Перелётные ангелы нашей любви-1

Алексей Козловский

ПЕРЕЛЁТНЫЕ   АНГЕЛЫ
нашей любви.

/стихи/

СТИХ 1. НА  ГРАНИ…
Существует проза на грани стиха,
А стихи на грани греха,
Или та же проза?
Удивительная метаморфоза
На грани смеха и слёз,
Удобная уловка для тех,
Кто, не овладев навыками писания стиха,
Объявляет свой опус на грани греха
Изредка, или частенько довольно,
Когда уже больше,
Но ещё не больше,
Когда все не совсем довольны,
Но уже довольны…
Хотя день на грани ночи - это вечер,
А ночь на грани дня – это утро.
Ничто в этом мире не вечно,
Даже мудрость, если на грани,
Не мудрость совсем,
И это ясно, наверное, всем…
Без проблем.

СТИХ 2.
Супруга композитора Гайдна
Не понимала, чем занимает её супруг
Свой досуг.
Музыкой, а что это за занятие такое
И чего оно стоит?
Поэтому, в силу своего недопонимания,
Уделяла мужу мало внимания,
А листы с партитурами использовала
Как подкладки под горячие сковородки…
Явные непорядки,
Отсюда многих нотных листов не хватало,
Но и этого ей было мало,
Она сковородки о букли
Композиторского парика вытирала с силой.
Терпи, милый,
Если от твоих занятий мало денег,
Ещё возьмусь и за веник.
«Я покажу тебе скерцо и фуги», -
Это слова супруги.
А потом все удивляются –
Откуда такие бабы берутся?
Да классики наслушаются
И… дерутся!

СТИХ 3. ВСЁ  ЗАБЫВАЕТСЯ?
Как быстро мы забыли Владимира Соколова,
Да не Соловьёва, который с ТВ,
А поэта такого, и Леонида Мартынова
И Фёдорова Василия –
Они вроде правильные,
А ещё не правильные были,
Те, что при сталинском режиме сидели:
 Смеляков Ярослав, Жигулин Анатолий,
А Мандельштам и вообще сгинул в неволе.
Последняя строка, приписываемая ему,
Про жирных вшей, а почему, не пойму?
На скелетах и такой рассадник благополучия.
Погиб от истощения в лагере на Востоке Дальнем,
И не от несчастного случая.
А ещё Павла Васильева били,
В землю вбивали буквально.
Сидел Заболоцкий, погиб Корнилов…
Астафьев рассказывал,
Когда он работал собкором на Чусовой,
Том опубликован был, толстенный такой,
На 600 репрессированных литераторов.
А современные политические ораторы
Возмущаются: «За что мы не любим Сталина?»
И, правда, за что?
Спросить бы у Бабеля или Ахматовой,
У Михаила Кольцова?
А за что любим? Спросить у Зюганова и Удальцова…

СТИХ 4.
Девяносто шесть градусов по Фаренгейту-
Это температура человеческого тела,
Если бы по Цельсию, то кровь в теле уже кипела
Или вот - вот закипит,
А так – ничего, даже ещё знобит
Слегка / не хватает 0,6 градуса/
И взять негде,
Всё равно, что на прожитьё, до  зарплаты.
Друзья разлетелись, как кегли,
Предчувствуя удар круглым таким, вопросом.
В самую точку – страйк!
Все разлетелись по сторонам – кто куда.
Выживай сам, хоть по Цельсию,
Хоть по Фаренгейту,
Хоть по самому Билу Гейцу,
Или математику Лейбницу.
Может попросить у Бога лестницу
И влезть на небеса, опередив всех,
Не надеясь на скорый успех…
Но в ответ только смех.

СТИХ 5.
Депутаты  ставят ребром вопрос:
«Почему в наших столовых кормят плохо –
Порции маленькие, а цены – до звёзд,
Так на заседаниях можно сдохнуть!
А вот в правительственных столовых –
Другой компот. Там поступают от обратного,
То есть поступают наоборот –
Порции большие и вкуса приятного».
Ну, господа, сравнили Гос Думу
И наше работающее правительство,
Так ведь и министры полезней будут
Чем Ваше думское превосходительство.
Да эти депутаты заелись, совсем,
Везде им происки Госдепа видятся –
Малы порции – по две всем,
Покуда всерьёз они не насытятся.
И тогда каждый будет за двоих пахать,
Ниву законов на совесть вспахивать,
И некому станет на министров кивать,
Да с цветка на цветок перепархивать.

