Поэт отрекается от крыльев мечты - из Часослова 27

Райнер Мария Рильке

ПОЭТ ОТРЕКАЕТСЯ ОТ КРЫЛЬЕВ МЕЧТЫ

Название этого стихотворения я придумала сама для удобства поиска. В оригинале у него нет названия. По одной из классификаций, это двадцать седьмое стихотворение в разделе «Книга о монашеской жизни» сборника «Часослов». В стихотворении Рильке обращается к Богу весьма фривольно и, в частности, не обращается «Господи». Моя интерпретация отличается от интерпретации А. Прокопьева и С. Петрова. В моем понимании это символическое стихотворение, где поэт, отчаявшись, отрекается от «крыльев поэта», переносящих его в мир мечты (в мир многих лун). Он устал путешествовать в других мирах – все равно его поэтический огонь не виден, потому что Бог, который есть Бог тьмы, погружает свет его творений во тьму, т.е. поэта общество не видит, он остается непризнанным. Именно поэтому у поэта затаилась обида на Бога, что и толкает его демонстративно сдать «крылья мечты» (о том, что они представляют ценность, говорит их сверкание огнем и белый свет, более того, именно эти крылья освещают лицо Бога, т.е. крылья мечты поэта демонстрируют миру божество). При этом поэт мечтает, что Бог нахмурит брови, т.е. не согласится с этим поступком, после чего крылья к поэту вернутся. Ведь страдания поэта от непризнанности велики: его тоска доросла до подбородка Бога.

В оригинале текст зарифмован, но число слогов в строках не постоянно. Видимо, Рильке не придавал большого значения постоянству числа слогов в строке. Это несколько в стиле верлибра. Я сохранила число строк, но отказалась от сохранения числа слогов в строке.


Ты так велик, что сам я незаметен,
Когда вблизи тебя стою.
Ты темен так, что толку в моем свете,
Когда горит он на твоем краю?
Своею волей как волной
Затопишь ты всяк день деньской.

Тебе до подбородка доросла
Одна моя тоска, она перед тобой
Стоит, как ангел бледный и чужой,
И подает тебе мои крыла.

Летать тот ангел боле не желает
Меж лун среди пустот безбрежных.
Он о мирах давно уж много знает.
Огнем его крыла сверкают.
В их белом свете в тьме кромешной
Он тщится разглядеть твои черты:
Нахмурил ли седые брови ты?



Du bist so gro;, da; ich schon nicht mehr bin,
wenn ich mich nur in deine N;he stelle.
Du bist so dunkel; meine kleine Helle
an deinem Saum hat keinen Sinn.
Dein Wille geht wie eine Welle
und jeder Tag ertrinkt darin.

Nur meine Sehnsucht ragt dir bis ans Kinn
und steht vor dir wie aller Engel gr;;ter:
ein fremder, bleicher und noch unerl;ster,
und h;lt dir seine Fl;gel hin.

Er will nicht mehr den uferlosen Flug,
an dem die Monde bla; vor;berschwammen,
und von den Welten wei; er l;ngst genug.
Mit seinen Fl;geln will er wie mit Flammen
vor deinem schattigen Gesichte stehn
und will bei ihrem wei;en Scheine sehn,
ob deine grauen Brauen ihn verdammen.

Rainer Maria Rilke

***
Ниже переводы для сравнения, которые мне удалось найти в Интернете. В оригинале нет обращения «Господи» и не упоминаются завет, чело и плечо (тоска доросла до подбородка Бога, а свет не называется «слепым» (какой же он слепой, когда он освящает лицо Бога?).


Перевод А. Прокопьева:

Ты так велик, что я в Твоей тени
не существую, вопреки завету.
Так темен Ты, что моему рассвету

нет смысла брезжить в те же дни.

Высоким валом - Воля эта:
рассвет в ней тонет искони!

Но до чела Господня доросла
моя тоска, мой бедный ангел света,
не узнан, не прощен и без ответа...
до Господа - концом крыла.

Нет, не летать - полет постыл ему,
где стаи лун безжизненны и дики
и берега скрываются во тьму.
Огромных крыльев огненные блики
раздвинут дуг Твоих надбровных тень,
чтобы открылось вдруг, как ясный день,
действительно ль он проклят, светлоликий!

====
Перевод Петрова:

Ты так велик, что стоит мне с Тобой
стать рядом, как меня не станет боле.
Такой Ты мрак, что меркнет в жалкой доле
у грани мрака мой светец слепой.
И вал Твоей великой воли
утопит каждый день мирской.

И по плечо Тебе я лишь тоской.
Стоит она, как ангел просветленный,
чужой, и бледный, и неискупленный,

крылом Тебя касаясь, как рукой.

Безбрежный утомил его полет,
где плыли луны бледные не внове;
его к мирам знакомым не влечет,
ведь у него они наперечет.
Он хочет встать с крылами наготове,
к Тебе вознесшимся, как огни,
и знать, у лика Твоего в сени,
не проклинают ли его они —
Твои суровые седые брови.