Страсти по Моисею часть 2

                ПО КНИГЕ ЗИГМУНДА ФРЕЙДА
                "ЧЕЛОВЕК ПО ИМЕНИ МОИСЕЙ
                И МОНОТЕИСТИЧЕСКАЯ  РЕЛИГИЯ"
               


                МОМЕНТ ИСТИНЫ
И вот теперь, по Фрейду, наступает момент истины: «Если Моисей был египтянином и если он передал евреям собственную религию, то это была религия Эхнатона, религия бога АТОНА». Совпадения и различия двух религий очевидны. Обе – формы последовательного монотеизма. Фрейд также акцентирует внимание на отрицании обеими религиями царства мёртвых: «Совпадение еврейской религии с религией АТОНА в таком важном пункте – первый серьёзный аргумент в пользу нашего тезиса. Мы ещё убедимся, что он не единственный».
Но вот следующее утверждение Фрейда, доказывающее египетское происхождение религии Моисея: «...На вопрос, откуда к евреям пришёл обряд обрезания – есть только один ответ: из Египта». Фрейд ссылается также на «Отца истории» Геродота, который сообщал, что обычай обрезания был с давних пор в Египте тайным, а его наличие подтверждается состоянием мумий, более того, изображениями на стенах гробниц.
Подобный обряд в те времена не практиковал ни один из народов восточного Средиземноморья. О семитах, вавилонянах, шумерах можно с уверенностью сказать, что они были необрезанными.
Далее Фрейд вполне логично объясняет, что если бы Моисей был евреем, то с какой стати он стал бы навязывать себе и евреям, которых он вывел из Египта, обряд обрезания – древний обычай коренных жителей Египта. И с этим, по-видимому – не поспоришь. У Моисея-египтянина (по крайне мере внешне) всё выстраивается в ясную причинно-следственную связь. Следует категорический вывод Фрейда: «Если Моисей дал евреям не только новую религию, но и предписал обрезание, то он был не еврей, а египтянин, и тогда моисеева религия была, вероятно, египетской, и именно из-за своего антагонизма с народной религией – была религией АТОНА, с которой более поздняя иудаистская религия также совпадает в некоторых примечательных пунктах».
Но, если следовать этой логике Фрейда, Моисей должен быть современником Эхнатона и человеком, в какой-то мере, близким к нему, чтобы так страстно уверовать в религию АТОНА, стать единомышленником фараона в таком революционном сдвиге сознания, в прорыве к монотеизму. Но разница между главным идеологом – Эхнатоном и его последователем Моисеем была значительна. Вот как Фрейд обосновывает ещё один важный момент, который и станет причиной исполинского возвышения Моисея в сознании его последователей от древнего Египта до нашего времени:
«Мечтательный Эхнатон был далёк от своего народа и развалил свою мировую империю. Энергичной натуре Моисея соответствовал план основания нового царства, обретения нового народа, которому он мог бы даровать почитание отвергнутой Египтом религии. Как оказалось, это была героическая попытка поспорить с судьбой, дважды вознаградить себя за утраты, принесённые ему крахом Эхнатона».
Фрейд не исключает высокий государственный статус Моисея ещё при жизни Эхнатона, возможно, этот государственный статус помог Моисею реализовать свой фантастический замысел.
Как замечает Фрейд, историк Иудеи Иосиф Флавий видимо располагал некими сведениями о Моисее, которые несколько отличались от библейского текста. Например, он пишет, что Моисей в качестве полководца провёл победоносный поход в Эфиопию.
Продолжая это размышление, Фрейд предполагает, в пику библейской версии, что в период ослабления государственной власти исход, благодаря высокому статусу Моисея и его опыту военачальника, мог произойти мирно и без преследования: «Как следствие нашей умозрительной конструкции исход из Египта пришёлся бы на время между 1380 и 1350 гг. до н.э., т. е. после смерти Эхнатона и перед установлением государственной власти Харемхаба». Целью странствия могла быть только земля Ханаан: «Туда, после краха египетского владычества, устремились толпы арамейцев, захватчиков и грабителей, и это определило место, где деловой народ мог добыть себе землю».
Ещё один аргумент в пользу Моисея-египтянина Фрейд находит, как ни странно, в самом Ветхом Завете (см. Исх., IV, 10): Моисей «тяжело говорил», т. е. обладал задержками и ошибками в речи, и в общении со своими «новоегиптянами» пользовался услугами старшего брата Аарона, как переводчика. Фрейд усматривает в этом плохое знание Моисеем еврейского языка, по крайней мере, на какой-то период после исхода, что лишний раз подчёркивает: он – египтянин.

