Любовь спаси и сохрани

Для тех, кто ещё не знает  Поэта, музыканта и всемирно известного художника А.С.Путяева!
Спешу поделиться искренней радостью.
 06.12.2013г вышел из типографии его сборник любовной лирики.170х120см, 255стр. Ура!!!
 Но всего - 300 экземпляров.
Страница Путяева А.С.
http://www.stihi.ru/avtor/putjaef
               
Читайте живого классика ХХ1-го века!

 ЛЮБОВЬ  СПАСИ   И    СОХРАНИ


 Сборник из поэтической серии «Звёздный Ковчег»

 Составитель и  шеф-редактор Лариса Лось

 Корректура Ларисы Лось

 Оформление Александра Путяева

 В дизайне обложки использована живописная работа Ал. Путяева «Цветы Альтаира» – из коллекции Ларисы Лось

 В некоторых случаях сохранены особенности орфографии и пунктуации автора

 Единственным правообладателем данного издания является
 Александр Сергеевич Путяев – издание, оригинал-макет, обложка, дизайн.


 Москва                2013

Не слушайте зова будущего________________________________Алекспндр Путяев

    Эссе в формате предисловия

      Александр Путяев предпочитает, чтобы его называли Саней…
      Те, для кого в детстве, как для нас с ним, роман Вениамина Каверина «Два капитана» был знаковой  настольной книгой, смогут это понять и вспомнят вместе с нами Саню Григорьева, – кристально честного, неподкупного, любознательного и целеустремлённого человека, умеющего любить и бороться за  любовь.
      Нет у Сани Путяева незрелых стихов из той бесшабашной юности, в которой остались давние поэтические тусовки шестидесятников в Московском бомонде.
      В свои 37 лет  этот талантливейший поэт, не издавший ещё ни одного поэтического сборника, но уже известный  своими юмористическими рассказами и  иронической прозой, публикуемыми во многих периодических изданиях советского времени, в т.ч. и в «Литературной газете», и  выпустивший  сборник рассказов – «Русское забулдыжье»,  почему-то взял и сжёг  всё, написанное за  предыдущие годы, с 1963-го по 1983-й год…


  Случайно уцелевшее:

  Дурацкий мир:
                «НЕ  ПРИСЛОНЯТЬСЯ»,
  Из окон
                скопом
                «НЕ ВЫСОВЫВАТЬСЯ»:
  Глядишь, осколком заполярным
  Ударит солнышко бесовское.
  Сентябрь в Абрамцево,
                обрадуйся,
  Пока мы юны и беспечны,
  Как запрокинутые радуги
  В предгрозовую бесконечность…

      Эти дети шестидесятых, бредившие стихами оттепели, обожали  Бориса Пастернака. Пили вино и читали свои стихи у его могилы:

 А три сосны с наростом кожи
 Вниз головою с высоты
 Летели, так на Вас похожи…
 Стихи. Ну, что сказать о них?
 И в самой тоненькой тетради
 Вы не могли писать  плохих
 Не денег и не славы ради
 Средь ветоши чужих могил.
 Для Вас я б за любую плату
 Достал бы, если  мог, чернил…
 «Февраль. Достать чернил и плакать»…

      В подмосковном  Переделкино  Борис Леонидович видел  из своих окон величественные три сосны…
      Саша Путяев сам часто вспоминает, как тогда, после  встречи с поэтами на кладбище, ещё в шестнадцатилетнем возрасте, он был с приятелем  Лёней Губановым:
  «Однажды мы проснулись с ним после посещения могилы Пастернака на кладбище в Переделкино,  вблизи могил старых большевиков. Головы трещали от выпитого накануне.
       И мы тогда, помнится, поклялись друг другу повеситься как-нибудь на досуге однажды четвертого. Я не сдержал своего обещания. Возможно, мне не понравилось чётное число, а, скорее всего, – вера в Бога не позволила уйти из жизни так же запросто, как поднять стакан с водкой…»
        А Лёня, как будто программируя себя на прожитые им 37, позже напишет:

