Лесной старик. Часть 2, глава 2

2

     После появленья Алёны в барской усадьбе Тимофей Захарович Шилов был хотя и мучительно, но одновременно и сладострастно взбудоражен, и теперь в таком состоянии он жил постоянно. Разумеется, он прилежно скрывал свои истинные чувства от господ…
     В его ревности была несказанная приятность. И, как только барственный хозяин усадьбы и Алёна отправлялись вместе в опочивальню, то их дворецкий, лёжа в чистой постели среди полной мглы своей просторной, тёплой и удобной комнаты, начинал с извращённым удовольствием ярко воображать их эротические ласки, содроганья и позы… 
     Жилая комната дворецкого отличалась броским и нескромным комфортом и располагала отопительной батареей, туалетом и ванной. Старинная, но тщательно отреставрированная мебель у дворецкого, была хотя и прочной, резной и узорной, но – соответственно его рангу – поплоше, нежели в господских апартаментах... Шилов втайне гордился своими мягкими стульями, конторским столом из палисандра и помпезной кроватью с купольным балдахином…
     А ещё Тимофей Шилов потаённо гордился своими душевными страданьями, которые казались ему неоспоримым доказательством глубины и сложности его натуры. И невольно мечталось Тимофею занять место нынешнего хозяина усадьбы…
     Но дворецкий дорваться до хозяйского барахла и богатства мог только через Алёну. Вот если она законно, – с государственной регистрацией, – выскочит замуж за владельца усадьбы, то, после его преждевременной кончины, жена вполне легально обретёт всё его достоянье. А затем ко вдове подоспеет и Тимофей с утешеньями и компрометирующей информацией… Естественно, не обойдётся без женских охов, стонов, проклятий и воплей. Но Тимофею по непонятной ему причине твёрдо верилось в то, что бездушная вдова обязательно влюбится в изощрённого и хитрого шантажиста, а затем охотно станет его официальной супругой... 
     Шилов справедливо считал самого себя далеко не глупым человеком, но теперь он порой страшился того, что он просто бредит... Ну, зачем Алёне, если она превратится в богатую аристократку, выходить замуж за скромного и уже постылого ей слугу?.. Чем он сумеет прельстить её?.. Но однажды пасмурным утром Шилову подумалось о том, что он вполне способен соблазнить её торжественным обетом о раскрытии ей со временем древних колдовских приёмов по обретенью безграничной власти над людьми…
     Ведь Шилов бессознательно постигнул нравственное сходство между ним и Алёной и наитием ощущал в ней скрытые от неё самой изъяны и пороки…   
     И Шилов начал воображать самого себя ядовитым, безжалостным и проницательным змеем, который способен долго, неприметно и терпеливо ждать, чтобы в нужное время без колебаний ужалить свою жертву в уязвимое место… 
     А в барской усадьбе теперь царило тревожное и нервное затишье, и дворецкому казалось, что вся безропотная челядь, – вопреки явному хозяйскому счастью, – дожидается роковой и жестокой развязки…
     Нынешним ясным, прозрачным, но студёным утром дворецкий приказал дежурному кочегару зажечь в пристройке отопительный газовый котёл. А в столовой лакеи тщательно сервировали хозяйский завтрак, и господа вышли к трапезе без опозданья. Серов был облачён в белый домашний костюм, а задумчивая Алёна с гладкой причёской надела сиреневое платье. Тимофей в чёрном официальном наряде с белой кружевной манишкой решил прислуживать барам сам…
     Господа церемонно уселись за стол, покрытый серебристой парчовой скатертью, и начали с аппетитом, но весьма изящно поглощать свежую деликатесную пищу. Они, молча, скушали – с тёплым хлебом – рисовый суп на курином бульоне, телячьи котлеты в густом соусе, салат из парниковых овощей с оливковым маслом и пошехонский сыр. На десерт дворецкий подал на серебреном блюде гроздья мелкого винограда без косточек. Байховый чай с лимоном и кизиловым вареньем сотрапезники разливали в тонкие фарфоровые чашки из медного старинного самовара, надраенного парой кухонных мужиков до ослепительного блеска. 
