько Ру ни спрашивала у вахтерши, что сталось с таинственной ткачихой, так ответа и не добилась. Исчезла, - говорила вахтерша, - сгинула в один день без следа, а может, у нее нитки закончились, да кто их разберет, этих со странностями… Мож, ее и не было вовсе…
Но Ру точно знала, чувствовала, что была, была эта таинственная женщина с седьмого этажа. И почему-то ей частенько казалось, что она еще там, что если прислушаться, то иногда слышен шум работающего станка и тихое пение. А может, это просто ветер за окном…
- уф, кажется, все перетерли, ну зачем ты только собираешь это барахло? – Лю протянула Та фигурку то ли лешего, то ли эльфа, - вот, эта, например, вообще с отбитым ухом. И что ты в них находишь? У тебя ж тут просто музей непонятно чего…
- Знаешь, - ответила Та, разливая в старинные чашки душистый чай,  - вещи – прозрачны, они как призраки. У них нет ни прошлого, ни будущего, только отпечатки, оттиски касавшихся их историй. Но почему-то нам иногда кажется, что именно они и есть история. Или, по крайней мере, то, что на нее влияет.
Какой-нибудь шарфик, подаренный на день рождения, вдруг, по непонятному стечению обстоятельств, становится настолько необходимым, что потеряв его, ты испытываешь чувство, сродни потере близкого, или же тебя охватывает тревога, что вот, сейчас начнется не та полоса. И ты бродишь из угла в угол, прислушиваясь к шепоту внутри, подсчитывающему знаки приближающегося ненастья.
А порой наоборот – найденная на улице безделушка, какой-нибудь брелок со смешным рисунком, обретает для кого-то смысл мессии, чуда, и вот он уже стремительно меняет свою жизнь – работу, замыслы, привычки, знакомых, веря, что все, пришла пора перемен, трансформации из забитой обстоятельствами гусеницы в прекрасную и свободную бабочку, не знающую преград…. И не ведающую, насколько она коротка – эта ее иллюзия свободы.
Вещи… чем они держат нас? Ощущением ли стабильности, условного комфорта, который мы с такой радостью принимаем за чувство защищенности от внешнего мира? Или же нам просто необходимо нечто, что разделит с нами переживания и дни, без попытки изменить нас, без предъявления прав на душу и тело, без требования власти и признания значимости? Но разве не именно это они тайком и проделывают с нами, входя в нашу жизнь безмолвно и безопасно, и постепенно подчиняя себе?
Талисманы и сувениры из времен, когда все было хорошо, сохраненные детские игрушки, потертые и залатанные кресла, удачливые ручки или рубашки, любимая чашка, без которой и день начинается не так, старый растянутый свитер, в котором кажется, что все проблемы решаться сами собой… Понимают ли они нас, или мы сами наделяем их какими-то волшебными свойствами? Пожалуй, не так это и важно. Гораздо важнее, что они принимают нас в любой момент нашей жизни. И так больно, до рези животе, если подаренный тобой, с вложенным в него кусочком твоих надежд и души, милый пустячок, сопровожденный обязательным – береги его, это часть меня – оказывается выброшенным в мусор, потерянным, валяющимся где-то на задворках… Никому уже не нужным, не сумевшим ничего сберечь, никого защитить от перемалывающей все на своем пути неизбежности. И мне кажется, что будет не справедливо, если они просто исчезнут, так и не рассказав своих историй.
Лю сделала глоток, свернулась в старом кресле, обтянутом вытертым гобеленом, в рисунке которого от возраста и жизненных перипетий уже  едва угадывались цветы и фигуры, и, помолчав с минуту, будто боясь показаться смешной, сказала: «Кстати, я принесла тебе пуговицу. Примешь? Она старая, бабушка когда-то пришила к моей куртке, а на днях я ее нашла. Может, и ей найдется место на твоей знаменитой стене?»
Смерть – неотъемлемая часть нас и единственное предназначение, избежать которого не возможно. Мы рождаемся с предчувствием смерти и даром принимания ее. Но дальше какой-то механизм вытесняет это в глубины подсознания, проявляясь периодически у кого-то страхом перемен, у кого-то – смутной тревогой, предчувствием чего-то, вдруг бьющимся в сны непонятными видениями.
