Монолог бывшей Ассоли

               

Я стала молиться  бланкетно. 
Для тех, кому неясно,  это как в бланке –
типографским шрифтом: О, высшее существо,
линейка, а под ней  «наименование  бога». 
Я это не заполняю.
Далее: благодарю тебя за,
линейка, «список благодеяний»; 
дай мне, пожалуйста, на твое усмотрение
«список прошений»; 
избави меня от «список несчастий».
Я уже ничего этого не заполняю,
ибо имеющий уши и так слышит.

Я стала молиться не в храме,
а на пустынном пляже,
где чайки деловито ходят около воды.
Надо мной реет тихий гул
пролетающего самолета,
мимо шуршат автомобили по асфальту.
А на песке, поросшем чахлой травой,
валяются апельсиновые корки, 
расплющенные окурки,
а среди них  пытается расти
лилипут цикорий.
Но меня от этого больше не колбасит.

Некоторые пишут стихи
на крошечных аптечных чеках,
а я стала писать стихи не чем угодно:
на записках, что купить,
на впаренных мне когда-то
рекламных бумажках и, о кощунство,
однажды записала стих на обороте
молельного текста,
так больше ничего другого
не нашлось для этой цели.
Мне хотелось записать накативший стих
на не самом лучшем романе Бегбедера,
но карандаша не оказалось,
ручкой писать на библиотечной книжке –
это полное непотребство, 
а  молитву можно распечатать
на новом листе.

Я стала писать верлибры
без чувства вины перед местными
законодателями поэтических канонов.
Я больше не завидую Полю Элюару,
который писал верлибрами обо всем,
что он видит и слышит сейчас,
подобно акыну, видит глазами,
полными любви и сопричастности
со всем сущим внутри и вне его.
Потому что я сама теперь делаю то же.

Зеленая вода речного залива,
белые, зеленые паруса яхт
местных олигархов.
Ни один из них не захотел навесить 
алый  парус, не дай бог,
набегут со всех сторон ассоли.

Я стала забывать о капитане Грее,
потому что вообще потеряла
интерес к сказкам.
Сегодня мне кажется
более потрясающим то,
что самыми свободными людьми
стали бомжи, которые живут,
как птицы, и не думают
соответствовать ничьим ожиданиям.
08.09.2013