     Тимофей в белых перчатках угождал господам с юркостью, ловкостью и прытью заправского трактирного лакея, и, когда он мельком глядел на озабоченное лицо Алёны, то с трудом скрывал своё внутреннее ликованье. Ведь её красивое лицо вдруг утратило недавнюю беспечность! И Тимофею радостно подумалось о том, что в отношеньях между его господами образовалась, наконец, желанная ему трещина. А ещё дворецкий втайне веселился тем, что его хозяин тупо не замечал нервного напряженья своей любовницы…   
     Наконец после старательных угождений и хлопот Шилов замер с белой накрахмаленной салфеткой возле высокого буфета. А невесёлая Алёна, пригубив очередную чашечку с ароматным чаем, негромко и вкрадчиво произнесла:
     - Я бы теперь очень не хотела отвлечь тебя от сочиненья твоего замечательного романа. Но, возможно, у тебя всё-таки найдётся время заняться наследством своей сестры. Ведь я стремительно вживаюсь в её чарующий образ… – Алёна вдруг нервически запнулась, а затем после застенчивой улыбки продолжила свои уговоры: – И порой мне крайне жаль, что деньги и ценности, накопленные мною, подвергаются риску, хотя и небольшому… И ещё: деньги обязаны активно работать, а не храниться в банке под мизерные проценты… Ты ведь великолепно знаешь, что я по натуре – стяжательница…   
     И Серову невероятно понравилось, что Алёна преобразилась в его сестру. И чудилось ему, что он услышал интонации своей несравненной сестры, увидел её жесты, взгляды, улыбку и мимику. А грамматика фраз у Алёны показалась ему точно такой же, как у его любимой и мёртвой родственницы…   
     И радостный Серов промолвил:   
     - Конечно, материальными благами и драгоценностями нельзя пренебрегать, поскольку это всегда опрометчиво… Но мне теперь удивительно славно пишется! Сколь эффектные эпизоды я нынче воображаю! Я в прекрасной творческой форме! Но я всё-таки понимаю, что неизбежен временный спад. И тогда вплотную мы займёмся нашими меркантильными делами…    
     И он выжидательно глянул на её серьёзное и уже насупленное лицо… И вдруг Серову показалось, что наитием он постиг её заветное желанье: она непроизвольно захотела своей скорой и пышной свадьбы с длинным кортежем для почётной свиты, с венчаньем в грандиозном кафедральном соборе и с хоровым пеньем у алтаря… 
     И Серов заранее умилялся той несказанной радости, с которой Алёна сейчас от него услышит желанные ей фразы. Нет, он больше никогда не допустит, чтобы его любимую женщину коробило долгое ожиданье!..
     И вдруг Алёна, посмотрев на него, приободрилась, и он с весёлой и задорной торжественностью сказал: 
     - А теперь нам нужно уладить срочное, неотложное дело; с ним недопустима канитель!.. Надо поскорее обвенчаться и официально зарегистрировать наш брак… Ведь в процессе добыванья сокровищ возможен и летальный исход… Я, разумеется, – не фаталист, но тебе необходимы твёрдые гарантии. А мёртвецы поручительство не дают…    
     И она, гордясь собой, улыбнулась ему нежно и благодарно… И, пока он, молча, любовался её смущённым лицом, она размышляла:
     «Всё-таки я умею, дорогой, управлять тобою. Едва всерьёз я озаботилась перспективой нашей официальной свадьбы, как ты уже позвал меня замуж, под венец. Вероятно, ты решил меня вознаградить за то, что моё присутствие вдохновляет тебя на сочиненье удачного романа…»
     А вслух она хотя и радостно, но кротко произнесла:
     - Я никогда в жизни не ведала истинного счастья. Но теперь почудилось мне, что я смею называть именно счастьем свои нынешние чувства!..
     Дворецкий старательно и нервно изобразил на своём лице полное безразличье, а затем отстранённо подумал:
     «Неужели у них сейчас начнётся и сюсюканье, и нежное лопотанье с горловым щебетом?.. Для генерала такое поведенье будет воистину непристойным… Она же – невероятно хитра… Пожалуй, мне пора готовиться к хозяйской свадьбе… И надо мне впредь гораздо строже лощить и струнить наших невежественных слуг-недотёп, иначе эти нерадивые драконы нелепо осрамятся на празднике перед сановными гостями… Что ж, первый этап завершён… Мои хозяева полностью воплотили все свои чаянья… А настроенье, когда человеку больше нечего домогаться, – чрезвычайно опасно, ибо резко притупляется бдительность, и начинается скука… Мне почему-то кажется, что Алёна вовеки не разлюбит моего постылого хозяина, если не будет разочарована его окаянным романом. Интересно, насколько всё-таки хороша генеральская книга?..»
