Обзор собрания произведений русского авангарда

Неизвестные "планеты".
Обзор собрания произведений русского авангарда ГМИИ РТ

Собрание музея изобразительных искусств республики  Татарстан  имеет замечательную  коллекцию картин русских художников, принадлежащих  к различным  направлениям  живописи начала двадцатого века. История этой коллекции непроста:  начиная с 1919 года,  в связи с 25–летием музея , Государственным музейным фондом  было передано в Казань  132 картины ,  представляющие  художественные течения  России конца 19 – начала 20 веков  от реализма  до авангарда.  В это собрание вошли работы объединений "Союз русских художников",  "Мир Искусства",   "Голубая Роза", "Бубновый валет". 132  полотна, представляющих    русский символизм  и  фовизм, абстрактное искусство и  неопримитивизм,  кубофутуризм  и  произведения русских сезаннистов… Собрание  позволяет  составить  представление о  богатейшей художественной жизни России,  о значении ее вклада в мировую  культуру. 
В 1930-40   годы коллекция музея получила новое пополнение : более 70 полотен, в том числе и несколько произведений  -  начала 20 века.
 Однако  в конце 50-х  годов,  в ходе очередной  фазы идеологической борьбы  с «формализмом в искусстве»,  ряд произведений русского  авангарда был списан , как не имеющий художественной  ценности. Впоследствии несколько из них вернулись в музей, благодаря  сотруднику музея, искусствоведу  Анатолию Ивановичу Новицкому,  буквально спасшему их для истории.

Сколько бываю здесь, всегда начинаю поход  по залам  музея  «с конца» экспозиции:  с грандиозного полотна Константина Богаевского "Гора святого Георгия"(1912), занимающего весь простенок. Его суровая и таинственная Таврида  становится одним из основополагающих впечатлений  от собрания. Это воздействие усиливает соседство еще одного полотна Богаевского -  «Пустынная страна. Феодосия» (1903). Экстатичный дух  живописи Богаевского, продолжающей традиции Мантеньи, задает тон духу музея наряду с  лучшими образцами иконописи отдела древнерусского искусства ГМИИ РТ.

Совершенно отдельным аккордом в  экспозиции является монументальное панно Михаила Врубеля "Полет Фауста и Мефистофеля" (1896). Соседство с ним трудно выдержать. Оно грандиозно. Может быть, отчасти  поэтому  так редко выставляется. В отличие от окончательного варианта, украсившего готический кабинет особняка Морозовых в Москве, эскиз, принадлежащий собранию ГМИИ РТ, развернут в длину.  Он менее декоративен, острее по композиции. Образы его героев носят более яркую и напряженную трактовку.   

Русский символизм явление весьма многогранное, разноплановое. Гений Врубеля не вытесняет проникновенности завороженного мира Борисова-Мусатова: камерные этюды художника остаются неразгаданной "вещью в себе", не отпускающей зрителя.
Из числа таких же загадок - утонченный "Портрет дочери"(1912) С. Малютина и ранний Грабарь - "Утренний чай", (1917),- чьи полотна мерцают хрустальными бликами и сумеречным кобальтом.
Символизм представлен в музее работами П. Уткина, Н. Сапунова, С. Судейкина, Н. Милиотти, П. Кузнецова, Н. Крымова, М. Сарьяна, В.Денисова... Несколько обособленно стоят "Мирискуссники": Б. Кустодиев, А.Головин, И. Бродский...