СТИХ 6
«Требуется человек среди геймеров,» -
Объявление в интернете.
Кто из обыкновенных юзеров мог поместить такое
И стоит ли? Стоит!
Может человек понадобился прогеймерам –
Профессионалам, играющим за деньги,
А то в результате гамплея
Уже друг от друга отличить не умеют
И хотя бы издали посмотреть на человека,
Пусть даже нуба,
Лишь бы не квасил губы
И помнил, что кроме сеттинга
Есть и не виртуальная действительность,
Где госу – не просто хороший игрок,
А если подставить кулак к носу,
То забудешь про все свои прегрешения
И про аватарки забудешь,
А без оглядки помчишься к простым людям,
Безо всяких умозрительных фигур,
Сразу вспомнишь про дурочек и дур –
Простых смертных, простых юзеров,
Возможно даже из лузеров.
И пускай стрейфуют сколько влезет им,
Наш человек не победим!

СТИХ 7.
Каравеллы Кристобаля Колона.
Пардон – Христофора Колумба
Отплыли однажды от одной клумбы
До другой клумбы,
Не признавая ни Юхансона Тумбы,
Ни Патриса Лулумбы.
Всё плавание длилось десять недель
И что делать с этим теперь?
Может отозвать надо было
Несчастного Христофора,
Колумб который,
Из столь длительной командировки,
При его-то сноровке,
Только чем его отзывать,
Не работала тогда радиосвязь,
Разве только голубей посылать?
Но свершилось знаменательное открытие,
Вот что наделало одно лишь отплытие…
И с тех пор в ушах одна лишь Америка,
Доводящая до истерики!
А вот если бы он не ходил никуда,
Эта восходящая генуэзская звезда
Или его друг, Америго,
Показал бы на картах фигу…
Ведь помалкивал же в тряпочку Эрик Рыжий,
Когда он встал из Европы «на лыжи».
А может  этот рыжий просто не выжил?
Но тогда как бы мы про его похождения узнали?
Едва ли.
А, возможно, и не подозревали бы ничего,
До полёта Юрия Гагарина, самого?
Когда он, глянув из космического окна,
Закричал бы: «Вижу, вон она!»
Она – это кто?
«Да Америка, братцы, треугольная
В океане, такая!»
И тогда бы все про неё узнали,
А мы бы  своей объявили:
И статую Свободы, и все американские
Автомобили,
Даже Кеннеди к себе переманили,
И совместно построили коммунокапитализм.
И не нужно было бы сейчас костерить Хрущёва,
А, за одно, и товарища Горбачёва,
И не надрывал бы своё горло
Коменданте Кастро…
Ну, хватит об этом, баста!

СТИХ 8. ПЕРЕЛЁТНЫЕ АНГЕЛЫ НАШЕЙ ЛЮБВИ.
Эта девочка, как я теперь понимаю,
Целоваться совсем не умела,
Но какое нам было дело –
Мы жили просто, без «Кама-сутры»,
Просыпаясь, счастливыми, рано утро,
И засыпая поздно ночью…
Когда ангелы раскрывали небо над нами,
И махали, смешные такие, крылами,
А мы убеждали себя, что ничего не происходит,
Ни запретного, ни разрешённого…
И звёзды срывались с небосклона,
Падая где-то рядом с нами,
Но  вороны кружили над головами
И ангелы улетали,
Эти перелётные ангелы нашей любви…
И мы оставались одни,
Верней один на один
С воронами и бедой…
А потом мы расстались,
Верней – это я с тобой,
Хотя в записных книжках нашей планеты
Всё осталось,
Но выцвели те чернила
Из нелепых таких «самописок»,
Да ещё письма и пара записок.
А вороны не улетели,
Они размножились и заматерели…
Когда только успели,
Но об этом потом, в самом деле.

СТИХ 9.
Когда из проезжающей мимо «тачки»
Раздаётся музыка оглушительная такая,
Что, кажется, подпрыгивает капот,
Ты понимаешь – шофёр -  идиот
Или градация восприятия у него другая,
Или дождь в голове идёт,
А может он ещё не попадал в переплёт?

СТИХ 10.
Ветер, выдувающий из головы мозги,
Ветер, выдувающий «мозги» из страны
И после этого в голове – ни зги,
А страну, словно вытоптали слоны.
Нашу, северную, которая и так потеряла ни мало -
Самых тёплых территорий части,
Откололись ещё в девяностых, отчасти,
А тут ещё эти блоковские ветра,
С вечера до утра,
Нипочём им холод, нипочём жара.
Девушки перелётные мигрируют в тёплые страны,
Мужчины улётные – куда не ведают сами,
Конечно с усами,
Но встречаются и без усов –
Пионеры нефтегазоносных районов
И каждый – Всегда готов! И вполне без слов.
Есть, правда, парочка,
Которая никуда не улетела,
Но главный понял – швах дело,
А тот, что помладше, ещё храбрится
Изображая пантомиму в лицах,
Пока в столице.

