300 минут

До твоего дня рождения ровно дохуя,
Однако, любовь ко мне твоя,
Заставила сейчас начать писать,
И тетрадь к чертям исписать.

Все началось с невинного ответа за подругу,
Заканчивается представлениями, как я целую супругу.
А в роли этой супруги, посредственность - ты,
Каждый день слова, оправдывающие мечты.

Кстати, да, почему осталось дохуя до дня твоего?
Время же летит, всего уже ничего.
Просто сегодня 8 июня, а мне заняться нечем,
И меня греют мысли, что в твоем сердце я вечен.

И по натуре я, ты знаешь, являюсь ломщиком систем,
Искусным говном, любителем проблем.
Уже 12 часов, а тебя нет рядом,
От горя ртом ебусь с шоколадом.

Вот ты появилась, вместе с моим спокойствием,
Вроде бы обычное общение, но, блин, с удовольствием.
У меня нет настроения, ты не знаешь, что со мной делать,
Может мне всего-навсего нужно пообедать.

Угаснут печали, убьются хейтеры и улетучится хандра,
Ну почему, почему такая фигня каждый раз с утра?
Да еще и ссора, разборки у кого что с гонором,
Что делать с нашим постоянным неординарным говором.

Хочу разрядить обстановку, убедить тебя
В том, что твоей вины нет, просто не люблю я себя.
Написал тебе сейчас я, что пишу тебе стишок,
В ответ такой милый получил я высерок. 7

Ты та, которой я могу скинуть музыку,
Над которой мы трудились 2 месяца,
Ты конечно знаешь, что я не люблю публику,
Легче просто сделать в бабке младенца.

Вот она, скачалась песенка-то!
Счастья пока во мне маловато.
Однако я жду, пока ты послушаешь,
Мои мысли в музыке почувствуешь.

С каким волнением я жду твою критику,
Пытаясь осознать критику твоей политики,
Но никакой критики, удивительно, пока нету,
Готов заорать от счастья на всю планету.

Однако, вот уже, твои восклицания,
Твой мат-перемат, чуть ли не рыдания.
Моя улыбка очень настырная,
И морда почти лошадиная.

Недавно мы с тобой разговаривали 15 часов,
И на аву поставили невзъебенных котов,
Наверное, ты уже не помнишь эти милости,
Как я обещал тебе тебя навсегда увезти.

Вот уже 9 июня, а мне ****ь тупо больно,
Ты опять сделала больно, наверное невольно.
Это уже не имеет значения, мне ***во и плевать,
Броситься на кровать мне или просто дышать,
Может забиться в углу и медленно умирать,
Может просто взять то, что заставляет жизнью рисковать.

Я сейчас эгоистично поступаю, не думаю о тебе,
Давным-давно уже позабыл я о нашей судьбе,
Не хочу даже думать, каково тебе и как,
Просто знаю, у нас у обоих в душе мрак.

Не знаю, душа ли это, или что,
Не укрыться от них даже в пальто.
Это дно, настоящее и истинное дно,
Тебе, возможно, поможет только вино,
Или свежий воздух, выбирай, что хочешь
Может вообще от истерики сидишь хохочешь? 15

Не мне это знать, ЧТО Я ЗНАЮ?
Я, кажется, самое главное забываю.
О тебе я, оказывается, ничего не знаю,
Вот, уже, я постепенно исчезаю.

Не поможет мне ни вино, ни пиво,
Я всего-лишь поднимусь с места лениво.
Возьму деньги, заработанные на работе,
Честным трудом, задыхаюсь в своем поте..

Меня в том офисе звали по ФИО, полностью,
Ты еще умилялась, а я заливался скромностью.
То ли застенчивостью, неизвестно мне,
Я так делал, наслаждаясь когда-то пальцами по спине.

Официальность, все же, всех радует,
Как наркотиками торгует,
Обычное слово, в виде улыбки,
Замечая в душе обрубки.

Я говорил о том, что тебе поможет,
Нас же это безумно гложет.
Тебе, по крайней мере, наркотики не нужны,
И следы от иголок на тебе не видны.

Сколько я держался? месяц? два?
А где же оправдания? те громкие слова?
Ты вылечишься, малыш, я в это верю,
Один я замечаю эту потерю. 21

Мой маленький малыш, я не хочу тебя винить,
Ты не сможешь с такой болью и виной жить.
Тебе и не придется, потому что ты правда не виновата,
Я обещаю, тебя не ждет тот час, когда понадобится расплата.

Тебе сейчас так интересно узнать, что в первой строчке,
Я тебе дал вторую, чтобы ты, по логической цепочке.
Привела аналогию и догадалась, что на первой,
Ну а что я? Я пока побуду стервой.

Завтра у нас экзамен, у меня по обществознанию,
Мне бы дико хотелось сдать экзамен по недосыпанию.
Тебе, думаю, тоже, ведь у тебя финансы и кредит,
Скоро мы узнаем, каков будет вердикт.

