Перелётные ангелы нашей любви 4

СТИХ 103. КАЗУСЫ «РР"

- 1 –
Пять с половиной «лимонов»
Потерял владелец китайской вазы.
Он ведь как думал, зараза,
Когда из вазы строил лампу настольную,
Причём отнюдь не подпольно
/он был законным её владельцем,
  этаким специфическим умельцем/,
А потом потащил лампу на аукцион,
В какой-то выставочный павильон.
И тут ему глаза открыли эксперты
Путём бесхитростного трансферта –
Переноса знаний о вазе 15 века
Из своих голов, в голову этого человека,
Что если бы он поменьше проявлял инициативы,
То все его миллионы были бы живы,
А так получи всего тысяч девятьсот,
Да уплати налоги,
Вот вам и готов анекдот
Про дурные ноги /извините, руки/…
Какие же он испытал муки
После общения с тружениками науки.

- 2 –
В Тюмени тридцатиоднолетний мужик
Застрял, убегая от своей любимой.
Он в мусоропровод – вжик,
Называется, поиграл в прятки.
Но у мусоропровода есть свои недостатки,
Он мусор иногда спускает вниз.
Вот и сейчас эти мусорные мозги понеслись
Куда и положено, вместе с изобретателем.
Да хорошо хоть застрял он.
Жильцы слышат, раздаётся стон.
Заглядывают в мусоропровод
И понимают, что это не сон.
Пришлось вызывать МЧС при помощи СМС
И «Скорую помощь» спасателям в помощь.
Те мужика вырезали вместе с куском трубы
/частью его пути/.
Однако «Скорая» не понадобилась «пилоту»,
Он на следующий день пошёл на работу,
Объясняя царапины на лице, мол, кошка
Перестаралась немножко,
А синяк на лбу – не уступил дорогу столбу,
А не своим, с мусоропроводом, рандеву.

- 3 –

Танцовщицы знаменитого парижского кабаре
«Грацу Норзе» возмущены до предела -
Им платят мизер, по беспределу.
Вроде бы не ходят налево
И раздеваются, чуть ли не донага, аккуратно,
А всего 2000 евро в месяц оплата.
Хотя в других заведениях, их обнажённые «сёстры»,
Получают чуть ли не в  разы, просто.
Тоже мне волшебники – Калиостро.
Вот и пригрозили хозяевам:
-Больше раздеваться на сцене не будем,
Мы не просто вихляющиеся люди,
Не обыкновенные стриптизёрши,
А, примерно, это как среди авто – «Порше»…
И не раздевались дня два,
Но своё получили сполна… едва
/всего на 15% прибавка/.
Для начала и это – затравка.

- 4 -
Ну чем вам не казус, заменит два – сразу:
Один деревенский вахлак
Забыл в метро пакет с паспортом и курткой.
Молодой человек был на голову – не дурак
И решил поступить именно так;
Чтобы вещи не умыкнули его,
Позвонил в полицию, только и всего:
- Господа полицейские, сказать стрёмно,
Но на станции «Кожуховская» заложена бомба…
Станцию прочесали и пакет с паспортом забрали,
А владельцу предоставлена была возможность,
За такую шутливую неосторожность,
Либо три года отсидки, либо с баланса шутника
200 000 тысяч рублей скидки.
По статье про сообщение о терроризме,
Да ещё заведомо ложном…
Надо проблемы свои решать, по возможности, осторожно.

- 5 –
Это надо же напиться так,
Что утром житель, он же водитель,
Заявил об угоне любимой «Лады»…
Вот же мазохисты – садо, действовали из засады.
Но в полиции уже знали подобные штучки,
Особливо после получки
И направили запрос в ГАИ –
Стала ясна картина:
Этот поддатый мужчина
В обед не смог объехать трамвай,
Алкоголь у него в желудке
Превысил норму, да не на шутку
И вместо прав он предъявил инспектору пульт
Управления автомагнитолой,
Да и вообще не был знаком с автошколой.
Потом этот пьяный мертвецки
Сбежал с места столкновения по-молодецки,
А очнулся утром у женщины посторонней, ведь
Она решила его пожалеть,
Подумав, что ограбили бедолагу.
Тот пришёл в себя и дал тягу,
Да ещё имел наглость в органы заявить
О машине, которую, якобы, украли.
Вот и мы про этот казус узнали.

- 6 –
Американка Алисия Ричман
Сдала в пользу больных и сирот
395 литров грудного молока
От своих щедрот.
28 – летняя жительница Техаса
Наполнила молоком один галлон
И это надо же такую массу –
Ни какой-нибудь там бидон/.
Вот это я понимаю – сердобольная мама,
Поделилась с теми, кому нужней.
Поклониться в пояс хочется прямо
За всех, подкормленных ею, детей!