СТИХ 11. БЛОГИ «НА ДОЖДЕ».

- 1 –
В Европе, на нефтепроводе из России
Счётчики топлива напрочь забили
Презервативы и детские соски.
Вот manda-voski .
Это как же они попали туда
Без следствия и суда.
Неужели во время нефтеобразования
Кто-то предохранялся до потери сознания?
А детишки этих неандертальцев
Предпочитали соскам сосание пальцев,
А соски выбрасывались в нефтяные пласты
И бежали в доисторические кусты,
Где как раз их родители развлекались
И в спешке от атрибутов любви освобождались…
Куда?
Да туда же, куда и соски,
Всё туда и туда, и туда…
А сами на охоту, айда!

- 2 –
Губернатор, обвиняя питерцев в жлобстве,
Когда они классонили и показывали премьеру,
При встрече, различные пальцы,
На стадионе получил от болельщиков «Зенита»
Обструкцию,
Похожую на инструкцию:
  - Продай дачу, построй стадион!
        - Продай дачу, построй стадион!
И уточняли ему же:
        - Губернатор – жлоб!
А тот думал: «Чтоб я оглох».
Правда, одно неясно,
Почему горожан обвинили в жлобстве,
Может потому что показывали мало пальцев,
А не всю пятерню?
Ну, это уже было бы откровенное НЮ.

- 3 –
«Участниц группы « Пусси Райт»
Спецрейсами отправили:
Одну в Пермский край,
А другую – в Мордовию,
Изучать богословие.
Ужо, вам там, погодите!
У властей отлегло от груди…
Там – туда не ходи,
И сюда – не ходи.
«Снег башка будет»
Всё-таки северный край –
Не пуссирайть!

- 4 –
Одного парня – помощника депутата,
Славные чекисты умыкнули из Украины
И водворили в тюрьму.
А поделом ему,
Не будет с властями догонялки устраивать,
А до этого, небось, непотребность готовил,
Забыв про долг и про совесть.
Так почему же чекисты об этом помнить обязаны,
Они с ним пактом о ненападении не связаны,
А тем более обещанием, что не будут бить,
Нечего  с друзьями на Болотной бузить,
А сыщикам нечего «тренироваться на кошках»,
Можно бы и Березовского пощипать немножко.

- 5 –
Памятник жертвам политических репрессий,
Установленный 22 года назад, в Самаре,
Снесён, только его и видали.
То-то те, кто расстреливал, рад
И,  наверное, на лбу выступала испарина,
Всё-таки парк имени Гагарина.
Чудны дела твои, Господи:
То в другом государстве выкрадут человека,
То памятник знаковый снесут –
Фантомы 37 года из прошлого века,
Неужели они присутствуют тут?
Этак и до ледорубов дойдёт дело…
А что, не слабо и смело.
Правда, у властей оправдание,
Нужно было облагородить территорию
Возле памятника заранее,
Как раз ко Дню памяти -30 октября
И постарались не зря.

- 6 –
Пьяная девушка за рулём дорогого авто
Мотоциклиста сбила, ну, хоть не убила,
Только отлетела у парня стопа,
А могла раздавить, как клопа…
Но смирной девица была
И не скандаля, уснула в машине патрульной,
Не досыпала в загуле разгульном!
Ну и стоит ли шуметь тут,
Полицейские и сами
Кого-нибудь да собьют,
Ежедневно почти,
Учти!

- 7 –
Сотрудников школы на Ставрополье,
Которые запрещали хеджабы,
Родители осудили: «Какие-то жабы,
Ну, одели девочки платочки,
Мусульманские девочки-дочки.
Ни «балаклавы» же они одели,
И не спели в классе: «Богородица оборони
От директора, или от краевого инспектора,
Или от ЕГЭ и ГЕА…» -
Понятно, ага.
А христиане крестики носят.
Что с того, что на теле.
В самом – то деле.
Некоторые носят на теле шпаргалки –
Вам жалко?
Не пропускать же из-за этого на занятия
Конфессиональной  братие?

- 8 –
Владелец шиномонтажки в Сургуте
Расстрелял чиновников
/сноса этой» монтажки» виновников/.
Да нет, папа построил шарашку,
Эту самую шиномонтажку,
А срок аренды ещё три недели назад истёк,
Закончился срок и сынок потёк,
Потому что чиновники пришли с бумагой:
«Ломать!»
«Ах, туда вашу мать!» -
Мальчик достал пистолет,
Но палил, отнюдь, не в белый свет
И двоих уложил, дебил.
Один из них мусульманин:
/пятница, дождь/ – попадёт парень в рай.
А стрелявшего на пожизненное, баш на баш.
Вот такой вышел шинопассаж.