  Холст 37 на 37.
  Такого же размера рамка.
  Мы умирали не от рака
  И не от ревности совсем…,

       Какие ещё нужны доказательства, что слова – материальны?
       Тогда они,  с больными головами, продрогшие и без копейки денег,  вышли с кладбища. Лёня пошёл к семье Пастернака, живущей в доме неподалёку, а Саша побрёл пешком в город. И как он был приятно удивлён, когда  возле него притормозила машина, в которой ехал Александр Галич со своей приятельницей:
       – Почему пешком?
       – Да  я – без денег…
       – Садись, подвезу. Жизнь большая. Может, когда-нибудь и ты мне чем-то поможешь…
       И эти слова  его оказались пророческими. Позже Саша подружился с Алёной, дочерью А. Галича, и  помощь его пригодилась ей, когда отец  погиб на чужбине…
       Оказывается, Галич  слышал, как  подростки на кладбище читали свои стихи, и был очень  тронут Сашиными строками:
  «Не денег и не славы ради…»,
       Он  видел в этих мальчишках будущее русской поэзии, спешащее на смену старшим.  Тогда он подвёз Сашу Путяева  до самого дома.
       Теперь, по прошествии времени,  и Санины стихи всегда полны ассонансов и аллитераций, блистая  своими собственными изумизмами, и его уже нельзя ни с кем сравнивать.
  Этот мастер – сам по себе, ни на кого из знаменитостей не похожий:

    ...Это я! –
    Ясновидец –
    Глухой и слепой –
    Паутину плету,
    Чтобы в омут забросить,
    Где всё та  же душа,
    Но с иною судьбой,
    Провожает тебя
    В мою грустную осень…
    Я загнал циферблат своих дней, –
    Как коня.
    Я согнул свое счастье
    Подковой подмётной.
    Но –
                я знаю –
    Во сне ты целуешь меня:
    Это я на распятии губ –
    Полумёртвый…

       В свои 37 , переосмыслив прошлое, на пепелище  сожжённой половины жизни, он начал новый виток своего, теперь уже абсолютно зрелого творчества.
       «Рукописи не горят…»  Могут сгореть и обратиться в пепел черновики стихов, но огонь, зажжённый ими в сердце настоящего мастера, принесёт вместе с жизненными испытаниями боль, оскомину от  потерь и утрат,  которые только и позволяют выстоявшей душе настоящего поэта через чистые фильтры  выстраданной любви находить свой собственный, неповторимый  язык для разговора с Богом.…
      Легко ли под сорок лет начинать поэтическую и писательскую жизнь – с чистого листа?
     А он начал. Потому что к тому времени уже чувствовал в себе мастера. Наутро он с грустью смотрел на разнесённые по двору горелые обрывки  огромной кипы черновиков…может быть, именно поэтому и в каждом нынешнем его стихотворении звучит тема неизбывной любви, начиная от самой первой, детской ещё, влюблённости:

    Наши зрачки
    Застыли…
    В щёлочки,
                как у  мидий,
    Глобус
                смешишь
                в затылок,
    Рядом со мною сидя.
    Что мне искать указкой?
    Проще сверлить глазами
    Губы твои
                с подсказкой –
    Алыми парусами.
    Вот бы уткнуться в остров,
    Что –
              не флажком на карте,
    А золотою розой
    Из пластилина –
                в парте.
    В неводе просыпаться
    Пойманным
    Ихтиандром
    И за тобой –
                сквозь пальцы –
    В сети меридианов!

      Зная Санину  жизнь «изнутри», а его самого, как  самобытного писателя, поэта, художника и музыканта,  я понимаю, что этот автор не должен и не может сгинуть среди потерянных поколений нашего, такого смутного и полного несправедливости, времени, спешащего похоронить под собой наше необыкновенное прошлое:

  Там, в тишине, от счастья млея,
  Бесились звёзды невпопад…
  Они – далече, как Малевич,
  Не угадавший мой квадрат!
  А мой квадрат уже застелен
  Травой зелёной от кутюр.
  Для крутизны ещё б –
                три ели
  И  –
              пару восковых фигур.

