Анна Штейнберг. Шестая картина

ШЕСТАЯ КАРТИНА

Штейнберг один в кабинете гостиницы. 

ШТЕЙНБЕРГ. Боже, я погиб, погиб!.. Лишь бы только она не узнала, кто угодно, но только не она, иначе мы погибнем вместе. Что я наделал, боже... Она этого не вынесет. Только если она действительно любила его, а не меня. Что если... Ах, нет, нет, не может быть! Если все годы, проведенные со мной были ложью и притворством, и она ничего не чувствовала... Но нет, она всегда видела меня меня насквозь. Я должен сказать ей правду, только ей и больше никому. Или же – обман?.. Боже, я не хочу ее терять, она – последнее и единственное, что у меня осталось. Я все отдал ради нее и ради нее же я отдам собственную жизнь! Не покидай ее, боже, несчастную!.. Что я наделал... Карл умер. Нет, Карл убит... Боже, я убил Карла! Как, как я ей это скажу?! Я — убийца, который и сам не может осознать, какой мерзкий поступок я совершил. И, из-за чего? Из-за собственной гордыни... Ради истинной любви на такое не идут и с завязанными глазами. Трус! Судия боже... мы погибнем...

Штейнберг спускается в залу, где Анна складывает ноты и пытается собирать вещи.

ШТЕЙНБЕРГ (в недоумении). Доброе утро, Анна. Куда ты собираешься? Тебе еще нельзя вставать с кровати, это опасно...
АННА. Доброе, Алекс! (обнимает его) Мне уже гораздо лучше. Правда, я ничего не помню... Как прошел концерт? (продолжая собирать вещи)
ШТЕЙНБЕРГ (в замешательстве). Концерт... Замечательно! Зал аплодировал стоя, господин Абарт и сеньера Бранкати в восторге. (пытаясь взять себя в руки) Сегодня мне пришла телеграмма с приглашением отыграть в том же зале еще один концерт послезавтра.
АННА. Чудесно! Значит, мы еще вернемся сюда.
ШТЕЙНБЕРГ. Но ответь мне – куда же ты все-таки собираешься?
АННА. А разве Карл ничего тебе не сказал? Сегодня днем он обещал заехать за мной, он очень просил побыть с ним на премьере... Если хочешь, поедем все вместе.
ШТЕЙНБЕРГ (выдохнув). А-а-а, господи, ты, стало быть, совсем ничего не знаешь... (срываясь на истерический смех) А-ха-ха, да ведь точно – ты ничего не знаешь! Карл, он... он больше не сможет... не будет... (сглатывает)
АННА (испуганно). Что?
ШТЕЙНБЕРГ. Он заболел. Сегодня утром сев на поезд и отправившись к матушке, он передал мне билеты (достает билеты и кладет их на стол). И, самое печальное, вечером он не будет играть. Премьера может сорваться, если ему не найдут замены.
АННА (падая на стул). Какой ужас!
ШТЕЙНБЕРГ (подыгрывая). Да-да-да! Он был так бледен, ни кровинки, словно... покойник! И даже толком ничего не сказал – настолько сильный кашель его мучил... Как бы не чахотка.
АННА. Что же теперь делать?
ШТЕЙНБЕРГ. В любом случае, мы поедем. Я прекрасно знаю эту роль, так что, в конце концов, ее могу сыграть и я. Время еще есть.
АННА. А как же репетиции и...
ШТЕЙНБЕРГ. Мы как раз успеем на генеральный прогон, а там уж и разберемся. Не беспокойся. А Карл... (обнимая Анну) Карл поправится, обязательно поправится...