Знаешь, сейчас я узнал, что я тупой,
Мне сейчас нужен идеальный покой.
Ты меня успокаиваешь, как малыша,
Что мне сказать еще, ты хороша. 25

Как же меня бесит, когда ты говоришь,
"Мне не надо было тебе говорить".
От меня ведь многое утаишь,
От тебя рассказа нужно видимо заслужить.

Тебе так похуй, что мы уже один раз ссорились,
Из-за этой же ***ни, в итоге жуть расстроились.
Надо же на те же грабли наступать,
Постоянно поступками шиковать.

Я тебе сказал, что ты ***вая и нравишься такой,
Я всего-лишь хочу наш совместный покой.
Ты продолжаешь вести себя высокомерно,
Тебе насрать на меня откровенно. 28

Ты меня просишь сказать что-нибудь,
Хотя я после этого не могу даже уснуть.
Как мне больно, как меня жжет изнутри,
Какие гнойные у меня в душе пузыри.

Ты боишься, что я тебя брошу,
Мне же таскать эти мысли, ношу.
Как я могу тебя бросить, скажи?
Знаешь, лучше убить себя прикажи.

Подумаешь, лето, подумаешь девушка,
Хоть Казань, хоть Киев, хоть кумушка.
Ты ведешь себя сейчас, как дурнушка,
Алиса словно тебе конопушка.

Я пытался тебе объяснить, что ты мне важна,
Я тебе клялся, не попросту, ибо ты мне нужна.
Просто поверь мне, хотя бы вот раз,
Я же распинаюсь для тебя не напоказ.

Я тебя не брошу, я тебе обещаю,
Я же тебе все те боли прощаю.
Просто хочу, чтобы ты мне доверилась,
И однажды забить на ситуацию осмелилась.

Как же мне надоели твои ежедневные слезы,
Не потому что ты ноешь, просто они для меня угрозы.
Я ведь виноват в каждой твоей слезинке,
Я не собираюсь быть для тебя подобно обжинке.

Ты сейчас такая грустная, словно пупсик,
Так и хочется тебе вручить кое-какой чупсик.
Об этом, безусловно, ты сама догадаешься,
Ты анриал сексуальной являешься.

Давай я наконец перейду к этому?
К предмету, нами согретому.
К тому, о чем мы уже дохуя мечтаем,
Порой бывает даже страдаем.

Твои губы, я так хочу их тянуть зубами,
Ещё, чтобы мы были друг у друга рабами.
Хочу тянуть словно младенец твой сосок,
Потом очень судорожно дышать в твой висок.

Хочу пальцами прилюдно тебя возбуждать,
Хочу тебя на всякие грязные вещи пробуждать.
Хочу при всех совать руку через футболку,
Возможно даже с именем твоим хочу наколку.

Я хочу в транспорте обнимать тебя за талию,
Хоть поехать сразу же с тобой хоть в Италию.
Я хочу с языком поцеловать макушку твоего уха,
Чтобы ты была невероятной переводчицей духа.

Хочу, чтобы ты стонала от всяких приятных пустяков,
Хочу, чтобы ты не смутилась от взгляда всяких дураков.
Хочу, чтобы ты хватала меня за гениталии при всех,
Чтобы все вокруг думали, что и смех, и грех.

Хочу тебя повернуть к себе и раздевать прям в банке,
Не знаю, где ты будешь работать, возможно в сбербанке.
Отвлеку тебя от работы, безжалостно раздену,
Дальше я просто устрою тебе немецкую сцену.

Ты сама понимаешь, что твоя блузка на тебе лишняя явно,
Юбка, трусы, лифчик, сама понимаешь - подавно.
Твой отдел будет плакать, что тебя нет минут сорок,
Ох, как крот один педераст так и в углу зорок.

Ты не обидишься, если я порву тебе лифчик?
Ты же понимаешь, что неспроста, я просто счастливчик.
А если я тебе оставлю засос на сиське?
И прижму тебя очень больно к пипиське.

Вдруг вся твоя шея будет заполнена засосами?
Надеюсь взамен я буду удовлетворен отсосами.
Шучу-шучу, тебя я принуждать не буду,
Я всё это харево никогда не забуду.

Я хочу тебя беспощадно завалить просто на стол,
Раздеть тебя снизу, завалить кое-куда свой ствол.
Я хочу очень больно сжать твою грудь,
Я буду передвигаться внутри тебя, словно в добрый путь.

Я так хочу каждый уголок твоего тела расцеловать,
Чтобы от наслаждения медленно расцветать.
Не дай Бог я оставлю какой-нибудь сантиметр,
Тогда мне срочно понадобится пульсометр.

Знаешь, я не хочу тупо целовать,
Нюхая, я хочу просто понимать.
Что ты принадлежишь мне,
И то, что мы не во сне.

Что я буду делать с твоей шеей, во время оргазма?
Знаешь, какая у меня будет ****ая спазма?
А то, что мои пальцы онемеют?
Да, наши умы уже темнеют.

Почему я сейчас говорю только о себе?
Хотя я был бы дико благодарен судьбе.
И мой эгоизм дал бы о себе знать,
То бишь, не спрашивая, тебя целовать.

