Камилла роман 1 часть В. Загородников

                Владимир Загородников
Литературное объединение «Горячий Ключ»,
«НПП «Термотехника» (Краснодар),
Видеостудия «Феникс» представляют:




КАМИЛЛА
Роман
               

















Литературно-художественное издание
Роман «Камилла» Владимира Загородникова, автора 14-ти сборников стихов и прозы, рассказывает о любви двух творческих людей – поэта и художницы, которые жили в нашем городе Горячий Ключ, где они познакомились.
Книга об их творчестве, о любви, в первую очередь, будет интересна творческим людям, ибо большинство персонажей проживает в нашем городе и чьи имена и фамилии не изменены автором. Тем, кто выбрал в своей жизни творчество, творческий путь – трудный путь свободного художника, в котором больше разочарований и непонимания, чем побед и славы. Но именно творческие люди во все времена учили нас понимать души других людей и прививали нам вкус к искусству. Люди, посвятившие себя искусству, не могут, не должны оцениваться как товар. Как можно требовать уважение к миру от непонимающего творчество?
Читая третью, заключительную часть книги, читатель почувствует, где у человека находится душа.
Автор имеет свою страничку в Интернете на сайте «стихи.ру», Владимир Загородников-2, где вы можете прочитать стихи поэта.












Посвящается Камилле Клодель -
французскому скульптору-графику
                (1864-1943 гг.)






Автор: Владимир Загородников
Год и место написания: Кубань, г. Горячий Ключ, 2013 г
Год и место первой публикации: 2013 г., Россия, сайт «Проза.ru»
Издан: за счёт автора
Литературная форма: роман
Жанр: драма
Место действия: город Горячий Ключ
Время: наши дни

















 









Часть 1
        ВОСКРЕСЕНЬЕ. 10 часов утра. Начало весны. Наши дни.
Зазвонил телефон. Лежащий в постели мужчина протянул руку, снял трубку и ответил:
- Да, слушаю. Кто, кто? Следователь Королёв? (Пауза.) В чём дело, капитан? Да, это я. (Пауза.) В морг для опознания? Кого? (Пауза.) Да, это мой друг Иван Семёнович Малахов. Убит? Кем? Хорошо, я знаю, где находится морг. Через час буду.
Мужчина положил трубку. Отбросил одеяло и встал с постели. Накинул халат, пошёл умыться. Выпил воды и вернулся в комнату, в которой одевалась девушка лет двадцати пяти.
- Я всё слышала, Эдгар. Что случилось?
- Антисемита убили.
- Кого? – переспросила девушка.
- Антисемита, друга нашего. Друга детства. Мы выросли в одном дворе – я, Николай Королёв, Виктор Лапин, Валерий Саримов и старший брат Антисемита – Валера. Но он умер ещё в 18 лет от рака крови, вызванного желтухой, которую он подхватил, когда ездил в гости с матерью в Архангельск к деду. Дед был капитаном атомной подводной лодки. Такие, брат, дела. Потом переехали сюда.
- А Антисемит – имя такое что ли?
Мужчина посмотрел на девушку с недоумением и спросил:
- Ты не знаешь значение слова «антисемит»?
- Это вы, поэты, начитанные, а мы, художники, много не читаем.
- А ты считаешь себя уже художницей? Хорошо, можешь не отвечать. Кстати, ты красивая, но как мы… (Пауза.)  Ну, ты понимаешь. Где, когда, и что было?
- А! Мы познакомились вчера в баре. Потом, узнав, что я художница, ты решил в 2 часа ночи посмотреть на мои картины. После просмотра картин мы поехали к тебе. Это не так далеко. Ты ещё спросил, почему у меня в мастерской не пахнет растворителями, красками… Я ответила, что у меня установлен освежитель воздуха и вытяжной вентилятор.
- Ничего не помню.  Почти ничего, - с безразличием ответил хозяин квартиры. Он сидел и двумя руками держался за голову – то ли от вчерашнего бурно проведённого времени, то ли от звонка. Но его вид говорил о том, что звонок его расстроил больше, и он скорее принимал решение, чем слушал девушку. Когда она всё подробно рассказала, он встал и с озабоченным видом, в котором не улавливался взгляд, тихо сказал:
- Ну, Света, мне пора. Надо ещё друзей оповестить. Езжай в свою студию, ты ведь там, я так понял, и живёшь. Мне нужно ехать в морг на опознание.
- Понимаю, но я не Света, а Камилла.
Мужчина удивлённо посмотрел на девушку и извинился.
- Мы ведь ещё встретимся, Эдгар? Я бы не была против. Вот моя визитка. Если захочешь, заходи вечером. Расскажешь о друге. И вообще…
Мужчина налил в фужер горячеключевской минеральной воды, быстро её выпил, как это бывает после пьянки, подошёл к девушке, поцеловал её и ответил:
- Не могу ничего пока обещать. Но тебе, видимо, понравилось. Да?
- Ты о чём?
- Ты понимаешь, о чём.
Девушка улыбнулась, взяла сумку, накинула красный плащ и вышла к лифту. Эдгар закрыл за ней дверь, подошёл к телефону, сделал четыре звонка – и через 15 минут машина белого цвета, которую окрестили в народе «копейкой», со скоростью 60 км. в час направилась в морг, где Эдгара должны были ждать друзья и следователь Королёв, которому, видимо, поручили вести это дело – дело об убийстве друга Эдгара.  Машине 36 лет, и она «плелась» по первой полосе, а по второй её обгоняли новенькие автомобили различных марок. Водители, которые смотрели на владельца этой «груды металлолома», делали сочувственный вид, как бы говоря: соболезнуем. Машину пора на утиль, а ты тут путаешься под колёсами.

*  *  *
         ЧЕРЕЗ ЧАС ЭДГАР уже входил в здание морга, где его ждали друзья и капитан полиции.
- Поэт! – сказал один из друзей, обнимая вошедшего Эдгара. – Что же это? Ивана больше нет.
- Да! Кто же это сделал? Какие шакалы? Первым он не начнёт. Но если разойдётся, то «вырубить» пятерых – для него не вопрос.
Подошли другие друзья. Они обнялись как братья, которые «сто лет не виделись», и стояли так 5-7 минут. Капитан, понимая обстановку, не торопил их.
- Да! – глубоко вздохнув, сказал крепкого телосложения мужчина в кожаной куртке, похожий на преуспевающего бизнесмена. – Кто же это?
- Вот мы сейчас и послушаем капитана, - сказал Эдгар, подходя к молодому следователю, которому на вид было 25-30 лет.
- Что произошло, капитан? – указывая на кресло рукой и приглашая всех сесть, спросил Валерий.
- Словом, - начал следователь, - Ивана Семёновича Малахова, как я понял, вашего хорошего друга, убили. Причём, зверски, на иудейском кладбище.
- На иудейском? – переспросили все.
- Да.
- А что делал Антисемит на иудейском кладбище? Оно ведь, насколько я знаю, находится в посёлке, а не в черте города. Может, я и ошибаюсь.
- Да. Но что вы сказали? Антисемит? Он что, евреев не любил?  - удивлённо спросил капитан.
- Мы потом вам всё объясним. Это у него такое среди нас прозвище было.
- Ясно, - произнёс капитан, снимая фуражку. Открылась дверь, и человек в белом халате сказал, что можно приступать к опознанию тела. Все встали и медленно вошли в комнату, где на металлических столах лежало шесть трупов. Работник морга подошёл к третьему столу, остановился и сказал безразличным тоном:
- Предупреждаю, зрелище не для слабонервных.
Все насторожились после таких слов, словно им предстоит увидеть такое, отчего у них на головах зашевелятся волосы.
- Готовы? – скомандовал работник морга. – Открываю.
Он снял белую простынь с тела и отошёл в сторону. Друзья подошли к лежавшему и широко раскрыли глаза – то ли от страха, то ли от вида изуродованного тела Ивана. Николай упал в обморок, настолько было обезображено лицо Ивана. Работник морга посадил его на стул  и дал понюхать нашатырного спирта. Капитан побежал к умывальнику, сразу стало ясно, что это его первое дело. Эдгар, Виктор и Валерий остались стоять и всматривались в лежащее перед ними тело.
- Я подожду вас в коридоре, если не возражаете, сказал капитан, как бы стесняясь того, что о нём могут подумать присутствующие.
- Заберите Николая с собой, - попросил Эдгар.
- Ну что? Ваш парень? Опознали?
- Да. Видите на левом плече татуировку «Три богатыря» из русской сказки? Это Иван.
- Вам виднее, - закрывая тело простынёй, заключил судмедэксперт с наколкой на пальцах правой руки «Саша».
- Что от нас требуется, Саша? – спросил Виктор.
- Ничего. Теперь идите к следователю, у него все бумаги подпишите.
Мужчины вышли в коридор и сели по своим местам.
- Ваш друг? – спросил следователь. – Опознали?
- Да, - ответил Эдгар.
- Соболезную. Теперь подпишите протокол опознания и разъясните, что значит «антисемит»? Он был убит на иудейском кладбище. И что он там мог делать вчера в 8 часов вечера?
- Поэт, давай ты, - предложил Виктор.
- Значит так, товарищ капитан. Иван не любил евреев, но это на словах. Читал антисемитскую литературу – разные там «Протоколы сионских мудрецов» и другие материалы. Такое сейчас продают всюду. Но чтобы так, типа входить в какую-то националистическую группировку или осквернять памятники, призывать к борьбе с евреями, до этого не доходило. Он думал и обвинял во всех грехах и бедах, которые творятся в России, евреев. Говорил, «как крепко взяли они Россию за горло в семнадцатом году, так и держат до сих пор». Все олигархи – евреи, воры да коррупционеры. Негодовал по поводу того, что много евреев в православных церквях. Немало и в высших иерархических её кругах. Евреи на телевидении, в шоу-бизнесе, в экономике, в ФСБ, в СМИ и т.д. Считал, что евреи виновны в том, что русские вымирают. Винил врачей, где, по его сведениям, тоже много евреев. Что они берут большие взятки за операции. Ставят специально неправильные диагнозы, назначают дорогостоящие лекарства, чтобы родственники больного покупали препараты прямо у них в кабинетах или в аптеках, с которыми у них сговор. Словом, у таких же евреев. «Вы видели, - часто говорил он, - чтобы посадили хоть одного врача еврея за взятку или неправильное лечение?». Так что, капитан, получалось, как у Высоцкого: «Евреи, евреи, кругом одни евреи…». Дальше слов это не заходило. Поверьте, попался на (все друзья одобрительно кивнули в знак согласия) удочку националистической пропаганды.
- Мы смеялись над этим, - продолжал Эдгар, - а он всё доказательства и примеры приводил из националистических газет. Вот мы и дали ему прозвище антисемит. Так и прижилось.
- Понятно, - утвердительно заключил следователь.
- Теперь расскажите, что произошло, на самом деле, на кладбище, да ещё и иудейском, - попросил Николай. – Он, вообще-то, любил посещать кладбища, читать надписи, смотреть на памятники, на скульптуры. Это у него с детства. Он даже по Интернету заказал сериал
 «Известные кладбища мира». Мы спрашивали его, зачем? Он отвечал, что интересно, какие могилы, склепы у знаменитых людей. Например, у Оскара Уальда, Джона Китса, Эдит Пиаф, Чарльза Диккенса и других знаменитостей. Оказывается, самые дорогостоящие могилы и склепы у чикагских мафиози.
- Хватит, - остановил Николая Виктор. – Пусть теперь расскажет капитан. Что произошло? С чем идти к его семье?

*  *  *
          - ЗНАЧИТ, ТАК, ребята, - начал капитан, - ваш друг Иван Семёнович Малахов был найден мёртвым в 8 часов утра уборщицей кладбища, гражданкой Андреевой Светланой Петровной на тропинке, куда, видимо, он дополз в надежде быть кем-нибудь увиденным и получить медицинскую помощь. Это я уже в ходе следствия предположил. Уборщица сообщила приехавшему на работу директору кладбища Бергману Иосифу Иосифовичу. Тот со своими подчинёнными направился на место происшествия, где они увидели ужасающую картину. Истёкший кровью, с изуродованным лицом человек лежал между двух могил около тропинки. Директор и вызвал нас. Позвонил в полицию и сообщил об убийстве. И, как потом выяснилось, когда на место происшествия приехала полиция и мы, из отдела криминалистики, он показал нам разбитые надгробья. Всего пять надгробий. Разбивали кувалдами. На других оставили антисемитские надписи.
- Поверить не могу, чтобы антисемит, то есть Иван, прошу прощения, мог такое сделать, да ещё и с сообщниками, - заключил Эдгар.
- А он этого  и не делал, - доставая из папки лист бумаги, сказал следователь. – Вот что пишет директор кладбища в пояснительной записке. «Мы не раз обращались в полицию по поводу того, что участились случаи вандализма на нашем кладбище со стороны националистической молодёжи. За последние 3 года было осквернено 16 могил». Вот так, - заключил капитан.
- Может, это и не Иван, а эти молодчики, - сделал предположение Виктор.
- Пока мы осматривали место происшествия и разбитые надгробья, снимали отпечатки пальцев, нашли три брошенных биты. Они были все в крови. Преступники их побросали, видимо, кто-то им помешал или ещё что, - продолжал капитан.
- Так значит, это всё же не Иван? – спросил Валерий Саримов.
- Нет. Когда мы изучали место происшествия, то собака начала лаять в сторону забора. Сержант  побежал за собакой, которая что-то почуяла за забором. В пятидесяти метрах от места происшествия в заборе оказалась дыра. Через пять минут раздалсявыстрел, - продолжал капитан. – Мы с оружием бросились на помощь сержанту. Когда мыподбежали к дыре, через которую без проблем мог пролезть и здоровенный детина, старший лейтенант крикнул своему напарнику: «Аслан, ты жив?». «Жив! - ответил старший. - Да вот, поймал шакала – собаку убил. Идите сюда!». Мы с пистолетами по одному пролезли в дыру и увидели, как сержант надевал наручники на здорового парня, который не мог идти, потому что у него был открытый перелом левой ноги. Вот он и прятался в кустах за забором. Дальше, видимо, уже от сильной боли он убежать не смог. Кость выпирала. Страшное зрелище! – заключил капитан.
- Кто же этот человек? – спросил Эдгар.
- Дважды судимый Квасов Михаил Львович, - ответил капитан. – Теперь у нас появился подозреваемый. Ему оказали медицинскую помощь прямо на кладбище и увезли в больницу. С ним поехал полицейский для охраны. Вашему же другу помощь была уже не нужна. Это было вчера. За целый день мы продвинулись далеко. Этот Квасов сразу назвал нам всех соучастников. Говорит, напились и давай сперва между собой разбираться, а потом некий Тесак (кличка дружка его) предложил пойти на кладбище и разобраться с евреями. Ну Квасов и прихватил обрез, всё-таки темнеет. Значит, пришли они на кладбище ещё засветло. Начали крушить памятники, надгробья, а тут и ваш Иван проходил мимо и бросился к ним. Решил остановить их, мол, вы что – это же могилы. Вы что, с ума сошли? Они ему говорят: это еврейские могилы, ты что – еврей? Он им ответил, какая разница? Ну, словом, слово за слово, и Иван сразу двоих и положил. Потом получил сзади по голове тяжёлой битой. Упал. Те двое (а их было всего четверо), пока другие приходили в себя, начали избивать его битами. Он очнулся, пнул третьего, тот упал. Так они его и добивали, и ножом ещё шесть раз ударили. И тогда он ещё пытался встать. Тогда Квасов, очнувшись, хотел его со злости застрелить из обреза, но сам с раной в голове (ударился об угол надгробья), из которой шла кровь, бросился на Ивана, но Кривцов его остановил: мол, ты что – люди соберутся. Так добьём. Ну и принялись добивать, словно сумасшедшие. Они, мало того, напились самогона, так ещё и демидролом запивали. Вот и всё, что вам пока надо знать.
- Так это случилось позавчера? – уточнил Эдгар.
- Да. Всё это – в интересах следствия, мы не могли вам сообщить и жену попросили, чтобы пока никому не говорила, не звонила.
- Так вот почему я уже два дня не могу дозвониться до Ивана, - сказал Валера.
- Да. Всё раскрыли по горячим следам. Все признались. Рассказали, как всё происходило. Трое в изоляторе, один в больнице, - заключил капитан, вставая. – Да, чуть не забыл. Еврейская диаспора благодарна Ивану, и главный раввин сказал, что без Ивана так и продолжались бы погромы, которые длятся уже три года. Также сказал, что расходы по похоронам диаспора берёт на себя. Они свяжутся с супругой. Они уже встречались вчера вечером и обо всём договорились. Вот телефон раввина. Теперь вы всё знаете и можете делать то, что должны. Соболезную. Если что, вот и мой телефон. Когда будет суд, я свяжусь с Эдгаром. Всего хорошего.
И капитан пошёл по своим делам. А мы направились к жене Ивана, Марии,  и двум его детям – Наташе и Саше.
*  *  *
        - ПРОХОДИ. Я уже думала, что я – эпизод в твоей жизни. Как это вы, поэты, называете? Муза на ночь.
- Здравствуй, Камилла-художница! Видишь, я запомнил. Да, некоторые предметы я узнаю, - сказал Эдгар.
- Садись в кресло. Я открою окно, чтобы на тебя не действовали запахи красок и растворителей. Выпьешь чего-нибудь?
- Спасибо! Я с поминок. Сегодня Ивану 9 дней. Мы сидели там с друзьями и вспоминали его. Наше детство. Наши похождения…
- Антисемитизм, от этого слова – антисемит. Я прочитала.
- Да!  Так вот, Иван антисемитом не был. Начитался всякой литературы, вот и  вбил всё это себе в голову. Сколько таких, которые верят всему. Госдума приняла закон о наказании за распространение нац.литературы.
- Я читала благодарственное письмо в газете от раввина и некролог от имени диаспоры. Что, мол, русский парень ценой своей жизни помог раскрыть преступление, которое не могли раскрыть три года. Вандалы будут осуждены.
- Да. Они всё выполнили, что обещали, - усаживаясь в кресло, сказал Эдгар. – И похороны оплатили, и поминки, и место хорошее на христианском кладбище устроили, а это сейчас трудно. И на похоронах были. Обещали помогать семье.
- Вот тебе и иудеи! Интересно, если бы всё случилось наоборот, как бы поступили наши?
- Кто «наши»? Православные христиане? Русские? Это взрослый вопрос, Камилла, - подчеркнул Эдгар.
Камилла налила в фужер красного вина и подошла к Эдгару.
- А я взрослая девушка, - улыбаясь, она протянула фужер гостю. – Теперь вот знаю о том, что иудеи совершают обряд обрезания и иудеем может быть только еврей, родившийся от еврейки. А евреи христиане могут иметь мать и не еврейку, а лишь отца еврея. Главное здесь – крещение. Евреи – католики, православные, даже жена Ясира Арафата была еврейкой, но приняла ислам. Всё переплелось в этом мире…
- Ясно. Экзамен принят, - улыбнулся Эдгар и поставил фужер на стол, даже не пригубив вина, только вдохнул аромат вина, как это делают дегустаторы – пару раз в себя, чтобы определить качество вина. – Так ты здесь и живёшь? Тут же?
- Что? Красками пахнет? Я к этому привыкла. А сплю я на втором этаже. Ты заметил, что это за коттедж? Мне купил его папа. Он работает в Якутии, точнее в ЗАО «Якутзолото» - так, кажется, называется эта компания, - пояснила Камилла и села напротив Эдгара. – Почему ты пришёл? Ведь я уверена, что есть 2-3 дома, куда ты можешь пойти и остаться на всю ночь. Я права? Почему ты пришёл ко мне?
- Камилла, мне 45 лет, тебе 22…
- Откуда ты знаешь? В этом городе я живу недавно, у нас нет общих знакомых. Мы познакомились в баре, куда я зашла поесть, так как не люблю готовить и заводить знакомств, - перебила Эдгара хозяйка большого дома.
Эдгар взял со стола телеграмму и положил её на место.
- Это от подруги. Живёт в Магадане, где проживала и я, пока папа не купил мне этот дом на юге.
- Итак, мне 45, тебе 22…      
- Ха-ха! Как в фильме «Осень в Нью-Йорке»! с Ричардом Гиром, - снова перебила Камилла гостя.
Эдгар улыбнулся и посмотрел на фужер, который был уже пуст…
- Да, хороший фильм. Почему ты подошла ко мне? В баре. Именно ко мне? Там много было парней помоложе.
- Ну, во-первых, ты смотрелся в компании, что-то рассказывал о Гогене. Твои жесты… у тебя красивые пальцы, и когда ты подключаешь к рассказу жестикуляцию рук – это впечатляет. И во-вторых, я видела твоё интервью по местному телевидению, в котором ты рассказывал о литературе города и литературном объединении. Ещё раньше я читала твои стихи в газете и альманахе. Прочитала два сборника стихов «Как на духу», два тома, и это всё меня впечатлило. Таков расклад.
- Кто тебе дал книги? В библиотеке взяла?
- Нет, купила в книжном магазине, в жилом комплексе «Инга». Так это называется? Заходила на твою страничку в Интернете на сайте «стихи.ру». Там я прочитала новые стихи, о тебе и, главное, рецензии, которые тебе написали другие авторы. Так что я не просто подошла и пригласила тебя на танец, а я хотела с тобой познакомиться. Мне кажется, что наши души – сёстры!
- Марина Цветаева! – протяжно заключил Эдгар, уставший за целый день. – Её  слова.
- Вот я тебе и открылась! Сама удивляюсь – я обычно так не поступаю. Бегают за мной!
Ищут встречи. Звонят. Пишут «валентинки». Я про Магадан, - уточнила хозяйка.
- Я понял. Ты ясно всё объясняешь.
- Хорошо, когда есть полное взаимное понимание, - улыбнулась Камилла.
- Ну, до полного взаимного понимания нам ещё далеко, если «ещё» предполагает развитие событий. И ещё! – улыбнулся Эдгар, - ты что-то забыла, рассказ не завершён.
- Что же?
- Я вспомнил тебя, Камилла! Зимой ты приходила в длинном пальто белого цвета на заседание ЛИТО (литературное объединение, – авт.) по объявлению в газете. Мы приглашали любителей поэзии на Рождественские чтения. А, Камилла Клодель!
- Ты знаком с творчеством Клодель? Трагическая судьба. Какой скульптор! Какая любовь! Какая судьба! Родной брат поместил её в дом для душевнобольных! Надо же…
- И заметь, она прожила там до 78-ми лет. Напоминает дочь Гюго и её судьбу. И она в подобном месте закончила свои дни. Много прожила. Так как её звали? – решил проверить Эдгар Камиллу .
- Адель! Вот это любовь! – наливая себе вина, с чувством гордости ответила художница.
- Браво! Браво! Я тебя сразу тогда заметил. Ты села за последний стол и внимательно слушала художника, которого мы пригласили, чтобы он рассказал о своём творчестве. Он принёс пять картин и на их примере рассказал о своём творчестве, - заключил Эдгар. – Я не ошибся?
- Да, - улыбнулась Камилла, - это была я. Но тогда о тебе я ещё ничего не знала. Картина «Депеша» мне понравилась. Неплохая работа.
- Неплохая? Я ведь ещё не видел твоих работ. А картина хорошая, только без лиц…
- Ты не видел? – улыбнулась хозяйка. – Ты не видел? А той ночью?..
- Ещё посмотрим. Так ты, я смотрю, знаешь обо мне много. А вот я – нет.
Стало темнеть. На улицах загорелись «кобры». Камилла включила свет. Начал моросить дождь. Прохожие ускоряли свои шаги, чтобы попасть поскорее домой, приготовить еду, выпить чаю и сесть к телевизору, по которому идут бесконечные сериалы по всем каналам. Или игры, или разборки… Надо же что-то смотреть. Отвлечься.
- Да, я о тебе знаю достаточно, но не знаю, что у тебя внутри, в душе.
- Ты же сказала, что наши души – сёстры! – улыбнулся Эдгар.
- Да, но и у сестёр бывают свои тайны.
- Ты любишь тайны?
- И тайны, скажем так, - пояснила хозяйка.
Они сидели у Камиллы в мастерской. Мастерская, как мастерская у большинства художников. Картины стоят «лицом» к стене. А та, над которой художник работает в данный момент, скрыта от глаз посторонних белой простынёй. Почему художники так делают? Такой у них обычай. Толи боятся тему раскрыть, толи сглаза, толи в силу её незавершённости. Поэтому Эдгар и не мог оценить степень таланта Камиллы, словно она специально всё устроила так, чтобы он ничего не увидел. До поры…
- У тебя большой дом, - сказал Эдгар. – Сколько соток земли?
- Четыре. Все коттеджи построило ЗАО «Якутзолото». Здесь живут, в основном, пенсионеры, те, кто работал с папой. Я мало кого знаю. Родители в разводе вот уже 7 лет. Папа живёт в Москве, но часто  находится в Магадане у себя. У него там тоже квартира четырёхкомнатная. Раньше мы все вместе жили в ней. После развода мама захотела жить в Санкт-Петербурге на Васильевском острове. Она родилась в Смоленске, училась в Ленинграде. Там они и познакомились с отцом. Папа купил ей трёхкомнатную квартиру на Васильевском, рядом с памятником Гоголю. Ну, а я решила уехать на юг. Хватит зимовать! Мама живёт в гражданском браке с новым «папой». Я была у них в прошлом году. У него от первого брака в Омске сын Сергей.
- Какие у тебя отношения с мамой? – спросил Эдгар.
- Натянутые. Она никогда меня не понимала. Кстати, она по профессии искусствовед и неплохо рисует гуашью. Пишет критические статьи о художниках. Она и меня учила с детства рисовать. Потом увидела во мне талант – и начала развивать его. Я поступила в Магадане в школу искусств, а потом закончила академию художеств в Санкт-Петербурге. Работала в мастерской Зураба Церетели. Но после года работы ушла.
- Не понравилось?
- В общем, я много трудилась, выполняла разную работу. За моё трудолюбие мне поручали исполнять ответственные заказы. Мастерская выполняла много заказов, и из-за рубежа тоже. Церетели хотел создать мастерскую вроде той, которая была у Цициана. Мне так показалось.
- Я видел эту мастерскую, и дух, который там витал надо всем, - дух творчества – в фильме «Эль Греко», - пояснил Эдгар.
- Да, что-то вроде этого. Но больше за это время, находясь в мастерской, я набралась опыта и научилась у акварелиста Дедова Анатолия Анатольевича, который мне всегда говорил: учёба учёбой, а ты должна идти своим путём. Он многому меня научил, а мастерская – трудолюбию. Когда мне надоело выполнять одно и то же, я ушла.
- Как Эль Греко, - засмеялся Эдгар. – «Стань Эль Греко», - сказал Цициан. «Зачем миру ещё один Цициан?» - процитировал гость фразу из кинофильма.
- Ты удивляешь меня. Говоришь цитатами...
- Извини, Камилла, я тебя перебил. Но я кроме фильмов о творческих людях –правополушарных, как называют на Западе творческих людей, ничего не смотрю. Всё пересмотрел по 5-10 раз. Они вдохновляют на творчество.
- Я тоже, - улыбнулась Камилла. – С папой мне легче. Он меня понимает. Мать хотела, чтобы я жила с ними – с ней и её новым гражданским мужем, у которого пять ювелирных магазинов в Питере. Он не бедный. Когда мама узнала, что папа купил мне квартиру на юге, в 30 минутах езды от моря, и я уезжаю из Магадана – не в столицу искусства, а в какую-то «тьмутаракань», она закатила мне «сольный концерт»: «Ты загубишь свой талант! Я что, зря столько времени потратила на тебя? Я мечтаю, чтобы ты стала знаменитой художницей. У меня здесь много знакомых творческих людей, большинство из них имеют выставочные салоны. А ты знаешь, сколько стоит закупить большой выставочный зал в день? Да ещё в Санкт-Петербурге, где так и рыщут по мастерским и выставкам коллекционеры из Европы и Америки! Ты знаешь? А там ты будешь сажать картошку и выращивать капусту, что ещё делают на Кубани?».
- Она недалека от истины. Аграрный край, - уточнил Эдгар.
- Папа тоже удивился, уговаривал, делал сравнения, доказывал, что город Горячий Ключ – не Санкт-Петербург, чтобы я подумала серьёзней. В конце концов он купил мне дом в этом городе-курорте, поближе к друзьям, чтоб за мной присматривали. Последние слова в аэропорту, которые я услышала от мамы: «Ты там не задержишься надолго. Ты всегда старалась поступать наперекор мне!». Ты ещё не заснул? – спросила не без иронии Камилла.
- Я весь внимание. Продолжай. Обо мне мы поговорили. Поведай свою историю. Скажу пока только одно – ты взрослее своих сверстниц. Такое чувство, что у тебя за плечами большая жизнь. И кое-что ты уже пережила.
- Собственно говоря, главное я рассказала тебе. Останешься?
- Камилла! Мы едва знакомы. Вернее, девять дней. И чтобы остаться, нужно время…
- Да и возраста у нас разные. Ты уже спускаешься с горы, а я подымаюсь. Что может быть общего? Начнут судачить, мол, вот председатель ЛИТО, редактор альманаха нашёл себе молодку и забавляется с ней. Стыд и позор! Как в первом томе «Как на духу», среди прочих рецензий и такие: «разврат и непристойность», - заключила Камилла.
- Камилла, не иронизируй. Прими всё, как есть. Время покажет. Мне пора. Надопоработать с альманахом – написать про больницу, как там «лечат» за счёт больных. И ещё пару критических материалов. Не обижайся. Продолжай писать картину. Не скучай.
- Буду работать до первых петухов. А может, я тебе не нравлюсь?
- Как может такая девочка, прости, девушка не нравиться? Дело не в тебе. Понимаешь, о чём я?
- Понимаешь, - с иронией ответила хозяйка дома. – Я тебя или Вас провожу. Понимаете, о чём я?
И она расхохоталась до слёз - толи от своей шутки, толи от пары бокалов вина, которые она медленно выпила, рассказывая о своей судьбе. А может, и потому, что история её жизни, которая только начинается, показалась ей смешной. Эдгар тоже начал смеяться, но потому, что уж так откровенно и от души смеялась Камилла.
Они вышли на улицу. Дождь кончился. Слышны были стуки колёс прибывающих один за другим к перрону поездов.
- Как ты здесь?..
- Что? Шум колёс? Гудки локомотивов? Это иногда спасает меня от одиночества. Порой я иду на вокзал, сяду на скамейку и смотрю, как люди выходят из вагонов, бегут за газетами, водой, сигаретами. Посижу, наберусь энергии – и за работу. И уже не чувствую себя одинокой.
- «Я один, но это не значит, что я одинок…».
- Да, Виктор Цой, - сказала Камилла. – Ты на машине? А то я вызову тебе такси.
- Камилла, я на машине. Эту машину знают все творческие люди. Знаешь, сколько она послужила на благо ЛИТО?
- Где же она? – пытаясь угадать марку машины, на которой приехал поэт, спросила Камилла.
- Вот! – показал на видавшую виды «копейку» Эдгар.
- Вот эта? – Камилла снова расхохоталась. – Прости, прости, я не хотела. Кажется, в одном из стихотворений я о ней что-то читала. «На самой прогнившей машине…» - вроде так, - процитировала Камилла строку из стихотворения Эдгара и продолжала смеяться, словно не могла остановиться. Эдгар пожал плечами. Сел в машину. Ещё раз посмотрел на Камиллу, помахал рукой и поехал домой.