                МОМЕНТ ИСТИНЫ ПОД ВОПРОСОМ
В 1906 г. появился труд Эд. Мейера, который в важнейших пунктах присоединяется к библейскому повествованию. Это смущает Фрейда гораздо более, чем канонический текст библии с его десятью казнями египетскими и другими драматическими эпизодами. Но Мейер – учёный, и пройти мимо его трактовок для Фрейда даже в чисто этическом плане невозможно. Мейер и некоторые другие исследователи соглашаются с тем, что еврейские племена, из которых позднее сложился народ Израиля, в определённый момент приняли новую религию. Но это событие произошло не в Египте и не у подножия горы на Синайском полуострове, а в местности, называемой Меребат-Кадеш, в оазисе, богатом источниками и колодцами, на юге Палестины, в полосе между восточным окончанием Синайского полуострова и западным краем Аравии. Поклонение богу Яхве они, по-видимому, переняли там от арабского племени живущих по соседству мадианитян;. Предположительно, что и другие соседние племена были приверженцами этого бога. Несомненно бог Яхве был богом вулканов. Египет же свободен от вулканов... Напротив, вулканы, которые были, видимо, действующими в глубокой древности, расположены вдоль западной границы Аравии. Скорее всего одной из этих гор и был Синай-Хореб, представлявшийся жилищем Яхве. Несмотря на все переработки, которым подверглось библейское повествование, удаётся реконструировать, согласно Эд. Мейеру, первоначальное описание характера бога: это жуткий, кровожадный демон, который ходит ночами и избегает дня.
В этом вероисповедании посредника между богом и народом также зовут Моисей. Он – зять мадианитского жреца Иофара, чьи стада он пас, когда услышал божий зов. Египтянин Моисей Мейеру не нужен: «он не историческая личность», но не устаёт подчёркивать связь Моисея с Кадешем и Мадианом. «Моисей в Мадиане уже не египтянин и внук фараона, а пастух, которому открывается Яхве». Мейер не отрицает факта исхода, он считает, что некое историческое зерно там имеется, но не более.
С горечью Фрейд констатирует: «Если мы хоть в малейшей степени доверяем изысканиям... историков, то мы обязаны признать, что нить, которую мы связали из предположения: Моисей был египтянином – теперь вторично оборвалась...».

                ТРАГЕДИЯ В ПУСТЫНЕ
В 1922 году Эд. Зеллин сделал открытие, оказавшее решающее влияние на проблему, которую Фрейд с таким упорством, более похожим на подвижничество, продолжал исследовать. Эд. Зеллин обнаружил у пророка Иова (вторая половина VIII в. до н.э.) неоспоримые указания на предание, согласно которому вероучитель Моисей погиб насильственной смертью во время восстания своего строптивого и непослушного народа. Одновременно была отринута введенная им религия. Согласно Зеллину, это предание не ограничивается Иовом, оно повторяется у большинства позднейших пророков, более того, оно стало основой всех последующих мессианских ожиданий. В конце вавилонского изгнания в еврейском народе укрепилась надежда: так постыдно умерщвлённый ими Моисей восстанет из мёртвых и поведёт свой раскаявшийся народ и, быть может, не только его, в царство вечного блаженства.
И вот тут Фрейд увидел возможность, оставаясь на прежней позиции и имея отправной точкой исход под водительством Моисея-египтянина, продолжить историю еврейского народа, следуя тонкой нити, связанной из редких достоверных фактов, догадок и слабо, по его собственному признанию, обоснованных гипотез. Случай в историческом исследовании уникальный.; Очевидно, продолжает Фрейд, с Моисеем покинуло Египет большое количество людей. Небольшая масса людей не стоила усилий мужа честолюбивого, нацеленного на великое. Возвратившееся из Египта племя, позднее, на территории между Египтом и Ханааном объединилось с другими родственными племенами, издавна осевшими на этих землях.
               