     А вельможный хозяин усадьбы и его благодарная невеста смотрели друг на друга и улыбались рассеянно и неопределённо…
     «Значит, я скоро женюсь, – размышлял отставной генерал, – и, возможно, у меня ещё родится потомство, ибо я далеко не дряхл… Алёна будет мне верной помощницей… А если мне всё-таки плюнуть на продолженье карьеры и заняться мирным писательским трудом? Ведь Алёна постоянно мне твердит, что я не обделён талантом. И, действительно, стилистическая неуклюжесть быстро пропала из моих писаний… Интересно, разве я теперь любил бы Алёну столь страстно, если бы она не хвалила мой роман?.. Наверное, всё-таки нет… Но ведь и она непременно разлюбила бы меня, если бы роман оказался плох… Женщины фиаско не прощают… Конечно, у меня – славная и доблестная биография, но ведь она осталась в прошлом. Все мои засекреченные победы упокоились в бронированных сейфах со сложнейшими кодами и шифрами… А если Алёна разлюбит меня, то я, пожалуй, разуверюсь в себе и постепенно впаду в прострацию…»
     Алёна вдруг очнулась от приятного и томного оцепененья, ибо ей подумалось: 
     «Я ещё не заслужила право на беспечность. Рано мне надменно рисоваться перед сворой усадебных слуг. Ведь я, даже будучи его официальной супругой, могу отсюда убраться голой, если он разлюбит меня. Но я чую нутром, что мне пока нельзя затевать разговор о брачном контракте, ибо эта тема обязательно оттолкнёт жениха… Значит, мне нужно проворней зачать и родить моему кавалеру ребёнка… Ах, как сильно хотелось бы мне, чтобы меня, наконец, оставили эти противные мысли… Без этих корыстных расчётов я бы не сомневалась в его вечной и неизменной любви ко мне. И без них я бы не рискнула на поступки, которые могут привести к потере его страстного чувства… Неужели все гадкие мысли служат потаённым орудием для праведной Господней кары?..»    
     Хозяин усадьбы внезапно и мельком глянул на своего дворецкого, а затем на замершего возле тёмного буфета Тимофея с явным интересом посмотрела и Алёна. Сытые и возбуждённые сотрапезники неожиданно для самих себя удивились тому, что сегодня на завтраке им прислуживал за столом именно дворецкий, а не пара дежурных лакеев, как обычно. А вскоре этому странному обстоятельству изумился и сам Тимофей…
     Потрясённый дворецкий чрезвычайно озадачился странностью: почему именно сегодня, а не в другое время, он без всякой явной необходимости вдруг подменил собою уже готовых к работе слуг и этим загадочным поступком помог самому себе подслушать важнейший хозяйский разговор?.. Ведь интимная беседа господ началась на этом завтраке совершенно спонтанно!.. 
     Неужели именно присутствие Тимофея и подвигло господ на полную искренность?.. И внезапно дворецкий, допустив такую вероятность, сильно преобразился, и почудилось ему, что его тело обволокла со страстью и нежностью незримая мистическая аура. И вскоре грезилось ему, что непостижная галактика окутана мыслящим космическим флёром…
     Господский завтрак был уже завершён… Серов неторопливо встал из-за стола и, подойдя к Алёне, предупредительно протянул ей руку. Алёна, опираясь на его локоть, церемонно поднялась с высокого дубового стула, и вдруг незаметно для чинного жениха она заинтересованно и нервно посмотрела в лицо дворецкому, и тот мгновенно сообразил, что этот манящий и проницательный взгляд разительно не похож на прежние взоры неизъяснимо привлекательной госпожи… И лишь потом Алёна вдруг и сама постигла, что сейчас её взор, устремлённый невзначай на ушлого лакея, оказался сугубо особенным. А затем она интуитивно догадалась, что хитрый Тимофей подметил и оценил всю необычность её пытливого и пристального взгляда…   
     Многозначительный взор госпожи невыразимо воодушевил дворецкого. У Тимофея появилось несказанно приятное ощущенье, что все его дерзновенные мечты начинают осуществляться. И вдруг почудилось ему, что он способен не только угадывать потаённые человеческие желанья, но и внушать их. И, дескать, способен он постигать наитием желанья других людей, ещё неведомые даже им самим…
     Довольные и сытые господа, наконец, покинули роскошную столовую. Неподвижный дворецкий искоса поглядывал на их затылки и спины и горделиво улыбался…

3