СТИХ 104. О ПАРТИЯХ.
- Даёшь партию «Стучим ложками!»
И цель нашей партии «Всерьёз требуем!»
Будем проникать в выборные органы.
- А в губернаторы?
- Пока нет - сил нет.
- А в ГосДуму /Верховный Совет/?
- Человека два, извините, болит голова.
- А не конкурируете ли вы с КПРФ?
- Да, да, ура! Даёшь половину «красных» членов
В нашу партию. Физкультпривет, а то комуняки
Совсем рассуропились. Слабо за права народные бороться…
- А у «Единой России»?
- Диктат.
- Но вы не совсем оппозиция?
- Нет, нет. У нас государственная позиция
И против власти мы не поднимем хвост,
А кто поднимает – тот прохвост.
Главное, опять же, школьная форма…
И взрослые одеваются как попало…
- Не в полосатую?
- Нет, нет, а то, знаете ли, трусы, шорты..
И не какого пожизненного срока -
Десять лет!
- Без права переписки?
- Без списывания и ещё замечу,
Пора одинаково одевать чиновников.
-И каждому по «Мэрседесу», как бы завеса?
- Нет, нет. Никакого коммунизма,
Ни какого импрессионизма… защищает стены
От сырости, а нас от ревматизма…
- Ладно, отвлеклись, а всё-таки с дрес-кодом как?
- Госзаказ, заодно и фабрики наши спасём как раз.
Утрём нос ВТО.
- Чего-то не то. Значит партия «Стучим ложками»?
- Да, понемножку.
- И ещё на дорожку - значит вы за КПРФ?
- Да!
- И за «Единую Россию»?
- Да!
- Так может вы и за либералов?
- Да! - /в сторону: «Какая-то ерунда, что это я говорю,
на воре шапкой горю. Сейчас этого интервьюера убью,                чтоб не сбивал с толку
старого партийного волка/… - Адью!

СТИХ 105. ТЁТЯ ДУСЯ.
Тётя Дуся пришла в чужую семью,
С дочкой пришла, с Галиной,
Словно бы села перед соседками на скамью
Подсудимой – точно и едва ли любимой…
Тётя Дуся обстирывала семейку чужую,
Её уважали и не посылали, откуда не дует.
На верёвках соседских всегда висело бельё,
Случалось и облака болтались, пришпиленные
Прищепками на верёвках её,
А случалось и черти, из самого пекла.
Такая она была, тётя Дуся…
В то время даже не слышали о «Занусси»,
Хотя итальянская фирма с 1916 года,
Бренд недоступный для простого народа,
Тем более для тёти Дуси.
Состарилась над корытами и умерла,
Не подозревая о технике встроенных кухонь.
В последнее время у неё плохо было со слухом,
Да ещё попивала, какая уж там «Занусси»,
Когда на бухло, бывало, пенсии не хватало.
А дочь родная, Галина, отрезанный ломоть,
Точней лучшая половина жизни тёткиной,
И той похлебать пришлось мурцовки,
А не только водки…

СТИХ 106.
Мне не даёт покоя память 37 года,
Хотя я родился на десять лет позже,
Это была такая ловушка для народа,
Или как говорят: «Для быдла – вожжи», -
Мол, народ нужно держать в узде
Всегда и везде.
Если бы я воочию не видел эти подвалы,
/хотя многим бы посмотреть не мешало/,
Казематы, а в нескольких шагах от тюрьмы
Начинался сосновый бор…
Тишина, запах мха и смолы,
А подо мхами лежат они,
Жертвы того проклятущего года –
Пугала для народа,
А люд тот и сейчас смотрит пустыми глазницами
В темноту, в свою и нашу вселенскую черноту.
Смотрит, словно бойницами.
Но их, погасший когда-то взор,
Пробирает мурашками до сих пор
И до сих пор подземные переходы тюрьмы,
Как тоннели на тот свет,
По которым люди уходили туда,
Были… и нет. Исчезали совсем без труда.

СТИХ 107. ОБРАТНАЯ СТОРОНА…

- 1 -
Обратная сторона страны,
Как обратная сторона Луны.
Она не видна вблизи,
Она не видна вдали,
Ей другие черты даны
Под вибрирующий звук струны.
Только мы сейчас не одни,
Даже на обратной стороне Луны,
Даже на оборотной стороне страны.
Ты себя для меня сними
На айфон глубины, На смартфон длины
Или простым фотоаппаратом,
Предыдущим он приходится братом,
И стоит у противоположной стены
На замысловатой треноге,
Похожей на журавлиные ноги.
Мы живём на обратной стороне войны,
Где и враги, и друзья умерщвлены,
Остались одни лгуны.

- 2 –
Мы живём на оборотной стороне мира,
Здесь расположены наши квартиры.
С нами соседствуют  все задиры,
Их командиры и их кумиры.
Здесь скопились все объедки пира,
Здесь остатки спортивного тира
И неспортивного поведения,
И нашего, с тобой, невезения.
Нашей лени и наших сомнений,
Приручённых животных и растений
На оборотной стороне мира,
Где случаются и вампиры,
Где презренные наши кумиры.
И уже ничего не осталось от пира
Старика Вальтасара –
Гражданской войны комиссара.