Смерть живет рядом, живет в нас, спокойно и терпеливо дожидаясь своей очереди, для кого-то оказываясь внезапной, для кого-то – спасительной, а для кого-то предсказанной со спокойной точностью.
И в один прекрасный момент просто наступает прозрение. Принятие. Это не значит, что ты перестаешь любить жизнь, или тебе здесь скучно, или ты хочешь умереть… Нет, это значит лишь, что с этого момента ты готов к чему-то, гораздо большему, чем судорожные попытки заполнить пустоту ожидания ничего не значащими словами или действиями. С этого момента ты действительно готов к настоящему.
- Пожалуйста, сыграй мне дождь, такой… легкий осенний, еще не холодный, но уже пахнущий предстоящей зимой, - она куталась в его старый свитер, смешно пряча пальцы в длинных рукавах. Ей почему-то всегда было зябко.
Это были прекрасные вечера, когда остальной мир переставал существовать для них. И темнота за окном нисколько не пугала, а становилась какой-то тоже своей, разделенной на двоих, частью интерьера… частью их музыки. Он закрывал глаза, поднимал смычок и…. Скрипка сочиняла им мелодию дождя, или ветра, мелодию сказочного леса, где из тишины рождается чудо, мелодию двух душ, столкнувшихся однажды на пересечении миров, не ведающих и не желающих знать ничего о еще ненаписанном кем-то там, наверху, завтра.
Впрочем, ему всегда казалось, что она как раз знала что-то такое, что ему было неподвластно. Он вглядывался в ее глаза цвета улетающей птицы, веселые и печальные одновременно, и пытался растворить саднящий страх неотвратимости того самого завтра в музыке….
Музыка... Ему опять снилась эта удивительная музыка... Неуловимая, нежная, возносящая душу на головокружительную высоту, дарующая невесомость и ощущение полета. Она как будто повсюду, и невозможно определить, в какую сторону идти, чтобы увидеть и найти ее источник. Она в каждом цветке, в воздухе, в пряном запахе трав. Она вбирает в себя, вплетает в единую мелодию пение птиц, шелест ветра, дыхание.
Понимая, что сейчас проснется, он тщетно пытался наполниться этой животворящей мелодией, сохранить ее… Но день уже суетился совершенно иными звуками – чайник, голоса соседей за стенкой, шум машин с улицы, телефонные звонки… Как будто кто-то отбирал у него опять то, без чего все звуки мира не имели никакого смысла…

- Бесконечность…. Я бы писала это слово все-таки через «з». Тогда это как изначальное условие. А иначе получается, что какой-то бес взял и украл у тебя конечность, и все – уже тебе не дотянуться до желаемого, не дошагнуть. Так и будешь растерянно-убогим, рассчитывавшим на одно, а получившим…. А если еще вдруг у тебя украли именно правую ногу… Или правую руку? И ни встать с утра, как положено, и ни сделать, что хочется…
- Да, да, конечно, подожди, мне нужно закончить отчет…
- А кто тебе сказал, что я разговариваю с тобой. Я просто болтаю со своим любимым эльфом, помнишь, мы купили его на ярмарке? – она показала ему фигурку с чуть отбитым ушком. - А еще моя бабушка говорила, как у бога за пазухой, и меня всегда это смешило. Представляешь, вот я – бог, и кто-то там у меня за пазухой вдруг начинает вертеться, устраиваться поудобней, переделывать все на свой лад, да еще и гостей наприглашает. А ты терпишь, терпишь – неудобно все-таки, раз уж ты бог. Но в какой-то момент становится нестерпимо щекотно, да и вообще вся эта возня… Я б выкинула, наверное, вытряхнула бы – пусть сами устраиваются, что я им – общежитие для бедных, что ли….
- Послушай, я ведь просил, я работаю все-таки, давай оставим твои милые глупости на как-нибудь потом?