*  *  *
           ЭДГАР ПОДЪЕХАЛ к дому. Взял рукописи поэтов и автобиографическую повесть
Эллины Савченко в 250 страниц, которую нужно было прочитать и отредактировать, закрыл машину и пошёл домой. Закрыв за собой калитку, он отогнал Корсара – немецкую овчарку, который всегда со своими лапищами бросается от радости на всех, кто проживает в доме, и пачкает им одежду.
- Где ты был? Позвонил бы, - встретила вопросами его мать, Лидия Александровна. – Тебе Татьяна Плешакова звонила. И как прошли поминки?
- Ах, да! Совсем забыл. Что она хотела?
- Не знаю. Ты какой-то рассеянный.
- Забыл. Мы должны были поработать с альманахом. Провал в памяти! Поминки прошли хорошо.
- Не рановато ли? Провал в памяти?..
- Со всеми может случиться. Я ей перезвоню.
Эдгар поужинал и пошёл в свою комнату. Мысли его путались, он был слегка возбуждён. Трудный день. Поминки, Камилла. Но больше он думал о Камилле. Лёг на диван и уставился в потолок. Мысли о Камилле не оставляли его. Не отпускали. Мысленно возвращали его в её дом. К разговорам, к их встрече.
- Интересная девочка, - думал он. – Что она нашла во мне? Я и не знал о ней. Вот так живёшь и не знаешь, что за тобой наблюдают, интересуются твоим творчеством, читают стихи на страничке в Интернете. Я помню её, как она пришла на заседание. Опоздала. Может, специально. Но мало ли тех, кто опаздывает… К нам приходят отдыхающие из разных городов Кубани, России послушать наши стихи, стихи наших авторов – авторов литературного объединения «Горячий Ключ». Так, во всяком случае, указано в объявлении на втором этаже, которое вывешивает Татьяна Михайловна, работник отдела культуры санатория «Предгорье Кавказа», каждое второе и четвёртое воскресенье каждого месяца. Я и не думал тогда, - продолжал размышлять Эдгар, - что всё так закрутится. Вынужден признать , что Камилла недурна собой, главное – начитанная, имеет на всё свой взгляд, хорошо образована, обеспечена, дочь богатых родителей. Что такая девушка нашла во мне? О первой встрече я ничего не помню. Что-то я сильно захмелел тогда – давно не пил. Как эти черти могли меня так раскрутить? Он улыбнулся. Зазвонил сотовый телефон.
- Да! А, Танюша! Прости…
- Где тебя черти гоняли? Я просидела два часа! Звоню – «вне зоны доступа». Хорошо, что Нина Логвинова пришла, и мы всё, как ты написал в пояснительной записке, сделали. Черновик готов. Один экземпляр забрала Нина на корректировку. Другой забери утром, когда будешь ехать на работу. Посмотришь, может, ещё что исправишь. Но вроде получился насыщенный информацией и стихами альманах. Этот номер альманаха даже Нине понравился. И твои публицистические материалы о поликлинике, статья об
Онкологическом краевом центре в Краснодаре…
- А ты не хотела её печатать. «Как бы чего не вышло!». Хороший материал  о том, как около Онкологического центра торгуют препаратами, якобы помогающими от рака. Бред! И полицейский проходит мимо. Пришлось ему объяснить ситуацию. Пусть люди почитают.
- Но мне кажется, всё-таки о губернаторе и его владениях , о родственниках, племяннице, о недвижимости не стоит публиковать. Снова тебя в прокуратуру потянут.
- Публикуем! Правду надо публиковать. Она – правда! Тем более из столичной газеты…
- Так где ты пропадал? – спросила Татьяна иронично. – На свидании был?
- Да! Ей 22 года, художница. Приехала из Магадана. Отец – один из учредителей (если я правильно понял) ЗАО «Якутзолото», богатый человек. Родители в разводе. Мать в Санкт-Петербурге с новым мужем. Отец проживает в Москве, но вот один или с кем-то – не помню. Часто летает в Магадан. Он ей купил около вокзала (видела там двухэтажные коттеджи на две семьи?) один коттедж, и она там живёт одна. Начитанная. Закончила академию художеств в Санкт-Петербурге, школу искусств. Год работала в мастерской Зураба Церетели. Затем переехала сюда. Купила в «Инге» у Юли Шибановой мои книги, прочитала. Потом взяла книги в библиотеке, тоже прочитала. Нашла мою страничку в Интернете, тоже прочитала. Словом, спортсменка, комсомолка и просто красавица!
- Да, всегда ты попадёшь в какую-нибудь историю, - засмеялась Татьяна. – Помнишь со Светой и с её родителями историю, которую ты мне рассказывал, чем закончилась? Ей, если я не ошибаюсь, было восемнадцать. Эта что-то «старовата»!
- Ну пошутили, пошутили. Я тебе как своему заму и другу душу открыл, - сказал Эдгар. – А ты уже..
- Что «уже»? Послушай, а это не та, которая на юбилее  нашего хирурга подошла и пригласила тебя на танец? Она мне показалась ещё такой стеснительной…
- Да, она!
- Она ничего. Да, Камилла, говоришь? И имя редкое. Так послушай! Вы же и ушли с ней.
Да? А мы тебя искали. Хоть бы предупредил.
- У нас, говорит, души – сёстры!
- Она?
- Да!
- Хорошо. Ты всё так ясно объяснил, что вопросов нет. Муж приехал. Надо кормить. Уже восемь часов вечера.
- Привет Юре! Утром заеду за своим экземпляром.
- Ты ужинать будешь? – спросила мать. – Останешься ночевать у нас или к себе поедешь?
- Останусь. Разогрей, я поужинаю. А Юрка пришёл?
- Да, вроде дома.
- Надо подняться, узнать, как торги на бирже? Мы на акциях «сидим». Он купил акции «Норникеля», а я Сбербанка. Три дня я не интересовался. Как там идут торги? В красном или зелёном цвете?
Зазвонил сотовый.
- Татьяна! Снова ты? Что-то вспомнила?
- Ну, давай дальше рассказывай. Что было дальше? Мне интересно.
- Ну, женщины!
- Ты её к себе повёз?
- Я же без машины был. Она повезла меня картины показать. Я ничего не помню. Как это вам удалось меня раскрутить на выпивку? 20 лет не пил. А тут от фужера и так опьянеть. Вы что-то мне подсыпали, наверное.
- Мечтай! Так как она рисует? Красивые картины?- Ничего не помню. Проснулись у меня дома девять дней назад. В моей постели. Я её даже Светой назвал утром. Она не обиделась. Разбудил звонок капитана. Это был день, когда Ивана на кладбище убили. Ну, короче…
- Так, попал ты, значит! Вот тебе и муза!
- Ну, хватит уже подкалывать! Я пошёл ужинать. Ты эту историю дальше не продвигай. Я тебе как другу всё рассказал.
- Мог бы и не говорить. Ну, иди, ешь свой ужин. Да, ты дома или у матери, или уже у неё? – засмеялась Татьяна.
Эдгар поужинал и пошёл в свою комнату. Лёг на любимый диван и стал всё вспоминать – всё, что произошло за эти девять дней. Знакомство с Камиллой, поминки, встречу с поэтами из Белой Глины, которые приехали к композитору Владимиру Бабкину, чтобы послушать музыку, которую он написал на их стихи. И много ещё такого, ведь жизнь творческих людей насыщена. Встречи, знакомство, выпуск альманаха, выступления,работа со стихами, работа на своей страничке на сайте «стихи.ру» и подготовка новогосборника «Наваждение». Словом, работы много, и Эдгар лежал и думал, с чего начать завтрашний день. Столько нужно сделать! Написать пару статей в альманах, заехать к художнику С. Тузову. Давно они с ним дружат, хоть и разница в возрасте большая – Эдгару будет 45, а Тузову – 65 лет, но они нашли взаимопонимание в  искусстве. Тузову нравились стихи Эдгара, а Эдгар считал Тузова одним из лучших художников в районе. Да и от краснодарских художников он не отставал, хоть и не имел художественного образования. Но больше всего им нравилось философствовать на различные темы, среди которых главной, конечно, была тема об искусстве и его развитии. Но мысли о Камилле его не покидали. Они всё больше и больше овладевали им. Временами ему казалось, что это хороший, приятный сон. И никакой Камиллы нет. С этими мыслями он и заснул, так и не раздевшись.

*  *  *
        ПРОСНУЛСЯ ОН, как всегда, в семь часов утра. Встал, походил по комнате. Мать уже готовила завтрак. Он умылся, побрился, чего очень не любил, сел за стол и на скорую руку набросал порядок выступления авторов ЛИТО на большой сцене в санатории «Предгорье Кавказа» в честь 20-летия ЛИТО. С руководством санатория он уже согласовал. Осталось только дать объявление в газете и по телевидению о том, что вход на праздничный концерт бесплатный. Он договорился и с городскими коллективами, с шоу-балетом «Престиж», который исполнит пять танцев, чтобы люди не устали от стихов. Договорился с восходящей звездой Дашенькой – ученицей школы искусств, она исполнит две песни о казаках. Голос у неё сильный, видно, что с ней занимаются профессиональные преподаватели. Обещала прийти Любовь Сафонова, исполнить под гитару несколько своих песен. Приедут из Краснодара поэтессы Анна Мамаенко и Марина Мартынова. Словом, всё было готово к юбилею, осталось только его провести.
- Да, - подумал Эдгар, - если все придут и сделают всё правильно, должно получиться хорошо. Посмотрим. Ещё есть пять дней. Сегодня среда.


*  *  *
         ЗА ЭТОЙ СУЕТОЙ и подготовкой к мероприятию он почти забыл о Камилле. Подготовка, репетиции всё вытеснили. Камилла звонила два раза, но Эдгар отвечал: «Камилла, сейчас я сильно занят. Встретимся на следующей неделе – во вторник или в среду. Пиши пока картины, вернее дописывай свой «секрет». Я хочу увидеть шедевр. Меня уже зовут. До встречи!». Но после такого общения с Камиллой у Эдгара оставался в душе осадок. Возникала мысль, что надо бы не так сухо с ней говорить. Понежней, поприветливей, подольше пообщаться, ведь она одна в городе. Может, скучает по родителям. Она ещё так молода. Любой может причинить ей боль. И некому её защитить, утешить, прижать к груди, приласкать.
- Эдгар, ты уснул что ли? Проснись!
- Извиняюсь, дальше Игорь Нефедёнок. Читаем по три стихотворения. Если чувствуете, что не сможете со сцены прочитать наизусть, то читайте с листа. И репетируйте, осталось совсем мало времени. Нужно всё провести так, чтобы отдел культуры и наши «друзья» поняли, что ЛИТО «Горячий Ключ» - это не люди, которых объединяет скука, а поэты, которые отдают всё время творчеству. Не графоманы, а талантливые люди, которых природа одарила этим главным на свете качеством. Репетируйте дома по два часа перед зеркалом. Всё, на сегодня достаточно. Завтра отдых. А послезавтра - выступление. Встретимся в 16.00, не опаздывайте. Приходите с семьями, со своими друзьями, подругами. Мы с Геннадием Назарс будем вас представлять. Вы будете выходить, читать свои три стихотворения и уходить за кулисы. После каждых пяти авторов девчата будут исполнять один танец. Всего они представят публике пять танцев. После Юры Наумова выступит Дашенька. Она споёт две песни. Да, чуть не забыл, нужно будет купить пять букетов цветов для девчат из шоу-балета «Престиж», подарить им их после пятого танца и поздравить шоу-балет с 10-летним юбилеем. После Даши выступят гости из Краснодара, за ними Любовь Сафонова.
- Она не придёт! – крикнула из зала Татьяна Пожидаева. – Она на гастролях.
- Хорошо! Гена, вычеркни её из списка. Итак, по домам. Татьяна и Гена, останьтесь. Нужно ещё раз всё «прокрутить», - сказал Эдгар.
- Итак всё ясно. Меня муж ждёт. Третий раз звонит. Приехал за мной. Мы идём на день рождения, - укладывая свои стихи в сумочку, пояснила Татьяна Плешакова.
- Ладно! Расходимся. Гена, я тебя подвезу.
Они ехали на старенькой «копейке» Эдгара и разговаривали о предстоящем концерте.
- Как думаешь, Гена, вроде всё должно получиться хорошо. Все готовы, читают неплохо.
- Да, - ответил Гена. – Но это в пустом зале. Когда зал будет полным, кто знает?.. Некоторые могут засуетиться. Большинство авторов не выступало ещё на большой сцене, на публике.
- Всё проведём красиво. Мы сделаем это! – стукнул по панели автомобиля Эдгар. Зазвонил телефон.
- Да! Кто, кто? Плохо слышно, я в машине еду. Кто это? А, Камилла! Радость моя! Извини, тут такой шум, ты ведь видела мою машину… Я тебе перезвоню из дома.
- Камилла? Это кто? – поинтересовался Гена.
- Как тебе сказать? Познакомились в баре, на юбилее. Ты, кстати, не пришёл. Она молодая. Живёт в коттедже у вокзала. Знаешь, там коттеджи понастроили из ЗАО «Якутзолото». Акционерное общество такое что ли? Сейчас столько всего…
- А, припоминаю. Там тёща Зангиева работает главным бухгалтером.
- Да? Я не знал. И Володя не говорил. Ну встретились пару раз. Живёт одна. Ей кажется, что она в меня влюблена. Купила мои книги, прочитала их, нашла в Интернете мою страничку. Ты понял?
- Серьёзная девочка. Видать, нашей породы.
- Гена, мне будет 45, ей ещё 22 года. Родители в разводе. Богатые люди… Чёрт! Ты куда подрезаешь? Смотри, а! Ты видел, Гена? Включает правый поворот, а поворачивает налево!
- А, за рулём девчонка! Смотри, и чуть маршрутку не задела. Вот женщины! Как они ездят? А ещё обижаются, когда им скажешь, - рассмеялся Гена.
- Какой там «обижаются», скажешь тоже. Одна мне дорогу на Ярославского не уступила, так я её обогнал и покрутил пальцем у виска. Так она мне средний палец показала. Хотя есть среди них и такие, которые могут «читать» дорогу, а не болтать по сотовому.
- Гена, приехали. Послезавтра не опаздывай. Мы должны всё провести на уровне. Прочти ещё пару раз сценарий. Ну, бывай!
 - До свидания, Эдгар! Привет матери передавай.


*  *  *
          ЭДГАР ПРИЕХАЛ домой, словно выжатый лимон. Усталый, раздражённый. Быстро пообедав, он прошёл в свою комнату. И забыл, что обещал позвонить Камилле. Выключил телефон. Он всегда в 20.00 выключал сотовый, говорил всем: «После 20.00 у меня личная жизнь». И все это знали и не звонили. Эдгар включил фильм «Аноним» и вскоре заснул.


*  *  *
           ПОЭТИЧЕСКИЙ ВЕЧЕР, посвящённый юбилею литературного объединения «Горячий Ключ», прошёл отлично. Женщины пришли в новых платьях и выглядели торжественно. Авторы читали свои стихи с выражением. Зрителей было много, зал заполнили жители города, любившие поэзию, гости города и люди, приехавшие на лечение в наш город. Было много цветов. Концерт длился до восьми часов вечера. В конце, когда своё стихотворение «Матерям» прочитал Владилен Гостев, Эдгар попросил подняться на сцену всех участников вечера. Все поднялись, встали полукругом у микрофона, в который Эдгар говорил прощальные слова и благодарил всех, кто пришёл послушать стихи городских поэтов, гостей из других городов, приехавших выступить вместе с авторами литературного объединения. Зачитал телеграммы, присланные творческими друзьями из Кубани, России в адрес ЛИТО. Валерий Михуля снимал всё происходившее на видеокамеру, чтобы сделать фильм, посвящённый юбилею ЛИТО. Особенно хорошо выступили авторы Николай Чернов,  прочитавший стихи Сергея Есенина, Николая Зиновьева из Кореновска и свои две басни. Юрий Наумов в свойственной для себя манере прочитал три своих работы, за что «сорвал» аплодисменты. Самой красивой из женщин была Татьяна Плешакова, специально заказавшая для такого торжества новое платье. Выступила и Наталья Андреева, корреспондент местной газеты. Прочитала два стихотворения и немного рассказала о создании ЛИТО, у истоков которого она стояла. Все держали в руках осенние цветы и наслаждались аплодисментами зала, которые, несомненно, заслужили. Эдгар также вручил большой букет работнику отдела культуры санатория «Предгорье Кавказа» Татьяне Михайловне за многолетнюю дружбу с авторами ЛИТО, которая помогала устраивать такие мероприятия и советовала, как и что сделать лучше. В конце Эдгар поблагодарил всех, кто нашёл время прийти и послушать наших авторов, и заверил, что такие вечера с разрешения администрации санатория будут проходить чаще. Следующее выступление авторов ЛИТО планировалось провести на Рождество. Эдгар пригласил всех на эти чтения. Ещё он добавил, что в организации этого юбилея никакого участия не проявил отдел культуры города, который давно уже забыл, что в городе существует литературное объединение – одно из ведущих  в крае. «До новых встреч!  И спасибо, что пришли», - поблагодарил всех Эдгар – и авторов, и зрителей.


                *  *  *
          - ТАТЬЯНА! ЕФРЕМЕНКО! Вы со мной?
Подошёл Дмитрий Ефременко и сказал, что Татьяна давно уже ждёт на выходе в своём лёгком платьице, на которое накинут плащ, и дрожит от холода.
- Хорошо, тогда я попрощаюсь и поблагодарю ещё раз Татьяну Михайловну, а вы ждите. Эдгар зашёл за кулисы, поцеловал ручки девчатам, которые прекрасно исполнили свои танцы в нарядно сшитых ими же самими костюмах и которые не ожидали, что всё пройдёт так организованно и весело. Затем он попрощался с Татьяной Михайловной, поблагодарив её за участие. Когда он вышел на улицу, все поэты ждали его и не расходились. Все обсуждали мероприятие, которое им самим понравилось. Был холодный вечер. Ноябрь. У всех хорошее настроение. Никто не хотел расходиться.
- Всё, всё, поэты! Мы сделали это! Теперь в городе будут говорить о нас не как о людях, которые пишут там что-то и читают в 27-м кабинет сами себе. Подошла Татьяна и сказала Эдгару, что уже замерзает.
- Садитесь в машину с Ефременко, я ещё вот с этими женщинами поговорю минут пять, и мы поедем.
- Только побыстрей, Эдгар! Сегодня что-то холодно.
Через 15 минут они втроём ехали уже на машине Эдгара в приподнятом настроении.
- А я думал, что не все придут, - заметил Ефременко. – А смотри, все пришли и все хорошо выступили, краснодарские тоже показали себя.
- Мы знакомы с ними ещё со времён Ассоциации молодых писателей Кубани, когда с Зангиевым, ныне проживающем в Страсбурге, ездили на его машине  два раза в неделю в Краснодар на улицу Мира, 57. Представляешь, Татьяна, два раза в неделю! А мы собираемся два раза в месяц. Тогда Марина писала хорошие стихи, они мне нравились.
Чувствовалась в них мощь и индивидуальность. А вот ушла в веру, и стихи стали другими. Но глубина в них всё же осталась.
- Что поделать, - заключил Дима.
-  Тогда председателем Ассоциации был Кузнецов Валерий. Много авторов приходило, со всей Кубани. 75 человек! Помню Татьяну Шкодину, Евгения Петропавловского, Людмилу Зайцеву, о которой мы писали в альманахе в рубрике «Памяти поэта», Людмилу Лобанову, Ларису Сашинскую, которая писала диссертацию на мои стихи из сборника «У одиночества нет дна». Сколько лет прошло! – с удовлетворением произнёс Эдгар, - с 1994 года.
- Смотри, куда едешь! – крикнула Татьяна, - сейчас в такси врежемся! У тебя фары почти не светят, мой муж боится, когда я с тобой еду.
- Хорошо, хорошо, едем тихо, но виноват таксист: он высадил пассажира на остановке. Это запрещается правилами, и он создал ситуацию… - ответил Эдгар.
- А помнишь, Татьяна, целых два месяца готовились, - спросил Эдгар. – Как готовили объявление, потом мы с Игорем Нефедёнком развешивали их, как писали пригласительные открытки, давали объявление в газету. А теперь так тихо на душе, словно что-то такое мы сделали, чем можно по-настоящему гордиться.
- Всё, приехали, - сказал Дима. – Я выхожу.
Эдгар проехал ещё пятьсот метров до дома Татьяны. Они посидели ещё минут пять. Поговорили.
- Куда поедешь? К Камилле или домой? – улыбаясь, спросила Татьяна.
- Не знаю. Хочется отдохнуть в тишине после всего. Может, поеду к себе на квартиру. Заварю чай и…
- Мои уже машут. Я пошла.
Татьяна взяла цветы, коробку шоколада и вышла из машины. Подошёл Юра, её муж, и сказал: - И вот на этой машине ты возишь мою жену? Она же вот-вот развалится!
- Эта машина, знаешь, сколько послужила и ещё послужит на благо литературы района? – улыбнувшись ответил Эдгар. – Всего хорошего!
- Как всё прошло? - спросил Юра.
- Жена расскажет и посмотришь на видео. Мы с Михулей сделаем фильм «Восхождение», - уточнил Эдгар. – Кстати, Татьяна, ты заметила, художники тоже были.


*  *  *
         ПОЗВОНИВ ИЗ МАШИНЫ брату Юре, он предупредил его, что домой не приедет, а поедет ночевать к себе на квартиру, которую арендует. И что всё прошло, как и планировали. Приехав домой, Эдгар упал на кровать и какое-то время ещё лежал с открытыми глазами под впечатлением проведённого вечера. Зазвонил телефон.
- Да! – ответил Эдгар, думая, что это один из поэтов, - слушаю!
- У тебя усталый голос. Не бодрый. Ты устал?
- Камилла! – обрадовался Эдгар. – Виноват по всем статьям. Я совсем забыл, что обещал тебе позвонить. Прости. Я у себя дома. Отдыхаю после бурно проведённого юбилейного  вечера. Пришло много народа.
- Три дня, Эдгар! Три дня я звоню, а ты обещаешь только: «Позвоню, Камилла!». Ты забыл, что я существую! Что я жду! Приезжай ко мне. Отметим. Кстати, я всё видела своими глазами!
- Камилла! Я даже забыл написать тебе пригласительную открытку. И по телефону не позвонил и не пригласил. Я – плохой!
- У вас всё получилось. Мне понравилось. И как ты держишься, и как ведёшь себя, как вручаешь грамоты, подарки. Девчата хорошо танцевали. Молодцы, настоящие профессионалы. Они уважают ваше ЛИТО, раз пришли и выступили. И красиво смотрелось из зала, как вы им вручаете подарки и грамоты. Дашенька тоже хороша. Чувствуется, что она занимается серьёзно, и с ней занимаются серьёзно. Словом, приезжай, мне скучно и страшно.
- Опять! – возмутился Эдгар. – Почему страшно? Чего ты боишься? Что на тебя находит временами? Или к тебе кто-то пристаёт? Ты скажи.
- Нет, я не могу объяснить этот страх.
- Снова тайны? Этот страх!.. Он не с детства ходит за тобой? В каком уголке души он прописался?
- Приезжай, Эдгар. Я тебя зелёным чаем напою, твоим любимым. Поговорим. Ну приезжай, милый!
- Камилла! Уже одиннадцать часов. Я лежу на диване и не хочу даже шевелиться. Завтра, завтра я после работы заеду. Обещаю.
В трубке никто не отвечал. Возникла пауза. Эдгар подумал: Камилла обиделась. А как не обидеться? Как? Если я всё время забываю… То одно, то другое. Уже самому стыдно! –
 лежал и «воспитывал» себя Эдгар.
- Хорошо! Подожду до завтра, - ангельским голоском прошептала Камилла, да так, что Эдгару стало не по себе.
- Камилла! Мне самому стыдно. Ложись спать выспись. А завтра поговорим. Хорошо? Спасибо, что пришла и внимательно смотрела и слушала. Камилла положила трубку, сказав: «Ладно. До завтра».
- До завтра, - повторил её слова Эдгар. Он чувствовал, что какой-то осадок в душе его остался после этого разговора. Начал винить себя за то, что мало уделяет ей внимания. И тут же убеждал себя в том, что он не виноват. Возможно, девочка ошиблась адресом. И кажется ей, будто между ними может возникнуть чувство. Хотя она так молода, но поступки, разговор у неё взрослого человека. Получается, что она бегает за мной, а я вроде и не замечаю. А если у неё настоящее чувство ко мне? Тогда кроме боли я ей ничего не приношу, лежал и думал Эдгар. - И что это у неё за страхи? Мы едва знакомы, а я уже не впервые слышу о них.