Хотя, без твоей поддержки в виде стонов,
Без соблюдения моих собственных законов,
Я бы не справился и тупо облажался,
И с прихотью бы я, конечно, сдержался.

Я показал тебе одно четверостишие,
Всплыли чувства, уже вроде бы стихшие.
Почему ты говоришь, что мы никогда не будем вместе?
Я не смогу подарить себя своей невесте?

Эля, Игорь, дорогие, знакомьтесь,
Невестушку мою зовут Маргарита.
Ни в коем случае не беспокойтесь,
Она душой мне открыта.

"Здравствуйте, дядя Марс,
Хочу я предупредить Вас,
Что я без ума от Вашей мартышки,
В принципе, как и многие мальчишки."

"Здравствуй, Олег, кто ты есть?
Позволь счесть за честь.
Расспросить тебя, зачем явился?
Да еще душой открылся?"

"Дочь желаю Вашу, причем очень долго!
Её желают все парни, да и не только.
Вы об этом знаете, как и любой отец,
Но желаю я невероятно вести ее под венец."

"Что ж за смельчак ты, явился ни с того ни с сего?
Инстинкт самосохранения - известен тебе?
Интересно мне дико стало, давно ль ты посеял его?
Или ты идёшь глупым, доверяясь судьбе?"

"Глупым, тупым, называйте, как хотите!
За мою смелость меня же простите.
Однако я не виноват, это все чувства!
Вы знаете, они доводят до безумства."

"Всякое безумие бывает, сынок,
Я даже рад, что кто-то так смело смог.
Сказать то, о чем многие подумать бы побоялись,
Точнее кому; долго бы они изъяснялись.
Чего я требую от тебя, кстати говоря,
А то, ишь, ни свет, ни заря.
Явился тут ты как ни в чём ни бывало,
Видимо своих проблем не хватало."

"Мне её не хватает, дочери Вашей,
Которая является безумной няшей.
Явился я к Вам из Москвы.
После многой некорректной молвы."

"Меняет это дело, сын мой,
Иди-ка ты лучше домой.
Пока не поздно, оставь это,
Впереди весёлое у тебя лето."

"Знаю, почему вы меня прогоняете,
Вы сердце моё тут роняете.
Не стоит быть столь категоричным,
Итог обещает быть фееричным."

"Нет, нет и нет! Не подлежит спору,
Попросту трачу время этому разговору.
Будь добр, покинь мой очаг,
То бишь, пока ты мне не враг."

"Ну и что, что я по национальности не тот?
Вы знаете, что я для вашей Риты кот?
Неужели трудно переступить через себя?
Нервы Ритуле всего-лишь теребя.."

"Что за вздор! Какая она тебе Ритуля?
Покажет тебе сейчас её папуля!
Уберись по-хорошему, пока плохо не стало1
Или для тебя это доброе начало?"

"Для меня это просто просьба отдачи,
Выкупа, любви, средства передачи.
Вы всё усложняете, честное слово,
И не глядите, прошу, на меня столь сурово."

"Ничего я не усложняю, дурак ты!
Выкинь из головы свои эти мечты!
Достанется достойному армянину дочь моя!
Когда это поймет башка твоя?"

"Почему для Вас так важна национальность?
Разве счастье Вашей дочери не будет Вам в радость?
А счастье она найдет только со мной, ближе к уединению,
Я лучше этого армянина, судя по сравнению."

"Не смей говорить так, ты наших не знаешь!
Ты просто о моем ангеле мечтаешь.
Мой ангел должен посоветоваться со мной,
Постой за моей спиной и одари эту комнату тишиной!"

"Папа, мой хороший папа., это правда, чистая причем,
Можешь ударить нас обоих кирпичом.
Но любовь не исчезнет от этого!"
Услышал я голос плода запретного.

"Как ты допустила этого, дочь моя маленькая?
Как ты могла влюбиться в него, сладенькая?
Зачем так сильно расстраивать папу своего?
Неужели я не достоин уважения твоего?"

"Папа, папа, что за гиль?
Называется, кажется, гниль,
Которой нет у Олежки,
Так к чему эти армянские спешки?"

"Рита, подруга дней моих суровых,
Нет в ее речи слов бредовых!
Всю истину глаголит малышка."
Моя маленькая мурлышка..

"Марс, не будь таким жадным!
Что ты притворяешься тут коварным?
Национальность, да хоть цвет кожи!
Мы люди! Мы все всяко схожи!"

Офигел я то ли с выступления,
То ли моего некого стремления.
А больше всего от речи тети Гали,
Под которую мы мысленно рыдали.

Продолжала спеша она:
"Она его будущая жена!
Смирись ты с этим!
Счастье Ритоньки отметим!"

Не понимал я одного, неужели так принципиально?
Неужели для него это до такой степени трагически глобально?
Любовь воцарила в глазах дочери, что еще нужнее быть может?
Что его изнутри, кроме нации, так сильно гложет?