- Ты слишком серьезен, это вредно для здоровья и окружающей среды, - она засмеялась и взъерошила ему волосы, - Может, тебе стоит быть чуть менее важным?
- А может, тебе просто пора повзрослеть, перестать фантазировать, детские сказки, это конечно, хорошо, но тебе уже не…. Ладно, я не могу сейчас отвлекаться, - он углубился в свои бумаги, как будто ушел за черту, в мир спокойно-уравновешенно-понятных единиц и правильных решений.
Похоже, что этот разговор стал уже привычным, этакой прелюдией к ночи. Но сегодня… Сегодня явно было что-то не так. Нет, не у него – он, как обычно, отделился холодной спиной, которую предполагалось потом отогреть объяснениями, признаниями, как он умен, важен и ценен, как ответственен и прочая… Потом бы через отведенное для этого ритуала время он бы все-таки смягчился, продолжая еще бурчать о необходимости чего-то там, что ей никогда не удавалось запомнить. Впрочем, она и не особо старалась…
Что-то щелкнуло, часы мигнули, на мгновение выдав непонятные цифры – то ли время в какой-то иной реальности, то ли время перемен – и как-то само собой пришло понимание, что больше ничего не будет. Что это уже не ее история, что придуманный ею сюжет так никогда и не разовьется, оставшись вечным бутоном, побоявшимся стать цветком…
Возможно, когда-нибудь им еще удастся пересечься за чашечкой кофе в неизвестном кафе где-то на краю Вселенной и возможно, ну бывают же чудеса, им даже позволят что-то переписать заново…
Впрочем, он всегда говорил, что это все глупости, и у вселенной не может быть края…. 
Шумная ярмарочная площадь. Разноцветная, разноголосая, сумбурная и возвращающая в какое-то давно потерянное состояние души, когда верилось в любые чудеса, когда у всех случайностей был свой скрытый смысл, который непременно надо было угадать, чтобы получить приз, когда….
Он зябко повел плечами и удивленно оглянулся. Каким ветром его сюда занесло? Чудеса и случайности… Нет никаких чудес… есть действие, следствие и причина. Даже если они не очевидны на первый взгляд, их все равно никто не отменял. И все-таки, ярмарка потихоньку пробиралась в душу, вытесняя недоуменное раздражение от слишком уж радостных и беззаботных лиц, вчерашнее настроение, горьковатый дымок от очередных не сложившихся отношений… Невольно заражаясь царствующим на площади безалаберным хаос, он, шаг за шагом улыбался все свободней и искренней. Толпа кружила вокруг него, создавая течения, воронки, меняя направления, затягивая.
–Эй, отведайте горячего вина!  - Только у нас самый сильный человек поднимает в воздух целый дом! – Не желаете на чертовом колесе прокатиться, увидеть, что за краем земли? – А вот, кому….
Пестрая волна вытолкнула его у маленького магазинчика. Витрина была заставлена бутылками. То ли их причудливые формы и цвета, то ли отражающееся в них солнце создавало впечатление, что они наполнены чем-то, даже не чем-то, а…. – Да ладно, - ухмыльнулся он про себя, - этого не может быть. В самом деле, не могут же в бутылках оказаться все эти домики, человечки, машинки, дождь… Это какая-то иллюзия….
- А разве жизнь не есть иллюзия? – продавец будто подслушал его мысли. Худой и высокий, он шагнул из темной глубины магазинчика навстречу посетителю. – Разве все ваши представления о том, как надо, все ваши планы наперед, все ваши расчеты, как, что и когда сделать, не есть та же иллюзия? Или вы думаете, что решив все поменять, начать, как вы это называете, сначала, действительно начинаете все «с чистого листа»? И все, больше ужасный минотавр не будет поджидать вас за следующим поворотом лабиринта? Чистых листов не бывает, юноша. Сквозь каждый чистый лист всегда проглядывают тонкие, едва заметные линии предыдущих рисунков.
- Да, что вы обо мне знаете? Что вы можете знать? Сидите себе в этой смешной лавке посреди дурацкой ярмарки и думаете, что можете учить меня жить….