*  *  *
            ЭДГАР ПРОСНУЛСЯ, как всегда, в семь. Умылся и поехал на рынок. Разложил товар и стал читать книгу «Жизнь вечная» первый том, которую написала в соавторстве с Натальей Лобуновой Ольга Лебединская – его тётя по материнской линии.
Начали собираться поэты, художники, обсуждать вчерашний день (в городе все горожане знали, что в этом углу у хозяйственного магазина Валерия Кузнецова собираются поэты, художники, музыканты, творческие люди города и что там бывают даже очень жаркие споры. Порой Эдгару не до торговли, искусство важнее. У него не было больше работы, и всё, что он зарабатывал за 4 часа на старом рынке, где продавал всякую всячину: резинки, иголки, нитки, менял старые «бегунки» на новые на куртках, сапогах, ранцах, сумках, уходило на выпуск альманаха, на цветную обложку, бумагу, заправку картриджа, рассылку альманаха в 52 адреса – творческим друзьям ЛИТО и его давним литературным друзьям. Всё, что оставалось, хватало ему только на то, чтобы купить бензин. (Вещи ему доставались от торгующих на рынке знакомых предпринимателей, которые говорили ему: «Вот, Эдгар, возьми куртку, она тёплая, или туфли»…). Заплатит налоги, за аренду места на рынке, за однокомнатную квартиру – и всё. Он пуст… Но выручали родители. Видя то, что сын ушёл весь с головой в литературу и у него вроде получается, раз поэты его выбирают уже 13 лет председателем, и то, с какой страстью и чувством ответственности он подходит к этому делу, они взяли его на полное обеспечение. Отец понимал: сын не увлекается, занимается литературой и ЛИТО - серьёзно. И отец, который получал пенсию 15 тысяч рублей, частенько давал Эдгару на бензин, на баллоны, на ремонт машины, в том числе и капитальный ремонт двигателя…


*  *  *
          И КОНЕЧНО ЖЕ, за этими восторгами и разговорами Эдгар забыл о Камилле. А он вчера решил, что утром позвонит ей часов в 10 и пожелает доброго утра, хорошего дня, что приедет обязательно.
- Чёрт! – выругался Эдгар. – Этому нет оправдания! Как я мог забыть? Почему я так поступаю? – винил он себя. – Это нужно исправить немедленно. Хватит, ребята! – обратился он ко всем присутствующим. – Мне пора.
Он собрал товар. Пошёл и сдал его в камеру хранения. Купил большой букет, бутылку вина, которое любила Камилла (правда, ему пришлось занять денег, так как всё стоило недёшево). «Дочери богатых родителей не пьют дешёвое вино», - подумал он, сел в машину и поехал к Камилле.
Он ехал в приподнятом настроении, с желанием увидеть её, извиниться. Его так тянуло к ней. Так хотелось обнять её, прижать к груди и говорить только красивые слова. Он уже подъезжал к главпочтамту, как зазвонил телефон. «Боже, только не это!» – взмолился Эдгар.
- Алло! Кто, кто? А, Саша! Говори быстрее!
Звонил двоюродный брат Эдгара по материнской линии. Ему 40 лет, но он ни дня не проработал в своей жизни. Отец, которому 71 год, содержал его на свою пенсию. Они жили на горе, где располагалась больница, на Кумпановой поляне, где у них была дача, в которой они зимой замерзали, так как большая часть пенсии отца (8 тысяч рублей) уходила на питание и электричество, которым они отапливались.
- Что тебе, Санёк? – раздражённо крикнул в трубку Эдгар.
- Эдгар, ты не мог бы отвезти нас получить пенсию отца – сегодня последний день. У нас нет денег даже на хлеб.
- Пить меньше надо, - резко ответил Эдгар. – Я же тебе на той неделе дал денег на еду. А Павлик не может?
- Нет! Он в Краснодаре, а у соседа сломалась машина.
- Чёрт, чёрт, чёрт! – выругался Эдгар и ударил двумя руками  по рулю. – Вот так всегда! Хорошо, пока я буду ехать, ты его выводи из дома, я спешу. Понял? Как он после инсульта, лучше уже?
- Чуть-чуть, - ответил Саша.
Эдгар подъехал по узким улочкам  садово-огороднического кооператива к дому по улице Вишнёвая, 224. Посадив в машину отца и сына, он повёз их снова к главпочтамт.Подъехав к месту назначения, Эдгар вместе с Сашей довёл потихоньку Володю до окошка кассы, где выдавали пенсию.
- Ты получай, Санёк, а я в машине буду. Потом позовёшь меня.
Эдгар хотел позвонить Камилле, сказать, что скоро будет. Он сел в машину, и тут зазвонил телефон.
- Центр управления полётами слушает! – ответил Эдгар, думая, что это один из поэтов или знакомых.
- Да, слушает? И где же сейчас находится этот центр?
- Камилла! Еду к тебе. Скоро буду.
 - Едешь ко мне? А может, сидишь в машине?
- Нет, нет! Я еду. И так хочу увидеть тебя!
- Тогда посмотри направо.
Эдгар повернул голову и увидел машину Камиллы и то, как она говорит с ним по телефону.
- Опять, Эдгар! – улыбаясь, произнесла не без иронии Камилла.
- Так вышло, Камилла! Был нарасхват. Вот ехал к тебе, но позвонил брат двоюродный и попросил привезти отца-инвалида получить пенсию.
Камилла выключила телефон и вышла из машины. Подошла к Эдгару и спросила: «А цветы для кого? Красивые цветы. Сейчас, наверное, она выйдет из здания?» – улыбаясь, застыла она в ожидании, что сейчас она увидит, кому «ЦУП» купил такие цветы. Эдгар, слегка обиженный на иронию Камиллы, сделал серьёзный вид. Взял цветы и у всех на глазах подарил их Камилле, на что та посмотрела на Эдгара удивлённым взглядом, и сказал: «Камилла, никогда ещё так сильно меня не тянуло к тебе». Он обнял её, и они так стояли, обнявшись, - она с букетом красивых цветов, а он с непонятным ему чувством, которое называется любовью или… Камилла стала серьёзней. Этот момент потряс её, эти цветы говорили ей: «Эдгар говорит правду». У неё даже от такого внимания ком к горлу подкатил.
- Эдгар! Извини, Эдгар! Я подумала, что…
- Камилла, теперь всё будет по-другому. Это я хотел тебе сказать, подкрепив свои чувства этим букетом и бутылочкой твоего любимого аргентинского вина «Costa Posа».
Камилла всё ждала, что Эдгар скажет слово, которое она ждёт: «Любимая!».
Эдгар крикнул Сашу. Они посадили Володю в машину Эдгара, рядом сел Саша.
- Камилла, езжай домой. Я их отвезу за больницу и приеду. Больница находится на горе.
- Хорошее место кто-то выбрал для больных, - удивилась Камилла. – Нет, любимый, - нежно и чувствуя вину, сказала Камилла, - теперь я тебя не упущу из вида.
- Прямо как в фильме «Не упускай из виду», - улыбнулся Эдгар.
- С Пьером Ришаром, с которым тоже происходили странные вещи и ему никто не верил, - пояснила Камилла. – Ты езжай впереди, а я за тобой.
- Камилла, ты там не проедешь.
- Езжай, я за тобой, теперь всё будет по-другому, - перефразировала она Эдгара. – Ты только две минуты назад сказал эти слова, которые я ждала.
- Хорошо. Езжай за мной. Но на площадке у больницы остановись и жди. Я отвезу их и вернусь. Там узкие улицы, машину поцарапаешь.
- Согласна, - подчинилась Камилла.


*  *  *
          ТОЛЬКО ОНИ ОКАЗАЛИСЬ у неё в мастерской, как Камилла положила цветы на кресло, сняла с Эдгара куртку, взяла его за руку и повела на второй этаж. Там она обняла его очень крепко, и  они стояли и одаривали друг друга горячими поцелуями. Затем раздели друг друга и повалились на кровать. Они с такой страстью и желанием предавались любви на этой широкой кровати, которую Камилла выбирала в магазине сама, что не заметили, как их тела развернулись на 180 градусов. И там, где были подушки, оказались их ноги, не говоря уже о том, что они дважды падали на пол. Они любили и любили друг друга, покрывали поцелуями все места, попадавшие на пути их губ. Никакого стыда, никаких «нет» - одна страсть ненасытной любви, будто два человека встретились после долгой разлуки…
- Камилла! Мне так хорошо, - с удовлетворением произнёс Эдгар. И засмеялся.
Она не сразу поняла смех Эдгара, но он ей объяснил, что с ним такое бывает, когда уже всё произойдёт… Он лежит рядом с женщиной и вдруг начинает смеяться.
- А мне подруги рассказывали, что некоторые из них после этого… плачут, - спокойно сказала Камилла. – Я… я… - она хотела что-то сказать, но то ли стеснялась, возможно, боялась, что Эдгар снова станет смеяться.
- Что «я», «я»?
- Я это… сделала сразу два раза! – и закрыла ладонями лицо от стыда.
- Да? Ну-ка убери свои руки, я хочу заглянуть в твои глаза, - и Эдгар стал целовать её руки. – Убери.
- Нет, мне стыдно. Ты меня ввёл в краску, - смеялась Камилла. И на мгновение убрав руки, позволила Эдгару заглянуть ей в глаза, в её красивые чёрные широкие глаза. Эдгар глубоко заглянул ей в глаза, поцеловал в губы и громко сказал:
- Да ты ведь покраснела, покраснела!
Она снова закрыла глаза, натянула на голову простынь и рассмеялась.
- Это говорит о том, что ты сильно влюблена. Только любовь способна на такое.
- Со мной ещё такого не происходило, - стесняясь, глубоко вздохнула она.
- Открой личико. Хватит уже! Это нормально. Должен признать, что и мне так ещё не было хорошо. Вот что значит девушка, которая ещё не рожала, - сказал Эдгар.
Они лежали в постели. День клонился к вечеру. Звонили телефоны, но они не отвечали. Они были заняты только друг другом. Только собой. И чувствовали, что-то произошло серьёзное между ними, - то, что они ждали с таким нетерпением. И в эти часы Камилла чувствовала себя под защитой Эдгара, и страхи, которые её иногда преследовали, куда-то ушли, исчезли, заснули. Они лежали и говорили о всякой всячине.
- Эдгар, почему люди после этого всегда переходят на разговоры по душам?
- Наверное, разрядка – физическая и душевная. Тела насладились друг другом, теперь души насытятся откровенным разговором, поведают свои тайны, расскажут о жизни, словом, о том, о чём без секса, как говорят американцы, не получится.
 - Когда я приехала в город и стала налаживать свою жизнь, то мне хотелось с кем-нибудь познакомиться. Поговорить. Мне не терпелось познакомиться с художниками, и я зашла в подвальчик, напротив санатория «Предгорье Кавказа», на выставку-продажу картин городских художников. Посмотрела все картины. Познакомилась с девушкой, которая там находилась, она лепит из глины гончарные изделия. Мы поговорили о художниках города. Она мне всё рассказала о них: кто что пишет, кто как пишет, о выставках. Мы пили чай и разговаривали. Она спросила, как можно посмотреть мои работы и где? Я ей сказала: в Интернете, и что я написала 230 картин. Они есть в Сети на моей страничке, я написала ей электронный адрес, чтобы и другие художники города посмотрели мои работы и написали рецензии. Потом мне на глаза попался столик, на котором лежали книги.  Я  спросила,  что  это  за  книги?  Она  ответила,  что  это  книги  авторов  городского литературного объединения. Там у них председателем Эдгар Николаевич Загорский. Он давно руководит объединением и сам много пишет. Они выпускают альманах «Литературное обозрение». Эти книги они продают, а мы имеем процент от проданного. Я подошла, взяла сборник стихов, не посмотрев фамилии автора. Меня заинтересовало название сборника «Поэзия – личная драма… Рана души – если это поэзия». Сильное, глубокое название и длинное. Обычно поэты называют свои сборники одним, двумя словами. Я его открыла, и мне на глаза попалось стихотворение «Сон» на 64-й странице. Когда я его прочитала, оно меня потрясло. Перед глазами сразу возникла картина: ночь, две души, спящее тело, большая звезда, венчание двух душ «на грани весеннего дня». Я читала его, перечитывала, и чем больше я его читала, тем больше писалась в моём воображении картина, которую я уже, без сомнения, желала написать. Оно у меня звучало в голове. На обложке я прочитала фамилию автора – Эдгар Загорский. «Можно купить её?» - спросила я. «Конечно, там написана цена карандашом», - ответила девушка. – Кстати, тут много его книг, он пишет много. Ну если у тебя проблемы с деньгами, ты ведь только приехала, то можешь в центральной библиотеке взять его книги. Там все книги авторов ЛИТО «Горячий Ключ» на специальном стенде представлены». Я расплатилась и собиралась уже уходить, как девушка спросила, почему так быстро я ухожу. Просила ещё посидеть, пообщаться, но я сослалась на неотложные дела и уехала. Приехав домой, я тут же, пока всё находилось в памяти, сделала десять-пятнадцать эскизов. И шестнадцатый мне понравился, и так как я потеряла время за работой, часы пробили полночь, пошла спать. Эдгар с улыбкой слушал рассказ художницы и старался не перебивать её. Ему хотелось, чтобы она выговорилась. Разрядилась. Она же большую часть времени проводит в одиночестве. И я хорош! Обещаю, обещаю заезжать почаще, но никак не получается. Теперь буду. Камилла такая чистая, такая неиспорченная и так преданна искусству… Словом, наш человек!
- Эдгар! Ты со мной? Или…
- С тобой. Я всё слушаю внимательно.
- Когда я написала её своим размером…
- Что значит «своим размером»?
 - Это значит, что размер картины, который подходит мне больше остальных. Ты заметил, что маленьких и больших картин я не пишу – там другие законы. Это как вы, поэты, - одни пишите длинно, другие – в восемь строк, а Омар Хайям в четыре строки укладывался.
- А какой твой размер? – поинтересовался Эдгар.
- Я тебе говорила. Размер 60х90 сантиметров мне подходит лучше. Через два дня картина была закончена. Я её отвезла показать той девушке, её зовут Татьяна. Картина её потрясла, она сказала, что в городе так никто не пишет. И тема понравилась. «Это необычно, - сказала она, - я и не думала, что можно написать картину со стихотворения».
Зашли ещё художники – Мартынов, Киянов и Наумов. Они тоже долго рассматривали картину и тоже похвалили. Киянов предложил сделать выставку моих работ в городском музее. «Это нетрудно, - сказал он, - подготовьтесь и позвоните». А художник Наумов сказал, что передаст Эдгару Николаевичу, что на его стихотворение красивая и молодая девушка написала картину.
- Да! – приподнялся с постели Эдгар. – А он мне ни слова не сказал. Может, забыл? Он сейчас всё в разъездах и в ЛИТО приходит редко. Расписывает часовни, церковки в станицах.
- Когда Анатолий Мартынов узнал, что я из Магадана, он как землячке предложил мне помощь, если что-то нужно будет, например, где приобрести подрамники, краски, холсты, чтобы я не стеснялась, а обращалась к нему. Мы говорили о Магадане. Он проживал с семьёй не так далеко от нас. Но вот теперь живёт здесь, но пишет часто северные пейзажи. Оставил мне визитку. Так я познакомилась с несколькими городскими художниками.
- И кто тебе больше понравился в деле живописи? Чьи картины?
- Эдгар, дослушай. Я вернулась домой и показала картину своей подруге детства Дильнаре. Она не поверила, что эту картину написала я. «Это новый уровень, Камилла! Ты
молодец!». Я ей сказала, что теперь буду писать картины только на хорошие образные стихи. И что это станет моей фишкой, - закончила Камилла свой рассказ.
- Почему ты мне не показала?
- А потому, милый Эдгар, что через два дня приехал папа навестить меня. Они с другом заехали часа на два ко мне, потому что у папы на вечер был билет на самолёт в Саратов. Когда я показала им картину, папа расцеловал меня . «Камилла! Ты этой картиной всё изменила!». Его друг из Москвы оказался коллекционером. Он предложил мне продать картину. Я не хотела, говорила, что желательно бы показать вначале автору стихотворения. На что он спросил: «Она есть в Интернете на твоей страничке?». Я ответила: «Да». Он сказал, что автор там и посмотрит. Отец попросил подарить эту картину, которую я назвала «Две души» по мотивам стихотворения «Сон» Эдгара Загорского, его другу, но он и слышать не хотел. Время поджимало. Тогда он встал, вытащил из кармана пятьсот долларов и положил на стол. Отец мне кивнул головой, мол, раз хочет – продай, пусть будет у него в коллекции. Я подчинилась – папина дочка. Они уехали.
- Вот не знал про эту историю и Мартынова видел неделю назад, тоже ничего не сказал.
- Вот так, Эдгар. Я хотела разыскать тебя и показать картину. Но так вышло. Мы можем её посмотреть в Интернете. А я нашла, благодаря твоему стихотворению, новую тему, что для художника очень и очень важно. И она поцеловала Эдгара в щёку.
- Приятно ощущать тепло твоих губ.
- Кстати, вот мы были с Дильнарой на выставке юбилейной Сергея Тузова в апреле в Краснодаре. Мне понравилась серия «Венеция». Вот эта тема ему удаётся больше остальных. И про ангелов. Но серия картин на тему «Венеция» выделяется из всего его творчества. Это моё, конечно, мнение. А у Строева хорошо получается зима, зимние пейзажи. И тень на воде. Это классно! У Киянова хороши пейзажи, когда они размером не больше 35-50 см, у Мартынова осенние пейзажи. Но, в основном, из всего, что я видела, из картин ваших художников, я поняла, что  индивидуальной темы, кроме как «Венеция», у Тузова нет. Художники пишут, в основном, пейзажи, скалу Петушок, времена года, натюрморты. Совсем мало портретов. Картин с группой людей нет, как на библейских полотнах знаменитых художников. Ещё понравились две картины Андрея Сагань. У него есть индивидуальность в технике. Одна даже напомнила мне картину Ханта из братства прерафаэлитов…
- Ты знаешь о прерафаэлитах? Данта Габриэла Россетти, Мелисса, Ханта, Леди Сидл и…
- Эдгар, я закончила с отличием Санкт-Петербургскую академию художеств. У меня мама, с которой я почти не поддерживаю отношений, - искусствовед. Понимаешь?
- Понимаешь! – улыбнулся Эдгар. Джон Рёскин что ли?
- А, вот ты откуда знаешь об прерафаэлитах и Джоне Рёскине. Дай угадаю… Из фильма «Отчаянные романтики». Ведь так?
- Я смотрел его больше десяти раз. Такие фильмы вдохновляют. Но Россетти был ещё и поэтом. Ты забыла?
- Так, я познакомилась с твоим творчеством, и мне захотелось увидеть автора. Я пришла к вам на заседание ЛИТО. Остальное ты знаешь.
- И ты написала уже восемь картин на мои стихи?
- Да. Смотри, уже стемнело. Как быстро с тобой летит время. У меня ещё ни с кем не было такого взаимопонимания. Это слово они произнесли  в унисон и рассмеялись.
- Данте Габриэл Россетти – «Отчаянные романтики», - пояснил Эдгар. – Его слова, что-то в этом роде, очередной музе.
- Ты останешься до утра? Ведь так?
- Ты хочешь этого, творческий мой человек?
- Да!
- Хорошо!
- Здорово! – с радостью сказала Камилла. Ты самый лучший! Сегодня у меня праздник, раз ты остаёшься. Но мы забыли о цветах, о бутылочке вина, - обратилась к Эдгару Камилла. – Иду готовить ужин.


*  *  *
(Заседание литературного объединения)
- Всё прошло на редкость удачно. Все выступили хорошо, зал был полным. Хлопали каждому выступающему, - подводил итоги юбилейного выступления авторов ЛИТО Эдгар. – Особенно хорошо выглядели наши женщины, - добавил Назарс.
- Я надеюсь, что все поняли, что заниматься, то есть учиться читать свои работы, нужно каждый день. Перед зеркалом, - продолжал Эдгар. – И ещё. В город приехала художница. Она из Магадана, ей 22 года. В городе проживает около года. Мало кто из художников наших пока её знает. Но с некоторыми она познакомилась. Пишет картины с 13 лет. Мать – искусствовед и проживает в Санкт-Петербурге. С отцом она в разводе. Отец работает в ЗАО «Якутзолото» и купил её целый коттедж около вокзала. Если кто знает, в 90-х годах ЗАО «Якутзолото» построили там для своих сотрудников эти коттеджи. Они стоят вдоль дороги. Там, на первом этаже, у неё мастерская. Она закончила школу искусств и академию художеств в Санкт-Петербурге. Работала в мастерской Зураба Церетели. Затем вернулась в Магадан. Выставлялась там. Но родители начали бракоразводный процесс. И мать теперь проживает в Санкт-Петербурге со своим новым мужем, а отец живёт то в Москве, то в Магадане. Видимо, ей стало скучно, ведь она оказалась после развода родителей одна. Поехала летом в гости к своей подруге Дильнаре, психологу, которая её пригласила в гости и тоже, но с родителями, живёт в одном из коттеджей.
- Коттеджи двухэтажные. Я знаю, где это, - пояснил Сергей Вирченко, – около вокзала.
- Продолжаю. Ей понравилось в нашем городе, в котором для художников творческий рай. Тишина, красивая природа, отдыхающие. Словом, город-курорт ей понравился. И то, что здесь находится Дом творчества художников, куда приезжает  талантливая молодёжь из других городов России. Рисовать. Это коротко о её биографии, -заключил Эдгар. – Но, главное, надо ей помочь в организации её выставки в городском музее, чтобы художники и горожане – любители живописи познакомились с её творчеством. В музее будут рады. Там всегда проходят выставки, и им тоже нужно показать свою работу. С отделом культуры я договорюсь сам. Или это сделает директор музея, мы её все хорошо знаем.
- Согласны! Поможем! Мы часто это делаем. Помогли устроить прослушивание Даши у Виктора Гавриловича Захарченко, где в своём кабинете мэтр прослушал её лично, затем –главный художественный руководитель Кубанского казачьего хора. Мы принимаем у себя и других творческих людей, приехавших на ПМЖ в наш город, и продвигали их творчество. Публиковали их стихи в альманахе и рассказывали о их творчестве, если они не пишут стихи, а занимаются другим творческим трудом, мы всё равно их представляли в альманахе. Мы писали и о новых авторах. Так пять человек стали впоследствии нашими авторами – Эллина Савченко, Евгений Ткачёв, Татьяна Пожидаева, Константин Галушкин и Леонид Дубинов. Сегодня об их творчестве знают наши читатели и почитатели, а также добровольные подписчики нашего альманаха.
- Так она из Магадана? – спросила Эллина Савченко.
 - Да.
- Так нас уже трое, - пояснила Эллина. Ещё художник Мартынов из Магадана.
- Она с ним познакомилась уже, - пояснил Эдгар.
- Ну что – поможем? – задал вопрос Эдгар.
- Конечно, за чем дело стало, - ответил за всех Ефременко.
- Отлично! Только надо прийти всем, кто сможет, разумеется, чтобы поддержать Камиллу, - заключил Эдгар. – Её зовут Камилла, фамилия Белоцерковская. Может, удастся договориться о выставке. «Красивая фамилия», - добавила Сазонова.
- А она успеет? – поинтересовалась Алла Шульженко.
- У неё есть 25 картин готовых и десять она допишет, - уточнил Эдгар.
У Эдгара зазвонил телефон, но, видимо, судя по звуку, кто-то прислал  SMS-ку. Он их, как правило, не читал. «Скидки на мебель», «Кредиты за десять минут» и прочая ерунда.
- Тогда всё! До следующего заседания, 27-го числа!
Все начали расходиться. Эллина Савченко подошла к Эдгару и поинтересовалась, прочитал ли он её автобиографическую повесть? Эдгар сказал, что поработает с ней ещё неделю. Но, в основном, он похвалил её за большой первый творческий труд, который измерялся 250-ю страницами. Потом он отвёз Татьяну Плешакову и Ефременко по домам, так как они жили рядом и зимой, и летом, и осенью ездили с ним. Эдгар приехал к матери усталый. Проведение заседания ЛИТО отнимало много сил. И он, обычно усталый, но довольный результатом, сразу шёл в свою комнату и закрывался. И часа два не выходил из неё. Лежал и прокручивал в голове, как всё прошло, и намечал новые дела, которые не терпели отлагательств. В такие дни он забывал позвонить Камилле. А в 20.00 по обыкновению, когда садился за рукописи или работал в Интернете на своей страничке, выключал телефон совсем. Он лежал и думал о Камилле, об их взаимоотношениях. Она ему начинала нравиться. И он говорил себе, что эти взаимные отношения должны быть чистыми. Он должен вести себя с этой чистой душой и ранимым сердцем девушкой как джентльмен. И не рассматривать их отношения, как ещё один эпизод или интрижку в своей холостяцкой жизни. Её нельзя обижать, с ней нужно поласковее. И тут же вспомнил, что прошло уже три дня, как не заезжал к ней, не интересовался её делами, здоровьем, и вообще… «Завтра нужно обязательно заехать к ней», - подумал он.


*  *  *
        УТРОМ ЭДГАР ПОЕХАЛ в городской музей. Встретился с директором музея, на что та сказала, что давненько Эдгар не был в музее и пропустил пять выставок.
- Хорошо, - утвердительно сказала директор, - пусть готовится на последнее воскресенье этого месяца. Выставка будет проходить пять дней. Раз Киянов и Мартынов одобряют её творчество, я им звонила сейчас, то нужно любителям живописи представить новый талант. И образование у неё хорошее, сказал мне Мартынов. Пусть готовится. В пятницу развешивает картины, а в воскресенье в 10 часов утра мы откроем выставку. Да, Эдгар Николаевич, а кто будет её представлять?
- Я представлю. Немного расскажу о ней, о её судьбе, а потом начнёт она сама рассказывать о своём творчестве и картинах. Договорились, спасибо вам, - попрощавшись, сказал Эдгар.
Он поехал на встречу с поэтами из станицы Ильской, которые хотели выступить в Горячем Ключе с творческим концертом. Хотели посоветоваться, в каком санатории им можно показать своё творчество. Они ждали его около часовни, перед этим ходили и любовались природой города, были на скале Петушок, посмотрели новую набережную, которую власти города недавно отреставрировали, и подошли к этому творчески. Теперь набережную не узнать. Она напоминала собой те набережные, которые мы привыкли видеть в Геленджике, Сочи, Ейске.
- Очень красиво у вас, Эдгар Николаевич, - начал первым руководитель Юрий Балабан.
- Здравствуйте! – поздоровался Эдгар с гостями. – Я так понял, что с достопримечательностями нашего города-курорта вы познакомились после дальней дороги. Давайте посидим в тенёчке около часовни и поговорим.
- Эдгар Николаевич, в «Предгорье Кавказа» нам не разрешили. Мы договорились в санатории «Изумрудный». В баре. Нас устраивает.
- Ну и хорошо! Там хорошее место. Там и мы иногда выступаем со стихами, Любовь Сафонова исполняет свои песни и Светлана Сабодаш тоже там поёт, - пояснил Эдгар. –
Места вам там хватит?
- Да, достаточно. Нам назначили выступление на воскресенье. 15-го июня. На сентябрь. Тогда больше народа приезжает, - сказал Василий Балабан.
- Хорошо, теперь готовьтесь. Мы, кто сможет, придём. Есть ещё один у нас клуб, они там тоже читают стихи, поют, как и вы. Они уж точно  придут. Они из станицы Саратовской. Вот номер телефона. Свяжитесь с ними.
Так они, Эдгар и шесть гостей, прохаживались по зоне отдыха, говорили о поэзии, музыке. Эдгар показал им выставку городских художников. Они посмотрели картины, пообщались с художниками. Затем все вместе пообедали в летнем кафе, и Эдгар проводил их до машины, на которой они и уехали. Так незаметно, как это бывает, когда человек занят любимым делом, и прошёл день. Стало потихонечку темнеть. И Эдгар, купив букет цветов, надеясь на прощение Камиллы за трёхдневное отсутствие, поехал к ней.