       Такой он, Саня Путяев, разносторонне талантливый и  непостижимо разный в проявлениях своих желаний и устремлений, всю жизнь раздававший с любовью и себя, и всё, чем когда либо бывал богат, в стихах говорящий с Богом, и водивший дружбу с самыми грешными,  никогда не унижавшийся, битый врагами, гонимый ревностными конкурентами, не сломленный  в своё время всесильной властью, не пошедший к ней в услужение.
       Его неповторимый талант зиждется на прочных своих генных родовых  корнях, (его отец, Путяев С.А.  был известным журналистом и художником, заведовал газетой «Книжное обозрение», мама –   Путяева Л.А. – актриса), он никогда не искал славы и не пользовался папиным влиянием. Он получил с раннего детства всестороннее домашнее образование, с четырёх лет играл на скрипке, в десять лет в составе симфонического оркестра за исполнительское мастерство был удостоен дипломом первой степени и золотой медалью на международном   фестивале  молодёжи, проходившем в Москве.
      Его картины расходились по миру.
      Вышел и сборник стихов «Дырочки от флейты». И не так ему самому, как нам с вами, дорогие читатели, нужны его, Сани Путяева, книги, чтобы мы с вами могли убедиться, что Русская Поэзия жила, живёт и жить будет.
      Богатый опыт, жизненный  и  литературный, вкупе с опытом художника и музыканта, несомненно, с учётом дарованного  Богом  таланта видеть и чувствовать мир абсолютно по-своему, в мельчайших деталях и в неоспоримой  общей взаимосвязи всего со всем,  позволяет Ал. Путяеву идти в литературе своим, ни на кого не похожим, направлением.  Как-то недавно Саша  сам дал название своему творчеству:   сюркреатив.  На мой взгляд, его творчество – это  реактив, проверяющий читателя на способность чувствовать и переживать на уровне разносторонних способностей. И очень хочется верить, что достойных читателей у этого автора будет всё больше и больше,  благодаря его новым книгам и интернету.
       И дай ему, Боже, долгих-долгих лет жизни, чтобы успеть  выполнить своё истинное предназначение на этой земле  и  претворить в жизнь все свои творческие,  необыкновенно интересные задумки, напечатать все свои завершённые и незавершённые романы, сказки и стихи! Дай, Боже, этому  Поэту ХХI века благодарных умных читателей!

  Конь мой чёрный…
  Косы в гривы заплету…
  Конь мой,
  Конь мой непокорный!
  Ахиллесову пяту
  Прячет в белую подкову.
  Ну, а мой простынет след...

       Мы спасаем любовь, а любовь спасает нас, а потому –
       СПАСИ ЛЮБОВЬ И СОХРАНИ!

               
Лариса Лось


 1. СЛЕПЫЕ ОКНА ТРОТУАРОВ


 "Проходя мимо сумасшедшего дома, я подолгу засматривался на его вымазанные белилами окна, подчеркивающие слепоту душ людей…
  Возможно, что хорошо лишиться рассудка –
  говорил я себе".
                Александр Грин


 ***
  Когда не думает страна
  Ни о поэтах,
  Ни о нищих,
  Спасибо, Родина,
  Что я
  Был в это время 
  Божьим лишним!


  ***
             И время сгладило детали,
             А мелочи преобладали.
                Борис Пастернак

  Я горжусь тем, что я выжил
  В коридорах коммуналок,
  Где со стен свисали лыжи
  И берцовых
                пара
                палок;
  Где безногие калеки
  Колотили жён послушных,
  Потому что было лето,
  Потому что было душно…
  Было не до катаклизмов.
  На открытке с гнусной  рожей
  Я назло социализму
  Рисовал коровок
  Божьих.