                ВЕЛИКИЙ КОМПРОМИСС
Манифестацией такого объединения, из которого произошёл народ израильский, стало принятие новой, общей всем племенам, религии, религии Яхве, каковое событие и произошло по Эд. Мейеру под мадианитянским влиянием в Кадеше. И только после этого народ, почувствовавший себя достаточно сильным, начал вторжение в землю Ханаан. Непрояснённым остаётся следующий момент. По Фрейду, катастрофа с Моисеем и его религией произошедшая в Восточном Иордане, должна была свершиться задолго до объединения. Позже еврейский народ, составленный из различных элементов, распался на две части: Север – Израиль; Юг – Иудея.
Фрейд предполагал, что значительная часть людей, вышедших из Египта, избежала участи, постигнувшей их вождя и его вероисповедания. В следующих поколениях они умножились, слились с народом, среди которого жили, но остались верны своему господину, сберегли память о нём и позаботились о традициях его учения. Ко времени их объединения с верующими в Яхве они образовали влиятельное в культурном отношении, превосходящее остальных меньшинство. Происшедшее в Кадеше было компромиссом, в котором участвовали и моисеевы племена.
Здесь опять нужно сослаться на свидетельство обрезания – явный египетский след. Из-за неразрывной связи с Египтом его принятие в Кадеше могло быть только уступкой людям Моисея. Они, в свою очередь, тоже пошли на уступки, например, в запрете на произнесение вслух имени бога, и отказе от его изображений, в отличие от египетского культа АТОНА.
В объединённой религии исчезло символическое изображение солнца, характерное для монотеизма Эхнатона.
Критическое исследование библии предполагает два первоисточника шестикнижия. Они обозначаются как J и E, потому что одно использует имя Яхве (Jahve), а другое имя Элохим (Elochim). Но, как сказал один из историков древних религий: «Разные имена – явный признак существования различных богов». То, что Моисей был перемещён в Кадеш или на Синай-Хореб и возведён в ранг мадианитянского жреца, по мнению Фрейда, выглядит, как извинение перед памятью великого египтянина.

Расширенная справка: Шестикнижие – это пять книг самого Моисея и одна книга Иисуса Навина (см. Британскую энциклопедию, т. XI, 1910 г. Статья «Bibel»). Древнейшим источником считается J, Jahvist (Яхвист) автором которого в новейшее время считают жреца Эбджатора, современника царя Давида (см. Авербах. Wuste und gelobtes Land?, 1932 г.). Несколько позднее, точнее неизвестно, присоединяется так называемый Элохист, принадлежащий Северному царству (Израиль). Впервые Яхвист и Элохист стали различаться с 1753 г. Астрюком. После гибели Северного царства в 722 г. до н.э. некий иудаистский жрец соединил части J и E друг с другом и прибавил некоторые тексты. Его компиляция обозначается как JE. В седьмом веке присоединяется Девтерономиум («Второзаконие»), пятая книга, будто бы найденная во время ремонта в Иерусалимском храме в полном виде в 621 г. до н.э. После разрушения храма (586 г до н.э.) во время изгнания и вслед за возвращением была произведена переработка, названная «Жреческий кодекс»; в пятом веке до н. э. произведение обрело окончательную редакцию и с тех пор существенно не изменилось. Исторически достоверно (по Фрейду), что окончательное закрепление еврейского образца было результатом реформы Ездры и Неемии. Кадый из них написал по одной книге Ветхого завета. Первый был священником, второй – чиновником, занимавшим высокий пост при дворе персидского царя Артаксеркса I (465-424 гг. до н. э.) ;

