Анна Штейнберг. Первая картина

''АННА  ШТЕЙНБЕРГ'' или
''Соната-фантазия по прочтении Данте...''


Трагедия в восьми картинах


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Анна Штейнберг, урожденная Юргенс – слепая пианистка 28 лет.
Александр Штейнберг – муж Анны, актер 40 лет.
Карл Эйхлер – друг Александра 25 лет, молодой амбициозный актер.
Абарт – директор театра делла Конкордия.
Горничная, Конферансье, Врач, Секундант, Режиссер.

Действие происходит в Италии, одной из осеней начала XX века. Приезжие артисты из Австрии дают свой единственный концерт в театре делла Конкордия.


ПЕРВАЯ КАРТИНА

Сцена театра делла Конкордия. Полным ходом идет подготовка к предстоящему концерту. По сцене передвигают рояль, выстраивают освещение, собирают декорации. Директор театра останавливается посредине сцены, осматриваясь и оценивая работу. К нему подходит Штейнберг с нотами в руках.

АБАРТ. В четверг, в восемь часов вечера.
ШТЕЙНБЕРГ. Но, господин Абарт, мы не сможем настолько сократить программу – всего лишь две прелюдии.
АБАРТ. Голубчик, все, что от вас требуется – это всего навсего двадцать минут игры. Не более.
ШТЕЙНБЕРГ. Зал ее не отпустит. Она будет играть эту сонату!
АБАРТ. Нет-нет-нет, эта соната совершенно не вписывается в запланированный концерт! Пусть это лучше будет парочка легких прелюдий Шопена, я настаиваю.
ШТЕЙНБЕРГ. Шопен не писал легких прелюдий.
АБАРТ (закатив глаза). О, боже!.. Хорошо, пусть это будет часть сонаты. Сколько их там? Три, пять?
ШТЕЙНБЕРГ. Одна. Фантазия.
АБАРТ. Вы, вероятно, что-то путаете. Насколько известно мне...
ШТЕЙНБЕРГ. Это соната Листа, а не Бетховена или же Моцарта. Анна никогда прежде ее не исполняла, хоть и работает над ней более двух лет.
АБАРТ (в задумчивости). А сколько ей лет?
ШТЕЙНБЕРГ. Нет и тридцати.
АБАРТ. В конце концов, приезжих гастролирующих музыкантов у нас предостаточно, поставим кого-нибудь другого. Она ведь не обладает гением глухого Бетховена или врожденным талантом дарования юного Моцарта?
ШТЕЙНБЕРГ. Нет. Она абсолютно слепа.
АБАРТ. Как?! (после паузы) Почему Вы не сказали мне об этом раньше?
ШТЕЙНБЕРГ. А разве это что-то меняет? Она обычный человек, который как и все – дышит, живет. Она не феномен, за каждым шагом которого нужно следить и обсуждать. Единственное, что, возможно, ее отличает от всех остальных людей – это ее чувствительность. Она и является ее уникальным даром, а не то, что «девушка-инвалид музицирует ничего не видя пред собой». И, пожалуйста, относитесь к ней именно так, она если и не видит, то все чувствует. И даже более...
АБАРТ. Как скажете. (собираясь уходить) Сегодня вечером я посоветуюсь с сеньерой Бранкати и пришлю Вам телеграмму со всем разумеющимся.
ШТЕЙНБЕРГ. Благодарю Вас, господин Абарт.
АБАРТ. Всего Вам доброго.