Снова ветку в костёр погружу

Из поэмы "КОСТЁР"

Снова ветку в костер погружу
И вгляжусь с беспокойным вопросом -
Уж не сам ли я это лежу
На доске, с заострившимся носом?
Под холодной угрюмой луной.
И сгущается ночи трясина.
Я лежу
И не видно за мной
Ни деревьев,
Ни дома,
Ни сына.
И не плачет никто надо мной -
Это точно не слышно отселе.
И катается кто – то дурной
На скрипучей моей карусели!

Сквозь костер я вгляжусь в темноту:
Чья там зыбкая тень под луною?
И узнаю в ней женщину ту,
Что когда – то гуляла со мною.
Вот идет она с кем – то другим,
Говоря обо мне что – то вроде:
«Был он с носом великим  таким,
Словно чучело на огороде…»
И таким остроумным словцом
Друг ее обо мне отзовется,
Что она, розовея лицом,
Вместе с ним надо мной посмеется.
И, друг друга куда – то маня
(Будто просто на чашечку чая),
Заспешат они мимо меня,
Презирая и не замечая…

И тогда я восстану с доски!
И доска заскрипит сиротливо.
И от ужаса, и от тоски
Эта женщина вскрикнет визгливо!
Я скажу ей с улыбкой:
«Пока
Я живой.
Не пугайтесь, Лолита.
Нос велик у меня.
Но доска -
Просто средство от радикулита..»
Я прощу и его , и ее.
И, занявшись своими грехами,
Я горящее чувство свое
Пропущу через сердце стихами.
А коль станет совсем тяжело,
Средство есть и от этого тоже -
Значит, самое время пришло,
Чтобы вымолвить: «Верую, Боже!»

Я прощу все обидное -
Всем!
И к огню золотому прилягу.
И, чтоб стало спокойно совсем,
Суну в пламя сухую корягу.
И когда вознесется окрест
Озаренье и снизится снова
(Словно памяти пламенный жест),
Та коряга восстанет, как крест,
Над костром раскаляясь багрово.

А костер будет чисто гореть,
А я буду смотреть и смотреть…