Цикл Военная тематика

ХАТЫНЬ

Сожгли фашистские скоты
В прах Белорусскую Хатынь.

От изб углы,
Кругом угли.
Хатынь без хат.
Гудит набат:

Стоят Освенцим, Бухенвальд,
Хатынь, Дахау в один ряд.

Стоит, как меч,
Чернище-печь,
Как смерть и тень,
От деревень:

Садистский мрачный знак побед:
Труба и дым – фашистский след.

И белобрыс
Поникнул вниз
Убитый внук
У деда с рук.

Мы с дедом молча постоим,
Здесь горем я и ты раним!

Не в тучах дни,
Клубят дымы,
Суров наш лик
И грозен крик:

ФАШИЗМУ НЕТ! МЫ НЕ ПРОСТИМ
ЗА ЧЁРНУЮ В ДЫМУ ХАТЫНЬ!

СОВЕТСКИЙ  КУЛАК

Не взял нас немец на испуг
У речек Мухавец и Буг,
На Волге, на Днепре, Москве,
В Крыму, Одессе, на Неве.

Познал фашист, что к нам полез,
Наш маленький упрямый Брест
И Брест у Волжских берегов,
Где испытал сам вкус оков.

Где раненый от взрывов бомб,
Ввозил в войну солдат паром,
Где под свинцовый шквал и град
Упёрся в Волгу Сталинград.

Под хриплые «ура» и мат
Стоял товарищ, друг и брат
За СССР и наш престиж,
За Киев, Ленинград, Париж.

Такой же слал врагу ответ
И Брест, который на Неве:
Европу, Лондон, Сталинград
Оборонял там Ленинград.

За весь Урал, Сибирь, Кавказ,
Орёл и Курск в победный час
Из Минска, Киева, Смоленска
Из Севастополя и эН-ска,

Из Тулы, из Новороссийска,
Москвы и всей земли Российской
В Берлине водружённый флаг
Сказал, чей крепче был кулак.

БЛОКАДНИКИ
Участникам героической обороны Ленинграда

Всё помнят эти Ленинградцы:
Как крошки делятся по-братски;
Как в крошку бомба рушит дом;
И ТИШИНУ… под метроном.

Как девочка рукой упрямой
Внесла в дневник: «Не стало мамы».
Как волоском – ДОРОГОЙ ЖИЗНИ
Их грела РОДИНА-ОТЧИЗНА.

В глазах блокадников: РУИНЫ,
На санках: ЧЕЛОВЕЧЬИ ЛЬДИНЫ,
И надпись: ГДЕ В ОБСТРЕЛ ФУГАСОМ
ХОДИТЬ ПО НЕВСКОМУ ОПАСНО.

Как, чтобы ЖИТЬ, за водной ссудой
Едва ползут цепочкой люди,
Иль замороженными в ряд
Не за мороженым стоят.

Но не забыть, как обращала
В БРОНЮ, в эфир стихом вещая,
БОЙЦОВ с передовых околиц
Дочь города – Ольга Берггольц.

И как ДАВИЛ фашистский грохот
СИМФОНИИ ОТВЕТНЫЙ РОКОТ,
В который, как в тротил торпеды,
Закладывался взрыв победы.

Сегодня дети Ленинграда
Опять находятся в блокаде,
Завидуя, но не подросткам –
ТОВАРИЩАМ… на ПИСКАРЁВСКОМ.

ВЫ  ВСЁ  ПРОШЛИ
Советским воинам Второй мировой и Великой Отечественной

Отдав и вновь взяв рубежи.
Вы всё прошли. Вас мяли танки.
Вы видели, как смерть кружит,
И как с винтовкою лежит
Ваш близкий друг, его останки.

С тех пор свободными живут
Народы разных стран Европы,
К России повернувшись жопой.
А в вашей памяти плывут
В победу врытые окопы.

ВОИНАМ  ВЕЛИКОЙ  ОТЕЧЕСТВЕННОЙ.

Вы так себе не представляли
Парады из сороковых,
Что будет патина в медалях
В год аномалии печали,
В год всплеска свадеб золотых.

Бойцы истерзанной России
Простите наш другой замес,
Мы должники, а вы – святые,
И ваши слёзы – золотые
Медалям прибавляют вес.

Крепитесь ратники победы,
Что не сияет светлый герб,
Где мирный серп и вязки хлеба.
Но есть ещё бальзам для дедов:
Наш гордый гимн СССР!

ЕЙ  БЫЛО  88
(Под впечатлением от одной телевизионной передачи)

Ей было дюжина до ста,
Она жила одна.
Деревня без родных пуста,
И скуку не прогнать.

В Москву депешу подала,
Чтоб встретили её,
Ответа не подождала:
«Там кто-нибудь придёт».

Покрыта стареньким платком,
Да посох как всегда
В руках ослабших с узелком,
Где вся её еда.

Поехала дожить в тепле
Хотя б последний день.
Не нищенкой. На белый хлеб,
К родным. «Их, кажись, семь.

Я выкормила их, когда
Была в беде страна.
Тогда же мужа навсегда
Отбила тварь-война.

Бог знает, кто-то приютит,
Своих полно в Москве,
Внучат племянников сочти,
И комнат, ан, не две.

Я их растила у печи,
Водила в детский сад,
Пекла на пасхи куличи –
Потомки как-никак.

Они то встретят. Я стара, –
Вслух думала она, –
Самой мне не найти двора
И дома, и окна».
. . .