- 9 –
Или вот – история в Казани.
Пошли правозащитники в колонию,
Побеседовать с заключёнными,
Не обращаются ли с ними противозаконно?
А те жалуются: «Да мочат…» - и предъявляют биту,
Почти бейсбольную… Недовольные.
А чему радоваться, если на бите надписи:
«Прокурор, Адвокат, От геморроя…» -
Да что это такое?
Столько функций и все на одном предмете.
Зэки жалуются, как дети:
«Обижает администрация,
Грозится спустить в канализацию…»  -
Но правозащитников потащили в суд,
И хотя был прокурор крут,
Но ему далеко до той самой биты,
Которой были заключённые биты,
Не отправили наших правдолюбов в суп,
И больше они ответственности не несут.
И не сидят …пока,
А то бы им битой отдубили бока.

- 10 –
«Правительство Москвы выделит 30 млн. рублей
На памятник Столыпину… от столицы всей!»
Хотя чего, ведь убили-то его в Киеве,
Да и мысли тут всякие были:
О «столыпинском спальном вагоне»,
Отнюдь не в хорошем тоне,
 О «галстуке» не пионерском совсем,
Короче – куча проблем.
Наконец решили… всё-таки министр
Каких-то дел,
Но и это ещё не предел –
Великий реформатор, а не болтун-оратор.
Главное – общину деревенскую раскачать,
А  крестьян за Урал послать.
Мои - дедушка с бабушкой, из-под Рязани,
Прибыли сюда едва ли не с завязанными глазами,
В деревню Строганово, в простонародье – Католики,
И хоть просится рифма про алкоголиков,
Пили мои предки мало,
А вот работали много и почти даром,…
Вот такие-то, господин Столыпин, дела,
Санкционированные вами
И плохо усвоенные нами.

- 11 -
Перед Ксенией Собчак сидел розовый пластилин,
Откормленный и мнящий себя демократом,
Тестообразный /власти боящийся господин/,
Предерживающийся передовых взглядов когда-то.
Он одной из телекомпаний дал мокренькое интервью,
Не предполагая, что об этом друзья узнают…
Дал и сказал провинциалам: «Адью!» -
И вдруг , о горе, на Первом канале  упоминают
Положительно очень: «Теперь, говорят, он наш.
Оппозицию критикует похлеще «единороссов»…
И берут пластилинового интеллигента на абордаж.
Взволнованные  друзья катят к нему вопросы.
И вот он оправдывается перед собеседницею своей,
И тошнит от его оправданий что-то…
У него нет ни взглядов, ни передовых идей,
Когда он виляет и мячи забивает в свои ворота…

СТИХ 12.
Весны напор беспечен и неистов,
Как перекличка утренних капелей…
В туман уходят жёны декабристов,
А им, навстречу, жёны менестрелей.

СТИХ 13.
Я расстался с тобой столько лет, столько зим назад,
Что снега превратились в большие деревья,
Но каждую осень напоминает мне листопад.
Про наши, смешные по-детски, кочевья.
И то, когда мы уходили на воображаемом корабле,
Подальше от берега и болтались
В нейтральных водах,
Но всё трудней нам было возвращаться
К своей земле.
Да и взрослей становились мы год от года.
А теперь, как слепые, навстречу друг другу идём…
Наверно, встречались, но проходили мимо,
И у каждого в сердце воспоминание
Ржавым таким гвоздём:
«Мы убиты прошлым, - сказала бы, - мой милый».
Что мне делать? И я, согласившись с ней,
С той, без которой не мыслил когда-то
Существования,
Как теперь понимаю – последней любовью своей,
На грани клятв и на грани пустых обещаний…

СТИХ 14
Прежде все как-то проще были:
Один внук дьячка, другой – разнорабочей,
А сейчас все потомки князей и графов,
На худой конец - остзейских баронов.
Хотя не нужно заполнять графы:
«А кем твои были до 17-го года?»
Явно не воеводы, не выплачивают кредиты и штрафы,
От алиментов активно расползаются в стороны.
А туда же: казаки бравые,
Графы да бароны с примесью в крови самогона.