- 3 –
Нам известны оборотные стороны медалей –
Все эти реверсы и аверсы.
Мы постоянно скользим по траверсу,
Рискуя сорваться и оказаться
Вместо аверса на реверсе распластаться
И там распластаться … на решке,
Какие тут могут быть усмешки
Над нашим растерянным существованием,
Нашими знаниями и незнаниями.
Будем строить жизнь новую
Ту, что видна на траверзе,
Как наши голодовки и трапезы,
Как достижения наши… рублёвые.

СТИХ 108.
Вот женщины, живут одна с другой,
Смонтированы, как в мастерской оригами,
А вот мужики с потными ногами,
Со щетиной недельной давности – « бородой»,
Жилистые их тела привлекают друг друга,
Очертив круг, не выходить из круга,
 Вчерашних щей, колбасы и лука,
И с вечно этим: «Сам ты, сука,
Мой дорогой ковбой. Вот журнальчик «Плейбой».
Ну и хрен с тобой…» - Перессорились голубки,
Не подают друг другу руки.
Потом «дорогой»  изменил с другим…
Гнать пургу или не гнать пурги,
Мириться или не мириться? –
На грани заявления в полицию
Об изнасиловании «подруги»,
Другим другом - словно дети.
Довольно – таки смешной случай.
«И прошу, больше меня не мучай,
А то уйду к Пете…»

СТИХ 109.
Мне всё время не даёт покоя
Воспоминание, из  жизни прошлой,
Время было глухое, истории пошлой…
Я зашёл в редакцию одной из газет,
Не был там полтора десятка лет,
Навстречу он, как посланец
Одной из неизвестных планет.
Мне говорят: «Он когда-то был с тобой
На короткой ноге. Но я смотрел на него,
Как сквозь толщу воды, он совсем другой?
Я не мог припомнить, где наш звездолёт
И какое у нас было задание?
Может долететь до иной звезды
И отложили полёт?
А я должен был пройти через чистилище
Времени Хиеронимуса Босха,
Проплыть на «Корабле дураков»,
Через, так называемое, узилище…
Ни какого внешнего лоска,
Ни каких кучевых облаков –
Фантасмагория на уровне аллегории…
Вот такая вышла история
С моим, то ли другом, то ли недругом
Из прошлой жизни. Он молчал
И отвечал односложно.
Был явно весьма встревожен.

СТИХ 110. КЛЕВЦОВЫ.

Часть первая.
Жил человек по фамилии Клевцов,
У него было грубоватое лицо,
Хотя это не то словцо, но лицо-то, лицо…
Хамоватое лицо имел этот Клевцов.
И у его жены – Клевцовой,
Такое же, честное слово,
И у их ребёнка, похожего на цыганёнка,
Хотя он был Клевцов тоже
И на отца весьма похожий,
Впрочем, отец не обращал на это внимание,
Ну, бегает и пусть бегает на расстоянии,
Лишь бы не мешал слушать радио,
Читать газеты и смотреть телевизор…
А Клевцов – младший мешал,
Маленький, а уже нахал.
И Клевцов заинтересовался происхождением сына,
Начитался – дубина и заявил жене:
«Никак, голуба, ты изменяла мне
Или дома, или на целине,
Когда поднимала её с каким-то чином…» -
Она досталась мужу «не девчонкой»,
Хотя, по возрасту, чуть ли не ребёнком.
И Клевцов стерпел, потому что очень хотел
Удовлетворять свои похотливые страсти,
Да так, чтобы впросак не попасть,
Вот и женился на будущей Клевцовой,
А теперь обжился на всём готовом,
Даже с сыном не пришлось «трудиться».
И когда тот родился, решил, пригодится.
А теперь вот этакие фортели,
Да благо бы всё началось у купели,
А то выжидал столько лет.
Не его, видите ли «пистолет»…
Клевцова ошарашилась, но смолчала,
Ей теперь поздно начинать сначала
И она, зайдя в туалет,
На водосточной трубе «потушила свет».
Некому теперь Клевцовым пожарить котлет.
И мальчишка вдруг стал ничей,
Хотя не хуже других детей.

Часть вторая
После того, как мадам Клевцова
Стала учредительницей беспредела такого,
Сам господин Клевцов к житейскому перевороту
Весьма не готов и растерялся шибко,
Открывая окно, чуть не выбил шипку
/у них ещё не было окон евро/
И всё из-за этой стервы,
Не экономной хозяйка была,
Хотя вот выродка на – бла – бла…
Ну и дела, но жить- то по - любому надо,
Тем более мужик любил услады
И выписал себе бабу из Петрограда,
Не рассчитал, что могла быть с генами террористки,
И она-то не позволит уронить себя низко
И по такому ничтожному случаю
На водопроводной трубе мучиться,
А с младшим Клевцовым они сдружились
И на старшего вдвоём ополчились.
Стали его допекать поочерёдно,
На сколько это было возможно.

