моль

открыла шкаф,
там моль сидела
на зеркале, вся – в мутно-сером
ах, эти острые ключицы!
ах, эти согнутые плечи!
и ног, не знавших депиляций,
трагикомический изгиб…
и, прочихавшись, я спросила:
за что, вы, дама, некрасивы…
какие внутренние силы
вас поднимают быть и жить?
и моль ответила степенно:
хоть вы –  и дура, откровенно,
но что-то в добром вашем взгляде
знакомо, эмпатично мне…
скорей врубайте вальс Шопена!
и я врубила вальс Шопена
моль встрепенулась, закружилась,
взбивая  шаль в густую пену.
я встрепенулась, закружилась,
взбивая шаль в густую пену.
Ах, эта музыка Шопена:
пыль золотая на ресницах,
розанов шелковых муары
на бабочке-императрице;
ах, этот Фет под твердым фетром,
ах, этот Северянин в кепке –
прозрачность марлевая лиц их,
лаванда, мята в бутоньерках.

-зачем, вы, дама, так красивы
куда б вас вальсом не носило?
какая внутренняя сила,
вас поднимает на крылах?

- мой детский страх тахикардичный,
мой гений парадоксов личных,
звук каблучков трагикомичных:
тик-так
        тик-так-
                тик-так-

               тик-так.

вы танцевали вальс Шопена
одни, в кромешной темноте?