- Что я знаю? Хм, действительно, что я знаю?.. Я вот, например, знаю, что вас зовут Си, и что вам никак не удается дорисовать ту, что вы так долго ищете. Быть может, именно потому, что вы так и не поняли, что стоит следовать едва уловимым, скрытым в холсте линиям….
Хотите сигару? Нет? Жаль, а я вот побалуюсь, пожалуй…
Хозяин лавки раскурил ароматную сигару и, взяв с полки причудливую бутылку, выдохнул в нее дым. Си зачарованно наблюдал, как из дыма, попавшего в плен цветного стекла, вдруг стали рождаться причудливые картины… Ему на мгновение показалось, что он видит Ту самую девушку, с которой столкнулся несколько лет назад, случайно… Ах, эти случайности… Они столкнулись на выходе из метро, и она разлила свой кофе. – Давайте, я куплю вам другой, - сказал тогда Си. Девушка засмеялась…- Когда-нибудь, мы обязательно выпьем по чашечке кофе, на самом краю Вселенной, где нас никто не знает…
Си помотал головой, желая прогнать наваждение….
И проснулся… Фонарь за окном наполнял комнату причудливыми тенями, и казалось, что на натянутом на подрамник холсте ручной работы, купленном случайно на блошином рынке, проглядывает абрис той, которую он так долго ищет.
Ей нравилось, чтобы часы висели напротив зеркала, причем не электронные, а самые обычные, по старинке, с резными стрелками, похожими на… Может, на ключ?.. Ты смотришь на себя, а сзади…. Или впереди… В этих зеркалах так трудно разобраться… Зато заблудиться – на раз… И часы… Стрелки в зеркалах усердно вращают колесики времени в обратную сторону. И это завораживает, как завораживает вообще мир, который там, за гранью стекла и серебра.
Она засмеялась своим мыслям – Пожалуй, серебро в зеркалах неспроста. Те, кому не положено, чья душа больше напоминает калькулятор или учебник о правильной жизни, не смогут проскочить сквозь защитную границу.
Ню всегда нравились зеркала. В детстве ее часто ругали за то, что она может торчать у зеркала часами. Бабка ворчала – судьбу проглядишь.
И только соседка, у которой они иногда оставляли ключи, понимала ее страсть.
Соседку все считали немного странной, может, побаивались ее взгляда, может, считали немного «с приветом». Разве будет нормальный современный человек держать дома ткацкий станок, которому место, скорее, в музее археологии, да еще и пользоваться им, не древние века все-таки. Да и стучит он частенько. И люди разные к ней приходят…
Но Ню была готова терять ключи ежедневно, лишь бы постоять перед ее огромным старинным зеркалом в прихожей, в тяжелой резной раме. Это было целое путешествие – по линиям рамы, переплетающимся в причудливом рисунке – круги, спирали, треугольники… И дальше  - вглубь чуть мутноватого от времени стекла, от чего все казалось зыбким и каким-то…. нет, не сказочным, скорее, будто проходишь в другую Вселенную, где все чуть изменено, другие правила, другие дороги, другая жизнь. И ты в этой Вселенной уже совсем другая.
Ню помнила, как соседка говорила ей – когда-нибудь ты найдешь там то, что ищешь. Но будь осторожна. Это может изменить всю твою жизнь…Понимаешь, Зеркала… В них совершенно иная жизнь… Спирали времени раскручиваются в другую сторону. И то, что ускользнуло от нас, остается там, в зазеркалье и дразнится оттуда своей неуловимостью и желанностью, такой вот, до ночной смутности, до непонятно-осенней грустности, когда вроде бы и хорошо все, и гладко, ан нет – хочется-манится именно то, зазеркальное.