СТИХ 15.
Молодые девочки любят изобретать велосипед,
Для этого им не нужно даже конфет,
А дай только простой карандаш –
И уже полный ажиотаж.
Мыслят категориями пролетающих столетий,
Рассыпают пригоршнями междометия,
Уплывают в «подводное царство
Рассыпанных стёкол»,
Прощаются и прощают у открытых окон…
Боюсь, начнут выпадывать,
Как хармсовские старушки
/те ведь тоже были допрежь молодушки/,
И у них секунды превращались в вечность,
А теперь мёрзнут и болят конечности,
И падения происходят в… бездну, по ночам.
Девочки ищут того, кто бы мог их понять,
И таких холодных к себе прижать,
Раскочегарить их остывающие топки,
Или хотя бы погладил по… попке.
И тогда все минусы превратятся в плюсы,
Прорвут и затянутся тот час флюсы,
А все тори, вдруг, переродятся в виги,
В головах произойдут фундаментальные сдвиги.
«Милый, что я тебе не сделала…»?

СТИХ 16.
Город моего детства
Изъездили вдоль и поперёк
Три «Москвича», одна «Победа» -
Остальное велосипеды,
Как в каком-нибудь там Китае.
Эти велосипеды жужжали,
Похожие на бестолковых стрекоз,
Изредка звонками звенели,
Повсеместно болтались качели
И рукою было подать до звёзд.
Потом город куда-то исчез,
Небес приподнялся навес,
Становилось всё меньше чудес
И сынишка с вопросами лез,
И не лезла с губами ОНА,
Просто стала моею женою
/как ни странно слегка другою/,
В этом есть и моя вина,
Что видна она стала до дна,
Только города голубизна,
Словно выцвела надо мною.

СТИХ 17.
В детстве я знал название только одной горы –
Это была Фудзияма.
Не знаю, кто мне объяснил тогда прямо,
Что яма – это гора,
А детство большая игра,
Вот моё воображение и металось
Слава направо:
От речушки с названьем Протока,
До горы Фудзияма.
У Протоки были притоки,
Но все маленькие такие,
Как и я сам, а Фудзияма – большая гора,
Таковою была с утра
И вечером была таковою,
Не скрою.
А потом я стал подрастать
И гора моя стала мельчать,
Потом я узнал, что у горы есть свой Хокусай,
Необычнее, чем «Банзай !»…
И вообще у японцев было много такого,
Непонятного, как любое их слово.
И от этого никуда не деться,
И всё-таки Фудзияма
Манила к себе упрямо –
Как эхо далёкого детства.

СТИХ 18
«Легко на сердце…» - Лебедев-Кумач
И «Широка страна моя родная…»,
И тётки в крепдешине, хоть заплачь,
Но женихов к себе взяла другая,
Та, что страшнее Синей бороды…
И выйти суждено из борозды
Не многим, и кому не повезло,
Остались только в хрониках кино
И то не все, но до сих пор война,
Сердца живых скребёт, как борона…
Да от сухой, непаханой земли
Одни ошмётки, ржавые в пыли.
А тётушки заводят патефон
И открывают двери на балкон,
И я, малец, чтоб их развеять грусть,
Как взрослым, им партнёром становлюсь
И этим самым тётушек смешу,
И денег «на кино» у них прошу,
А тётушки не жадные – дают,
Как будто мой оплачивают труд,
Как будто бы оплакивают быт,
Своих несостоятельных планид.

СТИХ 19
Ещё о послевоенном детстве
В глубокотыловом городке
Толком никто не рассказал,
И уже о нём поспешили забыть
/а какой в этом криминал/?
Ну, подумаешь, не у всех отцы возвратились с фронта,
Многие просто перестали быть,
Но осталась извечная мальчишечья фронда,
И не фронда, что нужно отцов любить,
Что хранить нужно редкие их фотографии,
Их личные вещи /какой пустяк/,
Их письма, отнюдь не образчик каллиграфии,
Не для истории, а просто так.
И потом, когда лет через сорок,
Сын твой спросит или внук, подчас..
Тебе не придётся гадать… который,
И смотреть на спрашивающих,
И не прятать глаз.

СТИХ 20
Если октябрь вдруг ощетинится снегом,
А ноябрь ему теплом возразит,
То осень такое раскроет небо,
Что до января обеспечит ветрам транзит.
Я не знаю, согласна ли ты на замену,
Всех своих безделушек на бриллианты зимы,
И насколько мне проще перенести измену,
Но сейчас, чем после у кого-то просить взаймы.
Хлопнув дверью, уйдёшь ты,
Предельно нарушив строки,
Словно выбьешь, у ожидающего казни,
Из-под ног табурет.
И его же, в отместку, ты назовёшь жестоким.
И услышишь лишь хрип в ответ.