Никто не прибыл на перрон
Ту бабушку принять,
И плотная толпа в вагон
Гнала её опять.

Народ прошёл, а мать стоит
Всё с тем же узелком
Одна. На острове. Молчит:
«Куда идти пешком?»

Почти что месяц прождала
В вокзальной духоте,
Пока в приют не отвезла
Её корреспондент.

Та, что давно всё поняла,
Найдя, где кто живёт,
Что плохи бабушки дела,
Её никто не ждёт.

Но даже там их мать ждала:
«Они вот-вот войдут,
Они закроют ей глаза
И к богу отведут».

Больная дня не прожила
Средь белых простыней,
Не при родных в мир грёз ушла,
Как ни хотелось ей.

Старушка взором вопрошает
Отправленным на образа:
«ЗА ЧТО!?» Ещё блестит живая
Слеза у мёртвой на глазах.

РЯД  БЫЧКОВЫХ*
   (из Книги Памяти о погибших и пропавших без вести
в Великой Отечественной войне)

240 – ряд Бычковых
в Книге Памяти, том 3,
мужиков к труду здоровых.
Ты на возраст посмотри.

Вот один из них: Матвеич –
может, деда – младший брат?
Правда, адрес в той ячее
по жилью далековат.

200 с лишним обелисков
из коротеньких статей
по фамилии мне близких,
но ушедших в рай людей.

200 – смертью разведенных
жён. И 40 – неневест.
208 – похоронок,
остальных – незнама весть.

С этим списком невесёлым
Ознакомлены и вы.
Сколько бы ещё Бычковых
Было б, будь они живы.

БЛОКАДНЫЙ  УЖАС  ЛЕНИНГРАДА

Бойцы, прорвав осады узы,
Увидели блокадный ужас:
Найдя в нетопленной каморке
Почти что ледяную горку:
Два мёртвых тела: дочь и мать,
И гробом ставшую кровать.

Наверно, получилось так,
Когда последний пай иссяк,
Беспомощно на маме мёртвой
Сама, запутавшись в оборках,
Ребёнок-девочка лежала.
А мама, что-то всё молчала.

И вот почти грудная дочь
Пытаясь, матери помочь,
Поняв, что всем без хлеба горько,
Видать, пища ей: «Мама, мням!»
Ручонкой возвращала корку
К холодным маминым губам.

Так и застыло час спустя
В ладошке с крошкою дитя.

МЫ  ПОМНИМ  И  ЧТИМ

Мы помним ВАС, деды и папы!
Бои под мат и под «Ура!».
И как зверью не сдали в лапы
РОДНОЙ, ГОЛОДНЫЙ ЛЕНИНГРАД.

Всех ВАШИХ ПОДВИГОВ не счесть,
ВЫ в крепость превращали хаты,
в броню перерождали жесть,
пасть за СТРАНУ, сочли за ЧЕСТЬ,
ВЫ – не способные на месть
за зло,
СОВЕТСКИЕ СОЛДАТЫ.

В победный май, в дни ноября –
традиционные парады,
На ВАШИХ кителях награды
о многом встречным говорят.

ВЕЧНЫЙ  ОГОНЬ

Над могилою огонь,
Как прощальная ладонь,
Неизвестного солдата
По сердцам немым набатом.

ПОКЛОН  РАБОЧЕЙ  ВОРКУТЕ

Окружили враги ленинградских ребят,
а где тундра, стоит вне войны Воркута.

С 41-го чаще колёса стучат:
Ленинград – Воркута, Воркута – Ленинград:

Отправляла из тыла тепла концентрат
осаждённым к Неве день за днём Воркута.

Перегоны, разъезды, снега, маята:
Ленинград – Воркута, Воркута – Ленинград,

и чтоб за ночь по Ладоге прибыл с утра
антрацит на заводы, что шлёт Воркута.

За Россию, для Родины, на Ленинград
беспрерывно работала вся Воркута.

Благодарны поныне Вам, САНКТ-ВОРКУТА,
ленинградцы войны, с ними САНКТ-ЛЕНИНГРАД!

БРЕСТ

Здесь, встретив первыми фашизм,
солдаты отдавали жизнь.
Всем им и белорусским братьям
шлю мысленно рукопожатье.

Но не скажу, что с Русью стало,
что дружная страна распалась,
и что наставший катаклизм
явило зло – капитализм.

Перечеркнув, гад, наши плюсы,
неся к нам западный весь мусор,
в Москве на кинозале «БРЕСТ»
капитализм поставил крест.

СУВОРОВСКИЙ  ПЕРЕХОД  ЧЕРЕЗ  АЛЬПЫ

И как, на чём теперь слететь?
Саней и лыж не сделать!
Придётся задом потерпеть,
оберегая тело.

Но чтобы горы не тесать
собой, летя с вершин, десант
сухие травы собирал,
в штаны, мешая с глиной, клал.

Конечно, кочки, валуны
воткнутся в афедроны,
(в то время в Альпах пацаны
не знали лыжедромов).

И пушки, что сперва наверх
верёвками тянули,
разбив на дуло и лафет,
вниз раньше сиганули.

Слетая, каждое ядро
дорогу пробивало,
чтоб у солдат мурло, нутро
не очень пострадало.

Лишь сам Суворов вниз к земле
как войско всё велело,
спускался лихо на метле –
Главкома все жалели!