 ***
 Где вы –
 Ночи  без сна,
 Поцелуи
 Взахлеб !.. –
 Только взглядов с упреком
 Мутнеют осколки!
 Я такой же затворник,  –
 Как скованный лед.
 От безумных ночей  –
 Две забытых заколки.
 Полынью моих вен
 Выбирает вино.
 Заколочен сентябрь
 Проливными дождями.
 Я меняю на медь
 Золотое руно.
 Посыпаю рассветы
 Немыми горстями…
 Это я! –
 Ясновидец –
 Глухой и слепой –
 Паутину плету,
 Чтобы в омут забросить,
 Где всё та же душа,
 Но с иною судьбой,
 Провожает тебя
 В мою грустную осень…
 Я загнал циферблат своих дней –
 Как коня.
 Я согнул свое счастье
 Подковой подмётной.
 Но –
 Я знаю –
 Во сне ты целуешь меня:
 Это я на распятии губ –
 Полумёртвый…


 ***
 На склоне лет я понял вдруг,
  Роняя жизнь, как чашу, наземь:
  Чтобы цвели цветы вокруг –
  Разбейте вазы.


 ***
 Ты – сон.
  Ты на моих губах,
  Как лепесток,
  Что бредит кожей…
  А я на сотню лет моложе,
  Чем ток, бегущий в проводах.
  Меня по дому водит фея
  И говорит:
  – Я здесь. Я здесь.
  Зачем от горя не умею
  На стены
             ходиками
                лезть?


  ***
  Мой век –
  Ханжа и неврастеник.
  Смешон –
  Как семечки в горстях.
  Останови часы на стенах
  И стены, где часы висят.
  В календарях настольных
  Числа
  Проставьте задом наперёд,
  А время пусть, покуда  мчится,
  По голым камешкам идёт.
  Все оттого,
  Что я там нужен –
  Среди плакатов и витрин –
  Как чай индийский,
  Что остужен
  Седыми фалдами гардин.
  Все потому, что время –
  Посох.
  Уходим мы –
  Оно в пыли,
  Необитаемо,  как остров,
  Где умирают корабли!


 ***
  … А память, точно, как река –
  С пираньями, с пирогами.
  Хоть вешалку от номерка
  Запомнить бы
                попробовать.
  Хотя бы гвозди отстирать
  С крестов,
              что на пергаментах…
  Потом еще и роль сыграть –
  Тень младшего из Гамлетов.
  Но это так, причуда
  И –
  Дурачество под дудочку…
  Почти, как слёзы у Дали:
  В бессмертье, – как на удочку.
  Пока хоть что-нибудь внутри
  Есть от игрушек ёлочных,
  Включить бы левый габарит,
  Где в сердце бьют
  Иголочки…
  ***
  Ничего-то, мой друг, не останется
  Из того, что так дорого нам.
  Дети выметут пыль,
  Что состарилась,
  Вместе с нами ютясь по углам.
  Занавески на окнах повыцвели.
  Белый иней не собран в узор.
  Вот и стрелки часов –
  В чёрном
                рыцари! –
  Оставляют полночный дозор.
  Будут старые платья и галстуки
  Раздражать наших внуков,
  Поверь.
  Время – парусник.
  Пятится галсами
  В тишину отворённая дверь.
  А за ней –
  Мы так молоды, счастливы…
  А за ней – крымский берег и соль…
  Карадаг с драгоценными чайками,
  И на синем –
  Босая
  Ассоль.
  Неужели же нет продолжения,
  И вся жизнь –
  Как терновый венец,
  Примитивнее, чем умножение
  В длинный столбик
  С чертой под конец…