*  *  *
        КОГДА ОН ПОДЪЕХАЛ к дому Камиллы, было темно. Он постучал. Никто не ответил. Он толкнул дверь с улицы, дверь была не заперта. Он вошёл во двор, увидел машину Камиллы и понял, что она дома. Он вошёл в мастерскую с букетом цветов, прикрывая букетом лицо.
- Творцы дома? Как работа?
Но никто не ответил. Тишина. Эдгар убрал букет от лица и увидел, что Камилла сидит в кресле, поджав под себя ноги, укутавшись шерстяным одеялом.
- Камилла! – бросился он к ней, - радость моя, что с тобой? Ты не заболела? – не без тревоги в голосе спросил Эдгар.
Камиллу трясло. Она дрожала. Капли холодного пота стекали с её лба.
- Что, что с тобой? – испуганно задавал вопросы Эдгар. – Не заболела ли ты?
Она молча сидела и не отвечала. Теперь ещё и заплакала. Ему показалось, что она в этот летний тёплый вечер чувствует внутри себя сибирские холода. Она положила голову на его плечо и разрыдалась, словно ждала этого момента – момента внутренней разрядки.
- Хватит, милая! Я здесь! Всё хорошо! – прикасаясь ладонью ко лбу Камиллы, желая узнать, есть ли температура, - властно сказал Эдгар. – Температуры нет. Уже хорошо. Обними, обними меня. Вот так. Успокойся, я с тобой. Что случилось? С мамой по телефону поругалась опять? Или кто-то тебя испугал, пристаёт к тебе? Ты так красива, талантлива, не похожа на других своих сверстниц. Ну расскажи, кто тебя обидел? Вытащи это наружу – что снаружи, то уже не внутри. Так мама или папа?
- Нет, - сквозь слёзы ответила Камилла, - дорогой Эдгар! Это ты! Ты не отвечаешь на мои SMS-ки, ты обещал заехать на следующий день после того… Помнишь, того дня, три дня назад после той ночи, которую мы так незабываемо провели и которая останется в моей памяти на всю жизнь. Это ты забываешь свои обещания. И вот три дня, я сижу, как покинутая, словно мой любимый ушёл на фронт, на творческий фронт, который для тебя важнее, чем моя любовь. И надо же было мне влюбиться, полюбить такого…
Она снова заплакала. Эдгар посадил её в другое кресло, накрыл одеялом, и ему показалось, что ей становится лучше после всего выговоренного в его адрес.
- Ты влюбилась или полюбила? – спросил Эдгар.
- В этом есть какая-то разница?
- Раз два слова разные – есть!
- Эдгар, почему ты заставляешь меня страдать?
Эдгар слушал Камиллу, не перебивая. Достал телефон и прочитал все три  SМS-ки. Во всех трёх был один и тот же  текст: «Милый, приезжай, мне страшно». Три дня – три SМS-ки.
- Чёрт! Теперь надо будет читать  сообщения каждый раз, - подумал про себя Эдгар.
- Камилла! Я был занят. Правда, поверь мне. Проводил заседание, сегодня встречался с поэтами из станицы Ильской. Понять не могу, откуда у тебя эти страхи? Что это за тайны?
Что у тебя поселилось внутри? Какой злой дух в твоей чистой душе всем заправляет? Объясни, чего ты боишься? Или у тебя психозы, неврозы обостряются периодически? Должна быть причина.
- Ты – причина! - уже спокойно сказала она.
- Нет, тут что-то до нашей встречи уже сформировалось, - показывая пальцем в грудь Камиллы, сказал Эдгар. – Нужно тебя показать психологу или неврологу. Игорю Пахомову. Давай завтра поедем к врачу. Пусть тебя посмотрят, выявят природу твоих страхов, назначат лечение. Он невропатолог…
- Я чувствую себя хорошо! В этом городе мне хорошо. Причина – твоё отсутствие и нарушение обещаний. Представь, я жду в назначенное время – тебя нет. Проходит день – жду, второй – жду. Начинаю волноваться: а вдруг с тобой что-то случилось? – вытирая слёзы платком, продолжала Камилла, – что-то произошло. Вот в газете написали, что убили под мостом депутата городского Совета.
- Так я же не депутат, - возразил Эдгар.
- Но в альманахе вы пишите о коррупции в городе, об интернатах для престарелых, как там нарушаются права. Да тебя, ты сам говорил, уже три  раза вызывали в прокуратуру на собеседование. Отправляли твои стихи и альманах на экспертизу в краевую прокуратуру.
- Остановись! Не путай разные вещи. Это из другой оперы. Уверен, твои страхи происходят из другого, только ты переводишь стрелки на меня. Ну, я виноват. Забываю. Провал в памяти, со всеми бывает. Но тут… тут что-то другое. И отец говорил, и брат тоже, чтобы я меньше боролся за справедливость. И больше наполнял альманах стихами, рассказами, то есть литературой. Но мы ведь поэты. Кто, если не поэт, скажет правду? Журналисты боятся. У них хорошие зарплаты. Никто не хочет оказаться на улице без работы. Так что твои эти таинственные страхи имеют другую природу, - заключил Эдгар. – Ты Дильнаре говорила о них? Она будущий психолог, и вы росли вместе. Она-то должна знать их происхождение, природу.
В мастерскую заходит Дильнара. Здоровается и садится на диван.
- Вот, вот, прямо пиши картину, - улыбнулась она. – Снова эти страхи, Камилла? Видишь, Эдгар, когда ты рядом – всё хорошо, спокойно, она приходит в норму. Когда ты «выпадаешь» из её жизни - на целую библию – вот результат! – показывая на подругу рукой, заключила Дильнара.
- Я не думаю так, - возразил Эдгар. – Неужели всё дело во мне, в моём присутствии или отсутствии? Давайте поговорим об этом. Я виноват. Я уже извинился. Ей лучше. Но я же не специально! Я не проверяю таким жестоким образом – любит Камилла меня или нет? Я ещё сам в сомнениях. Поймите и вы меня (пауза). Может, Камилла ошибается во мне? Молодая девушка приехала в город. Нет, кроме тебя, Дильнара, конечно, у неё никого из знакомых, родственников. Вот она и думает, убеждает себя или кажется ей, что я единственный человек в городе, от которого зависит её настроение и смысл жизни.
- Эдгар! Как тебе ещё доказать мою любовь к тебе? Какими словами, поступками? Я думала, всё уже ясно между нами, - вставая с кресла, сказала Камилла.
- Девчата! Или я такой бездушный, бесчувственный чурбан, или здесь, я имею в виду накаты этих страхов, что-то другое.
На мгновение Эдгар и Дильнара  встретились глазами. И Эдгару показалось, что Дильнара что-то скрывает. Во что-то посвящена, но не может открыть тайну – тайну, возможно, которую они знают обе, но не говорят ему. Скрывают. Дильнара отвела глаза в сторону, глубоко вздохнула и сказала: - Раз вы вместе, я пойду.
- Посиди с нами ещё немного, Дильнара. Эдгар, ты останешься сегодня у меня, да? – спросила Камилла.
- Да, любовь моя, да! Куда я теперь? Поставь цветы в воду. И кстати, я не просто стараюсь занять себя от скуки. Я договорился с директором о твоей выставке. Она назначена на воскресенье, на 10 часов утра. Осталось тебе на подготовку 18 дней. Художников я приглашу, авторы ЛИТО придут. Приглашены работники из отдела культуры города, из библиотек. Я дам объявление в газете о выставке. Вот! Твоя первая персональная выставка в нашем городе состоится через 18 дней. Готовься. И все страхи пройдут.
- Ура! – громко закричала Камилла и подбежала к Эдгару. – Ты самый лучший!
- Я и хочу доказать тебе это, любовь моя…
- Ты всё организовал, как и обещал! – Камилла бросилась на шею Эдгару и расцеловала его.
- Видишь, Дильнара, она то плачет, то смеётся. Вот же досталась мне подружка!
Дильнара улыбнулась и пошла домой, где её ждал шестилетний сын и родители.

*  *  *
        ВСЮ НЕДЕЛЮ КАМИЛЛА занималась подготовкой к выставке. Она съездила познакомиться с директором музея. Сфотографировала зал, в котором будет всё происходить, чтобы узнать его размеры и высчитать, сколько нужно представить картин, как их разместить. Составила перечень картин, которые хотела представить художникам. В первую очередь тем, кто посетит выставку.
Эдгар занимался своими творческими делами и старался не мешать и не вмешиваться в процесс подготовки. Они с Татьяной Плешаковой и Ниной Логвиновой работали над альманахом: какие статьи разместить в первую очередь, стихи каких авторов подать читателям первыми, кого представить из  новых авторов. Словом, делал то, что и должен делать редактор альманаха «Литературное обозрение». Встречался с творческими людьми, приехавшими в город на лечение. Ездил в редакцию газеты и дал объявление о персональной выставке Камиллы. Пригласил и журналистов.
Днём они ходили иногда обедать в кафе «Европа», где готовили блюда из рыбы по рецептам японских поваров. Вечерами говорили о предстоящей выставке. Чувствовалось, что Камилла немного нервничает. Эдгар её подбадривал, говоря, что всё уже готово и должно пройти хорошо. Они решили, что выставку откроет, по традиции, директор музея, а не Эдгар, затем Камилла расскажет о своём творчестве и представит картины. На сайте «Горячий Ключ» отдел культуры разместил рекламу о предстоящей выставке. Камиллу уже не «доставали» эти таинственные страхи. Она вся ушла в работу. «И слава Богу!» – думал Эдгар, сидя в кресле в мастерской Камиллы, глядя на то, с какой тщательностью она готовится к выставке, осознавая всю ответственность этого мероприятия.
- Эдгар, я подготовилась. Всё ещё раз просмотрела и думаю, что готова!
- Ты волнуешься, Камилла? Это же не первая твоя выставка. Ты уже выставлялась, - успокаивал её Эдгар.
- Понимаешь, эти картины  - они открывают новую страницу в моём творчестве. Семь картин написаны на твои стихи. Это новое. Как воспримут это художники? Не скажут ли «что это за темы?». В городе столько прекрасной природы, которая даёт возможность написать множество пейзажей, а она пишет картины на стихи поэтов.
- Ну пейзажей-то наши художники нарисовали много и натюрмортов хватает, а вот на стихи нет произведений. Это новое. Я поддерживаю двумя руками, - так рассуждали они, лёжа в постели на втором этаже у Камиллы.
- Уже три часа ночи, Эдгар, а спать не хочется.
- Может, займёмся уже «делом»? - предложил Эдгар.
- Каким делом? Ах ты развратник! – и Камилла легла на грудь Эдгара, и он стал её целовать…

*  *  *
          УТРОМ В ПЯТНИЦУ, как и было оговорено с директором музея, они на двух машинах привезли упакованные в чехлы картины. И втроём (Эдгар попросил Геннадия Назарса помочь им развесить картины) они всё сделали так, как планировала Камилла. Рядом с картинами, которые были написаны на стихи Эдгара, висело само стихотворение, чтобы посетители могли сравнить оригинал стиха и картину, которую написала Камилла.
- Это здорово, Эдгар! - удивлённо сказал Геннадий. – Я такого ещё не видел, чтобы на стихи поэтов писались картины. Вы, Камилла, - мастер! Поверьте, я в этом зале был не на одной выставке. Здесь мы с отцом выставляли его произведения. Вазы из дерева, гончарные изделия, потом его пригласили на краевую выставку. Но таких цветов и линий, и сюжетов я не видел. Посмотрите, о вашем таланте еще заговорят, - уверенно заключил Геннадий.
- Вот видишь, Белоцерковская, он знает. Кстати, он тоже закончил в Петербурге какое-то заведение - то ли по прикладному искусству, то ли по реставрации. Не припомню.
Картины были развешаны. Эдгар с Геннадием сидели и смотрели на них, а Камилла с директором музея обсуждали, как лучше накрыть стол для посетителей. Словом, организовать фуршет, как это заведено у художников. Яблоки, бананы, виноград, торты, горячеключевская вода, слабое вино, конфеты,…  Камилла составила список и сказала, что мы привезем все это утром, перед выставкой. В 9 часов. «А мы вам поможем все нарезать и накрыть стол, - заверила директор, - нам это не впервой». Когда мы спускались по ступенькам музея к  машинам, Геннадий с нами простился до послезавтра, Камиллу же провожала директор музея и сказала: «Не волнуйтесь, всё проведём хорошо, и Ваши картины, должна заметить, какие-то особенные. Уверяю Вас, Вы будете иметь успех. Да, - на прощанье сказала она, - за сохранность картин не беспокойтесь, у нас надёжная сигнализация». «Спасибо, Вы так добры ко мне, проявляете такое участие, - поблагодарила директора Камилла. – До свидания!».
- Вот видишь, они уже рекламу выставили, - Камилла прочитала информацию о своей выставке, и она её тронула.
- Ещё расплачься здесь. Ну…
- До свидания, Анна Васильевна! – попрощался Эдгар с директором музея.
- До послезавтра, Эдгар Николаевич!
- Всего хорошего!

*  *  *
        В СУББОТУ ВЕЧЕРОМ в мастерской у Камиллы, перед выставкой, они сидели втроём: Камилла, Эдгар и Дильнара. Они смеялись, пили любимое вино Камиллы «Сosta Rosa», шутили. Подруги вспоминали своё детство - как они учились, мечтали стать взрослыми - поскорее повзрослеть. Вспоминали одноклассников, с которыми общаются на сайте «Одноклассники». Говорили о неповторимой природе Севера. Эдгар рассказывал, в свою очередь, о своём детстве, юности, которые он провёл в г. Андижане,
в Узбекистане. О том, как стал писать, об Ольге Лебединской – тёте, поэтессе, искусствоведе, медиуме, которая сыграла большую роль в его творчестве и следит за его работами по сей день. Так они  просидели до одиннадцати часов ночи, пока Дильнаре не позвонили и не напомнили, что у неё маленький сын, которого пора укладывать и который без неё ни в какую не засыпает. Они проводили Дильнару до дома и вернулись к Камилле…
Так проходили дни их знакомства. Дни превращались в недели, недели – в месяцы. Они всё больше привыкали друг к другу, и любовь их становилась всё сильней и сильней.

*  *  *
(Выставка)
           - ЭДГАР, ЭДГАР, проснись!
- О, о, о, - потянулся Эдгар в постели из голубого шёлка.
- Выглядишь супер! А который час?
- 8 часов!
- 8 часов? Почему так рано? – спросил Эдгар.
- Пока ты соберёшься, выгонишь машину, наступит зима… - шутила Камилла.
- Ты неотразима в этих джинсах и белой блузке «летучая мышь». А я всё думал, что ты наденешь? Платье или костюм? Осталось только вымазать краской блузку - и ты настоящая художница! – потянулся он в постели, словно тело его хотело ещё побаловать себя.
- Камилла, а может, ты… ну… У нас ещё есть время на это… Ты такая красивая. Может, запрыгнешь в кровать?
- Эдгар, - перебила его Камилла, глубоко вздохнув, - выставка, выставка… Ты забыл? Всё оставим на потом.
Эдгар встал с постели, оделся. Быстро привёл себя в порядок. Выгнал машину со двора, закрыл ворота и вернулся в дом. Камилла стояла у зеркала и расчёсывала свои длинные каштановые волосы.
- Всё готово, - отрапортовал Эдгар, – присядем на дорожку.
Они присели на диван, и Эдгар спросил её:
- Нервничаешь?
- Немного.
- Ты же уже выставлялась. Всё вчера обговорили, отрепетировали. Ты всю ночь, кстати,
как юла, вертелась и мне не давала заснуть.
- Да! Ну, это совсем немного.
- Что?
- Я совсем немного нервничаю. Как актриса перед выходом на сцену, как спортсмен перед взятием высот …  Даже Лучано Паваротти и тот говорил в интервью журналистам, что нервничает перед большим концертом.
- Ну, с Богом! – скомандовал Эдгар, положив руку на колено Камиллы. Раньше приедем, ещё раз всё проверим… За работу!
Они выехали на проспект Революции, машину вёл Эдгар, свернули на центральном светофоре направо и через 10 минут были уже около здания полиции.
- Хорошо, что сегодня воскресенье, в обычный день тут не припаркуешься, - заметил Эдгар.
- Выходи и иди в музей, а я припаркую машину у поликлиники.
- Эдгар, сколько будет человек, как ты думаешь? – чуть взволнованно спросила Камилла.
- Человек 50–60, думаю. Выходи. Ты забыла? Я с тобой, дорогая! Посмотри мне в глаза – всё будет хо-ро-шо! Обещаю. За этим я здесь. Я много раз бывал на выставках и произносил речи. У нас всё получится. А теперь настройся и иди.
- Ты меня успокоил, Эдгар. Спасибо!
Камилла вошла в здание музея, когда стрелки часов показывали 9 часов 30 минут. Эдгар припарковал машину Камиллы, закрыл её и пошел в музей. Подходя к музею, он увидел своих ребят. Они сидели на лавочках напротив памятника А.С. Пушкину работы городского скульптора Жданова, который являлся, в свою очередь, подписчиком альманаха «Литературное обозрение».
- Вот дисциплина! – поприветствовал авторов ЛИТО Эдгар. – Спасибо, ребята, что пришли. Поддержка нужна.
- Это Вы опаздываете, товарищ председатель, - с иронией сказала Татьяна Пожидаева. – А мы приехали с сыном. Ему понравились её работы в Интернете, хочет посмотреть их в натуральном виде.
- Отлично, - одобрительно кивнул головой Эдгар. – Ваш сын профессионал и много пишет картин, расписывал буддистские храмы на Майорке. На заседании ЛИТО Вы представляли 10 его картин. Нам понравился его стиль. И он может что-то посоветовать молодой художнице.
- Эдгар Николаевич, кем Вам приходится Камилла? Родственницей , знакомой или ещё кем?
– спросила Зоя Санникова из станицы Саратовской.
- Зоя Дмитриевна, нужно чаще приходить на заседания ЛИТО, тогда будете в курсе всех дел и прочего…
Эдгар хотел сказать о сплетнях и интригах, но воздержался.
- Скажем так, что её выставка мне не безразлична, - пояснил Эдгар.
- А сколько ей лет? – продолжала Зоя Дмитриевна.
- Вы всё там узнаете.
Пока он разговаривал с авторами ЛИТО, начали подходить и городские художники. Эдгар поздоровался с каждым и попросил в 10 часов заходить в зал. А сам пошёл в музей.
- Куда ты пропал? – спросила Камилла.
- Здравствуйте, Анна Васильевна, хорошо выглядите, - поцеловав ручку директору музея, сказал Эдгар.
- У нас всё готово, Эдгар Николаевич. Камилла всё ещё раз проверила, перевесила две картины и сидит у меня в кабинете, готовится. Сами понимаете – женщины! Нужно проверить то, это.
- Хорошо, - улыбнулся Эдгар. - Стол хорош. Вы умеете организовать фуршет, Анна Васильевна. Значит, Вы представите Камиллу, а потом дадите ей слово. Прекрасно. Вот уже и народ подходит.
- Здравствуйте, проходите, сейчас начнем, - приветствовала посетителей выставки директор музея.
Эдгар разговаривал с художником – членом Союза художников России Валерием Видецких. Видецких  спрашивал, кто она, откуда? На что Эдгар ответил ему, что сейчас он всё услышит. Эдгар посмотрел на часы, уже было 10 минут одиннадцатого. Люди подходили и подходили. И авторы ЛИТО, и художники, и просто люди, проходившие мимо музея, но увидев, что там будет что-то происходить, тоже решили зайти и удовлетворить своё любопытство.
Эдгар пошёл в кабинет директора музея, чтобы узнать, что там за заминка? Может, Камилла… Не успел он подойти к двери, как из неё вышли Анна Васильевна и Камилла, уверенная в себе и готовая начать представлять свои работы. Эдгар улыбнулся и пошел в зал.

*  *  *
          - ЗДРАВСТВУЙТЕ, УВАЖАЕМЫЕ художники, поэты города и гости, которые пришли посетить выставку Камиллы Белоцерковской! Отдел культуры и дирекция музея рады вас приветствовать. Сегодня вы увидите картины Камиллы. Камилла приехала к нам совсем недавно из города Магадана. Это её пятая выставка. Пишет она с раннего возраста, и это заслуга её мамы – искусствоведа по образованию, которая уже в детстве увидела у Камиллы талант. Камилла выставляла свои картины в Магадане, Петербурге, Москве. И вот сегодня мы представляем её творчество у нас в Горячем Ключе.
Все присутствующие внимательно слушали, и многие творческие люди хорошо знали Анну Васильевну, которая многим из присутствующих здесь художников помогла в организации персональной выставки. Пока она рассказывала о Камилле, Эдгар смотрел на Камиллу. Она была спокойной, уверенной в себе. Улыбалась и держалась так, словно выставлялась уже в сотый раз. Беспокойство и волнение, которое она испытывала вчера и сегодня утром, исчезли. Он огляделся вокруг и внимательно смотрел на лица, прежде всего художников, которые ждали выступление Камиллы, что она расскажет о своём творчестве. Чем их, побывавших на многочисленных выставках - как городских, так и краевых, она удивит.
- Вот, собственно, и всё. А теперь я передаю слово Камилле, она расскажет о своём творчестве, - заключила Анна Васильевна.
В зале раздались аплодисменты.
- Спасибо, Анна Васильевна, за подробный рассказ о моей биографии и моих первых шагах. Я рада приветствовать всех, кто нашел время и пришёл познакомиться с моим творчеством. Я окончила школу искусств в Магадане. Затем окончила Академию художеств в Санкт-Петербурге. После Академии работала год в мастерской Зураба Церетели. После этого, как говорится, ушла в свободное плавание (на лицах присутствующих появились улыбки). Так как здесь сегодня присутствуют не только художники, с некоторыми из них я уже успела познакомиться, но и поэты, и люди, по роду своей деятельности не имеющие отношения к живописи, я хотела бы коротко рассказать о живописи вообще, о творчестве художника и о своём творчестве, о своих темах. Как вы знаете, творчество, любое творчество - художника, поэта, композитора – это деятельность, порождающая нечто качественно новое, никогда ранее не бывшее. Творчество художника, в широком понимании этого слова, рассматривается в двух аспектах: психологическом и философском. Творчество – это также созерцание высшего умного мира. Эммануил Кант говорил, что творчество – это единство сознательной и бессознательной деятельности…
Эдгар смотрел на Камиллу и удивлялся, какая у неё память. Видимо, ей вручили диплом с отличием в Академии не просто за красивые глазки и за  то,  что  её  мама  искусствовед  и многих академиков знает. Наверное, мама не давала спуска Камилле, что касается живописи. И он вспомнил занятие с Ольгой Лебединской – тётей, как она была требовательна к нему на лекциях, которые ему читала персонально, о поэзии, конечно.
- Согласно Шеллингу, творчество художника и философа – это высшая форма человеческой деятельности: здесь человек соприкасается с абсолютом, - продолжала уверенно Камилла, словно сдавала выпускной экзамен. Живопись – вид изобразительного искусства, специфика которого заключается в представлении при помощи красок, нанесенных на какую-либо поверхность, образов действительности, тем самым   оказывая   глубокое   эмоциональное   воздействие   на   чувства   людей,   на формирование у них мировоззрения. Творческий процесс - один из главных компонентов в живописи. Это духовно-практическая деятельность художника, здесь и выясняются своеобразие личности художника, его жанра и вида искусства, в котором он творит, работает…
Эдгар с удовольствием слушал, как и все присутствующие в зале люди, это выступление или введение в свою живопись, которую чувственно и поставленным голосом, как у преподавателей, преподносила Камилла собравшимся.
- Цвет, - и Камилла сделала паузу, видимо, специально давая понять присутствующим, что цвет является главным в живописи. – Цвет – одно из изобразительных средств в искусстве. Цвет в художественном произведении зависит от многих факторов: от стиля, вида искусства, авторского замысла и индивидуальности мастера. Цвет служит важнейшим компонентом художественного образа.
Дальше она улыбнулась и сказала, что ещё пять–десять минут, и она закончит своё введение, на что послышались реплики: «Продолжайте, продолжайте!».
- Теперь тема. Для меня тема – главное. Я стараюсь писать картины тематические, с сюжетами, лицами, образами. Поэтому, рассматривая мои картины, вы увидите, что рядом с некоторыми, представленными мною картинами, представлено стихотворение, которое в данном случае послужило мне темой. Прочитав стихотворение, посмотрев на написанную мною картину, вы можете сравнить: правильно ли передана мною фабула стиха на полотно. Это для меня ново, я и дальше буду писать картины на стихи поэтов. Сколько уже написано картин великих мастеров на библейские темы, греческую и римскую мифологии. Каждый художник ищет свою тему, как и поэт. Например: добро – зло, жизнь – смерть, власть и свобода, любовь и красота. И это правильно. Ибо, возвращаясь к началу и заканчивая своё, как бы введение, повторяю: творчество, деятельность, порождающая качественно новое, никогда ранее не бывшее, - закончила Камилла и поблагодарила присутствующих за терпение.
Раздались аплодисменты. Камилла тоже похлопала и поклонилась.
- А теперь, господа, - обратилась к присутствующим Анна Васильевна, - поблагодарим Камиллу за её вступление и рассказ о живописи и творчестве, и, пожалуйста, можете смотреть картины, угощаться. Если будут вопросы к автору, задавайте. И не забывайте о книге отзывов. И ещё одно. Камилла забыла сказать, что картины, висящие на этой стене, написаны ею со стихов нашего поэта Эдгара Николаевича Загорского.
Камилла слегка покраснела, и когда глаза Эдгара и Камиллы встретились, она закрыла ладонью глаза и покачала головой.
Люди стали подходить к картинам и смотреть на них. Рассматривать, оценивать. В углу Камилла  давала  интервью  корреспонденту  местной  газеты.  Затем  что-то рассказывала телеведущей горячеключевского телевидения Ирине Цветковой.  Выставка  шла  полным ходом. Кто-то рассматривал картины и делал какие-то записи, кто-то читал стихи. Камилла раздавала всем свои визитки. Одни пили вино, другие воду, третьи угощались тортом, пирожными, яблоками, апельсинами. Подходили и писали что-то в книге отзывов. Камилла, также стоя у картины, жестикулировала и рассказывала о картине, которая заинтересовала кого-то. Поговорив с одним мужчиной в красной бейсболке, она утвердительно покачала головой. Словом, и просмотр картин, и фуршет создавали атмосферу того, что выставку можно было считать удачной. Художник Мартынов разговаривал в стороне с директором музея. Андрей Сагань о чём-то спорил с Валерием Видецких, стоя у картины «Сон, или Призрак…». Эдгар с Дильнарой сидели и разговаривали о Камилле. О том, как хорошо она выступила, держится и что теперь наверняка будет принята нашими художниками в свою семью.
- Она молодец! – не без гордости сказал Эдгар. – Свободно держится. Страха нет. Чувствуется, что она в своей стихии, что она создана для творческой жизни. Тебе не кажется, Дильнара? – спросил он подругу детства виновницы торжества.
- Знаешь, Эдгар, сижу и наблюдаю за ней, не спускаю с неё глаз и скажу, что в вашем городе она раскрылась, стала что ли другой, не той девчонкой из Магадана. Что-то в ней произошло, открылось, дало толчок к уверенности в себе. Никогда ещё не видела её такой счастливой. Ваши люди приветливые и умеют слушать, внимательны и добры по природе. Никто не перебил её ни разу и не сделал вид, что, мол, «хватит уже, сами учились». Я имею в виду художников, конечно.
- Эдгар Николаевич, Вы, как всегда, не ошиблись. Талантливая девочка. Жму Вам руку за то, что вы продвигаете таланты, знакомите нас с новыми именами, которые ещё покажут себя и прославят наш город.
Эдгар встал, поблагодарил подошедшего к нему пожилого, но ещё бодрого человека, за тёплые слова и представил Дильнаре скульптора Жданова, сказав, что бюст А.С. Пушкина и бюсты героев у Вечного огня – его золотых рук дело. 
- И дальше поступайте так, Эдгар Николаевич. А сейчас разрешите откланяться. Всего доброго. На следующее заседание ЛИТО я приду и послушаю стихи ваших авторов.
- Вот такой я мечтала всегда видеть Камиллу, - продолжила Дильнара. – Именно такой.
Она этого заслуживает. Она так много работает. Иногда целыми ночами. Или сядет перед картиной и смотрит на неё часами. Потом подойдёт  - и раз! И нанесёт на холст, на почти уже готовую картину какую-нибудь краску. И скажет: «Всё!». А какая у неё память, Эдгар! Она только посмотрит на человека – и уже готов портрет карандашом. Или может запомнить до пяти страниц текста, прочитав его один раз. Ты не знаешь, что тебе досталось, Эдгар. Какой ангел слетел с небес к тебе прямо в руки. Надеюсь, хорошие руки, - улыбаясь, добавила подруга.
Эдгару показалось, что Дильнара говорит загадками, но не хотел ничего уточнять.
- А тебя уважают, я смотрю, творческие люди, - подметила Дильнара. – Это видно.
- Простите, что помешал Вам, Эдгар Николаевич, но мне пора. Мне все картины понравились. Особенно художница, - улыбнулся Сергей Иванович, автор ЛИТО. - Она меня вдохновила, пойду поэму дописывать.
- Хорошо. Спасибо, что пришли. Ждём в воскресенье с законченной поэмой, - улыбнулся Эдгар. – Ну,  наконец! Сама королева бала почтила нас с Дильнарой своим присутствием, - с улыбкой сказал Эдгар. – Выпьешь вина? Поешь чего-нибудь?
Камилла наклонилась к уху Эдгара и сказала: «Спасибо, Эдгар, за этот праздник души!». И поцеловала его в щёку, добавив: «Остальное дома у меня…». Эдгар хотел что-то сказать, но Камилла добавила: «И слышать ничего не хочу! Никаких «но» и «ну» не принимаются!».
Тем временем люди начинали расходиться. Камиллу кто-то позвал. Они говорили о чём-то, а Эдгар, Дильнара и работница музея убирали со стола. Выставка длилась пять часов. Провожая Камиллу и Эдгара, Анна Васильевна сказала, что так по-тёплому, по-домашнему у них выставки не проходили. Да ещё целых пять часов. Камилла, Эдгар и Дильнара поблагодарили директора музея за всё и уехали к Камилле домой. Довольные и усталые.