Часть третья.
А дело в том, что пасынок стал получать двойки,
Мачеха же перестала пускать муженька в койку
И стала подначивать к нехорошему малолетку,
То есть -  как посадить отца в клетку,
А другим горе - воспитателям в назидание,
Написать заяву, дескать, применял наказания
И даже дело доходило до синяков,
А мачеха поддакивала, без дураков,
И такая осада велась около года,
Пока не сделали из мужика урода,
Допекли до настоящей психушки,
Мачехе досталась квартира, сынку – свобода…
Только на этом не закончились наши частушки.

Часть четвёртая.
Как младший Клевцов распорядился своей свободой,
Вот уж истина - не зная брода, не лезь в воду,
А сынок нашего психопата неучем был сроду
И взрослея, тупел год от года,
Стащил магнитофон и попался вскоре,
Музыку включал громко, себе на горе,
В «ментовке» разобрались споро
И на «малолетку» спровадили вора.
Конечно, можно заметить о правах человека,
Но это было в конце прошлого века
И о правах ведали тогда лишь десиденты,
И то лишь до определённого момента.
Из колонии вышел ни человек, а урка,
И тут же, на вокзале, украл тужурку.
Вот вам и вся «Мурка» -
Проходной билет в жизнь блатняка,
Надо было действовать наверняка,
К примеру -  устроиться на работу,
И не вдыхал бы по карцерам чужую мокроту,
Но работать не хотелось что-то,
Вот и получил по статье УКа.

Часть пятая
После «малолетки» на киче сидеть лафа,
На «мужиков» посматриваешь свысока,
Правда, худой, как доска
И пока начальная стадия «тубика» /туберкулёза/,
Зато настоящая метаморфоза
И превращение в закоренелого «зэка».
С воли «не греют» - это плохо, пока
Не прибьёшься к деловой «семейке»
И уже «деловым» сидишь на скамейке,
На шпану посматриваешь свысока.
Работа… не убежит в лес,
А ты надолго в эту жизнь влез…
Дальше писать, интриги нет,
Всё из- за сродственников кордебалет.
Мачеха сменила седьмого мужа,
Ни придурок Клевцов, ни сынок ей не нужен,
Лишь бы мужик был на ужин,
И после обеда – тоже,
И пред завтраком… ну это кто как сможет,
А тоска гложет. Нет у мачехи идеала,
Да и мужья денег приносят мало,
Впору жизнь начинай сначала,
Или тоже, как и Клевцова, беги в туалет
Если выхода нет.

СТИХ 111. ПОЛИЦИЯ И НАРОД.
Все галстуки мира,
Все удавки – твои
И облаков слоистых
Отслаивающиеся слои:
Все эти кумулюс – нимбусы,
И альто – стратусы,
То смахивающие на нимбы,
То похожие на страусов.
Какие у облаков всё-таки красивые
Их латинские наименования.
Ещё Паустовский заметил
Их божественное звучание
И латунный, малиновый звон,
Не то что у милиционеров:
Их серые робы шуршат,
Когда они демонстрантов теснят
И щиты постукивают глухо,
И дубинки летают,
А их владельцы ухают,
Как будто заготавливают дрова:
Раз – два,
Раз – два,
Раз – два…

СТИХ 112.
Жизнь, напоминающая циферблат
Всего, что было и будет с нами,
Где стрелки не идут назад,
А просто наворачивают кругами.
Время неумолимо спешит вперёд:
Не остановиться, не оглянуться.
Конечно, можно написать отчёт,
Расписать розочками по краю блюдца
И золотой каёмочкой окромить
Своё пошловатое творенье,
В конце – концов устаёшь жить,
Процесс этот требует терпенья.
И когда вспоминать начинаешь вновь,
Доставая воспоминанья, как морковь из подвала,
Про то, какою была любовь,
Какой была и какою стала.
У девочки тоже усталый вид,
Она хмурится, предчувствуя перемену погоды,
И долго по «сотовому» говорит
С подругой, демонстрируя претензию на свободу.
Ностальгия – главная наша болезнь,
Но часы не имеют обратного хода…
Тебя уже нет, хотя ты ещё здесь
И полагаешь, есть в запасе полгода.