СТИХ 21
Спать, спать, спать –
Крутятся шестерёнки часов.
Ты не можешь ни спать.
Ни встать, а уставил глаза в потолок:
Спать – ни спать,
Встать – ни встать?
И уже не скрипит кровать,
И уже не стучат часы
/им надоело по комнате ходить
  в сплошной темноте и стучать
  в сплошной пустоте/.
Часы те и не те,
Время то и не то –
Летнее время зимою,
Зимнее – летом со мною
И без меня, и без тебя,
И без света…раскалывается голова,
И по подушке растекаются мозги…
Спать и видеть сны,
Но не видеть ни зги.
Снова стучат часы,
Обутые в сапоги
Сорок четвёртого размера,
Приблизительного замера.
Грохочут, как на плацу,
В четвёртом часу!!!

СТИХ 22
Когда пароход отходил от причала,
Всегда включали какую-нибудь песню,
Теперь не помню, хоть тресни,
Но жизнь не начнёшь сначала
И поэтому я решил, будет пусть
«Летят перелётные птицы…»
Я с родиной, здесь остаюсь
И соседей уставшие лица
Казались светлее чуть - чуть.
Разгоняли плицы речную муть
И наступало ощущение праздника,
Луна выползала из своего заказника,
Появлялись звёзды над плёсом
И жизнь казалась вполне хорошей.
Хотя от войны было всего лет пять
И многих солдат продолжали ждать
Матери, и жёны – вдовы,
И ребятишки бедовые,
А старики, суровые и седые,
Знали что сыны во славу России,
Полегли в своей и чужой земле,
Поминая того, кто сидел в Кремле,
Направление указывая своей дланью,
И не предполагали, что скоро и его не станет,
Но и сыновей уже не вернуть домой…
Они  завершили свой путь земной.

СТИХ 23
Москва беременна метро,
Она, как героиня-мать,
Ей время суток – всё равно,
Не устаёт рожать, рожать…
И люди благодарны ей
/ что поднимаются из чрева/,
Идут направо и налево,
И прямо… по Москве своей.

СТИХ 24
Время закатов бедных
И чувств бледных,
Или наоборот,
Это кому повезёт.
Время к ноябрю ползёт,
А тому пятиться неохота,
Он похож на животное,
Которое заблудилось в городе
И его даже травить не стали,
Его даже не распознали.
Но время идёт… куда?
Время следит всегда
/оно после себя столько следов оставляет,
  их называют приметами времени
  и они хорошо знакомы старшему поколению/.
Да и младшему это знакомо
До боли в горле, почти до кома,
Почти до комы,
Когда известные – все искомы,
А неизвестные – сплошь бездомны
И вероломны.

СТИХ 25. НОВОСТИ ОКТЯБРЯ.

- 1 –
Салон интимных услуг около Сретенского монастыря,
Испытывать воздержанием божьих слуг нельзя.

Открыт бордель «Подушкин» на Рождественском бульваре                оплата почасовая.
Это вам не у какой-нибудь мадам в будуаре.
Здесь категория совсем другая –
Около двух тысяч рублей за час.
Простым не осилить такого людям,
Ведь ещё и девушкам заплатить надо…
Но благочинный даёт честное слово:
«Здание наше, а подвал не наш…» -
Там где этот самый, «Подушкин»
А девочки-бабочки, такие душки…

- 2 –
Пока около монастыря проституток ловили,
В Кузбассе посерьёзней, кое с чем засветились:
В пещере нашли следы… и подле – рыжеватые волоски,
Но учёные не стали стенать от досады-тоски,
А просто провели анализ на ДНК,
Какая уж здесь тоска:
Ещё не человек, но уже не примат,
Выходит наш брат,
Любой будет рад.
Это значит, что на планете действительно
Живут не только малые дети,
Но и вполне взрослые ЙЕТИ.
Ура, братцы, родня –
Я, ты, он, она – вместе дружная семья…
/только «снежный человек» не желает брататься,
  продолжая скрываться/.

- 3 –
А тем временем экс-прокурор Екатеринбурга
Поехал поохотиться с друзьями… на чернобурку?
Товарищ его, менеджер из Питера
Так раздухарился,
Что в неизвестность из ружья разразился
И попал в бывшего товарища прокурора,
С ЖКХ в свою бытность боролся который…
Прямо заколдованная организация –
Все на неё, а она на всех…
И, пожалуйста, снова успех.
А горе-охотнику не повезло.
И до этого один персонаж косил «под хрюшку»
И попал другу «на мушку».
Мужик-то ещё молодой,
А нарвался на старушку с косой…

- 4 –
« Из российской национальной библиотеки
Имени Салтыкова-Щедрина
Уволят 350 сотрудников» - на…
Усекла, эта самая, Щедрина,
Что повышать надо библиотекарям на…
Сколько должен быть выигрыш в зарплате?
Оставшимся хватит и старушкам работать хватит.
Старость нужно уважать на…
Пенсию им платят-то на хрена?
Перетопчутся и на этом полезном пособии,
И безо всякой фобии.
Живёт остальная страна
И  не бастует и никого не посылает на…
Ни в здравом уме, ни со сна…