*  *  *
        ОНИ ЗАШЛИ В МАСТЕРСКУЮ Камиллы и буквально упали – кто в кресло, кто на диван. Так они просидели минут десять. Затем Камилла соскочила с кресла и стала кружиться по комнате. Она осталась довольной и организацией выставки, и её проведением.
- Вставайте, вставайте, - ликовала она, - хватит сидеть. Сегодня мой праздник. Нужно его отметить.
Эдгар и Дильнара смотрели на неё и улыбались. «Слава Богу, она довольна», - думал про себя Эдгар. В свою очередь, Дильнара тоже была рада за подругу, которую давно не видела в таком весёлом настроении и думала: «Вот бы всё так и шло  в жизни подруги всегда. И позабыла бы она про свои страхи и…».
- Дильнара, доставай фужеры, вино на стол. Нужно поставить эти цветы в воду – они дорогого стоят. Вставай, Эдгар, - тянула она Эдгара за руки.- Вставай!
Эдгар улыбался, но вставать не хотел. Он не меньше переживал и беспокоился за то, как пройдёт выставка и как её воспримут прежде всего городские художники. Жалко Сергея Тузова  не  было,  ему  сделали  операцию  в  Краснодаре.  «Да,  -  подумал  Эдгар,  -  Сергей Тимофеевич снова на операции, на этот раз ему оперируют вены на ногах. Нужно завтра позвонить ему, поинтересоваться, как прошла операция. Мужественный человек…
- Проснись, Эдгар! О чём ты думаешь? Всё накрыто уже и вино разлито.
Они сели вокруг стола прямо в мастерской Камиллы. Камилла взяла фужер с вином, встала и попросила внимания.
- Дорогие мои, милые друзья! Мне так приятно и так дорого, что вы сегодня были рядом, и я чувствовала вашу поддержку. Спасибо вам за сегодняшний день. Это незабываемый день для меня, и вы всё сделали, чтобы я это почувствовала. Вот. Ну как я сказала? – с улыбкой спросила Камилла.
- Теперь за тебя, художница! – радостно сказала Дильнара и, встав, поцеловала подругу.
- За тебя, моя принцесса! – добавил Эдгар.
Они, стоя, выпили понемногу вина и сели на свои места. Играла музыка. Инструментальная. Какой-то оркестр исполнял музыку Поля Мориа. Камилла встала и пригласила Эдгара на танец. Они молча танцевали и смотрели друг другу в глаза, и всё понимали. Каждое движение души, каждый стук сердца. Камилла положила голову на плечо Эдгара. Так они протанцевали молча усталые подряд три танца, забыв о том, что с ними находится Дильнара.
- Хочу летать! – закричала Камилла. И она обняла Эдгара, повисла на нём, поджав ноги в коленках, и сказала:
- Эдгар, милый Эдгар, без тебя ничего бы не вышло. Без твоей организации, твоего участия, твоих стихов. Я твоя должница, моя любовь. Ты вернул меня к жизни!
- Думаю, что ты отдашь свой долг на втором этаже, в своей спальной комнате, - не без иронии спросил Эдгар. – Помнишь, что ты шептала на выставке мне на ухо?
- Я всё помню, - страстно глядя в глаза, ответила Камилла. - Мог бы и не напоминать, - тихо произнесла она. – У нас ведь Дильнара, что она подумает?
- Подумает правильно, не волнуйся.
Дильнара пила вино и ела шоколад и, конечно, услышав, а как было не услышать, ведь Камилла так громко от счастья сказала эти слова, что Дильнара всё невольно слышала и понимала. Но Камилле казалось, что она говорит тихо, почти шёпотом. Они сели к столу, и Дильнара сказала:
- А теперь я скажу как будущий психолог и подруга. Эдгар, ты всё сделал, как и обещал. Ты много потратил сил как талантливый организатор. Теперь ты в моих глазах вырос. А я боялась за ваши отношения. Сам знаешь, про поэтов разное говорят, - улыбнулась она. – Но  ты  сегодня  развеял  мои  сомнения. Ты  поступил  как джентльмен. Камилла, ты была неподражаема! Никто из подруг нашего детства не смог бы такое и предположить, что наша тихоня подруга так раскроется, словно бутон, который долго не мог раскрыться и ждал солнца. И вот это солнце сегодня взошло, раскрыло твой талант. Ты вежливо преподносила себя всем посетителям. Ты их очаровала своим введением в живопись, не оскорбив присутствующих художников, среди которых были и те, кто преподаёт в школах рисование. Но ты сразу расставила всё по местам. Ты сказала, что это – вступление для непосвящённых, малопонимающих, что такое живопись. Молодец! Ты отвечала на все вопросы, улыбалась, чувствовала себя хозяйкой. И это мы, сидя и наблюдая за тобой, почувствовали. Ещё раз за тебя, за успех, подруга! Я сегодня же расскажу всем нашим подругам и знакомым на «Одноклассниках» о выставке. - Они выпили. И растроганная речью Дильнары Камилла расплакалась, обнимая и целуя подругу.
- Теперь, Камилла, расскажи, что ты чувствовала? На какие вопросы отвечала, о чём тебя спрашивали, и так далее. Ты понимаешь? Мы с Дильнарой желаем послушать о твоих впечатлениях, о твоём ощущении самой себя.
- Вначале я нервничала, но, выйдя из кабинета Анны Васильевны, с меня будто чья-то рука тут же сняла все тревоги и неуверенность в себе. Я ведь дома много репетировала и сразу включилась в процесс. Я будто преобразилась. Я чувствовала зал. Например, когда говорить уже достаточно, когда сделать паузу, что-то объяснить. Словом, на десятой минуте я поняла, что посетители настроены не на то, чтобы покритиковать, а на то, чтобы посмотреть на живопись. На картины. Я поняла: «игра пошла», как говорят артисты. Я отвечала на все вопросы. В основном, о тематике. Большинство интересовалось техникой. Затем ответила на вопросы корреспондента газеты, на вопросы девушки  из телевидения. И всё пошло, как обычно это бывает на выставках – само собой. Да, я ведь продала три картины! На выставке оказался коллекционер, который посещает выставки и покупает картины. А может, потом их перепродаёт в Европе. Он из Венгрии, в красной бейсболке сидел  рядом со мной и торговался. А может, он не коллекционер, мне неважно. Но он оставил задаток за три картины и приедет за ними в среду. Мы сошлись на цене, пятьсот долларов за каждую картину!
- Браво! – восторженно произнёс Эдгар. – Браво, Камилла! А какие это картины?
И Камилла начала читать по памяти стихи Эдгара, чтобы ему было понятнее, о каких картинах идёт речь:
                «В предрассветный час, в тишине
                Меркнет звезда за звездой.
                Душа, возвратившись с небес,
                Устало присела у спящего тела.
                Блуждала душа в ночи,
                Искала встречи с Луной,
                А повстречалась на Млечном Пути
                С другой одинокой душой.
                Парили всю ночь вдвоём
                В созвездиях Девы и Льва.
                Сливались в большое одно,
                И в небе рождалась звезда.
                И перед первым лучом,
                Простившись с последней звездой,
                На грани весеннего дня
                Душа обвенчалась с душой…».
- «Сон», - пояснил Эдгар. – Читай второе, третье. Можешь по 8 строк читать, я догадаюсь.
- Вторая картина на стих, - Камилла улыбнулась, посмотрела в сторону автора и продолжила:
                «Словно сердце мне хочет выклевать
                При живом ещё теле моём
                Чёрный ворон с кровавыми крыльями –
                Он кружит много лет надо мной.
                Как вцепился когтями мне в голову,
                Хочет выклевать мне глаза,
                Чтоб не видели очи чёрные
                Ту дорогу, что мне суждена…».
- «Сон поэта, или Призрак…» - уточнил Эдгар. – Оно большое. Дальше. Камилла начала читать третье стихотворение Эдгара, но сказала, что прочтёт всё, потому что оно ей нравится чуточку больше других. Так она сказала, чтобы не обидеть Эдгара.

                «На многолюдном проспекте –
                Прямо у всех на глазах
                Прощались два человека,
                Словно в последний раз.
                А ангелы с белыми крыльями,
                Похожие на лебедей,
                Читали тихо молитвенник
                За спинами этих людей.
                И было всё так поэтично:
                И слёзы, и дождь, и стихи…
                И все понимали, конечно,
                Они – приговорены…».
- «Два ангела», - сказал Эдгар. – Две мои любимые картины! Ну надо же! Именно их выбрал венгр. Мои любимые! И я остался без картин…
- Эдгар, дорогой! – подошла к нему Камилла. – Я для тебя сделаю копии! Не расстраивайся!
- Камилла! Копии! Копии – это не оригиналы. В оригиналы художник вкладывает душу, сердце, весь талант. Он пишет их сердцем. Он чувствует каждый мазок, подбирает по нескольку раз краски. Он пишет судьбу! Судьбу произведения! Как ты не видишь разницы? Копии – это копии. Их пишут не душой и не сердцем, а техникой и мастерством. Вот в чём разница, - поставив фужер на стол, сказал Эдгар.
- Эдгар, ты (пауза)… Ты расстроен? – спросила тихим голосом, чувствуя вину, хотя её тут и не было, Камилла.
- Да нет. Напишешь копии и всё. 60 на 80 сантиметров. Таких же размеров картины?
Камилла ничего не ответила. Ушла на несколько минут в себя. Глотнула вина. И о чём-то думала, глядя на букет. Дильнара, видя, что пауза затянулась, решила разрядить ситуацию.
-Эдгар! Это твои стихи? Потрясающие строки! Скажу тебе, а я поэзию с детства люблю, это впечатляет! Молодец! Теперь я понимаю Камиллу.
- Да, если тебе интересно, то зайди на мою страничку на сайте «стихи.ру»: Эдгар Загорский.
- Обязательно зайду. Теперь я понимаю, что такие стихи могут вдохновить художника на картину. И Камилла мастерски с этим справилась. Кстати, Камилла, - обратилась к ушедшей в себя и о чём-то думающей подруге Дильнара, - ты продолжай эту тематику. Я слышала, как художники одобряли этот выбор. Камилла! Ты с нами? – помахав ладонью у лица подруги, спросила Дильнара.
- Да. Но только это не я придумала. Эдгар сказал, что ещё Моне написал первым картину на знаменитое стихотворение Эдгара По «Ворон». Другие художники тоже писали, но мало – так сказал Эдгар. Я и попробовала, и это меня вдохновило. А первую картину на стихотворение «Сон» купил папин друг коллекционер за 700 долларов. Это меня тоже вдохновило. Но тогда я ещё не знала, что стих может стать картиной. Просто вдохновилась и попробовала.
- Здорово! – обрадовалась Дильнара. – Рада за тебя, подруга. Продолжай, что было дальше на выставке того, чего мы с Эдгаром ещё не знаем.
Камилла не сразу стала рассказывать, всё о чём-то думала, что-то решала, планировала, но сказать им не могла. Дильнара переглянулась с Эдгаром. Эдгар приподнял брови, но они не стали отвлекать Камиллу от её мыслей. Вдруг Камилла преобразилась, словно решила какую-то трудную теорему, и продолжила уже весело:
- Ещё меня пригласили на сентябрь в Майкоп, в Адыгею. Они хотят провести выставку моих работ. Также пригласили в конце этого года в Сочи. В это время там отдыхают богатые люди и коллекционеры, поэтому они проводят в это время выставки и приглашают 10-15 художников, чтобы те представили по 10-20 картин. Выставка-продажа. Они дают хорошую рекламу, в Интернете тоже. На выставку пригласил меня тот мужчина в белом костюме, который отдыхает и принимает курс лечения. Пригласили в Краснодар, но за зал надо будет платить большие деньги:  один день выставки в большом зале стоит 15 тысяч. Но я бы хотела там выставить свои работы. Очень хотела. Там ведь собираются и коллекционеры, и художники – народные, заслуженные. Было бы очень хорошо там выставиться. Надо папе позвонить, - задумчиво произнесла последнюю фразу Камилла. – Они тоже свяжутся со мной.
- Отлично, Камилла! Всё гораздо лучше, чем мы думали. Да, Дильнара?
- И ещё. Тот коллекционер, или перекупщик, поставил условие, что к картинам будут приложены стихи в стеклянных рамках. Как они висели на стенах. Вот и всё.
После этих слов она села на колени Эдгара, улыбнулась, поцеловала его и положила голову ему на плечо. Дильнара посмотрела на часы и сказала, что ей пора домой. Эдгар проводил Дильнару до дома. Поблагодарил за участие и хотел уже уходить, но Дильнара остановила его.
- Эдгар! Я знаю этот взгляд и уход Камиллы в себя. Она что-то придумала, но что – не знаю. Не подымай эту тему о картинах. Ты понимаешь? Пусть наслаждается сегодняшним вечером, у вас ещё вся ночь впереди.
- Хорошо. Спасибо за участие, Дильнара. И за совет. Камилла иногда так обижается ни с того, ни с сего. Порою сам не пойму её.
- И помни, о чём мы с тобой говорили на выставке.
Эдгар покачал головой и вернулся в мастерскую. Камилла сидела в кресле с поджатыми под себя ногами  в летнем халате вишнёвого цвета. «Переоделась, - подумал Эдгар. – Устала. Засыпает». Он подошёл к ней, она встала и села к нему на колени, обняла его. Положила голову на его плечо и молча вздыхала.
- Устала?
- Вот теперь чувствую, что да, - ответила Камилла. – Эдгар, - сквозь дрёму обратилась она к любимому, - спасибо. Я иногда бываю эгоистична, прости…    
- Отдыхай. Ну ты изменилась внутри? Чувствуешь перемены?
- Да,  милый, чувствую. Прости за картины, я…
- Не нужно о картинах. Пусть их увидят в Венгрии или где там ещё?..
Они сидели в кресле, обнявшись, как самая счастливая пара. Эдгар чувствовал: сегодня он искупил всё то, за что заставил страдать, а порой и плакать Камиллу. Он гордился собой.
- А ты так профессионально, словно искусствовед, сделал сравнение между оригиналом и копией. Да когда пишешь копию, это не то, что работаешь с оригиналом. Думаешь, придумываешь. Пишешь сердцем, душой.
- Ты, я полагаю, забыла, что моя тётя, Ольга Лебединская, проживающая в Санкт-Петербурге, - искусствовед? И учила меня не только поэзии, но и понимать живопись. Да и наши художники тоже.
- Нет, не забыла, - сквозь сон тихо ответила Камилла. – Эдгар, ты любишь меня? – Она посмотрела ему прямо в глаза.
- Да, люблю.
- Мне так спокойно, когда ты рядом. Ты теперь ведь не будешь пропадать на три-четыре дня? Мне так не по себе, когда ты так делаешь. Забываешь обо мне… Я словно в пустоте…
- Я же не специально, Камилла. У меня же много дел: ЛИТО, альманах, заседания надо проводить, помогать поэтам, встречи, редактирование рукописей, книг…
- Да, понимаю…
- А у тебя хватит картин для выставки? Нужно 60-70 картин. Не меньше. Многие художники не выставляются, потому что нечего выставлять. Или продали свои работы, или подарили…    
- У меня есть в наличии 25 картин. Ещё на выставке висят. Возьмём у Дильнары, у неё 6 моих картин, и я ещё напишу 10 новых картин. У меня есть к ним готовые эскизы. Восемь из них на твои стихи.
- Интересно, на какие?
- Увидишь. Всему своё время, - тихо ответила Камилла. – Наберу. Буду работать, работать, работать, как Камилла Клодель в фильме 1988 года с Жераром Депардье. Помнишь, мы у тебя смотрели в квартире, которую ты арендуешь? Переезжай ко мне, Эдгар. Зачем деньги тратить? Ты даже на дорогие букеты цветов и вино, моё любимое, занимаешь деньги. Думал, я не догадываюсь?
- Все деньги уходят на выпуск альманаха, пересылку, встречи, переписку.
- Переезжай, - настаивала она.
- Не могу, Камилла. Сколько мы знакомы – три-четыре месяца? Ещё папа твой не знает, с кем ты встречаешься. Узнает – закатит скандал. Двадцатидвухлетняя успешная художница, красавица, дочь богатых родителей, как сейчас говорят, связалась с бедным поэтом, которому 45 лет! (Пауза). Он в обморок упадёт, увидев мою машину.
- Четыре, - сквозь сон уточнила Камилла.
– Что четыре?
- Четыре месяца, как мы встречаемся. Скоро будет пять.
- Ты слушаешь меня или уже спишь?
-  Слушаю, милый.
Эдгар перенёс уже заснувшую Камиллу на диван, который стоял в мастерской у большого окна, а сам сел в кресло, вытянул ноги, как это делают пассажиры отменённых рейсов в аэропортах всего мира, и заснул. Так закончился этот длинный, трудный, но счастливый  для них обоих день.





*  *  *
        ПЕРВЫМ ПРОСНУЛСЯ ЭДГАР. Точнее, его разбудил телефон.
- Да. Что? А почему я об этом узнаю в последнюю очередь? – удивлённо спросил он. – И когда похороны? Завтра? Хорошо.
Камилла перевернулась на диване, увидела, что Эдгар уже умылся, улыбнулась ему и спросила:
- Эдгар, ты куда? Ещё только девять часов. И ты, как говорил мне – помнишь? - не выходишь даже из квартиры по понедельникам. Доброе утро!
- Как ты? Выспалась после вчерашнего?
- Хорошо, - ответила она. – Я заварю тебе чай. Хочешь?
- Нет. Дело в том, что мне надо идти. Умер Кузнецов, наш автор. Ему было 75 лет, по-моему. Точно не помню. Нужно заказать венки, надписи. Помочь в похоронах. А ты чем будешь заниматься целый день?
 - Буду писать. Надо начинать выполнять заказы. Вначале сделаю эскизы, потом по ним начну писать. Так тебя не будет целый день?
- Да. Я тебе буду звонить. И не забывай каждый день посещать музей. До обеда или после, но ты должна интересоваться, как проходит выставка, читать отзывы, встречать посетителей. Это лучше делать к вечеру, с 3 до 6 часов. Я Анну Васильевну предупредил, если что, то она позвонит и сообщит тебе или мне. Сегодня музей закрыт – понедельник, так что можешь всецело отдаться живописи, о которой ты так хорошо вчера всем рассказывала. Наверное, я буду ночевать у мамы. Я уже у неё не был целую неделю. Нужно навестить, узнать, как она себя чувствует.
- Так тебя не будет до завтра? А что же я? Как я буду без тебя? Может, на ночь придёшь?
- Вряд ли, - ответил Эдгар. – Пиши и наслаждайся вчерашним успехом. Я пошёл. До завтра!
Он поцеловал Камиллу, попрощался и уехал по делам. Целый день он занимался приготовлением к погребению. Вспоминал Кузнецова, как он пришёл в ЛИТО пять лет назад. Много писал в последние годы, издавал свои сборники в «Печатном доме Татьяны Плешаковой», который Эдгар создал с Татьяной для выпуска альманаха и индивидуальных сборников стихов авторов ЛИТО. Помогал родственникам покойного, звонил авторам, чтобы они не опаздывали к выносу тела, а кто не сможет прийти к этому моменту, ехали сразу на кладбище или на поминки, которые будут проходить в столовой «Дубзавода». Так и провёл целый день, занимаясь подготовкой и помогая родственникам и детям покойного, которые под вечер приехали на машине из Крыма. Домой он приехал усталый, позвонил Татьяне. Спросил, была ли она в газете по поводу размещения некролога от имени литературного объединения? Услышав положительный ответ, он успокоился:
- Ну, всё вроде, то, что, со своей стороны, мы должны были сделать - сделали.
- Ты будешь ужинать, Эдгар? – спросила мать.
- Нет.
- Поешь, а то ты так похудел за последний месяц. Ты там у себя, наверное, плохо питаешься. Заезжай каждый день на обед в родительский дом. А то совсем дойдёшь…
- Хорошо, мам. Я буду у себя в комнате. Хочу взглянуть на страничку в Интернете. Не открывал ноутбук уже неделю. Нужно посмотреть, как читают, что читают, сколько читают, ответить на рецензии. Эх! – вспомнил Эдгар, - я же забыл позвонить Камилле…
Он включил ноутбук, через «Яндекс» зашёл на сайт «стихи.ру» на свою страничку и стал внимательно смотреть, сколько авторов посетило его страничку, и делать всё то, что он делал в таких случаях, то есть работать. Время было позднее, и он, увлёкшись ответами на рецензии, совсем забыл о том, что обещал позвонить Камилле. Тут раздался звонок. Звонила Камилла:
- Эдгар, ты снова забываешь про меня. И как это ты не выключил телефон? Обычно ты его в восемь вечера выключаешь.
- Ждал твоего звонка. Устал, хотел отдохнуть и позвонить тебе, дорогая, но «влез» в Интернет, зашёл на свою страничку и заработался.
- Эдгар! Ты завтра обязательно приходи, отметим кое-что.
- Что, Камилла?
- Раз ты забыл, то я тебе напомню, когда придёшь.
- Что, гости будут?
- Нет. Только мы вдвоём. Останешься на ночь. Я тебе ведь кое-что должна. Ты помнишь? Мы буквально заснули от усталости. Но завтра…
- Как освобожусь, так сразу приеду. Наверно, часов в пять. А что ты делала? Похвались.
- Я дописала одну картину. И набросала эскизы к заказам. Они не так сложны. Один заказчик принёс на выставку фото с видом на море, пейзаж ночного неба и третий – две тени. Две тени мне удались, как мне кажется. Но я сейчас ещё работаю. Наверное, буду работать всю ночь, меня вдохновила выставка. Я теперь набираю форму. Последнее время я мало писала по ночам. Днём отосплюсь.
- Вот и хорошо, что ты день провела в работе. Не забудь завтра съездить в музей, - напомнил Эдгар, - посмотреть, как там дела, и не забудь, что в среду приедет за своими картинами коллекционер из Венгрии. Впрочем, упакуем их в среду днём. Я тебе помогу.
 - Нет, он позвонил сегодня и сказал, что заберёт их в субботу. Если бы ты знал, как он меня выручил этим.
- Снова говоришь загадками, Камилла.
- Поговори ещё со мной немного, Эдгар.
- Ты ужинала?
- Пока нет.
- Как, «нет»? – возмутился Эдгар. – Скоро полночь. Не забывай о себе. Успех успехом, а «батарейки» надо подзаряжать. Вот мать мне сказала, что я похудел за месяц. Завтра приготовь что-нибудь. Я привезу курицу-гриль из «Магнита». Ты любишь куриц, поджаренных в собственном соку. Всё, заканчивай разговор. Целую тебя. Отключайся первой.
Камилла отключила телефон. Подошла к окну. Увидела на фоне света, как на улице моросил летний дождь. Открыла окно, и мастерская наполнилась свежим воздухом. Подошла к мольберту, взяла кисти, вздохнула и произнесла вслух: «Эдгар, Эдгар, опять ты забыл позвонить мне, а я так ждала целый день!». Она работала до утра.
А Эдгар уснул и даже забыл выключить ноутбук.


*  *  *
         ЭДГАР ПРОСНУЛСЯ ОКОЛО семи. Каждое утро он делал дыхательную гимнастику, если ночевал у матери или у себя. Позавтракал. Померил давление у матери и поехал на рынок. В среду торговля слабая несмотря на то, что в город приезжает много отдыхающих. И зная это, он взял из коробки деньги, которые он наторговал на прошедшей неделе, на случай плохой торговли. После торговли, в 2 часа он поехал к Марине Соколовой, которая уже отпечатала обложки для альманаха. Офис Марины находился на улице Ленина, рядом с прокуратурой. Заплатив за обложки, которые на это раз были красивые и выглядели солиднее предыдущих, он сел в машину и хотел было отъезжать, как зазвонил телефон.
- Боже правый! – произнёс Эдгар. – Сегодня полнолуние что ли? Такая активность у поэтов! Это уже пятнадцатый звонок! Да. Кто? А, Алексей Белоусов, наш автор из города Гуково,  член  Союза  писателей  Дона?  Приветствую  Вас!  Говорите  громче!  Вы  у  нас  в городе? С женой? С молодой женой, чьи стихи мы публиковали в нашем альманахе рядом с Вашими? Её, по-моему, зовут Наташей? Помню, как же. Хорошо. Я сейчас приеду. Вы ждите около питьевой галереи, - пояснил Эдгар.
Они сидели около речки – Эдгар, Алексей Белоусов – поэт из Ростовской области, который решил переехать жить в Горячий Ключ (тут похоронен его сын), и его молодая жена Наташа, лет сорока. Они говорили о поэзии. Эдгар поздравил Наташу с выходом её первой книги стихов для детей и со вступлением в Союз писателей Дона. Она почитала свои новые стихи. Эдгар отобрал несколько из прочитанного Натальей стихов для альманаха. Прочитал заметку в газете об Алексее Белоусове в связи с выходом его нового сборника. Они ещё пообщались немного, и Эдгар, вставая, сказал, что ему нужно ехать и что авторы литературного объединения «Горячий Ключ» ждут их у себя. Попрощался и порекомендовал супругам походить вдоль реки Псекупс и подышать свежим воздухом.


*  *  *
         «НАДО ЗАЕХАТЬ И КУПИТЬ пять пачек бумаги «Снегурочка» для тиража альманаха и забрать в «Инге» (так он называл мастерскую по заправке картриджей) заправленные картриджи (которых хватало на 100 экземпляров альманаха, если в нём было 48 страниц) и отвезти Татьяне. Это я сделал, это забрал, это купил, - разговаривал он сам с собой. – Господи! Денег-то осталось 100 рублей! Что же купить Камилле? (про курицу он уже забыл). И вообще, что за праздник? – думал он. – День рождения что ли? Наверное». Хо Он подъехал к новому рынку, вышел из машины и встретил поэта Леонида Дубинова, в прошлом – хирурга.
- Леонид! Как хорошо, что я Вас встретил. Не выручите меня? У Камиллы день рождения, а у меня деньги закончились – заплатил за обложки, за бумагу, за заправку картриджей – и всё!
- А, это у той художницы, которая выставлялась в воскресенье в музее? Нам с женой понравились её картины. Супруга даже хочет заказать ей картину. Поздравь её от нас. А какая сумма нужна, Эдгар Николаевич? – спросил Леонид.
- Думаю, тысячи две хватит, - определился Эдгар. – Через неделю отдам на заседании ЛИТО.
- Вот, пожалуйста,- протянул две тысячи  рублей Леонид. – Хватит? Может, ещё?
- Достаточно. До встречи, - попрощался Эдгар. – И привет супруге.
Он вошёл в здание нового рынка и пошёл в магазин к своей давней подруге Ирине, которая переехала в Горячий Ключ из Астаны, Республики Казахстан. Вопрос, что же купить Камилле на день рождения, не покидал его. «Что можно купить сейчас на 2 тысячи  рублей?» - ухмыльнулся он.
- О, какие люди! Сам поэт пожаловал, - встретила Эдгара пребывающая в весёлом настроении Ира. – Как наши стихи поживают? Альманах новый вышел?
- Нет, скоро выйдет.
- Один экземпляр, как всегда, мне. Я куплю, надо поддерживать литературу города!
- И за это мы тебе всегда благодарны, Ирэн, - улыбнулся Эдгар. Как дети, вернулись из Индии? Что-то они долго там справляли медовый месяц – три месяца. Как они? Внуки от сына старшего ещё не пошли?
- Нет. Пока нет. Но дочь Юля в таком восторге от Индии, если б ты знал, Эдгар. Совершенно другая философия жизни, совершенно другая мораль.
- Юля знает хорошо английский, работала в Краснодаре на радио. Вообще, мне нравится , как воспитана Юля. Добрая девчонка и талантливая. Ира, я по делу. У моей подружки день рождения, и я хочу ей подарить нижнее бельё.
- О, новая муза? Сколько лет? Какой размер?
- Не знаю, какой размер. Ей 22 года, молодая…
- Ты уже на детей переключился? – пошутила Ира.
- 22 года, Ира. Какие дети? В 14 лет уже паспорт имеют.
– Как там у тебя в одном стихотворении, развратник? Кажется, «Домашнее задание» называется?
                «…В моей комнате, возле игрушек,
                Среди света, стихов и цветов
                Ты ласкала меня и любила,
                Вдохновляла без лишних слов!..».
А дальше:
                «…Всё впервые!
                Но как ты смело,
                Озверело, срывая стыд,

                Как натасканная волчица,
                Заставляла себя любить!..».
- Это про школьницу? Да, Эдгар?
- Я твой клиент, Ира, уже опаздываю, а ты соловья баснями кормишь! – пошутил Эдгар. – Давай облизывай клиента, как в фильме «Красотка», - продолжал, смеясь, Эдгар.
- Сэр, какой размер груди у вашей, как её там?..
- Девушки, - пояснил Эдгар, так же вошедший в роль.
- Девушки. Надеюсь, она пройдёт в эту дверь?
- Несомненно! Она даже пролезет в форточку!
- Такая худая, сэр? – удивилась Ира.
- Ира, я опаздываю, порепетируем потом. Она, ну, как вон та девушка слева, видишь? И ростом тоже такая. Чёрненькая.
- А грудь? – спросила Ира. – Какой размер нужен, сэр?
- Наполовину меньше твоей.
- Да, - Ира сделала деловой вид и достала упаковку женского нижнего белья. – И конечно, сэр, вишнёвого цвета? Я ваши вкусы знаю, - добавила она.
- Да, красивое бельё. Ей очень понравится. Ира, и размер вроде её.
- Главное, сэр, когда выбираете для молодой леди нижнее бельё, чтобы оно нравилось не ей, а Вам. Понимаете, о чём я?
- Понимаете, понимаете, – И Эдгар засмеялся. – Слушай, Ирэн, а много мужчин, ребят покупают нижнее бельё для своих… Ты понимаешь…
- Ты знаешь, покупают. Ещё как выбирают!
- Да? Значит, если это подарить девушке, это не будет дурным тоном?
- Нет, сэр, - ответила Ира.
- Сколько? – спросил Эдгар.
- Три тысячи, сэр!
- Три тысячи, Ира? Да у меня всего 2 тысячи, и те занял только что.
- Что ты за кавалер? Ладно, тебе, как другу, скидка. Давай 2 тысячи, и всё. Если не подойдёт, то я поменяю или приходи с ней. Если она стесняется, что не факт, хоть спроси, какой размер она носит, дядя!
- Хорошо, Ирэн! Спасибо. Упакуй, и я отчалю. Как мать?
- В Казахстане у Светы, моей сестры. Ты её знаешь.
- Да, светленькая такая, на таможне в аэропорту работает, в Астане. Я помню.
- Ну, вот и всё, сэр. Желаю провести вам приятную ночь. Все поэты – развратники! Про кого ни посмотришь фильм – все. Смотрела про Верлена и Рембо. Забыла, как называется. Про двух поэтов.
- Ну прямо уж все?
- Какие извращенцы! - засмеялась Ира.
- Спасибо за выводы о поэтах. До свидания, Ира. «Полное затмение» - так называется фильм о Рембо и Верлене. Ты посмотрела, да?..
- Да, поэт, - остановила на пороге магазина она Эдгара, - ты давно не заходил, я думала, ты уже уехал во Францию, к своему другу в Страсбург.
- Ира, скорее Франция приедет сюда! Я пошёл. Спасибо.
- Пока, пока, - помахала рукой Ира.