СТИХ 113. БЛОКАДА.
Блокада – это когда замораживают боль
Новокаином, обкалывая, где надо,
А здесь наоборот – поперёк и вдоль,
Боль опоясывает, как фронт в блокаду
Город над величавою Невой,
Ни менее величественного Ленинграда -
Улово Блока, Гумилёва, Бертгольц юдоль                /какой тогда был жестяной холод, а выстоять надо/,
Когда вставали дома на дыбы…
Мы всегда останавливались у знакомой
Старушки, пережившей блокаду.
Рассказывала; когда небо подпирают
Световые столбы
И со смертью в обнимку, а не просто рядом,
Пришла домой, что-то мешается в воротнике,
Посмотрела: «Батюшки, осколок снаряда»…
Родные все, в той скорбной строке,
Памяти просто не задёрнуть шторки –
На Пискарёвку с грузом, назад – налегке…
Она до сих пор не выбрасывает корки.
Как говорится, голод костлявой рукой,
Добавлял в общий котёл утраты…
Старушка безвольно машет рукой,
Забывая уже имена и даты.
Блокада – это когда блокируют боль,
Обкалывая болящее новокаином,
А эта блокада – на рану соль
И удар исподволь, ножом в спину.
Мы любим с сыном тот Ленинград,
Любим искренне и беззаветно.
Теперь не вернуть прежних дней назад:
Сын вырос и город вырос заметно
И белые ночи, как птицы летят,
В памяти или как клочки пепла.
И старушка – блокадница умерла давно,
Оставив дочь -  художницу грустную,
Одинокую девочку, квартирку в одно окно
И нас, друзей, со смешанными чувствами
Вины, перед теми, кто пережил
Нечеловеческие испытания
И после крепился, изо всех сил,
Доказывая нужность своего существования.

СТИХ 114

«Дни, как неправильные  глаголы,
   Выученные с пятого на десятое…»
М.М.
Большинство пишущих -  обычно филологи
И темы их в основном от литературы;
Цитаты из классиков, рассуждения о Воланде,
Вторично всё и не пишут с натуры,
То начинают рассуждать о глаголах,
О существительных или местоимениях разных,
А то вдруг о теле, абсолютно голом –
Ведь оно под рукою и любовь как праздник.
Так и живут в мире несложном:
От бумаги к сексу и обратно к изданиям.
В угаре каком-то, почти невозможном,
Как в жёлтом и специфическом здании.

СТИХ 115

О.М.
Готовясь чашу до конца испить,
Вождю всесильному в угоду,
Решил стихи он посвятить
Уже тридцать седьмого года.
Не помогло и на восток
В «столыпине» со всеми ехал
И слава прошлого успеха
Уже была ему не впрок.
«Мы живём, под собою не чуя страны…» -
Перевесили всё, что написано было
До и после – ничто для него не забыто,
Когда люди вокруг были злобы полны.
И крутились вокруг они, словно вьюны
Ошалевшие, не сознавая стыдобы…
А он ехал, не ощущая страны
И уже не надеялся, выжить чтобы.

СТИХ 116
«Политика напоминает производство сосисок,
Если узнаешь, что туда кладут,
Никогда не станешь их есть…»
И как же с политиков сбивать спесь,
Как же делать так, чтобы они были
Белыми и пушистыми,
С помыслами и делами чистыми?
До свидания детство демократии суверенной,
Будем тебя помнить нощно и денно.
Теперь перестали ей давать
Определения определённо.
И всё законно,
До удивления удивлённо:
Будем следовать законам – законно…
А в природе осень и пейзаж заоконный
Ежеминутно напоминает об этом
И то, что давно там уже не лето,
Ещё ни о чём не говорит
И всё равно в душе ностальгический вид
Золотого лета в золотом свете
И не один политик не сможет его омрачить,
Мы всё ещё там, где так хорошо было нам.

СТИХ 117
Главнокомандующий  - Министру обороны,
Как Тарас Бульба – Андрею
Сказал: «Я тебя породил и я же убью тебя!»
На что Сердюков пролепетал:
«Я против ничего не имею,
Отец родной, и умру любя…»
Сюжет по Гоголю, но хватит классики,
Может вспомнить о Скуратове Малюте?
И здесь запахнет не только часиками,
А и более крупными суммами
В иностранной валюте.

СТИХ 118
Никаких агентов влияния не надо,
Шпионов и диверсантов – тоже;
В Подмосковье строителей бухих бригада,
Полагаю -  полуграмотных и с дебильными рожами,
Оборвали кабель космической связи
Стыковки и расстыковки  МКС и корабля «Союз»,
Устроив форменное безобразие.
О последствиях я судить не берусь.
Может из-за этой работы аховой
В районе Щёлковского шоссе,
Все наши секретные службы ахнули,
А может, ахнули далеко не все.
Что им спутники «ГЛОНАССа»,
«ФОБОС – Грунт» и другие из новостной ленты.
В случае чего нам поможет НАССА,
Уж её-то мы не запишем «в иностранные агенты».

СТИХ 119.
У неё в доме живёт мышь
И нет кошки.
Она боится мышей немножко,
Чуть – чуть, лишь.
Ты чем за шкафом шуршишь?
Может Галактику собираешь поутру
В очередную Чёрную дыру, мышь?
Нет. Шалишь –
Здесь квартира, а не коллайдер
И этот шкаф совсем не аутсайдер,
Это почти новый шкаф,
Купленный на распродаже мебели,
Разрекламированный на бумаге «крафт»,
И он совсем не похож на лебедя,
Ему ни летать, ни плыть…
И тебе не надо бы за шкафом чудить,
Простушка мышь,
Мышь пастушка,
Заканчивай свои божеправедные дела,
Новый мир создавать рано,
И при старом-то мало жила.
Шуршишь   и вибрирует столешница стола,
И вода начинает сочиться из-под крана.

