Потеряшка

       Такса три дня искала свою хозяйку, которую оставила в метро. Она привыкла ездить из Ясенево на Профсоюзную, там жила хозяйкина дочь, дом находился рядом с метро, только спуститься вниз по трём ступенькам да пройти маленький скверик. Такса заходила в этот дом, но на лифте ехать боялась: он был старый и громко трещал, - так и ездила от одной остановки метро до другой в надежде встретить свою хозяйку. А та расклеила объявления о пропаже собаки по всему маршруту, но никто не звонил.
      
       Собака захотела есть и ходила туда-сюда по перрону, но съестного не было. Она вышла на улицу и долго обнюхивала землю в поисках пищи. Проходили люди, но не обращали на неё внимания: собака была упитанная, шерсть лоснилась на солнце. Собака вернулась в метро, и дежурная, пропускавшая людей через турникет – она хорошо помнила эту собаку с очень разговорчивой хозяйкой, - подозвала таксу к себе и всё бубнила: «Вот, бросают собак умирать, а ей тоже есть хочется». Протянула она таксе бутерброд с маслом, но собака к такой еде не привыкла, да и запах был чужой.
 
       Ночь такса провела в сквере под кустом, то засыпая, но поскуливая от тоски. Утром она снова начала свои поиски, решила проехать ещё остановку, но правильно сориентироваться, в какую сторону, ей было трудно. Хозяйка обычно брала её на руки, заходя в вагон, а потом отпускала. Выйдя на другой станции и побродив по перрону, такса встретила бедолагу дворнягу. Они обнюхались и разошлись в разные стороны.
И вдруг послышался страшный крик. Это дворняга кричала что было сил: огромный мужичина в ментовской форме бил её ногами, приговаривая: «Ишь, тварь, куда забрела, ты вонь свою вытрави, шерсть вымой, тогда и суй морду в калашный ряд». Он пнул собаку сапогом в ухо и сел в вагон. Собака лежала в луже крови и дёргалась в предсмертной агонии. Свидетелей этой сцены было много, но никто не сказал даже слова, все шли мимо, втянув голову в плечи.

       Такса заскулила от ужаса и, шатаясь, вышла на улицу. Людей стала обходить стороной. Нашла косточку и долго её грызла, чтобы растянуть удовольствие. Какой-то мальчуган поставил перед ней недоеденный стаканчик мороженого. Такса была такая голодная, что в момент проглотила угощение. Пройдя по улице, такса увидела знакомого инвалида, который сидел на ступеньках и пел песни под свой аккордеон. Песни были грустные, а голос хриплый, но пел он не на потеху, а чтобы люди бросали в шапку монетки. Такса уселась рядом с ним, изучая идущих мимо людей. Увы, хозяйки среди них не было.
       
       Подъехала машина, из неё вышли два мента. Собака насторожилась, схватила шапку с мелочью за край и оттащила её к урне, а сама села рядом. Менты подошли к инвалиду, без слов вывернули ему карманы, забрали деньги покрупнее, сунули себе в карман, хохоча, сели в машину и уехали. Инвалид поругался, поругался, а что поделаешь. Увидел таксу, сидящую возле урны рядом с его шапкой. Пересчитал мелочь и благодарно погладил собаку: «Сиди здесь, сторожи инструмент, а я схожу за снедью». Принёс жареную кильку, сосиски, хлеб, угостил собаку и всё повторял: «Хорошая ты, хорошая, кто же тебя бросил?»

       Собака посидела немного с инвалидом и продолжила поиски. Она стала бегать здесь, по дорожкам возле метро, и знакомые запахи стали бить ей в нос. Уже неделю скиталась она по городу. И вот, обегая улицу за улицей, она увидела школу. Да, вот эта школа, где много ребят, а за школой – мой дом! Такса взвизгнула от восторга и помчалась, что было сил.

       Да, наконец-то. Это её дом. Это её подъезд. Но дверь, увы, закрыта. Собака села у двери и стала ждать. Ждала она долго, как ей показалось, целую вечность. Но она готова была ждать и ещё одну вечность, и ещё две. И вот из подъезда вышла хозяйка, увидела собаку и ахнула. Тут же подхватила таксу на руки, закружилась с ней: «Милая моя, хорошая, нашлась всё-таки!» Они пришли домой, и таксе её приключения показались дурным сном. Собака лежала на своём коврике, хозяйка сидела в своём кресле, они смотрели друг на друга с нежностью матери и ребёнка.

       Счастье порою выглядит очень обыденно.

Сентябрь 2013