Взглянув на меня, молвила вдруг:
"Столько для тебя обошлось это мук,
Не волнуйся, сплавим мы его сердце.."
Вдруг слышно стало, как Рита, хлопнув дверце,
Сбежала в ванную, с криком и навзрыд,
Виднелся в глазах отца некий стыд.

Неужели так сложно понять и принять?
Обязательно заставлять счастье своё терять?
Где Ваше сострадание, где Ваша жалость?
Вы во мне даже не видите усталость.

Продолжала Рита навзрыд рыдая,
Что любить нужно, пока молодая.
Запрещать они не имеют права,
Что мы есть ни что иное, как держава.

"Что мне делать, сударь, предлагаете Вы?
Я не хочу быть наслышанным армянской молвы.
Раз дочь моя любит, скатертью дорога,
Мне уже хватает этого диалога!"

Повелел он мне этаким образом замолчать,
Так мне хотелось вон вылезти и закричать.
Однако, слезы надежды в глазах моей любви,
Хоть пулю, хоть нож, хоть бомбу лови.

Прошло некоторое время, уйти я не осмелился,
Пока в спокойствии я не уверился.
Не верилось мне, отпускает её!
Сердце маленькое отпускает своё.

Обдумал я тон, тишина удлинялась,
Ситуация всё больше осложнялась.
Время застыло, никто не ответил,
И вдруг я голос дяди Марса заметил..

"Только будь добр, расскажи о себе,
Дабы не быть жертвой в резьбе.
Расскажи о семье, интересно мне слыхать,
Как поживают отец твой, да мать?"

"Матушку Элей да отца Игорем величать,
Не смею тут я Вам конечно серчать.
Однако, пока один я в семье работаю,
Даже график забит полностью субботою.."

"Чего ж ты так, один пашешь?
Деньгами видать только ты машешь?
Отец чего, лодырь, дома сидит?
Иль судьбе в глаза не глядит?"

"Отец мой в полном банкротстве,
Да по уши уже в недоброхотстве.
Уже в поисках работы он,
Так и горит звонками телефон."

"Ясно-понятно, жалко старика,
Не повезло ему с людьми слегка.
Наладится всё, не главное дело,
Главное дома деньгами всё гудело."

"Вы как никогда правы батяня,
Разберется он, да как-нибудь буяня.
Родился, я, кстати, в Татарстане,
В курсе вы наверное, христиане."

Удивления на его лице было сполна,
У меня же прилива эмоций волна.
То ли недоволен, что я мусульманин,
Однако, я же есть истинный россиянин.

"А что насчет религии ты мне скажешь?
Какую дорогу решения нам подскажешь?
Ты мусульманин, а дочь моя христианка.."
Вдруг подумал я, что да хоть марокканка.

"Меня это волнует, думаете Вы?
Я видал почти всех девушек Москвы.
Выбрал я Риту, которая в другом городе,
В суровом и российском холоде."

"Это не то, сын мой, религия важна,
Мне твоя определенность нужна.
Не облажается ль дочь моя,
Не подведет ли честность твоя."

"Что я Вам скажу, уважаемый тятя,
Религии наши есть как братья.
Мировоззрение моё ближе к сикхизму,
А в речи есть место эвфемизму."

"Убедил ты меня, странно блин.., чертово дитя,
Будет тогда спокойствие, чуть времени спустя.
Главное, люби ее, береги и сохраняй,
Уважай и ни в коем случае её ты не теряй."

Улыбка тёти Гали, улыбка твоя,
Невероятная лыба и радость моя,
Не знаем, что сказать, не знаем,
О конце света мы забываем.

Сразу чувствуем себя живучими,
В жизни кровью плывучими.
Главное дошли мы до финала,
Дошло наше дело до бала..

Внезапно я проснулся, весь в поту!
В мозгах я шагал лелея мечту!
Я в шоке, я шокирован, нечего сказать,
Словами мои эмоции не передать.

Ну и сны мне снятся, до чего ж худо,
Всё-таки во сне существует чудо.
Ты моя жена, дядя Марс согласен,
Как же сон был прекрасен..

Потеряв дар речи, я не знал, о чем себе говорить,
Решил я просто покурить, хотя хотел себя убить.
В первый раз такое удовольствие от сна,
Может стоит мне навестить колдуна?

Зашел я в спешке сразу в интернет,
Увидев твой онлайн сразу написал "привет".
Не знал, сказать ли тебе про него..
Хотя знал, плохо станет оттого.

Шучу я, шучу, видал я уже этот сон,
И слыхал уже я свой этот стон.
Удивился я, решил да написать,
Словами нет, а вот стихами мог передать.

Зашел я сейчас в твиттер, увидел, что ты сдала,
Как хороша ты и умна, рискнула сдать моя мала.
Сдала ты на четыре, для меня это как пять,
А как ты вообще могла на ногах стоять?

Не спала ты вообще, уснула наверное где-то в пять,
Было бы возможности, повернули бы время вспять.
Ты для меня умница, невыспавшаяся жена,
Как хорошо, что ты вообще рождена.

Вчера ты сказала, что жалеешь, что родилась,
Волна угрызения предо мной пронеслась.
Как я себя возненавидел в тот момент,
Хотелось самому отправиться на тот свет.