Наверное, именно туда прячутся мечты, обиженные на нашу занятость бытом и суетой, на наше недоверие их исполняемости…
Тогда все эти слова были для Ню не совсем понятны, но в них была особенная музыка, звучавшая, как казалось, из глубины старинного зеркала. И под эту музыку очень хотелось танцевать… Но… как и многое, отраженное в зеркале, становится неуловимым и иным, так и танец этот должен был быть совершенно другим. Не из тех движений, что заставляли разучивать в балетной школе, не из тех, что преподавали, как классические и правильные, в танцевальном классе…. Нет, этот танец… Ох, как долго она искала его… Все выученные па казались чужими, не то, не то… Потому что там, в зеркале была иная музыка, иной такт, иное время… И в нем совершенно иная Ню сама была танцем. Невесомым, прозрачным, рассказывающим о линиях судьбы и случайных встречах, о предсказуемости и невозможности, о том, что время шутя берет и меняет свой ход, и вот уже стрелки увлекают тебя в обратное фуэте… И замирают  за мгновение до... До того самого НИЧЕГО, что плывет в своем совершенном великолепии, вбирая в себя Вселенную и смущая нас нашей бесполезной никчемной малостью.
НИЧЕГО – как великая мантра, успокаивающая и смиряющая. Это нирвана, в которую хочется уйти, налегке, не таща за собой груз бессмысленных действий и предположений. Тссс, - говорит тебе НИЧЕГО, - слушай безмолвие… Слушай, как уходит боль, растворяется прошлое, затихает мышиная возня в голове, а в освобожденной душе поет и танцует божество. Не разглядывай, не пытайся узнать его, просто – чувствуй. Ты не чувствуешь ничего? А теперь? Чувствуешь? Там, глубоко, в беззвучии и безсуетности рождается Сила, спокойная, уверенная, подвластная лишь тому, кто познал и принял в себе НИЧЕГО…
И может, это и есть ты… И твой танец…. И твой мир…
В жизни Ти всегда все было размерено и правильно. В соответствии с Большим Планом. И все же… Все же…. Откуда вдруг это раздражающее скрябание внутри? Ну, подумаешь, не сложилось… Да и как могло у них сложится, уж очень они… из разных миров. Да, сначала было так…  необычно и от этого интересно, но… Нет, даже анализировать тут нечего, не может он, не готов и не видит смысла ни во вне плановых поездках неизвестно куда, просто по прихоти ткнувшего в карту пальца, ни в разговорах о всяких «а что если» и «представь себе, как было б забавно», ни в беспорядочности идей и желаний… Это не для него.
Для него – размеренность и соответствие. Правила и уравновешенность. Что плохого в том, чтобы события были запланированы, все взвешено и разумно….
Ну почему же тогда он все еще продолжает этот спор внутри себя, почему чувствует, что где-то упустил что-то важное. Вертит в голове, как кубик-рубик, все события последних месяцев, анализируя и пытаясь найти… Что? Ответ? Оправдание? Спокойствие?
Ти увеличил скорость на беговой дорожке, как будто это могло помочь ему сбежать от зудящих вопросов.
- А ты только представь, что она больше не принадлежит тебе. Да и вряд ли принадлежала когда-нибудь. Что она морочит голову теперь кому-то другому, смеется с ним, держит за руку, рассказывает свои истории. Делит мир с кем-то другим, и никогда больше не разделит его с тобой. Ни утренней сонности, ни кофе на бегу, ни вдруг звонков без повода и по пустякам. Ничего…
Ти возмущенно оглянулся в поисках вмешавшегося в его мысли. Худой мужчина с уставшим лицом сидел на сложенных в углу спортзала матах и смотрел, как Ти мучает беговую дорожку.
- Вы продолжайте, бегите себе, - чуть улыбнулся мужчина, - а вдруг вам удастся стать первым, убежавшим от себя. Будет, чем гордиться. Первый из бурундучков, которому удалось выиграть забег на стоящей на месте беговой дорожке. Не находите, что это интересная история? Вы бежите, стараетесь, потеете, пытаетесь не потерять темп, не сбиться с дыхания…. Быстрее, еще быстрее… Куда? Зачем? Просто так – в свое собственное отражение в зеркале, показывающее вам – как вы умны и хороши собой, правильны и достойны. Вот только чего? Не задумывались? Что кроется под этим вашим вечным «больше»? Под вашей значимостью, вернее, иллюзией оной. Ведь кроме вас, она никого не интересует, на самом деле. Поскольку каждый занят своей беговой дорожкой, своей лучшестью и важностью для мироздания, которому, по большому счету, наплевать на то, кто из вас шустрее крутит лапками колесо. Потому как и колесо-то, которое вы крутите – игрушечное.
