Венеция - Джустине-Лючия Росси и её ступка

 
  Джустине-Лючии Росси не спалось. Вой бушевавшей за окном бури делал её и без того невесёлые размышления совсем беспрсветными.

  Последнее время стало совсем плохо. Несколько дней назад пришло известие, что её старшего сына сначала ограбили во Флоренции, а потом и заключили в герцогскую тюрьму. Как какого-то бесправного купчишку-еврея. Его – её сына, гражданина великой Республики, не так давно получившей гордое имя Венеция!

  И всё из-за нынешнего дожа Пьетро, из рода Градениго. Угораздило же его поссориться с Папой Климентом!

  А Папа за это решил примерно наказать Венецию своим интердиктом.

  Интердикт, по сути, ставил всех венецианцев вне закона. Республику и её граждан отлучили от святой церкви. Во всех подвластных Клименту землях любой венецианец мог быть ограблен и даже продан в рабство.

  Из-за невозможности продолжать привычную торговлю Венеция стремительно беднела. Всё дорожало. Неделю назад прокураторы опять подняли арендную плату на её родной улице Соттопортего дель Капелло.

  Хорошо хоть младший сын на хорошей должности consoli, теперь даже sopraconsoli – чиновник по еврейским делам. Конечно, если тебе поручено надзирать за ведением дел ростовщиками, всегда можно прожить. Правда, не приведи господь попасться на взятке! Но выкупить брата из тюрьмы он обещал помочь.

  А тут ещё в Венеции непрерывно идут кровавые стычки между противниками и сторонниками нынешнего дожа. Ходят слухи о заговоре.

  За этими невесёлыми раздумьями застал пожилую женщину ненастный рассвет.

  Буря почти прекратилась и сквозь её затихающие порывы стали доноситься уличные шумы, громкие крики людей и лошадиное ржание.  Всё это, казалось, происходило прямо под её окнами. Если бы она жила не на втором, а на первом этаже, наверно ей бы стало страшно.

  Она поднялась с постели и взялась за привычную утреннюю работу.

  Крики и шум внизу не прекращались, и женщина решила взглянуть вниз через прорези в оконных ставнях.

  Не переставая толочь в тяжёлой ступке зёрна для похлебки, она прижалась щекой к ставню.

  Вдруг дерево под её щекой поддалось, и створка стремительно распахнулась!

  Женщина качнулась вперед, и тяжеленная ступка вырвалась из её рук…

  Она успела увидеть, что внизу, на узкой дороге между домом и каналом, скучились всадники.

  И что её ступка попала в голову одному из них – тому, в руке которого было знамя.

  Лючия успела спрятаться за вторым ставнем раньше, чем её увидели всадники.

  От страха ей стало плохо – сейчас эти вооруженные люди ворвутся к ней и, конечно, убьют!

  Но через несколько минут услышала – и не поверила сначала своим ушам, что всадники стремительно удаляются в сторону моста Риальто…

  А что происходило в тот день 15 июня 1310 года, почему Джустине-Лючия, а, может быть, просто баба Лючия или, может быть просто Джустине и её ступка, которые уважаемый читатель видит на моём снимке, прославились в веках, можно узнать из десятков статей в интернете.

  Там же читатель узнает, что в продолжение событий этого дня появился в Венеции Совет Десяти – прообраз нынешних спецслужб.

  И поймёт уважаемый читатель, что подглядывание спецслужбами за руководителями государств и прослушивание их разговоров появились не сегодня и не вчера, а берут начало из Венеции, в которой  Совет Десяти слышал даже то, что нежно шептали дожи своим догарессам в брачных альковах.

  С другой стороны, трудно представить особые нежности между супругами, которые принципиально не мылись месяцами, поскольку мытьё католической церковью в средние века  не приветствовалось, а даже, наоборот, возбранялось.

  А в распространении чумы обвиняли сами знаете  кого…

  Если уважаемый читатель будет читать подробности о не удавшемся заговоре, он обратит внимание, что не популярным властителям всегда были нужны ставшие на их сторону отдельные "герои из низов" – поэтому немедленно и прославили бабушку со ступкой. Что ремесленники, наиболее пострадавшие вместе с купцами от торговой блокады, были первыми, кто начал громить заговорщиков, хотевших, в общем-то, улучшить положение граждан Венеции.

  И, что очень важно – уже тогда гражданское сознание венецианцев противилось насильственной смене власти пусть даже не популярного и раздражавшего их политика.