Возможно это странно, что я винил себя,
Однако сердцем я громко скрипя.
Не понимал, как ты могла о таком подумать?
Даже оправдания я не мог придумать.

Как мне больно стало, ты себе не представляешь,
Какие бугорки боли ты мне оставляешь.
Не смей так больше говорить при мне, никогда!
Вообще, выкинь эту мысль навсегда.

Как же я хочу тебе белье на свой вкус выбирать,
Пальцы в трусы запуская от удовольствия замирать.
Трусы, возможно, кружевные, цвета беж,
Хочу я губами пробежаться там, промеж.

Какие тебе взять? Какие выбирать?
Какие ты цвета советуешь избегать?
Хочется мне тебя удовлетворить,
Не знаю даже, что тебе подарить.

Ты говорила, что хочешь меня покормить,
Наверное, хочешь мой желудок сломить.
Покорми меня, миленькая моя,
Ведь просит душенька твоя.

Сейчас ты побоялась, что я вдруг умру,
Из жизни твоей себя я бесследно сотру.
Это же наркотики, Ритят, это героин,
И в тебе, (ты даже не думай), нет вин.

Вроде бы всё было отлично,
Никаких ссор, прям гармонично.
Раз, и вот, недоверие опять,
Заново хочется время вспять.

Ссора слишком примитивная,
Что-то ты вообще не позитивная.
А я вообще, без настроения,
Могу даже расстроить пол населения.

Не могу я тебе доверять, ты меня пойми,
Я тебя очень прошу, меня такого ты прими.
Доверяю я только своим глазам и ушам,
Это не меняет мою любовь к тебе, мадам.

Даже после ссор, не могу тебя не любить,
Легче, знаешь ли, животное убить.
Тебе я не могу сказать, гордость не позволяет,
Грубость моя отношение определяет.

Я знаю, что когда ты прочитаешь всё это,
Подумаешь, что мой мозг гуляет вообще где-то.
Но я всего-лишь гордый член, не могу смириться,
И не волнует, что в итоге может случиться.

Зато, прочитав это, ты, возможно, зазнаешься,
И даже может в этом ты мне не признаешься.
Что мне остается, кроме того как душу излить?
Устал я тебя уже во всем этом винить.

У тебя воду горячую отключили до третьего июля,
Чую тебе необходима спокойствия пилюля.
Зато у бацилл праздник, мыться они не могут,
Все чистюли в эти дни, к сожалению, замолкнут.

До твоего дня рождения ровно сто шестнадцать дней,
Тебя только так поздравляю из всех моих друзей.
Да я ж сказал однажды, что ты вообще не подруга,
Я помню как тогда, обижались друг на друга.

Время летит, дневнико-стих пополняется,
Дорога нашей любви всё больше удлиняется.
Да, я представляю так, что мы с тобой в дороге,
И даже, знаешь, ты мне кажешься, в невольной тревоге.

Ты мне сказала, что мылась три-четыре раза,
Добавила в мой день побольше экстаза.
Ведь мылась ты холодной водой,
Наслаждения дала мне целой рекой.

Я представил, как ты скукожилась от воды,
А очумевшие соски твои, не предвещают беды.
Холодные капли промеж твоей груди,
Ещё чуть-чуть и я кончу, ты только погоди.

Мурашки по коже, туда-сюда,
По твоей сиське струится вода.
А как твоя киска в воде холодной?
Чувствует ли она себя свободной?

Как бы я хотел всё тело твоё согреть,
Я даже не прочь в этот момент умереть.
Наслаждение за наслаждением, это же беда,
А то, что ты постоянно краснеешь со стыда.

Мой язык тёплый, твой живот холодный,
Мой мозг в то же время невероятно голодный.
Мой нос не заложен, чувствую всё я,
Хочу всё твоё тело перенюхать, словно я свинья.

Я в слюнявчике нуждаюсь,
Каждый раз вот убеждаюсь.
Возбуждает вот меня,
Больше чем, воздух огня.

Сейчас я тебе сказал, что в старости,
Все эти мои юные в виде стихов шалости.
Я распечатаю тебе в виде книги и подарю,
Заодно за юное счастье поблагодарю.

Сейчас же я тебе сказал, что пишу пошлую пошлятину,
Боялся, что через телефон ты на моём лице оставишь вмятину.
Однако, ни пятна, ни вмятины я не увидел,
Что я, к удивлению моему, не предвидел.

Наоборот ты сейчас сказала, мол, пиши-пиши,
Вот я и придумал сейчас это в невероятной тиши:
"Избил я Риткино лицо своим хером,
И оказался рядом с ней я Гулливером".

Слушаем мы с тобой вместе нашу любимую песню,
Называем мы её нашей собственной любовной смесью.
Как она хороша для нас, каждая её нота,
Она так и просит нашего общего тайного полёта.

"Жить, в твоей голове.."
Или с тобой в Москве..
Сколько нас с ней связывает,
Любовь даже обязывает.