И знаете, вы абсолютно правы, у вас все равно ничего бы не вышло. Так что не стоит и нервничать.  И со временем все уляжется. Самое грустное в этой истории то, что отныне вы будете даже в мыслях называть ее «Она». Ее имя теперь для вас запретно, как код, которое держит закрытой дверь в такое пугающее «а может быть»… А может, это и к лучшему, что она больше не принадлежит вам, да и принадлежала ли….
Ти вырвался из сна с таким сердцебиением, словно он и вправду бежал изо всех сил. Куда? Зачем? Сон помнился отрывками, какой-то странный человек, разговор, собственное раздражение… Но больше всего почему-то Ти запомнились часы, отражающиеся в зеркале спортзала. Казалось, что время на них идет наоборот, возвращая куда-то в нулевую точку, где все еще даже не началось… Где они еще всего лишь наброски, персонажи еще на написанного кем-то романа, и, кто знает, а вдруг все еще может пойти совсем по другому…
- Нельзя ли побыстрее, -  капризно торопила девушка охранника, проверявшего ее багаж. – Я опоздаю на самолет, пока вы тут копаетесь… Разве я похожа на террористку?
- Похожа, - шепнул ему напарник,  - ох как похожа, именно на террористку, такая капризами так затерроризирует, что не будешь знать, как тебя зовут.
Очередь двигалась своим чередом. Люди, лица, паспорта, чемоданы… Кто в отпуск, кто по делам, кому просто скучно, куда б ни поехал…
А вот ему….ему было сегодня как-то особенно грустно. Тоскливо, как этому унылому дождю на улице, второй день плачущему то ли по ушедшему лету, то ли по уходящим вместе с ним надеждам.
- Бо, ты идешь на перерыв? Нет?  Тогда я схожу, смотри, не пропусти красотку, пусть меня дождется, - напарник, смеясь над своей шуткой, отправился отдохнуть, оставив его наблюдать за обладателями билетов в выбранное направление.
Ему  тоже иногда хотелось вот так, взять билет, куда-нибудь наугад…. Или перебирать с кем-то близким рекламные проспекты с красивыми видами и планировать путешествие… Или…
Только лететь было некуда, да и не с кем. И, пожалуй, не зачем. Толку-то? Ведь от себя никуда не сбежишь, а после каких-нибудь далеких-прекрасных-незнакомых стран так или иначе тебе все равно придется возвращаться с размеренную обыденность, наполненную тоскливым дождем, пустым домом и не нужным никому «завтра».
Смена закончилась. И еще один день остался позади лишь отбитыми на рабочей карточке цифрами.
Сидя в полупустом кафе, Бо вдруг вспомнил, как одна из пассажирок, с таким смешным, разрисованном какими-то рожицами, чемоданчиком, в котором было множество совершенно не подходящих для путешествия вещей, словно это был чемодан старьевщика, посмотрела на него и вдруг без всякой причины сказала: «Вы не поверите, как иногда все вдруг может измениться, за один только вечер… Особенно, когда такая погода….»
- Ну, да, с чего бы этому вдруг только появляться… И при чем тут погода…Разве что, нас всех смоет этим чертовым дождем… И за окном тьма…
-  Такой странный город, не находите? И эта темнота…. Словно, мы где-то на самом краю Вселенной…. А может, ее и нет, этой Вселенной? – большие темные глаза, едва уловимая улыбка и  такая легкая лукавость в голосе. Чуть потрепанная куртка с оторванной верхней пуговицей… Пальцы без единого кольца обнимают чашку с горячим шоколадом. Так обнимают… что кажется ничего другого в этом мире больше нет, да ничего и не надо. Только эти пальцы, и ее глаза, и…. Какая, к черту,  Вселенная,  да и кому есть до нее дело….