- 5 –
«Нам, реформируя полицию, -
Заявил глава МВД, - грузинский вариант не указ.
Там всех служивых выгнали враз,
Но это разве страна, видимость одна,
А Россия – одна восьмая часть суши,
Так что зря поразвесили уши,
Будем свои кадры учить
Тестировать, а при необходимости и «лечить»…
Когда-то Сталин сказал кому-то, кажись Фадееву,
Я других писателей не имею –
Так и здесь… Вот на Западе, при разгонах демонстраций, в дугу согнут!
На Западе бьют, но там суд,
А у нас на пинках несут
В этот самый суд
И там столько дают,
Что не хватит годовой зарплаты
За чих, в  сторону тех, которые тебя бьют.
Вроде бы не по блату бьют -
Прямое нарушение закона,
Бить граждан, словно своих знакомых,
Да ещё у себя, дома.

- 6 –
В Москве наступил день «жестянщика»
Теперь СТО не сидеть без дела,
Правда голова не болит у коммунальщиков,
Как у дятлов, долбятся неумело,
Перебрасывая снег с места на место,
А то и вовсе оставляя его в покое.
На дорогах и тротуарах просто.
От соседства с надолбами
Времён обороны московской.
Прохожие возмущены:
«Мы живём не во времена Руси допетровской.
После Пётр нашёл выход от всех невзгод,
На север перебравшись, заодно и от
Морозных московских погод.
Это было давно, а теперь-то -
Машин побольше
И коммунальщиков, и продвинутых СТО,
А мы всё норовим, как в Польше…
Выражаясь на лексиконе простом.

- 7 –
Весь мир переходит на зимнее время,
Остаётся Россия и Африка.
Тёплому континенту это не нужно,
Там и светло … и грешно, а ещё – смешно,
А вот в России свой кураж и ажиотаж.
Говорят у нас плохо с ЖКХа.
Отныне и присно, и на века,
Вот и остаёмся на времени летнем,
Несвоевременном и несовершеннолетнем,
Авось обманем природу ,
Приписав зиме летнюю погоду.
Теперь нам не страшен любой ЖКХа,
Мы смотрим на него свысока
Своих, идущих впереди, часов,
Своих непогрешимо суверенных основ,
Своих разделительных бордюров и полос.
Морозоустойчивых бабочек и стрекоз
И даже своих безразмерных законов,
Бесконечно в своих граждан и гражданок влюблённых.
В своих адвокатов, бюрократов,
Кастратов и технократов всех и своих.
Шквал аплодисментов стих.

- 8 –
В конце октября удивительно жидкое солнце,
Как будто кто-то разбавил куриный бульон,
А КПРФ и «эсеры» открестились от оппозиции,
Как будто у них были свои позиции –
У обоих один котильон
Перед избирателями и в Думе,
Да кто бы иначе и мог подумать?
Это так устроиться при нынешнем-то режиме,
Создавать ему ширму и дёргать за вымя,
Требуя от существующей власти
Чтобы их любили со страстью.
А внесистемная оппозиция, да что с неё толку,
Глаза – двухстволки.
Особливо у Удальцова,
А у Немцова?
Каспаров, говорят, в шахматы стал играть никудышно,
Чтоб им всем в дышло,
Заставляют нас с господином Мироновым
Поступать противозаконно,
А нам в Думе хорошо и тепло,
Как зимой у печки,
И берёзы стоят, как большие свечки,
Как сказал некогда Сергей Есенин
/  будучи под запретом властей,
  из-за чего  жизни лишился всей/.
Слушаться дядю надо,
Тогда будет полный порядок,
Все будут сыты и рады…

- 9 -
Акция «Чья-то жизнь уже не мелочь».
Волонтёры собирают деньги
На лечение больных детей,
Чтоб им игралось и пелось
После того, как их вылечат на деньги ваши
И вам самим жизнь покажется краше,
От осознания, что поступили благородно
С высоты
Своей взрослости и красоты.
Да воздастся каждому по его делам,
И уточняется – сторицей,
Вы, конечно, не войдёте в историю,
Но на душе станет легче и чище,
Дружище!