Когда она у  тебя в наушниках играть начинает,
Твой мозг в представлениях меня порождает.
И ты сидишь тогда, думаешь обо мне,
Во мраке, сне, вине или в тишине..

Хотела бы ты со мной умереть во время секса?
Или ты хочешь во рту с кусочком бифштекса?
Выбирать тебе, я на всё согласен,
Однако, не сейчас, мир ведь прекрасен.

Представь, если нас похоронят тогда, когда мы целовались?
Даже в земле мы бы не расставались, а ещё сильнее обнимались.
Пусть нас едят жуки, а язык от языка они оторвать не смогут,
Им даже их гигантские змеи никогда не помогут.

Ты только что мылась в душе всего-лишь шесть минут,
Я понял, что не смогу вступить в благородных парней институт.
Ты просишь, чтобы я написал, что меня ты любишь,
Надеюсь, когда-то поцелуем ты меня разбудишь.

Сейчас ты мне предложила посмотреть вместе фильм,
Ненавижу 90х фильмы, лучше уж мультфильм.
А ведь предложила ты мне "общество мертвых поэтов",
Отказываю тебе, ибо не хочу от тебя секретов.

Как хорошо, что ты не в Хабаровске каком-то например,
А то мне приходилось бы каждый раз доставать револьвер.
Не могли бы всю ночь говорить обо всём и всяком,
Как бы я тебя уговаривал хотя бы трахаться раком?

Как же я хочу засосы оставлять на шее,
Что для тебя может быть морально теплее?
Как я хочу промежутки пальцев своими греть,
От этого губами друг другу звенеть.

Как бы мы жили сегодня без ссоры?
Как же мне надоели эти тупые разговоры.
Хочу с тобой нормально, все по новой из-за бреда,
Когда у нас будет над недоразумениями победа?

А всё из-за чего, из-за какой-то Кристины,
Из-за какой-то, ****ь, малолетней скотины.
Сначала ты просто "ревнуешь))" сказала,
Потом вообще заявку отменить приказала.

Назло я тебе сказал, что хочу с ней семейное положение,
Потом мысленно представляя, увидел в душе твое отражение.
Тебе больно, чертовски, я знаю, меня ты прости,
Не дай нашей любви по говне какому-то ползти.

Успокоились мы, внезапно зачем-то поменялись ролями,
Увидев твою реакцию, я судорожно начал играть бровями.
Захотела ты пойти в магазин, да бабке начала помогать,
То ли убираться, то ли мыть, то ли занавес поднимать.

Пришла ты значит, а я как раз доел к тому времени,
Как-то так, но оказавшись я в твоем мысленном племени.
Вспомнил про мультик, который дикой планетой величать,
Решил я с тобой вместе по интернету его начать встречать.

Мы с тобой в восторге, каждый видит смысл свой,
Мы прониклись полностью, может даже головой.
Эти синие большие люди, и наши, блин, неблагодарные,
А эти их девицы, с открытыми титями, аж вульгарные.

Я даже упомянул, что в этом есть аналогия с хачами,
Ты в принципе согласилась, пожав все же плечами.
Обсудили, перемыли, потом начали болтать,
И истории на "чек ю" вместе весело читать.

Тебя я закажу, пусть тебя они проверяют,
И размер сисек на всякий случай измеряют.
Я-то знаю, что тебя, моя ты любимица с дынями,
Не смогут сравнить никогда с теми рабынями.

Тут пришла нам гениальная идея,
Даже кажется, что это злая затея.
Разыграть дурочку, вроде Полины,
У которой уйма дисциплины.

Нет, эта свинья жирная не подойдет,
За мной и тобой её жирная армия придет.
Заподозрит, учует, короче с ней не тема,
Вот уж с тёлками проблема.

Предложила ты теперь другую толстушку,
Училась с тобой, знакомую девчушку.
Но она по котикам нашим поймет,
Не нужен нам лишний помет.

Кинул я тебе шлюху Юлию Попову,
В шортиках странную эту корову.
Лезет постоянно обниматься-целоваться,
Думаю не прочь она и раздеваться.

Предложил я в прикол Карину разыграть,
Только ты меня, увы, начнешь карать.
Угрожать ты начала, мне аж ссыкотно стало,
Аж биться вдруг сердце мое перестало.

"Я те врежу, если напишешь ей",
Угрожала Ритка хуже зверей.
И тут я конечно понял немного тормозя,
Перечить ей конечно же никак вообще нельзя.

Я тебе кидаю в агент весь зоопарк,
Вот такой я у тебя миленький чудак.
А вот мне и ответила Кристина,
У которой нема вообще никотина.

Оказалась она всё-таки Гитерман,
С которой я хотел завязать роман.
Правильно подметила ты, сисек у нее нету,
Помахивает даже на десятикопеечную монету. 152

Ушла ты сейчас спать, ибо рано вставать,
Греешь ты собой свою холодную кровать.
Так хотелось бы быть рядом, ну совсем чуть-чуть,
Свои губы твоими надолго и нежно сомкнуть.

Предложила ты мне завтра болтать с тобой весь день,
Хотя бы побыть с тобой рядом, если мне не лень.
За нами в плане общения новая ступень,
О Боже, твоя чертова губа вкусна, как пельмень.

