***

И даже те, когда от челюстей к затылку
Сведет мостом, что крошатся резцы,
Я не отдал бы ни минуты. Но часы,
Недели, месяца в твоей копилке
Уже расположились, как под пыль,
Готовые не слышать треска глины.
С голодным воплем псины нелюдимой
Я вымру, но останусь как латынь.
Сухим на языке и горьким в горле
И превращенным в забываемый пароль.
Щенком породистым, но на чужом откорме
И навсегда прирученным тобой.
Я помню те, когда немели жилы.
И неумело жили в них мои
Не совершаемое с ленью нерушимой,
Все время остающейся внутри.
Но знало всё вокруг, что рассутулюсь
И шагом первым сразу брошусь в бег
К одной лишь выбранной из всех известных улиц,
Где, может, ждут, но точно места нет.
И даже ворох всех противоречий
Останется и был всегда родным.
Ведь только то, что на чужие плечи
По росту подгоняется портным.
И пусть придется сквозь всю толщу грунта
Пройти по этим гиблым холодам.
Ни часа, ни минуты, ни секунды
Я никому другому не отдам.