Мы братья и сёстры по духу, нет ближе и лучше срод

А хозяйка уже заговорила:
- А-а, пришел наш благодетель, пришел! "Благодетель" - неприятно кольнуло и насторожило меня: в слове звучала издевка.
- Садись сюда! - указала она на накрытый конец стола. - Уж я так рада, так рада, что ты пришел! Утром ко мне прибегает Машутка, разнаряженная. Вся так и сияет. "Откуда все это?" - спрашиваю. А. она мне: "Добрый дядя, такой красивый, все купил. Тот самый, которому ты вчера на руки упала". - А ты его поблагодарила? Сказала спасибо? -обратилась она к девочке. Та молча отрицательно мотнула головой.
- Я так и знала - неблагодарная! Сейчас же иди, поцелуй доброму дяде ручку!
Девочка посмотрела на меня и нерешительно шагнула. Я спрятал руку за спину.
- Руки целовать не дам. Не издевайтесь надо мной!
- О, мы благородны! Вы уж простите меня - потеряла веру в добрых дядей! Думала - фрукт какой-то! Во что-то целит... А мы даже имен Друг друга не знаем. Меня зовут Марией, а по отчеству Петровна. Я представился.
- А-а, Николаша! - она протянула мне руку, налила мне и себе водки. ¬Будем здоровы! Она выпила, я отказался.
- Ну, вот, - развела она руками, - хотела отблагодарить, да не вышло. Оказалось - нечем.
И вдруг, грозно нахмурив брови, гневно уперлась в меня взглядом:
- Зачем вы это сделали? Кто вас просил?
- Как - зачем? Да так... - ошеломленно заерзал я на стуле.
- "Да так" не бывает. Аль моя пьяная рожа вчера понравилась? Когда-то меня красавицей звали. Это было до...
Она внезапно осеклась. А потом тяжко, мучительно выдохнула:
... Силком замуж выдали. Насильника пожалели, а меня нет.
Она вдруг зарыдала, а потом, хмуро на меня глядя, спросила:
- А может, и впрямь понравилась? Есть ведь и такие любители, что норовят после мужа на еще теплую постельку... Знаешь что... Я сейчас все твои подачки брошу тебе в лицо!.. Маша! Поди сюда! - она гневно крикнула тут же стоявшей дочери и начала с нее срывать одну за другой мои покупки. Девочка громко заплакала. Я бросился к Марии и схватил ее за руки:
- Не дам обижать девочку! Между нами завязалась борьба. Вдруг она опустила руки и спокойно произнесла:
- Зачем вы это сделали?
Я заметался и, кажется, застонал... Разве я мог рассказать о том чудесном, что привело меня сюда! Она бы ни за что не поверила! Тут было не до философии Платона о душах-половинках. Требовалось что-то решительное и краткое. И решив все сразу поставить на карту, я как можно спокойнее и убедительнее произнес:
- Я вас люблю, Мария Петровна. Вот почему я это сделал. Я влюбился в вас с первого взгляда и не знал, с чего начать. Тут встретилась ваша дочь в магазине...
Марья запрокинула голову и громко захохотала, почти истерически.
- Он говорит о любви, о любви, которой я никогда не видела и не знала! Я вижу кругом только мерзостный блуд, похотливые взгляды и слышу похабные анекдоты. Где вы видели эту любовь? Ее нет теперь даже в книгах, где она долго держалась. Ее съели, как закуску к выпивке на молодежных вечеринках-танцульках, где время от времени тушат свет, чтобы заглушить остатки стыда. Нет любви - осталась одна голая похоть. А знаете, отчего это произошло? - и, не дожидаясь ответа, убедительно произнесла:
- Во всем виноваты врачи.
- Как так?
- Да очень просто. Помните, где-то в каком-то заповеднике перестреляли всех волков в надежде, что от этого поголовье животных в заповеднике увеличится - некому истреблять. АН не туг-то было! Оно стало уменьшаться и хиреть, так как некому было истреблять больных и слабых. И пришлось снова разводить волков.
- Какое это имеет отношение к любви и к человечеству? И при чем тут врачи?
- Самое непосредственное отношение. Болезни человеческие - это те же волки: до крепышей добраться не могут, а слабых настигают и пожирают. Теперь всех хиленьких и слабеньких к докторам таскают, а те их подштопают, где надо - заплату наложат и направляют в жизнь: богатырем не будешь, а небо коптить можешь! И вот эти слабаки плодят таких же слабаков. На сильную и красивую любовь, требующую самоотверженности и борьбы с препятствиями, слабак не способен. Сильная, красивая любовь ¬удел сильных и высоконравственных людей. Поэтому слабак и не ищет любви: ему нужны только телесные утехи, и в них он проявляет большую изобретательность и изощренность. Он не хочет сознаться в своей животности и поэтому прячет свою немощь презрительным отрицанием всякой нравственности: она-де ни к чему и научно недоказуема - все дозволено! Слабаки ночью собираются стаями, как шакалы, набрасываются на одинокую девушку и скопом насилуют ее, зная, что любви ее им не дождаться вовек. Слабак подл и блудлив. Попав в начальники, слабак, прежде чем принять женщину на работу, оценивает ее прелести,
примеряет... Что, разве нет?
- Во многом согласен с вами, Мария Петровна, но есть и возражения. Что касается полезности волков, полностью с вами согласен. Обмануть природу никому не удавалось, не удалось и не удастся, тем более слабаку. Природе нужны сильные, отважные люди - творцы, творцы жизни и ее красоты. Для слабаков, несомненно, где-то уготован огромный мусорный ящик, куда Природа выбрасывает отходы своего производства. Когда слабаки окончательно обнаглеют, она выпустит на них стаю космических волков. И это время, может быть, уже совсем близко, потому что слабак, действительно, обнаглел, он даже отказывается трудиться... Но я вовсе не о том хочу говорить...