СТИХ 120.
Вероника пишет в ЖКХа:
«У нас подтекает в туалете труба
И дети отказываются ходить туда,
Трусят слегка».
Из ЖКХа отвечают Веронике: «Терпи,
У нас таких девятиэтажек тридцать три
И ещё, вы забыли,
Как до 1913 года жили?»
Вероника пишет в ЖКХа:
«У меня муж инвалид,
А в подъезде не работает лифт
И муж психует… слегка».
В ЖКХа отвечают: «Терпите,
Не нуждаемся в паблисити
И ещё, вы забыли
Как до 1913 года жили?
Вероника пишет в ЖКХа:
«Мы собрали здесь подписей тыщу,
И даже в прокуратуру, вас отыщут
И надеюсь, намнут бока!»
В ЖКХа отвечают: «Терпите,
Мы развиваемся, почти в зените
И ещё, вы забыли
Как до 1913 года жили?»
Вероника шокирована слегка…

СТИХ 121.
Читая книгу автора молодого,
Так и хочется спросить про Алексея Максимовича,
Графа Толстого
Или Льва Николаевича Пешкова –
Какие универы заканчивали они,
Хотя Маяковский Казимир Северинович
Вдохновил не одного художника записаться в поэты,
Спасибо им и за это.
На давно обмелевшей реке
Океанских лайнеров яркие огни.
Молодые полагают – всю жизнь будет лето
И пока выкарабкиваются кое-как
И ждут, вдруг свыше подадут знак
И тогда без усилий дорастут до звезд
Платяные шкафы или звёзды спустятся
До уровня занавесок из ситца
И выйдут из лесов красные лисицы,
И улягутся прямо возле софы,
Наподобие тех, ничего не говорящих, строк,
Которые мешаются между ног
Ни одному десятку экстра футболистов,
Анархистов и прочих – истов.
И будет их напор неистов,
И будет опьяняюще вкусен грог!

СТИХ 122.
Было десятое, сегодня пятнадцатое,
Как убегает время из 2012 года –
Водою сквозь пальцы, как свобода от народа,
Да ему и не нужна свобода,
Нашему народу.
Ему нужны пироги, сапоги на обе ноги,
Он готов сказкам верить любым,
Готов с любым напиться в дым.
Он любит разговоры об этом,
Любит зимою и любит летом.
Худой или толстый, вихрастый и кадыкастый,
Щетинист и выбрит, во хмелю опасный,
Выстраивает предположения,
Часто не имеет своего мнения.
Не любит решительно хлопать дверью,
Любит похвастаться сценой постельной
Со своей бабой и с чужой, со смаком,
Любит камнем запустить в собаку,
Живёт не по вере, а суевериями
И мало кому оказывает доверие.
Всё более склонен верить Берии,
Тоскует о порядках при Сталине,
Всё громче хает банкира и барина,
Короче, в голове происходят сдвиги,
Ворочаются в мозгах крутые фиги…
И это не может не беспокоить власть,
Которая привыкла править всласть.
Мутной становится народная масса –
Многие выходцы из рабочего класса.
Беспокойство охватывает изнутри
И уже косятся на фонари…

СТИХ 123. А.В.М.
Добрейшей души человек. Бородат –
Мой двоюродный брат.
Мастер по строительству пожарных вышек
И всевозможных железных оград.
Конечно, монтажник из него не вышел,
Но, кажется, он даже рад.
Все вышки, которые он построил,
Рухнули прямо в тот лес,
В котором высились бы до небес,
Протыкая плывущие облака,
Конденсируя влагу на своих боках
И ещё вытворили бы ни мало чудес…
А брат уже далеко,
Его с толку сбить нелегко,
Он занимается постройкой ульев
И разведением удоистых пчёл,
Чтобы пчёлы, улетая, назад вернулись,
Каждая - в свой улей-новосёл,
Каждая с золотой крупинкой,
Считай монеткой…
Полосатые, «билайновские» спинки…
И так всё лето, прихватив сентября немножко,
Просверлили в воздухе прямые дорожки
От цветка к цветку
И к своему летку.
У брата в бороде копошатся осы,
К нему у налоговиков оху – нные вопросы,
А он и бровью не поведёт,
И ухом не пошевелит.
Его в плен другая идея берёт
И в глазах уже другой конъюнктивит,
А печень перетрёт любой гепатит,
Хотя ему шестьдесят второй год,
Брату нипочём любой МРОТ,
Когда он посылает всем в рот компот
И подсчитывает вырученные рубли.

СТИХ 124.