*  *  *
         КОГДА ЭДГАР ПРИЕХАЛ к Камилле, уже стемнело. Он опоздал на 30 минут. Войдя в мастерскую Камиллы, он застыл на месте. По всей мастерской были расставлены свечи. Это так выглядело эффектно и красиво, что он произнёс:
- Камилла! Ты – лучшая. Какая красота! Чувствуешь себя на съёмках очередного киношедевра киностудии «Коламбия Пикчерс».- А ты опоздал! – улыбаясь, сказала Камилла. – И пришёл без курицы. Что скажешь в своё оправдание?
- Я – плохой, Камилла! Виновен. Можно вешать без суда, и свечи уже расставлены, и горят – вот и сцена…
Камилла встала с дивана, тихо подошла к Эдгару в новом синем платье, обняла его и поцеловала. Взяла за руку и посадила в кресло. Столик в мастерской был уже накрыт. Вино, салаты, торт, пирог с рыбой и многое другое, находящееся на столе, подчёркивало то, что хозяйка дома хорошо подготовилась к приёму любимого человека.
-  Белоцерковская! Прошу, встань! Подойди.
- Хорошо, - подчинилась виновница торжества.
- Дорогая! Нет, милая! Нет, любимая Камилла!
- Так лучше, - улыбаясь, заверила Эдгара Камилла.
- Любимая, я от всей души поздравляю тебя с днём рождения! Желаю, чтобы ты была всегда-всегда такой весёлой, взрослой, рассудительной и выглядела такой молодой, как сегодня, всю жизнь.
Камилла не перебивала Эдгара. Ладонями прикрыла свой рот, чтоб не засмеяться сильней, и внимательно и терпеливо ждала, когда Эдгар закончит поздравлять её с днём рождения. Эдгар жестикулировал, показывал на картины, говорил о её таланте, о её скромности и доброте. Наконец он перечислил все её достоинства и ещё раз пожелал ей здоровья:
- Здоровье - это главное!
Тут Камилла так расхохоталась своим заразительным смехом, что Эдгар смотрел на неё и ничего не мог понять. «Наверно, это она о моём подарке, - подумал он. – Но как она догадалась?».
- Милый, Эдгар, - наконец обратилась она к «выступающему», насмеявшись. – Ты всё перепутал. Ты забыл, что у меня день рождения седьмого января, на Рождество. А сегодня, дорогой, ровно год, как мы повстречались. Вернее, как я тебя увела от твоих друзей из ночного бара. Вспомнил? Или такие мелочи председатель литературного объединения, редактор альманаха, победитель пятого международного Московского поэтического конкурса «Золотое перо-2008», сценарист студии «Феникс» не помнит. Я всё перечислила, касаемо твоих творческих заслуг и регалий? Это есть в Интернете на твоей страничке на сайте «стихи.ру». Ничего не забыла? Да и в книгах…
- Ах, да, ещё забыла – автор 14-ти сборников стихов и прозы.
- А я подумал, почему нет Дильнары? Вот попал! Честно, Камилла, извини, но подарки в таких случаях принимаются?
- Да.
- Вот тебе подарок, дорогая. И всё, что я тут пожелал, теперь переименуем в наш общий день рождения. То есть в день рождения наших отношений. А в воскресенье наши отношения поедут на море в бухту «Инал», куда я тебя давно хотел отвезти и показать закат, который бывает таким романтичным и красивым только там.
- Ура! Ура! Ура! Наконец я увижу этот закат. – Камилла присела, наклонила голову слегкавлево, как это делают выпускницы школы, когда им вручают аттестаты, и снова выпрямилась. Она развязала красную ленточку на коробке, открыла крышку и достала пакет. Медленно его раскрывая и глядя Эдгару в глаза, улыбаясь, начала доставать подарок из пакета.
- Эдгар! Какие красивые детали! И цвет мне нравится. Спасибо. Сегодня же его надену, я ведь ещё в долгу… Ба, а накидка какая! Какой фасон!..
- Который я надеюсь получить сполна, - перебил её Эдгар.
- Раз всё прояснилось, то сядем к столу. Но как я всё напутал? Обычно мне говорил отец: «Эдгар, приведи всё в своей жизни в порядок…».
- Тебе нравится обстановка, милый? Приступим к трапезе, - многозначительно и с серьёзным выражением лица сказала «именинница». Откушайте пирога, пожалуйста, господин, а я пока разолью вино…
 Они сидели при зажжённых свечах, которые скорее напоминали Рождество, чем год их встречи (хотя и встречу можно назвать Рождеством) и мирно вели светскую беседу, стараясь быть больше похожими на чопорных английских аристократов, которых они видели в английских фильмах. Смеялись, шутили. Камилла была особенно весела. Эдгар смотрел на неё, и душа его пела. Он вспомнил слова Дильнары, которые она сказала ему на ухо на выставке Камиллы: «Эдгар, тебе с неба ангел сошёл прямо в руки. Береги её, не заставляй страдать. Она только-только вернулась к жизни. К своей, к той, где нет раздора между родителями, где наконец закончились её страхи…».
- Да, Дильнара, ты права, - сказал, - сказал Эдгар.
- Что ты там говоришь, любимый? Тебе нравится? Мы почти ничего не ели. Может, ты хочешь уже?..
- В душ? – перебил Эдгар Камиллу, которая заваривала на втором этаже любимый чай Эдгара – зелёный, а также Байрона и Эдгара По, который эти два великих поэта пили всю жизнь.
- Хорошо! Ты иди, я сейчас здесь во всём разберусь и приду к тебе, - ответила она.
Эдгар зашёл в душ. Разделся. Открыл смеситель, добавил чуть больше тёплой воды, стоял под душем и думал: «Надо расслабиться после напряжённого дня». Через десять минут к нему в душ пришла Камилла. Она разделась. Подошла к Эдгару, и, обнявшись, они стояли молча минут десять. Затем Эдгар повернул Камиллу, поднял ей волосы и начал целовать её плечи, спину, шею, руки, бёдра… Камилла стояла с закрытыми глазами и наслаждалась его поцелуями. Ей нравилось, как он это делал – нежно, приятно, по-особенному. Он повернул её к себе лицом и поцеловал в губы. Камилла запрыгнула на него, обвив ногами его торс. Эдгар обхватил её руками ниже талии и прислонил к стене. Камилла медленно опускалась,  иногда  издавая  стоны  –  стоны  любви.  Она  то  медленно поднималась, то медленно опускалась… глотала ртом воздух, задерживала дыхание. Эдгар ей помогал и подстраивался под неё. Так они наслаждались друг другом – медленно, молча. Эдгар то подносил Камиллу под струю душа, то прислонял вновь к стене. Это те минуты в  жизни каждого человека, которые окрыляют людей и возносят их к небесам, к звёздам. Это такое чувство, которое природа дарит только тем, кто любит, и любит по-настоящему – всем сердцем, телом и душой. Именно этим божественным чувством сейчас и наслаждались два человека, два талантливых человека, которое называется – ЛЮБОВЬ. Они продолжили в постели Камиллы. Чувство не ослабевало, оно росло с каждым поцелуем, с каждой позой.
- Эдгар, не останавливайся. Входи, входи в меня, входи… Ещё, ещё, ещё... Я чувствую тебя в себе. Чувствую, как ты во мне растворяешься. Ты мой! Навсегда!
Она легко дышала и улыбалась, словно такого с ней ещё не происходило. Эдгар старался всё делать нежно, ласково, медленно, чтобы любимая почувствовала и не стеснялась своих чувств и движений, для неё ещё новых, которые она ещё только познавала. И он догадывался об этом, поэтому старался ей не мешать в их проявлениях. Они растворялись в этих чувствах, которыми их наделила природа – природа, которая, казалось, была рядом с ними и говорила: «Не стесняйтесь, доверьтесь чувствам. Что естественно, то не безобразно…».


*  *  *
       БЫЛО УЖЕ 2 ЧАСА НОЧИ. Первой заговорила Камилла. Она перевернулась на спину, открыла глаза и сказала:
- Это был полёт! Я словно парила в небесах, среди белых чаек, лебедей, журавлей. Я побывала среди звёзд! Самых дальних звёзд! Почувствовала их теплоту. Я говорила с ними, Эдгар.  Я летала над морем и сквозь облака видела большие корабли, которые выглядели точками на большом полотне, от которого отражался ослепительный свет. Этого нельзя выразить славами, это невозможно написать на холсте. Таких красок нет! Их можно увидеть лишь в таком полёте, Эдгар. Милый Эдгар! Ты мне столько сегодня открыл!.. Когда нужно было мне помочь, ты чувствовал это и протягивал руку, чтобы я не стеснялась и перешла по мосту на другой берег, к тебе, где растёт сад, в котором я ещё никогда не была. Спасибо, Эдгар! Это незабываемо. – И слёзы выступили у Камиллы на глазах. Они лежали молча. Уже никто не говорил. Потом Камилла встала. Поцеловала Эдгара и пошла включить чайник, который уже давно остыл.


*  *  *
      ВЕРНУВШИСЬ В КРОВАТЬ, Камилла спросила Эдгара:
- А как было тебе? Что ты видел, чувствовал?
- Камилла, - повернулся к ней Эдгар. Поцеловал в губы, прижал её к себе и сказал: «Ты - лучшее, что было в моей жизни. Ты – лучшая!
- А вот в кино показывают же любовные сцены. Из какого фильма тебе больше нравится, как артисты делают это?..
- Делают это? Конечно, в фильме «Дикая орхидея» с Микки Рурком. Вот это сцена! Три минуты длится. Вот это сила тел, движений, грация! Какой танец двух тел! Шедевр! Можно поверить, что артисты исполнили эту сцену в натуральном виде, что у них была во время съёмок настоящая любовь. Иначе ничего не получится.
- Как у нас? Такая любовь?
- Да. У артистов, актёров это происходит. Чтобы показать нам, зрителям, настоящую природу любви, они должны на это время быть влюблёнными. Ну на этой почве случаются разводы, творческие люди – особые и живут по своим законам.
 - «Искусство требует жертв», - повторила известную фразу Камилла. – Только  я не пойму, почему, Эдгар, среди поэтов немало тех, кто сводит счёты с жизнью. Жизнь ведь так неповторима! Марина Цветаева, Ингрит Йонкер, Сильвия Платт, Маяковский… 
- Не знаю, - ответил Эдгар. – Слова имеют власть! Или любовь неразделённая, или преданная любовь толкает их на это. Ты читала стихи Ингрит Йонкер? А Сильвии Платт?
- Да. И Эмили Диккенс. Вот тоже судьба. При её жизни было опубликовано всего два стихотворения, а после смерти – почти все.
 - Так бывает только в поэзии. Она прожила короткую жизнь.
- Как с Джоном Китсом? – спросила Камилла.
- Да! При жизни он считал себя неудачником, умер в 25 лет. Похоронен в Риме. Зато сейчас какая-то неведомая сила с такой быстротой вызволила его из долгого забвения, и сегодня он является одним из лучших поэтов-романтиков Англии. Даже фильм есть про него, очень удачно снят – «Яркая звезда». Завтра я тебе напишу перечень фильмов о творческих людях, которые тебе следует просмотреть. Они в Интернете есть. И у меня на дисках. Эти фильмы вдохновляют. Утром я тебе продиктую их. У тебя хороший ноутбук. Настоящий.
- Папа купил в Москве за 56 тысяч рублей. «Apple», произведён в США.
- А в Интернет ты входишь через МТС?
- Нет, я плачу за полгода сразу, по-моему, называется «Skylink». Это дорогой модем. Семь  тысяч стоит.
- Тогда у тебя проблем не будет с просмотром фильмов. То есть не будут фильмы останавливаться, и всё такое…
- А я плачу 400 рублей в месяц в МТС и хватает только на то, чтобы просмотреть три-четыре фильма.
- Я ещё вспомнила любовную сцену из фильма «Слияние двух лун». Там тоже неплохо.
- Я видел этот фильм, - сквозь сон сказал Эдгар. – В «Дикой орхидее» луше. Классика. Засыпай, «именинница». Отходи…
Она положила голову на грудь Эдгара. Так они и заснули.


 *  *  *
          ПЕРВЫМ ПРОСНУЛСЯ ЭДГАР. Он убрал с шеи руку Камиллы, потянулся, посмотрел на время. Ему не хотелось вставать. Камилла открыла глаза. Поздоровалась. Поцеловала его. Потом встала и пошла на кухню. Включила электрочайник в розетку, нажала на кнопку и вернулась в комнату. Эдгар ещё лежал в постели.
- Камилла! Ты ходишь по комнате голенькой? Или мне это снится? Раньше ты набрасывала халат, прежде чем встать с постели. Что случилось? – улыбнулся Эдгар.
- После вчерашней ночи я тебя уже не стесняюсь. Я, как это ты говоришь всем: «Повзрослей!», повзрослела.
Эдгар одобрительно кивнул головой.
- Ты примеряла бельё, которое я тебе подарил?
- Сейчас примерю, дорогой!
Она соскочила с кровати, спустилась вниз, в мастерскую, без халата, нашла коробку и вернулась в комнату.
- Закрой глаза! Ну закрой, Эдгар!
- Ты ведь уже повзрослела. Только что говорила!
- Ну хорошо.
Она одела бюстгальтер, застегнула его, поправила, затем – кружевные трусики и набросила накидку. Попробовала рукой оттянуть резинку. «Вроде в пору, - подумала она. – И не жмёт». Подошла к зеркалу, несколько раз повернулась и спросила:
- Ну как? Хорошо сидит? Я выгляжу в нём сексуально или…
- Или, что? Мне нравится. Мне на работу пора…
- А как ты угадал нужный мне размер?
- Это не я, а Ира, «старая» подруга. Мы с ней рядом в 90-х годах торговали, ещё когда рынок был колхозным. Прямо на железных столах. А сейчас у неё большой магазин на новом рынке.
- Ах, Ира! Давний друг!
- Не больше. Ты теперь ко всем меня будешь ревновать? Ты ведь ночью повзрослела, а взрослые люди не ревнуют. Они – доверяют.
- Как хорошо ты это сказал, Эдгар! Они – доверяют!
Камилла одела халат поверх нового белья. Они выпили по чашке зелёного чая. Съели по
кусочку пирога и начали обсуждать дела нового дня.
- Возьми ручку и записывай. Записываешь? Значит, как приходят на ум, так и перечисляю.
- Это записывать?
- Нет. «Чёрные бабочки», про Ингрит  Йонкер, «Сильвия» - «Яркая звезда», про Джона Китса, «Оскар», про Оскара Уайльда, «Эль Греко», «Жена художника», «Влюблённый Шекспир», «Аноним», «Отчаянные романтики», про братство прерафаэлитов, «Ворон», про Эдгара По, «Слова», про писателя, «Капоте», про писателя, «Между» - хороший фильм. Пока хватит! Эти фильмы вдохновляют на творчество. Да, ещё «Камилла Клодель», про скульптора, влюблённую в Родена, выдающегося скульптора Франции.
- Я знаю, кто они. Мы в академии проходили их творчество. И фильм про них хороший.
- Смотри фильм 1988 года с Жераром Депардье, ныне гражданином Российской Федерации! – улыбнулся Эдгар. – Хватит пока. Эти пересмотри. Чем заниматься предпочтёшь?
- Допишу вот эту картину, заказ почти закончен. Начну новый заказ. Съезжу, как ты сказал, в музей, посмотрю, как там дела. Посижу, почитаю отзывы. Из музея заеду в парикмахерскую на улице Ленина, около санатория «Предгорье Кавказа», затем заправлю машину и вернусь домой. А фильм «Камилла Клодель» мы уже смотрели у тебя. Ты забыл.
- Отлично! – сказал Эдгар. – Я сейчас поеду на рынок. До часу буду там. После работы заеду к Татьяне Плешаковой, отвезу обложки на альманах. Завтра и послезавтра мы будем уже тиражировать новый номер. И в шесть часов мы с друзьями пойдём навестить семью Ивана. Не знаю, сколько времени там пробудем. Я, Валерка, Николай, Виктор собрали по 5 тысяч, но что это сегодня? Только за «коммуналку» нужно платить сколько! За садик, за школу искусств.
- Эдгар, - перебила Камилла. – Дорогой Эдгар, это так благородно с вашей стороны – не забывать семьи друга, у него ведь двое детей!
- Ну, еврейская диаспора также помогает, как ни странно.
- Почему ты так говоришь?
- В нашем сегодняшнем мире, знаешь, что такое обещания? Ну они выполняют. Должен признать это. Не станем вдаваться в подробности моего «как ни странно».
- Эдгар, - Камилла достала 200 долларов из коробки и протянула ему, - возьми, пожалуйста. Отец мне много присылает, мать – тоже. Я не успеваю тратить. Живу одна. Вот ещё, видишь, картины продала, заказов набрала. Я уже рифмами говорю, - засмеялась она. – Возьми, Эдгар, пожалуйста!
- Не знаю, солнце моё! Вроде как мы…
Камилла засунула деньги в карман рубашки Эдгара, поцеловала и напомнила: «Ты опаздываешь!».
 Спасибо, Камилла. А на этой картине не большое небо? Больше половины картины занимает, а море просто как длинная лужа.
- Нет, поэт. Это только художник может понять, для чего я так опустила небо.
- Даже солнце ниже середины картины.
- Да. Так, словом, надо. Так на фото. Это хороший снимок. И он профессиональный фотограф из Перми. Теперь он хочет подарить своей любимой картину, написанную маслом, размером 60х80 см. Это место им дорого. Там, в Геленджике, в этом месте, у этой скалы он ей сделал предложение стать его женой. Как романтично! – пояснила она.
- О, прямо рассказ просится на бумагу. Сегодня я не приеду. А завтра обязательно. Нужно  снимать твои картины – завтра пятница. Снимем, упакуем и привезём их из музея домой. Не скучай. Звони.
 Камилла послушно кивнула головой, проводила Эдгара до двери.
- И спасибо за деньги. А послезавтра с утра поедем на море, в бухту «Инал».

*  *  *
         ДЕНЬ ПРОШЁЛ УДАЧНО и у Камиллы, и у Эдгара. Всё, что они планировали, удалось выполнить, воплотить. Камилла жила в Горячем Ключе уже полтора года, точнее была зарегистрирована как житель города в паспортном столе. Город ей нравился. Тихий, уютный. Много магазинов, в которых не бывает очередей. Много кафе и ресторанов. Рядом – трасса федерального значения и большой железнодорожный вокзал, куда Камилла любила ходить и смотреть на подъезжающие и отъезжающие поезда -  как скорые, так и дополнительные, организованные на летний период. Любила сидеть и смотреть на пассажиров, которые выходили из поездов и курили, разговаривали, гуляли по перрону, где им предлагали фрукты местные жители целыми вёдрами. Смотрела и наблюдала своим профессиональным взглядом за пассажирами, ехавшими из Москвы и Воркуты, Петербурга и Улан-Удэ, Харькова и Ташкента, Нижнего Новгорода и Омска. Простому человеку может показаться, что все люди одинаковы. Словом, все россияне. И вроде одеты одинаково, и спорят о  том же, и курят одинаково… Но творческий человек, сидя на скамейке и наблюдая, видит всё иначе. Он видит все отличия - и манеру держаться, и манеру держать сигарету, и разницу в выборе одежды, и поведение, и многое другое - то «другое», которое нас делает разными – нас, проживающих в различных городах, деревнях, посёлках, и именно это различие видно творческому человеку, сидящему и наблюдающему за вокзальной суетой. В аэропортах всё выглядит более организованно. Там люди следят за своими словами, движениями, действиями, потому что за ними следят. Множество камер… и,.. и,.., и...
Камилле нравился этот уютный и тихий городок своей архитектурой, зоной отдыха, где каждый может найти место и уединиться, помечтать или отдохнуть от рабочей и домашней суеты. Тут и часовня, где верующий и неверующий человек может войти, зажечь и поставить свечу поминальную или за здравие. Подняться на скалу Петушок и, сидя в беседке, любоваться красивым, открывающимся из неё видом. На речку, на лес, на проходящие мимо поезда. Словом, за полтора года она полюбила Горячий Ключ, она начала снова писать картины, учиться жить самостоятельной жизнью, как большинство горожан, встретила свою любовь – Эдгара. Говорила маме по телефону, что в этом городе самое большое количество творческих людей на один квадратный метр, чем в любом другом городе России. На что мама отвечала: «Неужели?».


*  *  *
        КОГДА ЭДГАР ПОСМОТРЕЛ на часы, было уже одиннадцать часов ночи. Он взглянул на телефон и вздохнул: «Господи! Восемь не отвеченных звонков! Три – от Камиллы!». Он тут же, чувствуя вину, что не наблюдалось за ним раньше, набрал её номер.
- Камилла! Я знаю, что ты не спишь. Я только освободился, поверь, - сказал  он тихим
голосом.
- Эдгар! Ты нашёлся! Я тебе звонила. Ты знаешь, купили картину «Две голых лилии»! Её купил отдыхающий. Предложил 20 тысяч! Я не стала торговаться. Мы упаковали её, и он забрал вместе с твоим стихотворением.
- Здорово! Камилла, поздравляю! Это недорого? Ты работаешь?
- Да. Осталось выполнить третий заказ, но до утра я его допишу.
- Никаких «до утра»! – в приказном порядке сказал Эдгар. – Поработай до часу и ложись спать. Что за гонки? Успеешь всё написать. Осталось две. Не забудь про завтра. Ты книгу отзывов читала? Что там написали посетители?
- В основном, что моя живопись понравилась. И те картины, написанные на стихи, твои стихи, особенно. Советуют продолжать развивать эту тему. Писать картины и на стихи классиков, и других поэтов.
- Ох, что захотели! Данте Габриэль Россетти писал только свою возлюбленную миссис Сидл, и после её смерти тоже. Она употребляла опиум. А Камилла Белоцерковская будет писать картины на стихи только Эдгара Загорского! – в шутливой форме сказал Эдгар.
- Любимый, конечно, только на твои стихи. Их хватит надолго. Да ведь ты ещё напишешь. Да? – поинтересовалась Камилла.
- Я пошутил, звезда моя! Пиши, что пожелаешь, есть хорошие стихи и у других поэтов, уверяю.
- Нет! – отрезала Камилла. – Только на твои!
- Это большая честь для меня, дорогая! – сказал Эдгар, почувствовав, что Камилла заявляет это на полном серьёзе.
- Только вот один посетитель написал, чтобы я научилась работать с красным цветом, потому что в моих картинах мало красного цвета.
- Ох! Нехороший человек. Это что – ложка дёгтя в бочку мёда? Мог бы и не писать, а позвонить и сказать, чтобы не обижать автора.   
- Нет, нет, Эдгар. Он прав.  С красным цветом немногие могут работать. Это сложный цвет. И может испортить всю картину. Он прав. Я только учусь работать с ним. Раньше я обходилась без него. Так, чуть-чуть, где необходимо. Но теперь, когда я начала писать картины на стихи, где главное – сюжет, впечатление, расположение героев, их одежды, обстановка вокруг героев, в комнатах или на природе, я столкнулась с этой проблемой красного   цвета.   Поэтому   он   заметил   и   подсказал.   Он   прав.   Я   не   в   обиде.  Мне нужно повторить, перечитать все конспекты и лекции по этому цвету.
- Тебе виднее завтра в четыре подъезжай к музею, я буду уже там. А когда приезжает венгр, который купил три картины?
- В субботу. Хорошо, что напомнил, Эдгар. Ведь мы собирались в субботу на море.
- Забудь. Поедем в воскресенье!
- Спасибо, милый. Ты – лучший!
- Прежде всего искусство! – заключил Эдгар.
- До завтра. И ложись спать. Прошу тебя.
- Спокойной ночи!


*  *  *
        ЗВОНОК РАЗБУДИЛ ПЕТРА СЕРАФИМОВИЧА – отца Камиллы, задремавшего на диване после трудового дня.
- Да. Здравствуй! Ты в Москве или у себя?
- У себя, - ответила мать Камиллы. – Как идут дела в «Якутзолоте»? – спросила она.
- Добываем. Что ещё делать? Правительство всё наседает и наседает. Стране в кризисное время нужен жёлтый металл. И побольше. Послезавтра прилетает премьер-министр. Утром улетаю в Магадан. Буду готовить встречу.
- Как там в этом, как его, Горячем Ключе живёт наша дочь? Она тебе звонит? Мне-то не звонит. Марку держит. Уже полтора года всё-таки живёт на Кубани.
- Дильнара мне всё рассказывает. Она хорошая подруга Камилле, и мне всё о ней докладывает.
- Ещё бы. Ведь ты оплачиваешь её учёбу на психолога или как там…
- Да. У Камиллы была или ещё проходит выставка в местном музее. Говорит, что открытие выставки хорошо организовали. Камилла выступила хорошо и представила новые работы, которые она написала уже там. Новая тема появилась…
- Какая ещё новая тема? – раздражённо спросила мать Камиллы. – Боюсь, она там всё забудет, чему её учили в академии. Пейзажи что ли? Или груши, яблоки, капусту на столе?
- Нет. Она написала картины на стихи какого-то поэта Эдгара Загорского или Загородского… Бог его знает…
- Неважно!
- Картины понравились местным художникам. Её похвалили. Рядом с картинами были вывешены стихи. Три картины она тут же продала коллекционеру из Венгрии. И получила заказ ещё на несколько. За картины выручила не то 1500 долларов, не то 1700, не помню. Но она безумно рада, говорит Дильнара, что стала зарабатывать деньги. И ещё её попросили выставить картины в Майкопе и Сочи.
- Майкопе? Это ещё где?
- Это в Адыгее. Адыгея входит в состав Кубани.
- Господи! – пробормотала мать.
- Диана, не перебивай! Живёт одна. Стала больше рисовать, посвежела. Город- курорт находится в окружении дубовых лесов и рощ. Страхи, эти непонятные, прошли. Вроде пока всё хорошо.
- Ну и когда мы её вытащим оттуда? Долго ещё она будет в этом окружении дубов и желудей?..
- Хватит уже! Дильнара говорит, что ей нравится самостоятельная жизнь.
- Да? Вот как? А с родителями ей не нравилось!
- Я три месяца назад был в Краснодаре по делам. Мы и заехали к ней. Она нас хорошо встретила. А когда Сергей Харитонович - ты ведь знаешь, он коллекционер картин и толк в них знает - увидел картину, стоящую на мольберте, кажется, называется «Сон», сразу за 700 баксов купил.
- Хм, - пробормотала Диана Карловна. – Сергей Харитонович понимает толк в картинах. Но он не коллекционер, к твоему сведению. Он их перепродаёт в Европу через Интернет. Камилла ведь подписала договор купли-продажи, и они поехали к нотариусу и заверили его. Правильно?
- Да! Откуда ты знаешь? – удивлённо спросил отец Камиллы.
- Ты, Пётр совсем,.. или прикидываешься? Для перепродажи в Интернете. И с последующей отправкой. А может, кто-то ему помогает, но это единственное, что мне понравилось. И успокоило. Мы с Эрнестом только прилетели из Португалии, два месяца там были. Сегодня зайду на её страничку . Обычно Камилла фотографирует свои работы и представляет на своей страничке на сайте «художники.ру». И кстати, ей уже пора бы и свой сайт открыть. Ты бы подумал об этом… Теперь о главном. Когда ты повезёшь её в Москву к себе, чтобы показать её Николаю Терентьевичу. Уже полтора года прошло.
- Думаю, после того, как с делами на работе разберусь. Может, весной. Пока она мне показалась… ну, довольной жизнью.
- Смотри, не прозевай. Я в Португалии всё прошла. Пока всё хорошо. Но Эрнесту ничего не говорю. Я отключаюсь. Будь здоров!
- И ты тоже!
Отец Камиллы снова лёг на диван и заснул. Сон у него был всегда хорошим. Он относился к той категории людей, которые спят всегда хорошо, что бы ни происходило вокруг них и что бы ни творилось в мире.