А затем  -  ослепительный Коровин , с его пастозными  бутонами  роз и чрезмерной роскошью барочной позолоты   - «Розы» (1916),  и  - зрителя обступает  праздник буйства цвета.
Думаю, не случайно  картины Константина Коровина обладают  таким магнетизмом  и занимают   столь важное место  в экспозиции - они задают вектор поиска,  являясь  примером  прекраснейшего сплава реализма и импрессионизма,  торжеством чистой живописи  - вне тенденций, полюсов, и  идеологических  споров.
И разве не закономерно, что именно творчество учеников Константина Алексеевича  является ядром  этой коллекции,  цветом  наследия русской кисти? Подлинный импрессионист, Коровин  сформировал   в своих учениках превосходное  чувство цвета, редкую  гармонию   и мощь  палитры, что стало характерной чертой   плеяды «московских  сезаннистов», как назвал их А. Бенуа. Коровин  «заражал»  своей  влюбленностью в натуру, своей непосредственностью  восприятия.  Студенты  его  обожали.  Прошедшие  экзамен абитуриенты  Московского  училища ваяния и зодчества  старались попасть  в класс Коровина  -  и справедливо:  стОит оглядеть эти залы,  чтобы  отдать должное  духу и  школе  Константина Алексеевича.
Что характерно: каждый из этой плеяды    глубоко индивидуален. У каждого – свой почерк, своя система и путь развития.  Не случайно объединившее их товарищество - «Бубновый валет»  включает в себя  самые разные направления и школы,  вплоть до беспредметной живописи. Бубнововалетовцы поражали  своей разноплановостью,  витальной силой  и свободой своего искусства : это и было отличительной чертой  группы.
В искусстве каждому есть место - только  работай,  и не стесняй свободы других. Вот почему  закономерно, что союз  распался, когда властолюбивый Малевич  потребовал  от  членов товарищества  подчинения себе и единой идеологической  платформы. Произошло это в 1917 году.  Это было бы абсурдом и фарсом, если бы не происходило в обстановке набирающего силу тотального идеологического террора, в который погрузилась Россия.  В дальнейшем Малевич не раз будет претендовать на роль диктатора и вершителя судеб в самых разных объединениях художников(о чем сохранились документальные свидетельства его современников и учеников), разрушая и выхолащивая то, к чему прикасался.
К сведению: Малевич так и не получил систематического  художественного образования.  Дважды поступал в Московское училище  ваяния и зодчества и оба раза  не был принят. Вот  самое  безобидное его утверждение только в адрес  художника Валентина  Серова: «Бездарный пачкун Серов». Нужны ли тут комментарии?  Даже  ближайший  друг Малевича,  Михаил Ларионов, отмечал: «его общая культура оставляла желать многого»… То было время, когда каждый торопился выкрикнуть свое слово, когда словно по мановению руки являлись новые, оригинальнейшие направления в живописи,музыке, архитектуре, поэзии. Время, когда "мыслям было тесно", а форма опрокидывала представления о традиции. Но наряду с тем это было и время выскочек и недоучек, амбициозных авантюристов, задавшихся целью возглавить поезд истории, сделаться вождем и пророком "нового искусства", чьей сутью было уничтожение всех предыдущих ступеней искусства. В их экспериментах форма приобретает самодовлеющую функцию, а  недостаток содержания подменяется эпатажем.
Таков был фон, на котором  расцвели имена русского авангарда.
И это разноплановое многоголосье получило отражение в коллекции ГМИИ РТ.
 
...
Остановимся на объединении "Бубновый валет". Начнем  с Роберта Фалька  - одного из тончайших колористов  эпохи, признанного мастера с безупречным  вкусом, не потерявшего высоты своего искусства  даже в самые мрачные годы  преследования "буржуазного" искусства. (Как не провести параллель с преследованием "дегенеративного искусства" в Третьем Рейхе...)  Тем ни менее, Фальк не изменил своему дару и вИдению живописи. Невозможно пройти мимо его «Женского портрета» 1917 года,  и картины «Лиза на солнце» (1907 г.), в которой чувствуется чарующее влияние Борисова-Мусатова  и опосредованно  – влияние Ван Гога.  Фальк  – это убедительный синтез европейской  традиции  и русского  авангарда, пример органического сплава   культур.  И как-то особенно жаль, что  в свое время  руководством музея была отклонена  покупка других его картин, прежде всего «Автопортрета художника», предложенного вдовой  Роберта Рафаиловича  Фалька.