- 10 –
Пригрели мы Митрофанова, господина,
Теперь почешем не затылки, а спины.
Глава депутатского комитета по СМИ
Предложил, чтобы критику партий ни-ни…
А не то, до пяти лет тюрьмы.
Что-то запосаживали нас «садоводы»,
Наверное, к перемене погоды.
Вот это Митрофанов, какой молодец,
Был обаяшкой, а теперь – капец –
Ещё не «Удальцов», а уже удалец.
Что поделаешь,
Течёт время и меняются люди,
Вот и в Италии «наш друг Берлускони» будет
Целый год проводить… в тюрьме,
За какие-то махинации.
Давали пять, но тот в прострации,
В результате три из четырёх скостили,
Чем наказание весьма упростили.
Но и этот друг хитрец сидеть не собирается,
Он по-прежнему по судам таскается,
А самому уже 76-й год идёт.
И теперь он нам пока не друг.
Не хватало ещё якшаться с подозрительными
Элементами
И рейтинг терять с удивительными процентами,
А то прокатят … с аплодисментами
По всем новостным лентам.

- 11 –
Депутат «Единой России» А. Сидякин
Растоптал на трибуне Думы белую ленту,
Чем повысил свою депутатскую ренту
В глазах братьев – единороссов,
А у других сразу масса вопросов.
Свой поступок он объяснил тем,
Что оппозиционеры оборзели совсем
И пожелали растоптать Россию,
А кого, спрашивается, они спросили?
Да и чем рисковал,
Когда её сам господин президент обозвал,
Ни чем иным, как средством борьбы со СПИДом,
Контрацептивом, как он полагает, болидом
В головы людей не совсем здоровых
И вообще не новых.
Ах, не попался он со своим отрицанием отрицания
Старым философам,
Те бы ответили ему на все вопросы,
А наши депутаты, на которых насел Сидякин,
Честно обещали подумать,
Прежде чем беспокоить Думу
И открестились от «несистемной» оппозиции
И вообще продолжить курс «Не маргиналов,
А профессионалов»
И перестать ходить ужасно налево,
Да и направо,
Чтобы не стать «болотной» партией
И жить без риска, и даже без тихого писка.
Чтобы не осерчала киска.

- 12 –
Всё-таки молодец наш премьер,
Думает о членах думских партий,
Получали по 20 рублей за голос,
А будут по 50.
Те, кто бойчее рванут со старта
/»Единая Россия» например,
    Получит более полутора миллиардов/,
Она и в ГосДуме, считай, пионер,
Ну как тут не поздравить
С таким выигрышем на бильярде!
КПРФ отхватит поменьше рублей,
Ещё меньше остальные думские фракции.
На святое дело денег не жалей,
Им тоже нужно проводить акции!

- 13 –
В Хельсинки студент ради эксперимента
Поселился в грузовом контейнере,
Наверное, в школе пропустил моменты,
Когда изучали про мужика в бочке,
Который, в ней отсидев, свои пятые точки,
Вылез с фонарём, офонарев, закричал:
«Ищу человека, мать вашу так!»
И люди с испугом на него косились,
Чего желает этот чудак
/может в такси его оскорбили/,
А может  с женой у него не комфорт.
Бывает, от этого человек превращается в философа
И начинает чудить с этих самых пор,
Пока не разрешит семейного вопроса.
А про студента, что ещё возразить ещё?
У нас многие живут в «контейнерах»
И по рынкам ходят к плечу плечо
И за рыбкой тоже, как финны на сейнерах,
И таким ни холодно ни горячо.

СТИХ 26.
Депардье предоставлено российское гражданство.
Режиссёр Говорухин говорит – за пьянство.
«Нет, он играл в фильме Распутина, -
Возражает президент Путин. –
Жерар убежал из Франции от налогов.
75% с миллионеров – много,
А у нас 13, продолжает Путин. –
Освободим француза от этакой жути».
На самом деле он просто милашка
И у Говорухина мог сыграть Промокашку
В его месте, которое изменить нельзя.
Заменим Бортника на Депардье, друзья!
«Бросьте чудить – это всё афёра,
Может он Абдулова заменит Алфёровой?»
Вслед за Депардье и Брижжит Бордо
Грозится выпросить у России гражданство.
Однако, в доме Облонских совсем не то,
Если нет во Франции для имущества постоянства.
В России налоговый рай и к нам
Вдруг потянулись богатенькие Буратино,
А у Бордо ещё и любовь к слонам…
Какая-то запутанная картина.
В Лионе слонов больных усыпить
Хотели, а Брижжит – борец за живность.
Убьёте – уеду в Россию жить
И там буду проявлять свою активность.
Не знаю, из меня плохой шаман,
Прорицатель весьма никудышный,
Но если к нам изо всех стран
Нахлынут, правительства пославши в дышло?
Но хватит гадать, пока вдвоём:
Брижжит и Жерар – друзья народа,
А с их-то деньгами и мы заживём,
Как на островах Науру, своего рода.
Глядишь, и с капиталистов спадут шоры
И станут они говорить беспечно:
Мы храним «бабки» в российских оффшорах
И дело прибыли уже обеспечено».