  ***
  Сводит зубы.
  В крещенской воде
  Не зимуют земные виденья.
  Так и глаз моих свет в темноте –
  Как секстант,
  Где – ни палуб, ни зренья,
  И летучее дно – наутёк,
  И команда в бермудских  матросках
  Белых шлюпок своих не найдёт
  По обрывку висячего троса.
  Сводит зубы.
  Ну, вот же, – близка
  Дверь, куда ты хотел постучаться…
  Кто придумал по звёздам искать
  Вслед за кошкой тепла и участья?
  Сводит пальцы пергамента лист.
  Крест мой крест! –
  Так разбросаны строфы.
  Это если бы  как… альпинист –
  С  восхожденьем безумным –
  К Голгофе!
  Это –
        как без вещей на вокзал:
  Просто запахом красок дурманить…
  Будто Бог меня в узел связал,
  Чтоб хоть что-то о жизни – на память…


  ***
  Я знаю – истины кричат,
  Воспоминанья –
                бьются, бьются,
  Как чашки, 
            где  – холодный чай,
  Как незабудки
                кромки
                блюдца.
  Да где ж оно –
                участье слов?
  Отказываю им –
  В причастиях…
  Я ухожу из ваших снов
  Туда,
        где скачет круглый мячик…
  ……………………………….
  ……………………………….
  И, всё-таки, вам стоит знать,
  Что, –
             заблудившись, –
  Это сердце,
  Колотится и голосует – «За»! –
  На сквозняке, –
                как в доме
  Дверца.


  ***
  Я не переключился на аллюр
  Червовой масти
  Карты раскрутив.
  Иль перезаложился
                на
                «Люблю»?!
  Люблю!
  Люблю!
  Люблю!
  Бес по пути
  Попутал в губы жадно целовать,
  Пружины вырывая из груди,
  Чтоб ими заплести её кровать,
  И по ночам Остоженку будить.
  Там серый дом –
                кирпичик к кирпичу,
  И дым печной от чёрных мостовых
  Взрываются,
                когда во сне кричу,
  Как будто вызывая вестовых
  В тартарары нести моё
  «Люблю»!
  Люблю её осенние глаза!
  Как на костре –
  Огонь боготворю,
  За то, что боль клещами развязал.
  Зато теперь уверен –
                в том окне –
  И среди ночи грустно и светло,
  А на зелёном письменном сукне –
  Стихов моих
  Прощальное зеро!..


  ***
  Мне позже Бог тебя подарит.
  А, помню,
  Прежде предо мной
  Стояла
                девочка на шаре,
  И рядом не было другой.
  Нас не бессмертие спасёт,
  А луч, пробившийся сквозь листья,
  Когда, –
  Как бритвой,
  Полоснет
  По жалким венам
  Острой кистью.
  Во что со мной играли
  Краски,
  Светясь и прячась по углам?
  Я оживал от божьей ласки,
  Прилипшей намертво
                к холстам.
  Там было вдоволь тишины.
  Там я с моста бросался в Сену.
  Там океан, впадавший в стену,
  Был родом из другой страны.
  Мне не хватало этих стен,
  Соборов стрельчатых и башен…
  И я латал изнанки вен
  Цитатами из жизней ваших!..
  За призрачной чертой –
  Я знал –
  В тумане, –
  Как в прозрачной шали, –
  Меня ждет
  Девочка на шаре, чьи я колени целовал.


  ***
  Я –
  С матрицы  чьих-то
  Палитр первобытных, –
  Еще не прочитанный
  Парно-
  копытным.
  Я –
  Спутник,
  Упавший
  С чугунной орбиты.
  Я маршал!
  Я маршал
  Без маршей и свиты!
  За то,
                что –
  Без кожи,
  Прости мне,
                завистник…
  Пошлите мне дождик,
  Товарищ баллистик!
  Я вечный изгнанник.
  Мальчишка нон грата.
  Я бронзы изнанка
  Бродяги с Арбата.
  Веревкой от торта
  Успев обвязаться,
  Я падаю гордо
  Вдогонку
  Пизанской.
  Я – просто художник,
  Рисующий листья…
  Рябине лишь должен –
  За краски и кисти!