 - Я принес вам роман.
- Да? И что я, по-вашему, должен с ним делать?
- Не знаю, ведь это… ваш роман. Хотите, можете его сжечь. А можете… написать.
- И о чем… я в нем напишу? Если все-таки напишу? В чем я сильно сомневаюсь, потому как видимо отведенные мне слова потерялись, и мне давно уже ничего не пишется. Да и то, что писалось… кажется полным бредом, который никому не нужен…
- О чем? А вот об этом и напишите. О том, что где-то Тот Самый Кто-то просто сидит над чистым листом бумаги… или над книгой судеб. И что на самом деле, ему-то хорошо известно, что нет чистых листов, просто нужно вглядеться повнимательней, и линии, кажущиеся беспорядочно разбросанными по пространству листа, вдруг обретают смысл, логичность, становясь не просто случайными буквами, встречами, мыслями, желаниями, а чем-то… Не знаю…. Сюжетом, в котором персонажи, вопреки воле автора, вдруг обретают собственное мнение и действуют, как им кажется, по собственной воле. Или историей о странных встречах совершенно не знакомых людей, на мгновение попадающих в одну точку, которая возможно изменит их траекторию навсегда.
А может, ваш роман будет о тенях, которые живут рядом с героями, и порой настолько обретают силу, что уже не разберешь, где хозяин, а где тень.
Или о путешествии… Но не о том, что и как брать с собой в поездку, а именно о шествии по своему пути. О том, что порой просто, вовремя, в тот самый момент, невзначай брошенное слово, поданная рука или просто чашка кофе, найденная старая пуговица, улыбка, да мало ли что еще – именно в этом крошечном случайном столкновении больше смысла, чем во всех остальных прожитых в его поиске годах. И что именно эти непредсказуемые пересечения дорог и создают полотно жизни. Вашей, моей, или еще чьей-нибудь…
И не спрашивайте меня, почему я тут, или почему этот роман ваш. Я лишь посыльный. Так, случайная тень на вашем пути...
- Какой странный сон, - подумал Эд. Глаза открывать не хотелось, как не хотелось разменивать ощущение чего-то главного на суету очередного дня. Словно пустота, столько дней изводившая душу тревогой, вдруг перестала быть палачом и открыла ему что-то важное, те ответы, которые он так долго искал, не понимая, что просто нужно правильно задать вопрос…
Вчерашний дождь кончился. И можно спокойно выйти на балкон. Эд любил эту квартиру за то, что она находилась на самом верхнем этаже высотки, и можно стоя на балконе, представлять, что ты стоишь в небе. На крыше соседней многоэтажки частенько стояла девушка и смотрела вниз. Они не были знакомы, и никогда не разговаривали, но Эду почему-то нравилось, что она приходит на крышу. Ему даже казалось, что именно тогда, когда он выходит на свой балкон с чашкой кофе. Конечно, он понимал, что это случайно…. И все-таки… было в это что-то такое… будто у них есть своя тайна, своя история, свой кусочек мира…
Быть может, когда проявятся на листах все строчки его романа, он отыщет ее и пригласит куда-нибудь. И он будет смотреть, как она смеется, пьет кофе, открывает утром чуть сонные глаза или кутается в плед по вечерам, рассказывая о прошедшем дне, или о том, что еще только будет….
- Возможно, вы решите, что я сошел с ума. Мне уже и самому так начинает казаться. Знаете, я вообще-то никогда в такое не верил… Но… я был уже у психолога, и даже психиатра, и на каких-то тренингах специальных… Да, где я только не был… Все бесполезно… Вот, осталось только к вам, мне советовали… Хотя, я, право, даже не знаю, зачем пришел… Я же не верю ни во что …..такое…. Ну, вы понимаете….
Худой, высокий, уставший, смущенный и дерганный, он спутано говорил и не знал, что делать с руками, как устроить себя в кресле, словно попал в эту квартиру по какому-то совершенному недоразумению.