Завтра у тебя целых пять пар,
Я для тебя как любимый товар.
Хочется всегда брать с собой,
Чтобы обеспечить себе покой.

Каждую секунду тебе печатать,
Свою душу от твоей прятать.
Ибо вспыхнет бешенство,
А со стороны насмешество.

Пострадала ты сегодня немало,
Нам нужно личное бунгало.
Чтобы растворяться там вместе,
Это тебе всё.., моей невесте.

Дело в том, что 20 четверостиший удалились,
Гнев, ярость, сука, мы с тобой так злились.
Это так обидно, что можно вскрыться,
Даже из соц. сетей удалиться.

Но я постараюсь написать то, что там было,
Хотя мне так обидно и не похуй, что это сплыло.
Просто зашел, а там стиха нету,
Я готов закричать на всю планету.

Короче, начну я вспоминать, что было,
Хотя в душе уже ничего, все застыло.
Пожалуйста, убей меня, я так опустошен,
Будто я внезапно жизни лишен. 160

Надеюсь, ты не будешь против, если буду я,
В настоящем времени писать, в душе уже нихуя.
Зачем я постоянно пишу то, что у меня на душе?
Пожалуй, писать я начну уже..

Ты оскорбила мою мать, а я психанул,
Потом конечно понял, что палку перегнул.
Ты начала упоминать о самоубийстве,
Лучше бы ты провинилась в мужеубийстве.

Настоящая подруга, должна просто знать,
И чтобы беды как бы миновать..
Сколько братьев и сестер у друга,
А если ты не знаешь, то что ты за подруга?

Помню, ты еще обиделась, когда я сказал,
Что таких подруг я просто-напросто ****.
Хотя это было в другой немного ссоре,
Всё равно, не понять тебе моё горе.

Как можно было додуматься спросить,
Кого еще кроме тебя мне вообще винить?
"А мама твоя любит её", спросила ты про сестру,
Я, подобен какому-то живому костру..

Услышала ли ты взрыв внутри меня?
Видела ли ты, как я тебя виня,
Ненавидел сука в те моменты,
**** я тогда все комплименты.

Я подумать не мог, что говорил тебе когда-то,
Сука, как я себе в отражение глядел виновато.
Признавался тебе я, как я ****ь мог?
Знает, наверное, один лишь Бог.

Потом я понял, что могу тебя потерять,
Что, возможно, никогда не смогу тебя обнять.
Я, сука, понял, что переборщил нехило!
Внутри меня никак ничего блин не стыло.

Что делать тогда, я не знал, не понимал,
Свою боль и обиду я в душе тщетно скрывал.
Ты тогда пропала где-то на пять минут,
Я думал меня мысли к ***м разорвут.

Не отрицал я, думал, что буду виновен,
А на похоронах не буду многословен.
Всех взгляды, вот он, убийца!
Лишь поняла бы меня на небе птица. 170

Я даже представил, как на меня смотрит,
Галя, тетя Галя, диалог заводит..
"Как ты мог довести мою дочь до этого,
На твои объяснения мне вообще фиолетово!"

Я бы хотел к тебе, на небо, туда,
Чтобы пролетели вместе года.
Неизвестно правда, что там будет,
Нас даже интернет забудет.

Не об этом я хотел тебе рассказать,
Правда дико хотелось бы показать.
Хочу, чтобы мир ты увидела моими глазами,
Хочу также питаться в тяжелые дни твоими слезами.

Так вот, ты отошла, а меня ****ь рвало,
У меня будто оторвали одно крыло.
Я не мог взлететь, я не мог это сделать!
Хотелось мне по ровной пустыне бегать.

Ты не отвечала, а я тебе агент засирал!
Кожу из своего тело обдирал.
Я молился, я так сильно молился,
Я к тебе так сильно стремился..

Вот ты объявилась, вся грустная и трясешься,
Это сон, моя милая, ты обязательно проснешься.
Как я успокоился, увидев твое сообщение,
Меня поприветствовало просветление.

Знаешь, я забыл уже, что моего отца ты оскорбляла,
А ты, вообще, от волнения и ужаса молчала.
Я забыл, как ты маму мою унижала,
И как сердце мое мило сжигала.

Сейчас всё хорошо, мы помирились,
С нашей шизанутостью мы смирились.
Было так больно, но так мило было,
Я даже улыбнулся, хоть и уныло.

Даже не заметишь, что в прошлом четверостишии я,
Написал 2 раза слово "было" и "так", словно бы змея.
Шипеть люблю одно и то же слово,
Хоть это и выглядит очень глупо и сурово.

Потом ты написала, что не забыл ли я написать о том,
Что любишь ты меня, и чтобы не откладывал на потом.
Попросила ты ещё, чтобы я это повторял тут,
А то из меня всё живое извлекут.

Самое главное, что мы начали вспоминать твой сон,
Я возбуждался, потому что представлял твой стон.
Тот самый раз, когда тебе приснился эротический,
Первый секс, тот самый, патриотический.