«А мог бы жизнь просвистать скворцом,
  Заесть ореховым пирогом…»
О. Мандельштам
После Пастернака и Мандельштама
Уже нет смысла в написании стихов,
Но мы отщипываем по грамму
И набираются килограммы,
А то и тонны стихотворных грешков.
Кажется, уже выдохнули все слова,
Спарили, спрессовали, нанизали бусинками
И сверху вниз и слева направо,
Щетинками самых чувствительных усиков
Все волны приняли, передушили всех Дездемон,
Всех Лорелей заразили гонореей,
Не укрылся даже Тутанхамон
И всех пиратов вздёрнули на реи.
Нет, рубим леса, отфильтровываем бумагу,
Электронку выдумали и её сюда же…
Без кубометров стихов ни шагу,
Уж лучше бы в  «лагушках» творили брагу
Или, как Парки, пряли пряжу.
Но все зашикали: «Тише, тише,
Не мешайте, мы же стихи пишем…»

СТИХ 125. ГОРОДСКАЯ ОКРАИНА 50 – х.
А не прогуляться ли нам по городу,
Которого уже нет: вот старый вокзал,
Разобрали как двадцать лет,
От него отчаливали колёсники – пароходы,
На причале шпана девчонкам не давала прохода.
Одинокий фланировал милиционер,
Противник всех репрессивных мер.
У вокзальчика  речного – скверик,
В нём парочка, у неё почти истерика,
Застала мужа с женой капитана.
Можно сказать сердечная рана.
А за сквером склады, базарчик, ларьки
До самой реки, до затона,
Где летнее солнце в Енисее тонет.
На земле рассыпаны пивные пробки,
Шелуха, из - под конфет кульки,
Тут же грузчики у стены вповалку,
Но милиционер с ними не вступает вперепалку,
Тогда ещё не было вытрезвителей,
В форточках двухэтажек застряли грабители,
Но и на них милиционер – ноль,
Чего тащить у граждан – перекатная голь,
Богатые торгаши и капитаны,
Те, в деле сбережения, далеко не «бакланы»,
Деньги хранят не в стеклянной банке,
А в надёжном хранилище –  «Сбербанке».
Дальше, за болотом – мясокомбинат,
Опоясан длиннющей из оград,
А ещё дрожжзавод, фабрика пимокатная
И снова голь перекатная.
Но жили весело, курили «Север»,
Имели, через одного, по две ходки на Север,
Курили «Беломорканал» и махорку,
На ночь  запирали ворот створки,
Выпивали,  бывало дрались,
Но милицию, помня НКВД, опасались…
А грузчики, под забором, уже обоссались…
И некоторые по второму разу уже напились.

СТИХ 126. ПОЭТ МИХАИЛ СВЕТЛОВ.
Все смотрели фильм «Бриллиантовая рука»
И знают, что есть лайнер «Михаил Светлов».
А ещё был такой поэт,
Написавший ни мало хороших стихов –
Литературы верный слуга,
Своего века и народа ершистый сын,
Как говорили, а отсюда «пароходу и человеку…»
И надо полагать, что не без причин.
Один из романтиков ушедшего века.
Его «Гренаду» пели все и везде,
Так же пели когановскую «Бригантину»,
Тогда писателей держали в узде
И многие угодливо гнули спину.
Но не из таких был Михаил Светлов,
Слегка ироничный, немного пьющий,
Хотя не был он потрясателем основ,
Однако шёл своею дорогой.
Посмотрели фильм о бриллиантовой руке,
Заодно вспомнили о поэте хорошем,
Михаиле Светлове, с душой налегке,
Жизнь прошагавшем этаким Гаврошем.

СТИХ 126.
Андрей Бильджо рассказывал что
У них в подъезде московского дома
Сновали тараканы величиной с чернослив
И у нас были такие же,
В сибирском провинциальном городке,
Остальное другое: водослив,
В кадушках  пальмы,
Мне, кажется, в Москве повыше,
Почти как в Гаграх,
Наверное их поливали «Виагрой»?
«Виагра» тоже годится в пищу,
Даже растениям, даже животным.
И тараканы ели «Виагру».
Её, наверное, раскладывали  научные сотрудники,
Или сбрасывали со спутников
По замысловатым траекториям.
Шли годы, наступило время разрядки,
А тараканы были до лакомства падки,
Но, по-видимому, не рассчитали свои силы,
Этим и вырыли себе могилу.
Их нишу заняли рыжие «прусаки»,
Эти питаться «Виагрой» не дураки
И хоть кое-как существуют,
Однако жизнью по пустякам не рискуют
И говорят спасибо Чуковскому Корнею,
За то, что не забыл прадедушку – злодея,
Которого  этот самый Корней,
Обрисовал для советских детей.

