Ребенок

Он посмотрел на меня своими круглыми, не по-детски серьезными глазами и замер. Я не мог пошевелиться под натиском его голубых, словно первая роса, глаз. А он все смотрел. Я чувствовал, как затискают мои руки, ноги, шея. Я больше не чувствовал своего тела и мечтал только о том, что бы он отвел взгляд. Что бы смотрел в окно, на быстро мелькавшие деревья, что бы, как и другие дети нервно теребил свою голубенькую кофточку и продолжал смотреть в окно.
Я его боюсь. Да, сорокалетний, толстый, как боров мужик боится тринадцатилетнего мальчишку с пронзительно-голубыми глазами. Я признаюсь, друзья! Я жалкий трус. Киньте в меня камнем или просто утопите в ванне, плотно держа руки на моей    толстой шеи.
Громыхают рельсы, мелькают деревья, я слышу негромкие голоса, доносящееся из коридора. Немного повертев головой, я начинаю что-то напевать. Моя песня отзывается печальным басом в нашей маленькой, душной кабинке. Он снова смотрит на меня. Пот градом течет с моего лица. Все, нервы сдают. Я поднимаю свою руку и с громким, даже звонким хлопком отпускаю на его щеку. Через секунду, понимая что наделал глупость, резко отскакиваю, как ужаленный и прислоняюсь к стене. Его щека начинает медленно краснеть, потом приобретает синеватый оттенок. Я вижу, как его глаз начинает дергаться, вижу как его холодные глаза отворачиваются. Почему я не чувствую жалости? Что это? Это потому что он всего лишь мой пасынок? Или это из-за его глаз? Или потому что он даже не заплакал? Или я настолько огрубел, что под этим слоем жира, исчезло мое сердце?
Мои руки задрожали, что бы как то их унять, я схватился за стакан.