- Да, да, вы ведь о любви. Так какого рода любовь вы мне предлагаете?
- Любовь не товар. Предлагать, продавать, покупать и дарить можно лишь животные утехи. Любовь - огонь, пламя. Ею можно только зажигать сердце другого, по меньшей мере, отеплить. Любить - значит гореть.
- И, по-вашему, я так и должна сразу загореться к вам?
- Не может быть иначе. Я вам объясню почему. Это было давно, очень давно. Человек еще был как животное. И что самое поразительное - в то время не было ни мужчин, ни женщин, и оба пола совмещались в одном существе - мужеженщине. Процесс оплодотворения периодически совершался в его организме, и оно выделяло нечто, из чего возникало потомство. Человек этот был неразумен, блаженно доволен собою, ленив, ему немного было нужно для поддержания своего существования. Он не мог развиваться, прогрессировать - у него не было стимула! И тогда Боги разделили его на две половины - мужскую и женскую. То, что было единым, - стало двумя. Но от этого разделения возникла притягательная сила, вечно влекущая обе половины снова соединиться в одно целое. И эта сила и есть Любовь. Но влекомые этой силой половины были рассеяны, перемешаны и соединялись как: попало, не найдя той, от которой были отделены, и от этого они были несчастливы. И по сей день половины ищут свою подлинную пару и редко находят. Но если находят - счастье их велико.
- И вы нашли во мне свою половину?
- Да, и потому вы не можете не полюбить меня.
- Наваждение какое-то! - сказала она, тяжело дыша. - Не верится, но хочется верить, ой, как хочется! Я сама сколько раз думала - не может так остаться, на этом все не должно закончиться: изнасиловали меня, потом на свадьбе "горько" кричали, а счастлива была только в мечтах. Где-то, думала, ходит мой сказочный принц, ищет свою царевну. Откуда ему, благородному, догадаться, что царевну его - тю-тю! - слабак с заднего хода украл... А мечталось мне царевичу своему веночек из алых цветочков сплести и, на цыпочках подкравшись, ему, спящему, на лоб положить, чтоб приснилась!.. А, может, ты ошибся? Как ты узнал, что я твоя царевна? Может - я не та?
- Это я знаю точно - та! И когда мы будем жить вместе, - тут я подошел и взял ее за руку, - у нас будет сад и много цветов. И когда зацветет жасмин, я все расскажу, а теперь - нет.
В ней происходила какая-то борьба, но руки она не отнимала. Я продолжал:
- Наша любовь будет расти, как нежный цветок, пока не разрастется в пышный куст. Чем дальше, тем сильнее. И эта любовь разбудит дремлющие в нас силы - мы будем творить, Марьюшка! Я нс знаю, что именно творить, но это будет что-то великое и прекрасное, от чего людям на земле будет легче жить, от чего придет радость. Старость избороздит наши лица, но мы всегда будем казаться Друг другу молодыми и
красивыми. Потому что влюбленные глаза видят в любимом лишь то, что хотят видеть. И когда кому-то из нас придется отлучиться, другой мучительно будет ощущать пустоту и будет настороженно прислушиваться, не звякнет ли щеколда калитки, не раздадутся ли знакомые шаги на дорожке.
- Наваждение какое-то, - произнесла она опять как после короткого забытья и отстранила мои руки. - Заслушалась я тебя, сладкоголосого... Хорошо поешь. Но хватит ли твоей любви, когда узнаешь, - тут она понизила голос до шепота, - что царевна твоя с изъяном - время от времени я теряю себя, у меня появляется желание напиваться. Я гоню его, но уже знаю, что из этого ничего не выйдет, и уступаю. Обычно это длится три-четыре дня. Сегодня день четвертый. Знаю, что плохо, но ничего с собой поделать не могу. Нужна ли тебе такая жена?
- Мне все равно, - также шепотом ответил я.
- Будь ты вдобавок к тому еще и потаскухой - ты мне нужна как воздух. В тебе вся моя жизнь.
Тут она закинула назад голову и плечи ее затряслись от сильных рыданий. С ее уст срывались бессвязные слова, среди них я разобрал: ¬... любима ... значит, я любима...
Потом вытерла глаза и сказала глухим голосом:
- А теперь уходи. Возвращайся через год... Нет, это слишком долго... Через полгода! Лучше всего в Троицын день - перед самым закатом. Помнишь ту старую ель на холме, где я тебе на руки упала? К этой ели и приходи, получишь меня чистую, обновленную или ничего не получишь: такая, как теперь, я не приду. Если меня там не будет, так и знай ¬пропала твоя царевна навеки, возвращайся и не разыскивай. А теперь ¬уходи!
Ошеломленный, я постоял немного, а затем двинулся к двери.
- Вернись! - вдруг воскликнула она. - Оставь что-нибудь на память. А то на другой день я могу и не поверить, что был тут такой человек, и я любима...
Тут бы, по старинному обычаю, снять с себя нательный крестик и на нее надеть, но у меня его не было. Быстро отстегнул наручные часы, подал ей. Она поморщилась:
- Нет, не надо: могу ненароком пропить. Тут она сильным рывком сорвала пуговицу с моего пиджака.
- Этого хватит. Теперь иди. Помни - перед самым закатом у старой ели. Не вздумай мне писать... Я на бой иду. Сама себя губила - сама и спасать буду, потому что любима...
Я ушел.

Владислав Стадольник   27.01.2014 06:37   •   Заявить о нарушении