Зайка

Покров итожил тёплые деньки.
Пестрели краски осени и лета.
Сливаясь с ясным заревом рассвета,
В селе за речкой меркли огоньки.
Мой путь лежал вдоль топкой луговины,
Сквозь рощицу, до старого моста.
Кровя  разрезом влажного листа,
Тропа вилась, как будто пуповина.
Село тонуло в золотистой дымке,
И только дом родительский “на слом”
Печалил вид покошенным крыльцом
И грустным ” продаётся”  на калитке.

В сыром чулане старая кровать
Пугала тьму коленкой оголённой.
Здесь домовёнок, Кузькой наречённый,
Любил с вещами старыми играть.
Их старомодность тайною манила,
Томила взгляд неведомая суть;
Воображения неистовая сила
Влекла открыть, потрогать, повернуть.
Кровать под кладью охала, ворчала.
О , как же она счастлива была!
Когда в свои объятья принимала
Усталостью убитые тела.
Цвели сады. В окно жужжало лето.
Крутилась медогонка юных дней,
Пора любви пронизанная светом,
Чем дальше взгляд, тем видится ясней.
Там свист друзей и зов страницы новой,
Там на штанине рваной череда,
И всё, как смех счастливый и весёлый,
Как светлый день, угасший навсегда.

Я постарел и не бегу вприпрыжку,
Кусая маслом сдобренный ломоть,
Но мир жестокий рыжего мальчишку
Не смог во мне обидеть, побороть.
И выиграв  неравный поединок,
Я снова мир готов спасать от мук -
Крутить жучков вниз лапками со спинок,
Освобождать из ловчих сетей мух.

И вот стою, как будто перед казнью.
В руках предмет отроческих утех.
Без малого полвека лапки вверх…
Прости меня, вельветовый проказник!
Тебя нашли средь глянцевых обложек.
Из тонких приложений “ Огонька”
Тебя скроила мамина рука,
И этим ты милее и дороже.
Ушастик милый, разве же я ведал,
Что средь людей твоё тепло искал…
Прижав к груди того, кого он предал,
Седой  малыш  из мёртвых воскресал.