Женщина слушала его сбивчивые попытки то ли объяснить что-то, то ли оправдаться в чем-то…
- Выпейте кофе, вы ведь любите с кардамоном, да? – спросила она спокойным голосом. – А что касается «верю-не верю»…. Скажем так, в чудеса я тоже не верю… Вернее, я точно знаю, что чудеса – это продолжение детского – вдруг кто-нибудь придет и спасет, склеит разбитую нечаянно вазу, спрячет фантики от съеденных без разрешения конфет, или исправит полученную двойку… Так что, можно сказать, что нас, не верящих, в этой комнате двое, - она улыбнулась, и почему-то то ли от этой улыбки, то ли от звука ее голоса, мужчина расслабился и чуть неуверенно улыбнулся в ответ.
- Я не знаю, что вам там про меня нарекомендовали, но… я знаю, почему вы здесь. Ведь случайностей нет в мире. Все сплетено воедино, одна нить за другой, шаг за шагом, причина и следствие. Желательно их постараться не путать. Но иногда очень сложно разобраться, какая нить нужна тебе, а какая будет в этом рисунке лишняя и только создаст узелок на ткани. Вот и выходит порой, что узелков гораздо больше, чем чистого полотна. И это, поверьте мне, никуда не годится…
А то, что вы бродите по чужим снам… Понимаете, у каждого из нас есть своя история, и своя задача. Но иногда, чтобы понять, где твое, мы бродим по совершенно чужим дорогам. И возможно, что именно так, становясь на время кому-то попутчиком, ты лучше понимаешь, зачем пришел в мир. Возможно, ваша задача и была в этой какой-нибудь одной случайной встрече с совершенно не знакомым вам человеком. А возможно, что, только бродя по чужим снам, вы сможете найти то, что так давно ищете…
Женщина протянула ему наполненный травами мешочек из домотканого полотна с узором, похожим на переплетение рун. – Я не обещаю, что избавит вас от…снов. Но, по крайней мере, теперь вы будете точно знать, что делать, и для чего вы там. И что именно вам нужно найти. А возможно, что со временем вам эти приключения даже понравятся, и вы поймете, что, на самом деле, это ваш выбор…
Дома мужчина задумчиво разглядывал подарок… От мешочка пахло чем-то знакомым, неуловимым, может, так пах старый бабушкин буфет, где всегда было полно разных, таинственных тогда для мальчишки, предметов… Или…нет…кажется, это похоже на запах духов той, с которой почему-то их развела жизнь. И причины-то не  было, просто… не сложилось как-то. Он уехал в одну сторону в погоне за обещанной карьерой, она – в другую в поисках приключений и себя….
А может, мешочек пах осенней листвой…. Или… Незаметно для себя, мужчина уснул. Нет, не провалился в очередной чужой сон, а просто уснул, спокойно, улыбаясь во сне чему-то, как улыбается ребенок, открывающий для себя мир.
 Может, ему снилось море, летный вечер в расположившемся на краю обрыва кафе-мороженом, где он когда-то любил сидеть, наблюдая  за людьми вокруг. И ветер, только что, как озорной подросток, развлекавшийся шляпками и подглядыванием под юбки, заботливо укутывал уставшее солнце сиренево-розовыми облаками. Небо отражалось в море, или море отражалось в небе… Он стоял у перил, отделяющих реальность кафе от обрыва в никуда, и смотрел, как море по капле слизывает солнце, и ему казалось, что он тоже всего лишь маленькая капля между небом и морем, отражающая в себе то ли Вселенную, то ли чью-то иллюзию…
Хотя, возможно, что ему снилось что-то совсем иное, просто блики света, тени, отражения, перепутанные линии, всплески звуков… То, что по пробуждении и не запомнится, только в какой-то момент случайных совпадений почудится, что где-то когда-то это уже с ним случалось, и что теперь он знает, что делать…
Я просматриваю фотографии. Случайные снимки, как разбросанные кусочки мозаики… Случайные встречи, спонтанно и причудливо переплетенные линии, наброски сюжетов…
Возможно, что я просто люблю придумывать. Но… разве кто-то из вас может с полной уверенностью сказать – где кажущееся, а где реальность?..