  ***
  О, где тот брод, тот светлый брод,
  Где луны ходят к водопою?
  Я б пересохшею тропою
  Нашарил шаткий небосвод,
  Чтоб на колени встать и выпить
  Через соломинку ручья
  Ту прядь, что падала с плеча –
  Великолепная, как Припять…


 ***
 Горит, горит твоя звезда!
  Здесь отбывают сроки
  Снеги.
  Здесь по периметру –
  Телеги
  И вышки с окриком дрозда.
  И хлябь.
  И бедное жилье.
  И ангел в небе над стогами.
  И подневольное жнивье.
  И квас домашний
  С пирогами.
  И золотые купола.
  И крендель ставней на окошках.
  И крошки птицам –
  Со стола.
  И ситец, втоптанный в горошек…
  Страна моя!
  Вся – хлеб да соль,
  Да незабудки – нараспашку!
  Такую уж послал
  Господь,
  Отдав
         исподнюю рубашку
  За наше бедное житье,
  За квас домашний с пирогами,
  За это утро с петухами
  И прибауткой:
                «…Ё мое»!..


  ***
  Да разве грусть твоя – не повод
  Достать бумаги и чернил?
  Когда последний раз, не помню,  –
  С ума от глаз твоих сходил.

  Вся жизнь моя – как в беспилотном.
  Упрусь ладонью в облака.
  Свалюсь от штопора в полотна –
  От пола чтоб – до потолка.

  И охрою – от дома к дому,
  Где сдвинут стулья и столы.
  Не надо мягкую солому –
  Велите гвозди постелить

  На этих стенах в незабудках,
  Средь пятен высохших белил;
  В музеях и собачьих будках,
  Чтоб знали, как я всех любил!

  Льняное масло это месса.
  Я разбавлял палитру им,
  Чтоб Богу – богово воскресло,
  А что-то – именем моим!


 ***
 Жаль не был я
                снов твоих возле
  Чуть раньше,
                чем наше –
  «Потом».
  Жизнь,
                может,
                случится и после…
  А мне бы хотелось –
  Как до…
  Со стапеля хмурые тени
  Сойдут и растают вдали,
  Где волны,
             как лестниц ступени,
  Придут навещать корабли.
  Я мачты по скрипу узнаю,
  И парус тугой обниму:
  Не знает,
  Куда ускользает,
  Неведома вечность ему.
  На нерест отправятся звёзды.
  Настигнет окна западня
  Средь рифов затерянный остров, –
  Где вряд ли застанешь меня.
  Но –
                знай же:
  Я буду
  Под утро
  Зеленую ветку качать,
  И пробовать,
             страшно мне будто,
  Губами твоими кричать!
***
...............................
..................................
***
  Век мой, век, ты, наверное, болен,
  Иль ослеп, как погасший маяк…
  Но я слышу тебя в ми бемоле,
  Утонувший в ромашках овраг!
  Если в память уткнусь, как в жилетник,
  Пред глазами, как шахматный шах, –
  Утонувший в ромашках передник
  С керосиновой копотью в швах.
  Ты мне снишься, страна голубая,
  Где березы и слезы в обхват.
  Я по пояс вхожу, улыбаясь,
  В этот в белых ромашках закат.
  Я в ромашковом поле – не воин.
  И, едва устояв на ногах,
  Поклонюсь этой белой неволе,
  И уйду с лепестком на губах.


 ***
  Что-то в нас оборвётся навек,
  Может, смысл дорогой
  И ничейный;
  И в ковчеге смежившихся век
  Что-то нежное
  С грустью
  Исчезнет.
  Мы взойдем на орбиты планет,
  Наступая пространству на пятки,
  Долгожданный появится свет,
  Точно спятит, играючи в прятки.
  Ты дождись:
  Непременно к утру,
  Непременно весенней порою,
  Нам,
  Ладони приблизив ко рту,
  Бог второе дыханье откроет.
  Зря боялись мы слова «Пока»:
  В нем и букв-то неполная горстка,
  Как на ленте прощальной венка
  За чугунной оградой погоста.