Следом  в этом ряду идет изысканный и аскетичный Александр Куприн, пожалуй, тоньше  остальных  понимавший  живописный опыт Сезанна и Ж. Брака, и претворивший этот опыт в новый язык плоскостей и масс. Куприну было свойственно безупречное чувство композиции, его работы всегда прекрасно выстроены и сочетают в себе спонтанность и свежесть - с выверенностью и архитектоничностью композиции. Именно поэтому они так динамичны и остры. Музею принадлежат  его работы «Натюрморт со шляпой» (1920-е годы), Натюрморт (1910?),   «Пейзаж с церковью» (1918 г.), большое полотно "Натюрморт" (1917?) - аскетичная интерпретация сплава кубизма и фигуративной живописи.
Затем - бесподобное в своей  лаконичной убедительности  полотно Александра Осмеркина «Натюрморт с часами» (1920)  периода  аналитического кубизма  - самого интересного периода в  творчестве мастера.   
Еще один мощный творец форм, мастерски владеющий композиционными  массами, эдакий титан и  законодатель в своей варварской кузне,- Илья Машков, и его программный  «Натюрморт. Цветы в вазе (с подносом)» 1912 года.  Надо сказать, что в собрании музея находится 9 его работ, относящихся к разным периодам творчества, в том числе «Цветы в вазе» (1900 г.)  и «Горный пейзаж» (1914 г.)
Петр Кончаловский  - один из лидеров Бубнового Валета -    представлен тремя работами:  это  «Площадь Синьории в Сиене» (1912 г.), «Натюрморт с подносом» (1918 г.) и превосходный "Натюрморт" с алой бегонией, не имеющий точной датировки. Это, кстати, одна из мощнейших его работ, по странной , необъяснимой иронии судьбы  почти не покидающая запасников музея!   
Достойное место в этом ряду занимает Василий Рождественский. Три его полотна из музейного собрания : «Трактирная посуда» (1909 г.), »Натюрморт с лампой» (1917 г.),  и «Пейзаж» (1918 г.) - являются  серьезным вкладом  в сокровищницу отечественной культуры.
Подлинная жемчужина  собрания  -  картина Михаила Ле Дантю  «Гуляние в парке» ("Рыбы") (1913) - пример самого изысканного  европейского кубизма. Охристо-серебристая  симфония , отточенная формула магического равновесия -  это  полотно пленяет  с первого взгляда.
Особняком в этом  ряду стоит  В. Кандинский  со своей «Импровизацией» 1913 года ,-  диссонансной,  пронизанной особой аурой. Она останавливает, словно поглощает  в себя зрителя, и, несмотря на испытываемое сопротивление, ее хочется созерцать и  анализировать. Картине словно тесно на стене, она явно перерастает масштаб  экспозиции.
По контрасту, от ее энергетической воронки  хочется вернуться к чистой и радостной звучности  фигуративной живописи , и тут как нельзя более вовремя, найдем  Лентулова с его лоскутно-праздничным «Пейзажем» (1910-е): Фейерверк витражного марева, из которого вырастает  видение фантастического града , нового Китежа революционной России. Акценты лилово-красного, оранжевого и синего уравновешивают композиционную плоскость как отдельные музыкальные  партии  в симфоническом  оркестре.  Аристарха Лентулова сравнивают с немецкими  экспрессионистами  и итальянскими футуристами,  однако он решительно  далек от  мрачных экстатических видений  немцев, от  цинизма и надломленности экспрессионистов, переживших ужасы Первой Мировой войны;  а его почерк мощнее, монументальней   и Д. Северини, и других европейских футуристов;  дробление форм для него не самоцель, а лишь средство показать многоплановость, бесконечность и очищенность предмета -  и здесь эта идея пересекается с иконописной традицией обратной перспективы, разворачивающей все грани предмета для созерцающего , который становится центром мироздания, метафизической точкой схода всех линий и вибраций вселенной. Исходя из этого мне представляется недооцененной, непонятой  суть его работ, их новаторство и вместе с тем верность национальным традициям, духовным корням. В этом смысле его полотна целостны и несут печать чего-то большего, нежели просто секулярное бытописание. Они , пожалуй, откровение , полное созидательной радости,  - и это  особенно явственно на фоне  сгущенной атмосферы надвигающейся катастрофы, накануне которой создавались его вещи.    Кисти Лентулова   принадлежат  также «Портрет.  Женщина с гитарой» (1913г.)  и  полотно «За стиркой» (1910-е).