Фрейд, со свойственной ему проницательностью, замечает, что в более поздних вставках в текст библии просматривается намерение избегать упоминания о Кадеше. Местом основания религии стала окончательно священная гора Синай-Хореб. И далее, говоря о периоде так называемого Жреческого кодекса, он считает, что все поздние искажения стали служить цели отнесения заветов Кадешского периода к более ранним векам с целью закрепления моисеева законодательства с претензией на святость и обязательность. Это было необходимо для достижения единственной цели – доведения религии Яхве до идентичности с первоначальной религией Моисея. «Во многих случаях искажения текста мы можем рассчитывать на обнаружение утаённого и отвергнутого и все же где-то скрытого, хотя и изменённого, вырванного из контекста смысла. Признаемся, не всегда это легко удаётся... К построениям религиозной мифологии неправомерно предъявлять требования обращать большое внимание на логическую связь...».
Возвращаясь к насильственной смерти Моисея, Фрейд акцентирует внимание на том факте, что подобный конец весьма характерен для просвещённых деспотов. Причём Эхнатона также постигла смерть, но не в смысле физического насилия, а как отторжение его религии народом Египта. Но феномен состоит в том, что если Египет уже никогда не вернулся к монотеизму Эхнатона, то еврейский народ пронёс единобожие Моисея сквозь тысячелетия (включая 800-летний латентный период) и в этом Фейд видит самую завораживающую загадку истории религии и народа: «Египтянин Моисей даровал части народа иное (в отличие от примитивного, кровавого Яхве XIV в. до н. э.) представление о высоко одухотворённом боге, идею единого, охватывающего весь мир, божества, столь же вселюбящего как и могущественного, который, не принимая никакие церемониалы и волшебство, утверждал высшей целью людей жизнь по истине и справедливости...
От него (Моисея) осталась традиция, и её влияние расширялось, впрочем, лишь постепенно в течение столетий, что и обещал сам Моисей. Бог Яхве приобрёл слишком незаслуженное почитание, когда в Кадеше на его счёт записали освободительное деяние Моисея, однако он должен был тяжело поплатиться за эту узурпацию. Тень бога (АТОНА), чьё место он занял, стала сильнее, чем он, в конце процесса проступило существо забытого моисеева бога. Никто не сомневается в том, что только мысль об этом другом боге позволила народу Израиля претерпеть все удары судьбы и обеспечила его существование до наших дней».
Мне кажется, что в этой последней фразе Фрейд сильно увлёкся: поэт взял верх над исследователем. Впрочем, ненадолго. «...Главной функцией жрецов стало оформление и соблюдение ритуала и, кроме того, сохранение священных надписей и их переработка во имя собственных целей». Это уже слова беспристрастного исследователя.
Очень важная мысль: «Не бог избирает себе народ, а народ избирает своего бога». Когда-то Иван Алексеевич Бунин писал:

                ...Не бог, не бог нас создал, это мы
                Богов творили рабским сердцем...

Лично я придерживаюсь «теории восхождения», которая требует более расширенной трактовки боготворчества. Не только «рабское сердце», но могучий инстинкт самосохранения продиктовал древнему человеку самые простые представления о нравственности в самом её зародышевом, примитивном толковании. Поиск мистических носителей (символов) этого феномена сознания древнего человека и породил многочисленные культы «тотемов» и «таб;», лежащих в основе политеизма.
А далее был путь длинной в десятки, а может сотни тысяч лет до того, как жрецы новейшей истории иудаизма творили бога Моисея-Яхве не столько рабскими, сколько искушёнными сердцами и с фанатизмом, который только и может оправдать многочисленные натяжки и фальсификации. Далее Фрейд пишет: «В случае с Моисеем мы имеем уникальное событие, когда человек снисходит к избранному им народу. В этом, пожалуй, и есть след подлинного историзма. А обожествление Моисея произошло значительно позже».
По схеме, предлагаемой Фрейдом с ссылкой на Зеллина, вождь-богослов, упрямый и деспотичный Моисей, в конце концов, убитый евреями, которых он вывел из Египта, становится спустя почти семь веков богом, которого они избирают сами (возвращаются к нему через мучительно долгое бессознательное прошлое). Вот тогда, идентифицированный в Ягве-Моисее, он навечно становится опоэтизированным, но ортодоксальным учителем евреев. Единственно возможное объяснение этого феномена Фрейд предположительно видит в коллективном бессознательном первородного греха – отцеубийства, восходящего к миру древнего человека (см. ниже «Тотемическую трапезу»).

До встречи