 ***
  Я жил предчувствием,
  наитьем,
  Я сочинял твои глаза,
  Когда ещё льняные нити
  Началом не были холста.
  Всё, что не лень,
  Зовём судьбою,
  О, Господи, на что ж пенять?
  Я выбираю краски Гойя
  И кисти –
  Чтоб тебя обнять!
  Я Моцарта зову ночами,
  Я говорю себе:
  «Пиши,
  Пиши зажженными свечами
  Не света ради,
  А – души»!

 ***
  Спи, мой ангел, тень моя.
  Будто на безрыбье,
  В небо тянут якоря,
  Как когда-то –
  крылья.
  Был я прежде юн и смел,
  Но удачлив – вряд ли.
  Отыграться не успел,
  Сев с судьбою в прятки.
  Двинул пешки наугад,
  Прозевал корону.
  Птицей счастья обругал
  Белую ворону.
  Спи, мой ангел!
  Я ж пока
  Соберу в корыто
  В лёгких перьях облака –
  Вот и будут крылья.
  Постираю,
  Просушу,
  За спину закину,
  Свет в прихожей потушу
  И пешком –
  покину.

 ***
  Дай знать, что за окном зима,
  И снег – как белые бутоны.
  Глаза мои сошли с ума,
  Перебинтованы бетоном.
  Одену пристань в паруса,
  Иль на попутной льдине ринусь
  В тот мир, где всё со знаком «минус»,
  И лишь ладонь по волосам
  Стекает тёплым водопадом,
  А души липнут к зеркалам…
  До середины бы и надо
  Доплыть,
  Чтоб не достаться вам!
  Тогда припомнит Бог один:
  Да был ли он?
  Я, точно, не был,
  Когда губами находил
  Тебя одну
  И это небо!
  Глаза мои сошли с ума,
  И помутились в доме стены,
  И за окном плыла зима,
  Как эхо
  Белой
  Хризантемы.

 ***
  Любимая!
  Хочу, чтобы в комнату падал свет сквозь дырочки черных флейт, хочу, чтобы не спрашивал контролер у падающих с неба звезд, есть ли у них проездной... Хочу, чтобы ты прощала меня, если случится так, что я возвращусь не из всех миров с жёлтым букетом роз, но все равно я к твоим ногам сложу лепестки снов. И вспомнишь ты, как любила меня, как я тебя боготворил, как таял в пальцах морской песок...
  Вспомни:
  Я тоже
  Был!
  Вспомни, как волны ласкали нас и паруса из радуг... Любимая, если я не вернусь к тебе, если не буду рядом, если... То только из пекла, из ада! Но ветер, но ветер тебе донесет мой шепот, и шелест неясный, и я не умру — над твоей головой звездой негасимой погасну……………..
  …………………….И
  Будет свет
  От моих слов
  Лететь
  Миллионы лет
  К тебе одной,
  К одной лишь тебе
  Через
  Чёрные
  Дырочки
  Флейт...

 ***
  Окно. И белая стена.
  И свет бумажный.
  И дверь последняя.
  Она
  Не скрипнет даже.
  Не слышно шорохов
  За ней.
  И тени в белом –
  В своем уме,
  В своем уме –
  Как в круге первом.
  Спешат укрыть своим плащом,
  Любовью бредят:
  Как все же суетны еще –
  Как в круге третьем.
  Слова –
  Как будто дыма клуб.
  И речь невнятна.
  Круги расходятся от губ
  Лишь в круге пятом.
  Круги. Круги.
  Круги кругом.
  Мутнеет разум.
  Я был бы круглым дураком –
  Пройдя
  Все
  Разом.
  Ищейкой по снегу… -
  Под лед… -
  Идя по следу,
  Объятий круг тебя спасет,
  Мой круг последний!

Слушайте зов Путяев


 ***********************Всего - 255 страниц великолепных стихов