*  *  *
          НАСТУПИЛА ПЯТНИЦА. Когда Эдгар приехал в музей помочь Камилле снять картины и упаковать их, то Камилла была уже там с Анной Васильевной. Эдгар поздоровался с обеими и начал помогать Камилле .
- Осторожно! Так. Лицом в эту сторону, - говорила Камилла.
За два часа они сняли со стен оставшиеся после выставки картины. Погрузили их осторожно по машинам и поднялись в кабинет директора музея.
- Что сказать, Камилла, - начала Анна Васильевна. – Всё прошло, как нельзя лучше. В городе познакомились с твоим творчеством, художники довольны, что в их рядах появилась такая талантливая молодая художница. Ты, Камилла, продала несколько картин. Получила заказы и приглашение на две выставки. Это бывает, поверь мне, очень редко. Так что, как напишешь новые картины, мы будем всегда рады их представить.
- А Вам, Анна Васильевна, большое спасибо! И от меня, и от Эдгара Николаевича примите, пожалуйста, эти цветы и эту картину с благодарственной подписью. Уверена, что в Вашем доме найдётся место, где Вы её можете повесить. Ещё раз спасибо.
- А Вы, Эдгар Николаевич, приводите ещё и ещё талантливых людей, как Вы это делаете всегда, а мы будем рады их представить.
Они попрощались и поехали домой к Камилле. Выгрузили осторожно картины, Камилла показала, куда поставить их. Сняли с них чехлы. Хозяйка дома заварила чай, они сидели, пили китайский чай и подводили итоги.
- Это благородно с твоей стороны, радость моя, что ты подарила картину Анне Васильевне и цветы. Правильно.
- Она много сделала для того, чтобы моя выставка прошла удачно. В моё отсутствие она встречала посетителей, представляла картины, рассказывала обо мне, о моём творчестве. Она профессиональный работник. Не в каждом музее такой найдётся.
- Завтра приедет покупатель за своими картинами. Он уже звонил. Приедет с другом из Краснодара в 10 часов утра. Его друг хочет посмотреть мои картины. И, Эдгар, - она подошла и нежно поцеловала его в губы, - конечно, большое спасибо тебе за всё.
- Ну, любимая, - сажая Камиллу к себе на колени, произнёс Эдгар. – Это для меня нетрудно. Так в своё время и мне помогали. Так что, как там в моём стихотворении… дай вспомнить, кажется, так:
                «Такие,
                Как я, помогают другим
                Продвигать их творения.
                Тем,
                Кто пишет потрясающие стихи,
                Картины, музыку…
                Но
                Не могут их донести
                До людей.
                Такие, как я, делают это!
                Я
                Знаю – такие, как я,
                Помогут и мне!..
- Кажется, называется стихотворение «Такие, как я…», - уточнил он.
- Да, милый, это так. Но что-то я его пропустила. Не помню. Но стихотворение сильное. И сильное тем, что в конце ты сам веришь в то, что такие, как ты, помогут и тебе. Значит, в душе ты ждёшь этой помощи. Значит, ты считаешь, что ещё не все твои работы поняты. И я бы не поняла, если бы ты не помог мне. Только после этого можно до конца понять глубину твоей мысли. Вот я сейчас поняла и убедилась в этом.
- Спасибо! – поблагодарил Эдгар хозяйку дома.
- Эдгар, ты устал?
- А что?
- Сделай, пожалуйста, то, о чём я тебя сейчас попрошу.  И ни о чём не спрашивай.
- Я весь внимание, солнышко моё. Свети.
- Давай заедем в цветочный магазин на «Слава труду», купим два букета и поедем на кладбище. Ты говорил, что твой брат Юра установил памятник на могиле отца.  Я хочу посмотреть, мне интересно, как он сделан, какое лицо у твоего отца, какие черты. Словом, поехали и навестим могилу твоего отца.
- Это благородно с твоей стороны, Камилла, - целуя ей руки, сказал Эдгар. – Едем.
Камилла остановила машину у цветочного магазина. Вошла в него, поздоровалась с продавцами и стала выбирать букет по такому случаю.
- Здравствуйте! – обратилась она к продавцу-мужчине.
- Здравствуйте! – ответил с улыбкой тот. – Выбирайте любой букет, упакуем, как надо.
- Вот эти два сколько стоят?
- По 800 рублей. Всего 1600 рублей.
- Упакуйте, пожалуйста, их и оберните чёрной ленточкой оба.
- Хорошо.
Продавец всё исполнил, Камилла рассчиталась, поблагодарила продавца и вышла на улицу. Села в машину, и они с Эдгаром поехали в сторону городского кладбища.


*  *  *
      - СМОТРИ, МАМ, - ОБРАТИЛСЯ к Лидии Александровне Юра, младший её сын. – Вот такая машина у Камиллы, с кем Эдгар встречается.
- А, помню, такая милая, воспитанная девочка. Но она же молодая для Эдгара. Я заметила это ещё тогда, когда они приезжали к нам знакомиться.
- Да, мам, кто на это сейчас смотрит? Тебе нравится памятник? Отец, как живой, хорошая фотография. Присядь, отдохни. Смотри, по-моему, это машина Камиллы. Да.
Машина подъехала, остановилась на пустыре, и из неё вышли Камилла и Эдгар.
- Здравствуйте, Лидия Александровна! Здравствуйте, Юрий Николаевич! Как поживаете? – поинтересовалась Камилла.
- Да вот смотрим, как сделали памятник, как установили… Коля на памятнике такой красивый, прямо, как живой, - ответила Камилле Лидия Александровна.
- Да, очень красивый. И памятник, и лицо, и надпись – всё выполнено профессионально. Молодец, Юрий Николаевич! Хорошую фирму выбрал. - Она положила букет цветов в мраморную чёрную вазу, в которую Эдгар налил воды.
- Красивый букет, Камилла. Дорогой, наверное?
Камилла сделала вид, что не слышала, и стала помогать Лидии Александровне мыть памятник. Эдгар и Юра стояли под деревьями и разговаривали.
- Вот я не пойму, Эдгар, хоть убей, как такая молодая, красивая, талантливая, дочь богатых родителей могла влюбиться, да ещё по-настоящему, в такого, как ты? Хоть убей. Ты ведь…
- Вы меня недооцениваете и всегда недооценивали, - не без доли шутки ответил Эдгар. – Вы всегда говорили: хватит деньги тратить на поэзию. Кому она нужна? И далее всё в том же духе.
- Мы шутили, но если и говорили, то не со зла. Вспомни, каким ты богатеньким был в Андижане, когда мы ещё жили до перестройки в Узбекистане. Машины всегда новые, из магазина, последней марки. Даже помню, перед массовыми беспорядками, которые произошли в 1990 году, у тебя была «восьмёрка» вишнёвого цвета. В городе всего две таких машины было – у сына секретаря обкома области и у тебя! Вот. 10 магазинов продавали твою продукцию. Оптовики из Киргизии приезжали за товаром прямо домой, в четыре часа ночи. Ты круто развернулся с 1985 года, когда разрешили кооперативное движение. Отдыхал на море по два месяца, а дома всё крутилось само собой. Джинсы, джинсовые куртки, пуховики… да, должен признать, что денег таких, какие имел ты в то советское время, истратить было невозможно. Да у тебя и сейчас 10 тысяч облигаций осталось 1988 года, когда правительство Павлова дало народу всего три дня, чтобы обменять облигации на деньги. Лежат дома. И ты не успел. До них дело не дошло. А какие деньги вы с Серёгой, двоюродным братом, оставляли в ресторанах. Какие чаевые давали! Официанты вас на пороге встречали. А потом – раз, и тебя словно шибануло по темечку. Как вы это называете, «Свыше…». И ты или скорее тебя увела поэзия. А теперь, можно сказать, и навсегда. Мы удивлялись такому повороту. И что теперь?
- Ну хватит уже!
Но Юра говорил громко, чтобы Камилла всё услышала, пока мать отдыхает на скамейке. И, кажется, он достиг цели. Ему как брату, который преуспел за последние 10 лет, создал фирму, да ещё строит около автоколонны пятиэтажный дом со своим другом из Уфы – Сергеем Кузнецовым, с которым они учились в Томском строительном институте, чтобы Камилла узнала, что Эдгар раньше был другим – успешным, богатым, как сейчас сказали бы, «золотая молодёжь». Не считал денег. Помогал всем деньгами, кто ни попросит, занимал всем, кто ни обратится (конечно, не записывая имён одалживателей, он часто забывал, вернули ему деньги или нет). Даже ему, Юре, он дал 3 тысячи от «навара», который он заработал на продаже своей вишнёвой «восьмёрки», ибо «навар» весь составлял 8 тысяч. Да ещё латыши, приехавшие в Узбекистан за машинами, зная, что европейское население в спешном порядке, после погромов в Андижане, Коканде и других городах Узбекистана, начнёт уезжать, слетелись в эти города и давали любые деньги за «восьмёрки» и «девятки» (так в то время назывались машины, изготовленные в Тольятти, - «Жигули-2008» и «Жигули-2009») только вишнёвого цвета хозяевам таких машин. Вот и Эдгара три латыша уговаривали продать им машину. «Сожгут ведь, и останешься ни с чем», - говорили они. И уговорили. Юра хотел, чтобы это услышала Камилла. Что Эдгар был одет по-другому и ездил на машинах  модных, а не на такой кляче, на которой передвигается сейчас: гнилой и старой. Тридцатисемилетней «выдержки». И Камилла всё это услышала и про себя вспомнила стих Эдгара, в котором есть такие строки:
                «…А потом
                Я
                Написал стих,
                За ним другой, третий…».
- Так вот как надо понимать эти строки, - подумала она. – Боже! Я так ещё мало понимаю поэзию Эдгара. А какая глубина! А не услышала бы, и строк этих не поняла бы. Строк, которые говорят, кричат, что жизнь изменилась – навсегда! Боже правый! Сколько же тайн в поэтических словах. В поэзии. Правильно говорит Эдгар: «Слова имеют власть!». А мне не хвастался про свою прежнюю жизнь, хоть ребята, да и девчата любят, чего греха таить, поговорить о себе, как о самом-самом…, - продолжала думать про себя Камилла и анализировать случайно услышанное от Юрия Николаевича об Эдгаре.   
- Хорошая девчонка, видишь? Помогает убирать. Тебя привезла, цветы купила, это уж точно она, - продолжал Юра. – Может, пора сделать ей предложение? Вы уже, по-моему, год, как встречаетесь?
- Да! Недавно отмечали у неё.
- За чем же дело встало?
- Ах, Юра, не так всё просто.
- У тебя всё сложно всегда. Тебе с неба ангел сошёл, прямо в руки…
Эдгар так рассмеялся, что все повернулись и уставились на него. Вроде не то место, где можно так смеяться.
- Что ты, Эдгар, с ума сошёл? – спросил Юра.
- Да нет, ты точно - слово в слово - сейчас повторил слова подруги Камиллы Дильнары. Поразительное совпадение.
Камилла улыбнулась и продолжала помогать Лидии Александровне.
- Всё, Камилла, - сказала Лидия Александровна, - уже чисто, хорошо, всё убрано.
- А для кого второй букет, Камилла? – поинтересовался Юра.
- Эдгар говорит, что ещё на старом кладбище  у вас родственники похоронены - Каминские. Мы заедем к ним, оставим цветы. А потом поедем ко мне, поужинаем, и Эдгар останется у меня. Да, Эдгар?
- Да, конечно, любовь моя. Завтра приедут за картинами, - уточнил он.
- Кстати, Камилла, - сказал Юра, - туда, куда вы поедете сейчас, есть могила Каминского Владимира. Он тоже был художником, но только рисовал мало. Но художником был. В Узбекистане он много рисовал. Тебе Эдгар расскажет.
- Да, хорошо. Значит, у вас и художники были? Поэтов я знаю – Эдгар и Ольга Лебединская. Ещё ваша мать, Лидия Александровна, бабушка Эдгара хотела быть писательницей. Это Эдгар прочитал в письмах деда бабушке с фронта. Антонина Арсентьевна Лебединская – так звали бабушку Эдгара. Если я не ошибаюсь.
- Точно, но Ольга Лебединская тоже художник. Эдгар не говорил Вам? – спросил Юра.
- Нет, - удивлённо ответила Камилла.
- Она работала в Доме искусств в Ташкенте. Член Союза писателей, окончила искусствоведческий факультет театрального института. Работала в дирекции выставок и как редактор в издательстве. Да, ещё она медиум, - пояснил Юра. – Не знаю, что это такое, но называется это так. Родилась она в Ленинграде. И провела много выставок. Написала книгу о художнике, в то время знаменитом, Горации Чернухине. Книга у нас дома есть. Там картины его есть и все выставки, где он выставлялся, перечислены. А его выставки проходили даже за границей. И Ольга Лебединская тоже делала в Ташкенте выставку своих картин и необычных рисунков шариковой ручкой. И она рисует до сих пор, - добавил Юра.
- Сколько информации, Юрий Николаевич, Вы мне предоставили, а Эдгар не говорил мне об этом.
- Ну, Эдгар, он всегда в литературных делах. «Сам себе на уме» - как сказал бы отец.
Поверьте, из него много чего можно вытряхнуть!
Камилла с Эдгаром сели в машину, попрощались и уехали. Заехали к Каминским, положили цветы, постояли и поехали к Камилле.
- Смотри, какая воспитанная девочка Камилла. Внимательная. Что она нашла в Эдгаре? Он такой неорганизованный, ничего в жизни не понимает. Только стихи, стихи, - удивлённо сказала Лидия Александровна младшему сыну.
- У них, мам, это называется «родством душ»! Понимаешь? Они живут не по законам общества, а по своим. Они все – творческие люди: поэты, художники, композиторы, скульпторы. Словом, те, кто создают, творят… Они живут, не оглядываясь, в своём мире. Чихали на то, что о них говорят… В запое они или гуляют, или живут без согласия родителей – им всё равно. Главное в их жизни – творчество. Это другие создания.


*  *  *
          - КАМИЛЛА, ТЫ ВСЮ ДОРОГУ молчала, - спросил Эдгар, усаживаясь в своё любимое кресло. – Что-то не так? Ты чем-то встревожена? Я не понимаю причину молчания твоего. Вернее, и причины вовсе нет, да и повода к ней тоже. Объясни, пожалуйста.
Камилла подошла к Эдгару, опустилась на корточки, положила голову ему на колени. Он начал гладить её волосы. Так они просидели минут пять. Потом Камилла подняла голову и сказала:
- Эдгар, мой Эдгар. Я не знаю, с чего начать. Но мне так неудобно. Ты можешь подумать обо мне плохо или не понять…
- Я никогда о тебе не подумаю плохо. Что тебя мучает так? Что-то на кладбище произошло, что тебе не понравилось? Не вижу оснований. И мать, и Юра были рады и удивлены нашим визитом. Твоим вниманием, помощью, - перебил Эдгар Камиллу, не понимая, что произошло на кладбище такого, что Камилла придаёт этому такое значение.
- Ладно, Эдгар. Когда я протирала памятник Николая Терентьевича, то услышала, не подслушала, а услышала, вернее стала невольной свидетельницей вашего разговора. И Юрий Николаевич так сильно говорил о твоём прошлом, о том, каким ты был до того, как вы переехали сюда, в Горячий Ключ. Я всё слышала, повторять нет смысла, но мне показалось, что Юрий Николаевич специально говорил так, чтобы я услышала его слова. Я всё услышала и поняла. Даже некоторые стихи, которые я не могла понять, почему ты их написал. После услышанного я поняла. Поняла, что поэзия – изысканное искусство. И слова, и их порядок сразу становятся ясными, точными и удивительно логичными. Особенно,  если  знаешь  автора.  Эдгар,  я  горжусь  тобой,  что  ты, как и Гоген, предпочёл богатству трудный путь свободного поэта, свободного человека, не зависящего ни от обстоятельств, ни от начальников. Не знаю, как это выразить точнее, внутри я всё понимаю, но словами не могу выразить своё состояние души, которая удивляется и благословляет такие поступки. Ты – лучший! Я не обидела тебя?
- Камилла! А я-то думал…
- Что, Эдгар? – спросила она, глядя ему в глаза.
- Я Бог знает, о чём думал, но только не о том, что ты сейчас рассказала. Конечно, солнце моё. Конечно, я не обижаюсь. Я и Юре говорил, чтобы он говорил тише. Но он не подчинялся. Говорил, говорил… И скажу тебе, что не только Гоген жертвовал ради искусства, но и Байрон, Оскар Уайльд, Рембо…
- Мне кажется, Эдгар, что он так поступил потому, чтобы я услышала и поняла, что ты был другим, что имел всё и больше. И мне показалось, что ему немного стыдно за то, что ты сейчас ездишь на старой машине, одеваешься не по моде, иногда принимаешь вещи от друзей, что и я заметила, потому что некоторые из них большие тебе, а другие маленькие. И видно, что некоторые из них уже носили. Он и стесняется передо мной, а может, и вообще перед людьми за то, как ты живёшь и что не стремишься улучшить свой быт: купить новую машину, новые вещи, новую мебель. Взять кредит и сделать это…
Эдгар слушал её и думал: «Как она всё правильно понимает. Как верно всё истолковывает, рассуждает. Конечно, видимо, видно невооружённым глазом, что рядом с Камиллой я выгляжу, как это говорят «оставляет желать лучшего».
- Эдгар, ты слушаешь меня? Ты где? Хорошо. Так вот, Эдгар, знай, что для меня это ничего не значит – ни машина, ни одежда, ни мебель. Словом, ничего о быте. По сравнению с твоей душой это – ничто. А роскошь, она сегодня есть, а завтра её нет. Поэтому я старалась уехать из дома и попробовать самостоятельную жизнь – смогу ли я себя обеспечить или нет. Нужно всюду платить – за «коммуналку», за бензин, за подрамники, за холсты, краски, одежду и так далее. И я приехала сюда. И начала снова писать картины, делать то, чему меня, как и тебя, с детства учили. И ты мне помог с выставкой. Выставка такую большую роль сыграла в моей судьбе. Она такую уверенность вселила в меня. А когда я заработала первые деньги, продав на выставке картины, и получила заказы, так необходимые художникам и композиторам в их жизни, чтобы обеспечить свои семьи, себя, это чувство стало расти и расти – чувство уверенности в себе. И всё благодаря тебе, Эдгар. Я поняла – если делать свою работу с душой и помнить при этом, чему тебя учили, и постоянно совершенствоваться, то жизнь, как ты говоришь: «Нет спасения вне лона искусства», как это я сейчас понимаю, как ценю, как эта фраза точна - приобретает смысл. И это всё благодаря тебе, Эдгар. Я стала независимой. И не хочу, чтобы обо мне говорили: «Да у неё родители крутые, богатые». И за это, Эдгар, если ты считаешь меня виновной в подслушанном невольно разговоре и не видишь того, что я тебе сейчас столько исповедовалась, ничего оскорбительного по отношению к тебе нет, то поедем и покушаем пиццу, мороженого, выпьем по коктейлю. Я часто заезжаю в пиццерию на главной площади, где устанавливают каждый год новогоднюю ёлку.
- Я рад, что ты понимаешь всё правильно, любовь моя. Ты всегда понимаешь всё правильно. И раз ты теперь знаешь и мою прежнюю жизнь, то ты теперь в курсе всего или почти всего, что тебе нужно знать о моём прошлом. Поехали.
Они подъехали к кафе, зашли в него. Посетителей в это время было много. Но, к счастью, как это бывает, если судьба благоволит к двум влюблённым и помогает им обрести своё счастье, молодые люди, сидящие у окна, рассчитались за заказ и освободили столик. Его и заняли Эдгар и Камилла. Они сидели и разговаривали о предстоящей поездке на море в бухту «Инал», куда хотел свозить Эдгар свою возлюбленную и показать ей самый лучший закат в мире и раскрыть ей какую-то тайну.
- Привет, Эдгар! – поздоровалась молодая девушка. – Как поживаешь? Ты вместе с этой девушкой?
- Да, Аня. Познакомься, это Камилла. А это Аня.
Девушки взаимно улыбнулись друг другу, делая вид, что им приятно обеим такое знакомство.
- А ты что, сегодня сама обслуживаешь? Девчатам помогаешь? – спросил Эдгар.
- В пятницу много народа, да ещё отдыхающих в этом году побольше. Вот помогаю. Что будете заказывать?
Эдгар показал рукой в сторону Камиллы, и она сделала заказ. Аня принесла заказ и села рядом.
- Юра звонил, говорит, отцу памятник поставили. Надо заехать посмотреть.
- Посмотри, Аня. Как мать поживает? Отца я часто вижу на рынке, мы с ним разговариваем о его знаменитом романе. Говорит, уже пять книг написал.
- Господи! Эдгар, он его уже лет 20-30 пишет. Мама хорошо себя чувствует, слава Богу! Саша готовится к учёбе. 
Камилла слушала и не могла понять – они были близко знакомы или у них был роман. Но нотки ревности в её сердце зазвучали. «Они так говорят самозабвенно, что даже меня не замечают», - думала она, немного ревнуя Эдгара к официантке.
- Анна Юрьевна, Вас к телефону! – крикнула девушка в красном сарафанчике.
- Иду, иду. Наверное, мама звонит, - вставая и прощаясь, сказала Аня. – Света, с этого столика деньги не брать, чек отдашь мне. Всего хорошего!
- Спасибо, Аня!
- Я ревную, Эдгар! Я закипаю! Что значит «деньги не брать»? Я заказала столько, чтобы тебя угостить. А она – «деньги не брать»! Что у вас было?
- Хочешь знать, что у нас было? Ты хочешь это знать? – серьёзно и слегка обиженно спросил Эдгар.
- Да! – с большим нетерпением и любопытством, улыбаясь, ответила Камилла.
- У нас с Аней много чего было. Вначале она влюбилась в моего двоюродного брата. Затем дождалась его из армии. Они поженились. У них родился сын Саша, названный в честь нашего деда Каминского Александра, погибшего на войне. Вскоре пришла беда – Владик, её муж, сгорел в одном из ларьков старого рынка. Он остался караулить вещи в ларьке, и начался пожар из-за замыкания проводки. Так сказали следователи. Затем похороны Владика, потом похороны матери Владика – она не смогла пережить такой утраты. Они так любили друг друга…
- Эдгар, я всё поняла. Я… я…
- И последнее, - продолжил Эдгар. – Аня – хозяйка этого кафе. И ещё двух кафе в нашем городе. Увидев, что я пришёл с подругой, она решила нас угостить. Если коротко – это всё. Ты теперь не ревнуешь? Я заметил в твоих глазах, когда мы разговаривали с Аней, что они ревнуют.
- Эдгар, я виновата. Прости, умолкаю, - слегка обиженно сказала Камилла. – Я ещё ребёнок, видимо, в таких ситуациях нужен опыт.
- Да, и этот опыт называется доверием. Взаимным доверием. Ты прощена! – с улыбкой сказал Эдгар.
- Хорошо. Больше не повторится, - тихо ответила Камилла.


*  *  *
         - У ТЕБЯ ЕЩЁ ВСЯ ЖИЗНЬ ВПЕРЕДИ! Поняла? – загоняя во двор машину, сказал Эдгар.
- Поняла, - ответила Камилла.
- Хорошо. Ещё научишься разбираться в тонкостях жизни.
Они зашли в мастерскую. И Эдгар предложил Камилле пойти вместе на второй этаж. Уж больно устали они за сегодняшний день. И Камилла согласилась. Они лежали и сквозь сон разговаривали.
- А Владик красивый был, судя по фото на памятнике. А какая страшная смерть!
- И Нина Петровна была красивой женщиной. Она до пенсии проработала в санатории «Горячий Ключ». Нина Петровна Кузнецова. Аня им троим памятник поставила, и Юра тоже помог. Там ещё похоронена женщина, Нина её называла мамой, потому что она воспитала её. Была ей как мать родная.
- Да, там ещё надпись, но нет фото, - тихо сказала Камилла.
- Владик тоже хорошо рисовал и любил группу «Кино». Много читал классической литературы. Они с братом Сашей книги продавали.
- Любил группу «Кино»? – повторила Камилла. – Эдгар, ты простил меня? – прижимаясь к нему, спросила она.
- Спи, полнолуние моё! Тебя не за что прощать.
- Полнолуние моё – как это поэтично, Эдгар, -  тихо сказала она.
- Я же поэт! Припоминаешь?
Так они и заснули. Спали в обнимку и не видели снов. И полная луна освещала комнату, в которой спали два влюблённых человека, уставших за день, но много сделавших.