Совершенно особое место в ряду русских авангардистов принадлежит Наталье Гончаровой.
Неукротимый художественный темперамент художницы поистине взрывал косную среду, творя дерзкие чудовищные метафоры нового мира. Так, «Аэроплан над поездом» (1913)Натальи Гончаровой  -  пример динамичного  и тяжеловесного кубофутуризма , а ее  «Шаббат» (1909-1910) - продолжает направление неопримитивизма,  в котором после 1907 года работал Михаил Ларионов – вдохновитель самого левого крыла русского авангарда,  идеи которого исповедовала  и  Гончарова.
Сам Ларионов  представлен здесь только двумя полотнами : это «Провинциальная франтиха» (1907 г.)  и «Весенний пейзаж» (1904 г).  Жаль:  именно этого автора, как одного из самых ярких  и креативных мыслителей своего поколения, было бы интересно увидеть в развитии,  начиная с искрометных  импрессионистических этюдов  начала века  и включая его умные опыты в  лучизме.  Гармоничный и светлый «Весенний пейзаж» (1904 г.)   не передает его радикализма. Словом, секрет его невероятного воздействия на  товарищей  по ремеслу остается под спудом, пока зритель не обратится ко всему его творчеству в полном объеме.
Помимо этого в собрании имеются "Крымский пейзаж" (1916 г.) А. Мильмана, "Бухарский мальчик"(1912-1915) Павла Кузнецова, "Горный пейзаж" Сарьяна, редкий по динамике "Пейзаж" Б. А. Такке (1910-е?), картина символиста Н. Д. Милиотти "Мадонна"(объединение "Голубая Роза"), «Мехески – лунный народ» (1915) Н. Рериха, и другие произведения.
Чтобы дополнить общую картину, нужно упомянуть «Девушку с цветком» (1915-1916) Александра Родченко. Она редко экспонируется,  хотя по логике вещей мы должны бы видеть  произведения этого художника, ведь его творческий путь тесно связан  с Казанью. Приехав сюда  подростком, Родченко  учился в Казанской  художественной  школе  у Николая Фешина.  Будучи горячим  приверженцем  идей футуризма , в числе других студентов присутствовал на скандально известных лекциях Давида Бурлюка ,  В. Маяковского, В. Хлебникова и других футуристов, посетивших Казань  в ряду прочих городов России  - с громким турне, предпринятым для пропаганды идей  футуризма. Сохранились воспоминания Родченко об этих событиях.  Надо отметить, что Давид Бурлюк (так же как Велимир Хлебников и его сестра Вера) тоже был студентом Казанской художественной школы, только несколькими годами раньше,   и получил  здесь довольно крепкие навыки в рисунке и живописи  (известно, что Петербургская Академия художеств, курировавшая Казань,  была  заинтересована в  получении крепкой академической школы  ее учащимися). Так что нашумевший «ниспровергатель основ»  сам был весьма недурно образован.   Кроме того, он , так же, как многие, упомянутые здесь,  прошел через Московское училище  ваяния и зодчества, бывшее тогда «рассадником» передовых идей,  а  в дальнейшем  продолжил свое образование  в Мюнхене, а после -  в Петербурге. Путешествуя по миру,  живя в Европе и в Америке, Давид Бурлюк  до конца дней очень тепло вспоминал Казань,  и говорил, что многим обязан  ее творческой атмосфере и духу товарищества, сформировавших его как  художника.  И верно, стоит  взглянуть на один из сохранившихся  его  этюдов из  собрания музея,"Пейзаж с домом" (1900-е), пронизанный светом и задором юности, чтобы  почувствовать захватывающую атмосферу  тех дней, и вполне оценить влияние импрессионизма на будущего «нигилиста»  и отрицателя  традиций.


…В целом наш обзор  не полон, и дает лишь  начальное  представление  об  этой уникальной эпохе. Мы заведомо не касались раздела графики Серебряного Века и русского авангарда, сосредоточившись на живописи. Перечисленные  имена и  полотна  отнюдь не исчерпывают темы, за скобками  осталось  множество  личностей,  делавших  культуру  и историю 20 века.  Собственно,  каждый из них – вселенная, неизученная  планета. К сожалению, большинство из названных полотен  почти не покидает запасники фонда. Что ж, хотелось бы  однажды увидеть их,   все , без изъятия, в одной экспозиции,   -  так астроному  хочется зафиксировать парад планет  - это уникальное явление, которое  выпадает лишь  редким счастливцам…  Надеюсь, когда-нибудь это осуществится.




......
Репродукции отдельных картин собрания: 
http://art16.ru/gallery2/v/gmii/ekskurs/2/
Статья написана для журнала "Талант". Вышла в №10 2013 г.