СТИХ 128.
Чем занимается молодёжь в поселении?
А чем баре занимались в имении:
Пьянствовали, развратничали,
Играли в карты, насиловали девок дворовых,
И наши такие же, честное слово,
Только насильничать никого не приходится,
Сами приходят и даже трезвые, вроде.
У каждой сотовый, под блузкой – сиськи,
Хочешь тискай, а хочешь не тискай,
А хочешь сразу… молчит зараза.
Потом катаются в авто:
У кого – то, у кого – не то,
Почти у всех одинаковый утиль,
А туда же – автомобиль.
Ещё курево, конопля, «ханка»,
За последнюю могут вывернуть наизнанку,
Но «ментам» связываться не охота,
Устраивая охоту на идиотов.
Добрая половина имеет справки,
А отсюда пенсии, как инвалидам,
Больше на голову.
А не скажешь по виду.
По виду – здоровые
И рожают детей,
За что пособие им от властей.
Вот чем занимается молодёжь в поселении,
Если всё высказать, не хватит местоимений,
Хотя и хорошие попадают изредка,
Родителям пишут издалека,
Мол, папа и мама, себя берегите
И лучше дома по вечерам сидите,
Телевизор смотрите? Вот и глядите.
Или по «видаку» о Гите и Зите,
Пока беспредел в зените.

СТИХ 129.
Тупо выводить буквы:
Вагонмаш,
Вагонмаш,
Вагонмаш.
Вагон – марш,
Вагон – марш,
Вагон – марш.
Теперь в городе ни вагонов, ни обувной,
Ни трикотажной и других фабрик.
И люди мало чего потеряли,
Вьетнамцы – основная рабочая сила,
А ещё предприниматели с Кавказа –
Любители девочек и паприки,
Поставщики спирта и краски акриловой,
Топорных кроссовок, футболок и джаза
На кассетах, а до этого – виниловых дисках,
Поставщики фруктов, конкурентов нашей редиске.
Стали на рынок просачиваться китайцы,
Объяснялись едва, на пальцах,
Но быстро усваивали язык
И что означает милицейский рык.
Тупо выводить буквы:
Челноки,
Окорочка,
Базар.
Шныряют байстрюки,
В небе солнца шар,
Облачка.
Чина,
Чина,
Чина.
Бесцельно шляться по магазинам
И чувствовать ухмылки в спину…
- Мужчина, погадать тебе… -
И прилипшее семечко на губе,
- Ну, смотри, плохо будет!
Хуже уже не будет,
Зарплату не платили полгода с четвертью,
Город полнится слухом и сплетнями:
Гайдар,
Ваучеры,
Чубайс…
Слава Богу, не требуют аусвайс.
Потом страна ужалась на треть
И мало ли кто кого хотел поиметь.
Теперь пугают:
-Уже забыли,
  как жили и
            на что пили,
  пока так жили?

Стих 130.

«Поэт. Родился. Техникум окончил.
Работал слесарем, пел с цыганами,
Потом филфак универа заочно,
Преподаёт английский и без изъяна»…
Я думаю, как Шукшин: «Судьба – сучка…» -
Уж как она этот типаж намотала:
То ярко светила, то вполнакала,
То головоломки, то взбучки
И опять без лифта с этажа на этаж.
Это надо же столько образования
И фамилия, как у английского лорда;
Не то Культяпкин, не то Тюлеряпкин,
Ну, очень красивая и хозяин – гордый.
Вот и мне, с моей биографией так же,
Токарничал, правда,
И учился заочно,
А вот поэтом не считался ни разу,
Больше преподом или чернорабочим.
Но фамилия -  17-е колено,
В Книге дворянских родов, полазайте,
На странице 238, непременно…
Князья Смоленские, сразу за Вяземскими!

СТИХ 131.
Снег идёт, он сверху, с боков
Спереди и сзади…
У прохожих: от студента  до последней ****и,
Основатель и ниспровергатель основ.
Дотронуться бы до снежинки губами,
Которая приклеилась к волосам
Той, которая постукивая зубами,
Приплясывает, желая отдаться вам.
А мы – без принципов, но с предубеждением
И корчим из себя странноватую личность,
Понимая, что за выпивку и настроение,
А ещё на гостиницу – не хватает наличности.
Положение, хуже губернаторского,
Намного хуже и смешнее даже.
Откуда способности берутся ораторские,
Хотя слова одно другого гаже.
И уже не обращаешь внимания на снег,
На эти хлопья и на эту чёлку…
Без денег, какой может быть успех
И какая любовь около новогодней ёлки,
Когда вокруг раздаётся смех,
А на душе кошки и воют волки.

СТИХ 132.
Эта девочка придумала себе любовь
К такой же взбалмошной девчонке:
Нос к носу, к брови – бровь,
А дальше – нечем, рвётся там, где тонко.
В объятия бы к здоровенному мужику,
Да чтоб застонать от желанной боли,
А они прилипли лобок к лобку
И ничего новее, и ничего более.
- Мы любим друг дружку,
Она – мой идеал…
А годы подводят к иному порогу.
И кто это, и когда сказал,
Что всего хорошего понемногу.
Уже и детей бы в детсад водить,
Да откуда возьмутся дети,
Если подружку продолжает любить,
Как никого другого на этом свете.
В глазах вспыхнет искорка: «На,
лови меня, как слепую сильфиду…» -
А в прядях предательская седина
И смех сквозь слёзы, считай для вида…
Прибиться , хоть б к инвалиду.