*  *  *
        В СУББОТУ, В НАЗНАЧЕННОЕ ВРЕМЯ, приехал венгр со своим другом из Краснодара за своими картинами, которые он купил у Камиллы. Они поздоровались и вошли в мастерскую.
- Доброе утро, Адам! – поздоровалась Камилла. – Это Эдгар. Это на его стихи написаны картины, которые Вы купили. Он поэт.
- О, поэт! Ви хорошо писать стихи, - сказал на плохом русском покупатель. – А это мой друг, Аркадий Иванович, он тоже покупать картины. Хочет смотреть Ваши картины, Камилла.
- Адам, Вы из Венгрии? – спросил Эдгар.
- Да. Моё фамилия Лист. Адам Лист.
- Адам Лист! – восторженно повторил Эдгар.
- Да!
- У Вас знаменитая фамилия! Адам Лист – это отец Ференца Листа, всемирно известного пианиста, композитора. Так звали отца Ференца. Он служил у князя Эстерхази и сам прекрасно играл на пианино. Потом он повёз маленького сына покорять Европу – настолько талантлив был его сын, которому было всего одиннадцать лет. Их принимали во всех дворах Европы. Все удивлялись виртуозной игрой Ференца. Затем они поехали в Вену. Вена в те времена была центром музыкального мира Европы. Там он тоже выступал. Но время шло, и Ференц подрастал, и ему необходимы были уроки, чтобы повысить уровень игры. К тому времени он начал уже сочинять сам. Им порекомендовали Сальери. Они поехали к нему. Сальери в то время уже был стар и жил на окраине Вены. И когда кто-нибудь приходил к нему, он встречал их такими словами: «Здравствуйте, покойник Сальери! Когда я ещё был жив…» - и так далее. Он их встретил и взял Ференца и ещё одного мальчика немца для обучения их, но денег не брал с учеников. Сальери написал за свою жизнь более сорока опер. Был придворным музыкантом.
Когда Ференц Лист уже вырос, а отец его умер, он уехал в Париж. Там он услышал музыку Паганини, которая перевернула в нём, как в музыканте, всё. Он перестал спать, есть – всё играл, играл и играл. Так он пришёл к своим сочинениям. В это время в Париже давал концерт Гектор Берлиоз. И Паганини после концерта Берлиоза вышел на сцену и поцеловал ему руку. Узнав, что он весь в долгах, Паганини принёс ему деньги, по тем временам большие, и сказал, чтобы он и дальше писал свои сочинения.
Лист познакомился с Вагнером, чья новая музыка потрясла его до глубины души. Они стали друзьями. У Листа была дочь Казима, которая полюбила Вагнера, и, оставив мужа, тоже хорошего музыканта, стала жить с Вагнером.   
Фридрих Ницше был поклонником Вагнера, хотя и сам играл великолепно на пианино. Однажды, будучи ещё маленьким, Ференц Лист играл с самим Бетховеном. Бетховен не одобрял  того,  что  в  концерте  за  фортепиано  будет  сидеть  совсем  ещё  ребёнок.   Вот концерт начался, зал полон. Маленький Лист так импровизирует музыку Бетховена, что тот забывает от удивления дать команду, чтобы оркестр вступил в игру. В зале тишина. Маленький гений ждёт, когда заиграет оркестр, но дирижёр Бетховен, не веря в то, что такой маленький музыкант так исполнил его труднейшие сочинения, забывает об оркестре. Все ждут. Тогда маленький Ференц начинает всё заново, видя, что Бетховен стоит и удивлённо смотрит на него. Проиграв ещё раз вступление, малыш посмотрел на Бетховена, и тот стал дирижировать. И зал зааплодировал находчивости юного музыканта.
Ференц прожил долгую и насыщенную жизнь. Много давал благотворительных концертов в пользу бедных музыкантов, и помогал многим венгерским музыкантам и школам, где обучались юные таланты. Вот примерно и коротко, конечно, об Адаме Листе и его сыне, который покорил всю Европу своей музыкой, Ференце Листе, - закончил Эдгар.
- Браво!  Браво!  –  захлопал  в  ладоши  Адам  Лист и, подойдя  к  Эдгару,  пожал  ему руку продолжил, - Вы хорошо знает историю музик Венгрии. Браво, Эдгар!
Камилла стояла в растерянности от того, что услышала. Её потряс рассказ, а вернее маленькая лекция Эдгара, которую он прочитал с таким воодушевлением и страстью, словно был лично знаком с Ференцом Листом.
- Браво, Эдгар! – похлопала в ладоши и она. – Итак, вот Ваши картины, Адам. Мы всё упаковали. Как Вы просили, я приложила к ним и стихи Эдгара в стеклянных рамках. Но будьте осторожны, чтобы они не разбились. И я не стала по Вашей просьбе подписывать картины. Только дату и свою подпись.
- Хорошо, хорошо, - одобрительно кивал головой Адам. – Всё хорошо упакован. Чехол хороший на всех трёх картинах. Я доволен!
- Теперь мы поедем к нотариусу и сделаем договор купли-продажи картин и у нотариуса заверим его, чтобы у Вас не возникли проблемы на таможне.
- Хорошо, хорошо. Давайте, это правильно. Я увожу их Венгрия.
Камилла и Адам уехали к нотариусу. Эдгар остался с другом Адама Аркадием Ивановичем, который, кажется, пересмотрел все находящиеся в мастерской картины по три раза.
- Она хорошо пишет, -  произнёс он наконец первые слова, - хоть молода, но пишет профессионально. Где она училась?
- Закончила школу искусств а Магадане и Академию искусств в Санкт-Петербурге, работала год в мастерской Зураба Церетели, потом ушла в «свободное плавание», - ответил Эдгар.
- Ей надо выставиться в Краснодаре. А вот эти три картины, не знаете, она не продаёт? – спросил гость.
- Нет. Это заказы.
- А вот эту?          
- По-моему, остальные все она готовит к выставке в Майкопе и Сочи, - ответил Эдгар. – Но скоро они вернутся, и Вы можете узнать.
Камилла и Адам вернулись. Адам выглядел довольным.
- Вот остальные деньги, Камилла. Через год я снова приехать в Россия. Тогда встретимся. А пока я буду смотреть Ваши работы в Интернет.
- Камилла,  а вот эти две картины Вы не продаёте? – спросил друг Адама.
- Я их готовлю к выставке.
- У Вас сейчас много заказов?
- Пока четыре. Было семь, три я написала, осталось четыре.
- А Вы можете написать ещё вот эти картины?
- Если хотите и Вам понравились…
- А сколько Вы просите за них? Назовите разумную цену.
- Ну, размером они 60х80 см. Думаю, по 700 долларов за каждую.
- Хорошо, согласен. Когда Вы их выполните?
- В течение месяца, думаю, напишу.
- Хорошо, меня устраивает. Вот Вам аванс и моя визитка. Созвонимся. Вы – хорошая художница, - добавил он.
Гости попрощались, Камилла проводила их и вернулась в мастерскую в хорошем расположении духа.
- Эдгар, Эдгар! Вот ещё два заказа. Ура! Это надо отпраздновать. Адам сказал, что хочет заказать ещё картины, но только на твои стихи. Сказал, что любовь окрыляет творческих людей.
- Ты счастлива? – вставая, спросил Эдгар.
- Да, но только с тобой. Только с тобой, Эдгар.
Они поцеловались. Выпили чаю. Камилла чувствовала внутреннюю свободу и независимость, к которым она стремилась уже пять, целых пять лет…
- Я свободна. Я могу творить и заниматься творчеством в любое время, и писать то, что мне по душе! Как это важно для нас, творческих людей, Эдгар. И спасибо тебе за то, что перенёс поездку на море на воскресенье из-за покупателей, мой любимый Эдгар. Там ты мне расскажешь наконец о своей тайне.
- Камилла, мне надо ехать. Работать со стихами к новому сборнику. И я останусь у мамы. По ночам у неё снова стали болеть ноги, а лекарства не помогают, буду делать уколы.  Завтра в пять часов утра будь готова. Я заеду. И приготовь нам что-нибудь, чтобы мы с голоду там не… Сама понимаешь. Шляпу возьми, курточку.
- А Юрий Николаевич не может уколы делать? – с улыбкой спросила Камилла.
- Я понимаю, к чему ты клонишь, радость моя. Но сегодня не получится. И Юра умеет делать уколы, но я ни разу не видел, как он это делает. Как увижу, тогда и… Уколы – это серьёзно. Я их столько сделал – и отцу, и матери, и соседям…

*  *  *
       ОНИ ПРОСТИЛИСЬ в мастерской. Эдгар сел в машину и поехал по делам. Нужно было посмотреть монтаж выступления литературного объединения на большой сцене в честь 20-летия ЛИТО, который сделал директор видеостудии «Феникс» Валерий Михуля.
Они прогнали весь черновой материал. Эдгар показал, что убрать. Написал текст к фильму, который будет называться «Восхождение», и уехал домой. Было уже довольно поздно, да и завтра надо рано вставать. Эдгар приехал домой и решил позвонить Камилле.
- Слушаю, Эдгар! Ты позвонил? Сейчас снег пойдёт! Как тогда мы поедем на море, дорогой? Ушам своим не верю.
- Камилла! Почему с тобой покупатели расплачиваются долларами?
- А им так выгоднее. Ведь курс рубля падает, а доллар растёт. Они перекупщики и всегда рассчитываются долларами.
- А как ты платишь налоги?
- Раз в год, но лучше раз в квартал. Я в декларации указываю сумму, на которую продала картины. Они берут 13 процентов с этой суммы. Я на другой системе налогообложения и плюс пенсионная страховая часть.
- А ты им всем делаешь договор купли-продажи через нотариуса?
- Да, перекупщикам и коллекционерам нужно подтверждение , что они купили картину и она не в розыске. Но ваши художники, наверное, на едином вменённом налоге. Они продают картины малых размеров по три-пять тысяч. Вот, например, я заработала 3 тысячи долларов за этот квартал. Я заплатила налоги. Выдала покупателям чеки, у меня есть маленький кассовый аппарат.
- Вот как. Художники всегда богаче поэтов. Как заканчивают поэты, ты знаешь. Все бедные. Вот я зарабатываю на торговле – кот наплакал. Ещё на эти деньги книги выпускаю. Да спонсоры помогли четыре сборника выпустить. А теперь и не знаю, как дальше… пенсионный налог был 17 тысяч, а стал 36 тысяч. А у меня товара на 5 тысяч. Придётся закрывать торговлю. Я в минусе. Предприниматели закрываются.
- Милый Эдгар, не думай о деньгах, моих денег хватит нам, чтобы прожить. Ты – мой источник вдохновения. И все знают, что поэты – бедные. Так было всегда, хотя и работают они много. Помнишь, в фильме «Ворон», когда Эдгару По не налили виски, он сказал: «Я - поэт, тупица!». «Значит, ты – бедный», - сказал бармен. Он ответил: «Я не бедный, я – По». Спи, Эдгар и не думай о деньгах.
- Хорошо, спокойной ночи! Я хотел узнать о налогах.
- Я всё делаю по закону. Так спокойней. Целую.


*  *  *
         - КАМИЛЛА! ТЫ ЕЩЁ НЕ ГОТОВА?! Мы опаздываем. Нужно уже ехать, иначе трасса будет загружена. Будем плестись за машинами со скоростью 20 км в час, - пояснил Эдгар. – Одень шорты и блузку и поехали. Я пока машину выгоню. Ключи в машине?
- Да. Я уже готова. Рисовала до двух часов ночи, потом не могла уснуть.
Они выехали на трассу, которая в пять часов утра ещё не представляла собой большую , длиной в сорок-пятьдесят километров «пробку», по которой плетутся машины в сторону моря. Начинало светать. Камилла то и дело зевала и вздыхала. Сразу было видно, что она ещё только приходит в себя, просыпается. Эдгар, глядя на неё, улыбался.
- Если хочешь, можешь поспать, предложил он ей. – Видишь ли, в воскресенье многие краснодарцы и жители станиц едут на море на один день, отдохнуть. Из Ростова, те едут вечером в пятницу, на два дня.
- Ясно, - зевая, ответила Камилла. – Я буду лучше смотреть на пейзаж. Так красиво! Рассвет, природа только просыпается, вдоль дороги красивые деревья, всюду холмы, скалы, а ты хочешь, чтобы я эту красоту проспала.
Они ехали со скоростью 60 км в час. Обгоняли старенькие, еле-еле плетущиеся машины, как у Эдгара, в гору. Дорога от Горячего Ключа до бухты «Инал» - это медленный подъём вверх.
- Что ты писала ночью? – спросил Эдгар.
- Заказ третий.
- Ты уже  готовишься к выставке в Майкопе?
- Да, организаторы уже звонили. Сказали, что будут выставляться ещё две девушки моего возраста. Выставка будет называться «Молодые таланты Кубани».
- Хорошо. Смотри, какая красота! Я люблю это место. Едешь, едешь, повернул налево – и перед тобой открывается море. Красиво, да?
- Очень красиво! Море большое и неожиданно появляется. Это впечатляет.
Они доехали до пункта назначения. Эдгар заплатил охраннику, тот выписал чек и показал, куда припарковать машину.
- Дальше пойдём пешком, - сказал Эдгар. – Тут недалеко. Ты всё взяла из машины – еду, фотоаппарат, шляпу? Чтобы не возвращаться. 
- Да, милый. А тут ещё холодно.
- Надень вот эту курточку и шляпу.
Камилла надела курточку, открыла багажник, достала шляпу тёмно-синего цвета и надела её.
- О, шляпа тебе идёт. Ты как настоящая леди.
- Тебе нравится? – кокетливо спросила Камилла.
- Очень. Ладно, закрывай машину и пойдём. - Они пришли на пляж, вернее спустились  по заасфальтированной дороге, по которой уже спускались отдыхающие, которые, судя по их загару (некоторые из них были почти чёрными), отдыхают здесь не меньше месяца.
- Крем взяла?
- Конечно. А то обгорим и будем похожи  на созревшие помидоры.
Они выбрали место под свободным зонтиком, в стороне от пляжа и начали располагаться.
- Эдгар, ещё холодно. Я пойду поработаю.
- Поработаешь? Здесь? – удивился Эдгар. – Ты только проснулась и ночью работала…
- Нет, нет! Сейчас самое время сделать снимки, сфотографировать чаек, море, небо… Понимаешь?
- Понимаешь! Только не исчезай из вида.
Пока Камилла ходила и щёлкала фотоаппаратом, снимая то, что ей пригодится в её дальнейшей работе, Эдгар лежал на надувном матраце и смотрел в небо. Дышал морским воздухом.
Уже прошло два часа, как ушла Камилла за скалу и исчезла из вида. Эдгар начал волноваться. «Неужели можно два часа снимать? – недоумевал он. – Надо пойти и найти её. Но кто присмотрит за вещами?».
Подошла молодая пара и стала располагаться рядом с местом, которое выбрал Эдгар. они поздоровались. Познакомились. Парня звали Александр, а его спутницу, видимо, находящуюся на шестом месяце беременности, Алёной. На вид им было по 20-25 лет. «Ровесники Камиллы», - подумал Эдгар.
- Вы не могли бы присмотреть за нашими вещами, - попросил он Александра. – Моя подруга  ушла  два  часа  назад  фотографировать  чаек,  и  до  сих  пор  её  нет.  Хочу пойти посмотреть, где она.
- Нет проблем! Сходите, - ответил парень.
Эдгар ушёл за Камиллой. «И что можно снимать целых два часа?» – бурчал он. Повернул за утёс и увидел вдалеке точку.
- Господи! Как далеко она ушла. Что она там делает? – произнёс Эдгар.
– Камилла! – крикнул он и помахал рукой.
Но она не подавала ответных знаков. Эдгар крикнул ещё сильнее. Безрезультатно. Тогда он пошёл в направлении Камиллы, наблюдая за ней. Она то приседала, то снова вставала, то ложилась на спину, то залазила на скалу метров на пять-десять. «Ещё упадёт, подвернёт ногу», - уже волновался и, прибавляя шаг, шёл Эдгар, разговаривая сам с собой. Он увидел шлёпки, подобрал их. Через 50 метров подобрал шляпу. Покачал головой и, дойдя до Камиллы, которая уже заметила Эдгара и махала рукой, чтобы он не помешал ей сделать, видимо, самый важный кадр в её жизни, хотел заговорить с ней, но остановился и стал ждать команды.
Тем временем становилось теплее и теплее. Большая звезда по имени Солнце всё поднималась и поднималась выше. А вернее это Земля медленно поворачивалась вокруг своей оси с наклоном 23,5 градуса, которая делает возможной смену времён года на Земле, подставляет свои «бока» под лучи Солнца, до которого 149 600  000 километров и которая движется со скоростью 107 000 километров в час, чтобы солнце нагрело её и люди согрелись, соответственно, и морская вода тоже. Он сидел на корточках тихо и вспоминал дальше, что запомнил, когда изучал всё о космосе, о Земле. Он вспомнил, что ось вращения Земли не стоит перпендикулярно плоскости орбиты, а наклонена на 23,5 градуса. Если бы у земной оси не было бы наклона, то не было бы смены времён года. И климат был бы всегда один и тот же. Вспомнил, что на Плутоне температура составляет 180 градусов ниже нуля по Цельсию. Что состав воздуха, которым мы дышим, состоит из 78 процентов азота, 21 процента кислорода и 1 процента всех остальных газов. И что без кислорода люди и животные погибли бы в течение нескольких минут. Но голос Камиллы прервал его размышления по поводу космоса.
- Эдгар! Можешь идти.
- Давай руку, Камилла. Ты как ребёнок, ей Богу. Ушла на пять минут, а прошло уже два с половиной часа. Что за дела?
- Вот пятьдесят снимков. На пляже посмотришь. Очень красиво. А вот я ждала 20 минут, как кормит чайка своего детёныша.
- Хорошо, уже можно бы и покупаться, позагорать. Там наши вещи охраняют наши соседи – парочка молодых людей из Алма-Аты.
- Охраняют? Из Алма-Аты? Далеко же они заехали. Помоги мне, Эдгар, я же застряла. Дай руку мне, мой принц! – с улыбкой протянула она Эдгару руку. Он помог ей преодолеть последний уступ, и она обняла его и поцеловала.
- Как хорошо, Эдгар, любимый. А вон смотри, беседка. Это та беседка, из которой мы будем провожать закат, и ты мне что-то скажешь важное? Раскроешь тайну?..
- Да, это та беседка, но её отремонтировали, покрасили. Но это та беседка, которая стоит уже «тысячу лет», из которой я люблю наблюдать самый красивый закат в мире.
- Поэтично и многообещающе!
- А ты знаешь, где находится Алма-Ата?
- Да, это бывшая столица Казахстана. А что?
Эдгар удивился. Задай вопрос (и он так делает часто) одногодкам Камиллы, хотя бы как называется столица Турции, молодёжь ответит: «Стамбул», хотя это не так. Но 99 процентов опрошенных отвечают именно так. Приходится им назвать столицу Турции – город Анкара. «Да? А мы думали, Стамбул!».
Они шли в обнимку. Эдгар нёс сланцы Камиллы, шляпу он надел на неё сам, чтобы не получила солнечного удара. Она такая хрупкая, но весёлая. «Знает про Алма-Ату и где она находится, - думал про себя Эдгар. – Да она явно взрослее своих сверстников и умнее их. Вот поэтому у неё и нет подруг, кроме Дильнары. Видимо, Камилле неинтересно со своими сверстниками. Да, так бывает. Им интереснее со старшими. Я сам таким был», - размышлял Эдгар.
- Камилла!
- Что, милый?
- А ты знаешь, какое расстояние от Земли до Солнца? И с какой скоростью Земля движется вокруг Солнца? Знаешь?
- Да, - спокойно ответила она.
Эдгар остановился, посмотрел на неё, как бы не поверив ей.
- Земля движется со скоростью 107 000 километров в час. А расстояние от Земли до Солнца 149 600 000 км в среднем. А что, милый, что-то случилось? Земля замедлила скорость или Солнце приближается к нам? – с юмором задала вопросы Камилла Эдгару, понимая, что он проверяет её знания. – Что произошло?
Эдгар, удивлённый, ошеломлённый неожиданными правильными ответами возлюбленной, так нежно расцеловал её, что она спросила его:

- Эдгар, откуда такая нежность? Что с тобой? На тебя благотворно влияет воздух с моря.
Надо чаще нам выезжать на море. Скоро осень. А если морской воздух так благотворно на тебя влияет, может, он поможет и твоей памяти, чтобы она всегда напоминала тебе, что я жду твоих звонков или чтобы ты отвечал на мои SMS-ки, - добавила Камилла.
- Камилла, я тебя люблю! Ты…
- Лучшая, - чуть не упав в лужу, перебила она возлюбленного.
Они пришли к своим вещам. Эдгар познакомил Камиллу с соседями. Они купались, разговаривали, ели вместе, как часто это бывает на море, когда люди знакомятся и организовывают общий стол. Спрашивали о жизни друг друга. Эдгар с Александром говорили о своих делах, девушки – о своём.
- Мы с супругой в прошлом году отдыхали на Фиджи. Так нам понравилось там, - не без хвастовства сказал Александр. – Такая природа! Такая дружеская атмосфера! Такой чистый океан, голубая вода. Очень красиво. Все здороваются друг с другом, даже не зная их.
- Да, - подтвердила Камилла. – Особенно мне понравилась их кухня. Ещё я там сделала много снимков разных экзотических птиц и рыбок. И ночью красиво – всё в огнях.
- Вы тоже там были? – удивлённо спросила супруга Александра.
- Да. Три года назад, с папой.
- Камилла, ты не говорила мне, что была на Фиджи. Это же рай! Фиджи входит в британское Содружество. Но сейчас, по договорённости между странами, туда можно будет летать без виз, - уточнил Эдгар.
- Вот теперь говорю, милый. Хочешь винограда? Американцев там отдыхает много. Вообще, можно встретить отдыхающих из всех стран Европы. Бывшая колония Англии. И золото там добывают. Папа смотрел, как они добывают его, - пояснила любовь поэта.
Эдгар смотрел на Камиллу и всё больше удивлялся её скромности. Ведь любой человек мечтает отдохнуть на этих островах, которые богатые люди называют не иначе, как раем. И конечно. С гордостью будет рассказывать об этом всем – и друзья, и незнакомым, желая похвастаться. Чуточку возвысить себя над другими. А Камилла и словом не обмолвилась, что побывала в этом раю, на который совсем недавно обрушился ураган. Но к счастью тех, кто часто там отдыхает и кому позволяют это сделать финансы, всё восстановлено заново.
 «Ну и Камилла! Какая она всё же скромная, милая, ласковая, - думал Эдгар и снова ему слышались слова Дильнары, которые она произнесла на выставке Камиллы в городском музее: «Эдгар, береги Камиллу. Она особая…».

*  *  *
       ТЕМ ВРЕМЕНЕМ ДЕНЬ клонился к вечеру. Эдгар встал и начал собирать вещи. Камилла тоже, понимая, что пришла пора, начала ему помогать. Они собрали всё, упаковали, попрощались с Александром и его супругой и медленно пошли по заасфальтированной дороге вверх, где находилась беседка, чтобы посмотреть «на лучший в мире закат». Как говорит Эдгар. Они поднялись на гору, прошли по площадке, и перед их взором открылось во всём великолепии Чёрное море. Большое, бескрайнее, переливающееся всеми цветами радуги под лучами заходящего солнца. Эдгар посмотрел на Камиллу. Камилла словно застыла, очарованная этой сказкой. Она стояла, улыбка не сходила с её лица. Ветерок нежно колыхал её волосы, они то падали ей на лоб, то закрывали ей лицо и глаза, но она их не поправляла. Стояла, смотрела и смотрела вдаль, и Эдгар старался не мешать ей. Она ушла в себя, о чём-то думала. О чём-то вечном, о том, как хорошо, что она встретила Эдгара. Что даже время не способно, не властно над этой красотой, глядя на которую пела душа, сжималось сердце и хотелось расплакаться от этих чувств – чистых, божественных чувств, которые пробуждает эта красота, эта живая картина, которую пишет сама природа.
- Эдгар! Милый, дорогой Эдгар! Как я тебя люблю! Смерти нет, Эдгар. Есть – вечность!
И она расплакалась. Обняла любимого, прижала к себе и плакала. Эдгар был настолько тронут, что сам чуть было не расплакался. Так они стояли, пока Эдгар не сказал: «Сейчас начнётся закат, Камилла». Она вытерла слёзы, и они пошли в беседку. Сели, обнялись и стали смотреть на заходящее солнце.
- Вот, Камилла, когда я впервые побывал в этой беседке и передо мной открылась эта сказка, я тоже почувствовал, что смерти нет, есть – вечность. Словами это не выразишь, но внутри родилось новое чувство – это чувство единства души и природы, которую создал сам Бог.
- Да. Я чувствую, что душа моя не хочет возвращаться, а хочет остаться здесь. Она здесь поёт. Ты что-то хотел сказать, поведать какую-то тайну? Помнишь? Надеюсь, только мне…
- Камилла, когда я после первого посещения этого божественного места вернулся с братом Юрой домой, я написал завещание…
- Не рановато ли?
- В нём написано, кроме всего, что в нём указано, что если со мной что-то случится, то тело моё не хоронить, а кремировать. Привезти урну с моим прахом в бухту «Инал» и с этого места прах развеять по ветру, чтобы он развеялся по склону этой горы, усыпанной этими дикими цветами. И, конечно, ветер унесёт часть праха в море, которое так красиво и которого я боюсь всегда. И прах мой соединится с этой божественной природой, которую  ты,  увидев  впервые,  заплакала,  ощутила  чувства,  ранее  тебе  неведомые,  те, которые ощутил и я в первый раз, когда так же стоял и слёзы сами появлялись на моих глазах, и я почувствовал впервые свою душу. Вот в этой беседке я почувствовал, где у человека находится душа.
- Эдгар, - сильнее прижимаясь к нему, сказала Камилла, - как это романтично! Как  красиво! Как ты чувствуешь природу, её правду, её замысел. Хочется поблагодарить Творца за то, что мы встретились. За то, что я зашла именно в тот магазин, взяла именно ту книгу и открыла страницу именно на том стихотворении – на стихотворении «Сон». Это провидение. Божественное вмешательство.
- Иначе не назовёшь, - еле сдерживая слёзы, подтвердил Эдгар. – Смотри, начинается закат. Медленно, если приглядишься, увидишь, как солнце опускается в море, и смотри, как будет изменяться цвет поверхности его, в какие цвета окрасит облака закат, и посмотри на цветы, которые растут по склону, как они будут «гореть», словно фосфорные. Смотри! Смотри, Камилла!
- Да, Эдгар! Но почему они «загорелись», словно лампочки? Удивительно. Ничего подобного я не видела и ни о чём таком не читала. Поразительно, Эдгар!
- Сам не знаю! Но такое происходит только здесь. В этом месте. Смотри, какими стали облака, поверхность моря!
Камилла встала и подошла к краю склона, словно неведомая сила подвела её к самому краю склона. Она смотрела, как солнце всё перекрашивает вокруг, всё делает другим, более спокойным, божественным. И она подняла руки к небу и крикнула: «Эдгар! Я тебя люблю, Эдгар!».
Так они просидели в обнимку, пока солнце совсем не опустилось в море. Сидели молча. Эдгар набросил на плечи Камиллы курточку. Сидели и ни о чём не думали, а наслаждались присутствием друг друга и вступающей в свои права ночью. Появились первые звёзды. На столбах зажглись фонари, а они продолжали сидеть.


*  *  *
        ОНИ ЕХАЛИ ДОМОЙ  в десятом часу ночи. Уставшие, но довольные поездкой. Дорога была уже загружена, и скорость не превышала сорока километров в час, а порой и двадцати. Камиллу клонило ко сну. Она то засыпала, то просыпалась. Сквозь сон она что-то говорила. 
- Камилла, не спи! А то я тоже засну. И не ровен час… Ну, ты понимаешь?.. Врежемся ещё куда-нибудь или в кого-нибудь. Не спи.
- Хорошо, милый! Ты такой день мне сегодня подарил. И такое у тебя вот завещание красивое, лиричное такое. Необычное. У меня тоже такое впечатление, что моя душа осталась там. И половинка от меня самой осталась там навсегда и будет ждать меня. Когда я стояла на краю утёса, то сказала себе, что тоже хочу составить такое же завещание. Чтобы мой прах соединился с твоим. Или твой с моим, - последние слова Камилла произнесла с какой-то скорбью, болью, словно что-то в её сердце сидит и тревожит её временами. Но что?
- Камилла, что ты говоришь? Ещё рано об этом. Завещание пишут люди, страхуя себя от несчастного случая. Как говорят все народы: «на всякий случай». И всё. У нас много времени. Ты напишешь ещё много картин. Я увижу ещё не одну твою выставку. Твои картины будут смотреть в Интернете. Новые, конечно, картины. И читать мои новые стихи, на которые ты нарисуешь эти картины. И, конечно, их тут же раскупят…
Камилла улыбнулась и сказала:
- В жизни всё по-другому. Не знаешь, что тебя ждёт завтра но надо работать. Быть полезной людям, любить, наслаждаться счастьем и беречь друг друга, Эдгар. Это главное. Помогать нуждающимся. И уж мечтать – это точно.
Камилла снова уснула минут на двадцать. Эдгар, глядя на неё, улыбался. И не тревожил её. Так они ехали минут тридцать-сорок. Начали подъезжать уже к посёлку Мирный. Осталось немного. Камилла проснулась. Улыбнулась. И Эдгар задал ей вопрос:
- Ты про завещание своё серьёзно?
- Да. Ты же говоришь сам, что я серьёзная девочка, - улыбнулась она.
- Хочешь расскажу тебе историю на эту тему, которую мне тётя, Ольга Лебединская, поведала?
- Расскажи. Чтобы не уснуть.
- Поехали они вчетвером на одной машине в гости к её подруге в глухую деревню из Ленинграда. Приехали. Природа их очаровала. Они пошли на кладбище, где похоронена одна из знакомых Ольги. Когда её подруга, приехавшая с ними, увидела это кладбище, оно её так потрясло своей красотой и живописным местом, где оно находилось, что она невольно сказала: «Вот я бы хотела быть похороненной на этом кладбище. Как тут красиво! Берёзы, ели, осины, липы – и такая тишина». Ну, поговорили и забыли. Пришло время уезжать. Ольга с подругой поблагодарили их за то, что привезли их. Попрощались. А утром узнали, что они попали в аварию и в живых остался только муж. Она погибла. Думали, где похоронить. Долго решали, ведь она жила с мужем в Ленинграде и прописана там. Решили выполнить её последнее желание. Похоронили на том кладбище, в котором она и хотела быть похороненной. Вот как бывает.

- Да. Печально. И возвышенно…
Они приехали домой в одиннадцать часов ночи. Усталые, довольные и счастливые. Поднялись на второй этаж, в спальную комнату Камиллы, и, не раздеваясь, буквально упали в кровать и заснули глубоким сном.

                Конец первой части