Как я отвернулся, когда ты меня поцеловала,
После чего ты даже меня не обнимала.
Ну да, я не сдержался, и поцеловал тебя сам,
Ох, твои губы, хвала небесам!

Раздевали мы друг друга, видно, первый раз,
Как же это сексуально затронуло вот нас.
Как ты руку совала прямо вот туда,
И не думала, что может случиться беда.

Твоя рука с моим перцем,
Твои губы с моим сердцем.
Мои стоны с твоими,
Мы тогда были святыми.

Ты села на меня, приподнимая себя чуть-чуть,
Гладила мне живот, а я тебе твою грудь.
Хотелось бы мне тебе тут всунуть,
Заодно с тобой наедине дунуть.

Вот мы голые стоим, не знаем что и как,
В глазах счастье, а внутри странный мрак.
Мы хотим друг друга вот-вот уже растерзать,
И никому из друзей ничего не рассказать.

Я начал ласкать твою ту нижнюю зону,
Ты со мной противоречишь своему закону.
Ты уже влажная, твое дыхание учащается,
Твой стон из тебя прямо-таки вырывается.

Ты поднимаешься и садишься на два моих пальца,
Мы с тобой ****ся, как два неандертальца.
Зато нам приятно и стоны нам слышны,
Твои сиськи, которые скачут, черт, как они пышны..

Тебя разбудил ****ый будильник твой,
А ты была погружена в сон свой головой.
Я помню, как ты стеснялась мне рассказать,
Зато я представляю как запотела твоя кровать.

Сейчас ты меня к Владе ревнуешь,
Когда ты поймешь, что меня больше волнуешь.
Устал я от ревности твоей,
Люблю тебя больше, хоть убей.

Я хочу, чтобы ты поняла, что нельзя вот так меня,
Изолировать с женщинами от каждого дня.
Мне 19 лет, я в расцвете сил,
Холостой я и очень с тобой мил.

Прояви свою понятливость, и пойми меня, прошу,
За свою грубость и подробность извинения приношу.
Но не запрещай ты мне хотя бы общаться,
Я уж молчу про встречаться и целоваться.

Но ты поймешь не так, поэтому говорю,
И даже за ревность тебя благодарю.
Просто приуменьши её чуть-чуть,
Дай спокойно мне уснуть.

Ну так, что я говорил, вдруг ты не так поймешь,
Соринку не ту в моих словах найдешь.
Я не хочу сейчас ни с кем встречаться и целоваться,
Я хочу только для тебя улыбаться и раздеваться.

Телефон у тебя сел, а ты всё еще обижена,
Да еще ведешь себя так, будто унижена.
Иди уже ты домой, сколько можно,
И будь, пожалуйста, осторожна.

Ты мне сказала, что сейчас поедешь домой,
Я захлебнулся доверием и угомонил свой покой.
Потом ты торчала еще минут 20 ровно,
Мне это не понравилось безусловно.

Сейчас ты зашла в агент и пишешь мне,
Что ждала такси уже в столетней глубине.
Какого *** ждала ты такси спустя час?
Или интерес твой ко мне почему-то угас?

Я всего-лишь прошу у тебя чуточку уважения,
А не социального ведь уничтожения.
Неужели так сложно было сказать, что идешь Любу успокаивать?
Я бы не стал тебе цирк тогда устраивать.

Я не хочу ссориться, я так уже устал,
Просто момент уже тот настал.
Надо перестать общаться, получается,
Все когда-нибудь, увы, кончается.

Я не знаю, что за пессимистические мысли,
Мои глаза в воздухе уже зависли.
А ты ничего не понимаешь, как всегда,
Потом истерика будет, как тогда.

Ты до сих пор не понимаешь, что стряслось,
И даже то, с чего это всё началось.
Мне очень жаль, ведь я держу сейчас в себе,
И не имею права высираться про это тебе.

Впрочем, мы не разобрались, а тупо забили,
Наши все ссоры эти и меня, и тебя добили.
Я устал и попытаюсь просто забыть,
Я хочу всего-лишь с тобой спокойно побыть.

Ты мне сейчас говоришь, как читала первый стих,
И объясняешь то, как твой голос тогда затих.
Как ты одновременно с отцом разговаривала,
Мысленно просила, чтобы потом ты перезвани

Не понимал я одного, неужели так принципиально?
Неужели для него это до такой степени трагически глобально?
Любовь воцарила в глазах дочери, что еще нужнее быть может?
Что его изнутри, кроме нации, так сильно гложет?

Взглянув на меня, молвила вдруг:
вала.

И тут он почувствовал, как ты слезами на этом моменте истекаешь:
"3 часа разницы, вот это ****ец, не считаешь?
Даже будучи так далеко ты в душу проникаешь"
Я даже изначально не понял, что ты ни на что не намекаешь.

Еще улыбнуло то, что ты ему ответила строкой из стиха,
Не подумав, что нужно чуть подальше от греха.
"Необязательно, чтобы месяц был декабрь"
Давай тогда мы едем, но сначала забронируем корабль. 205

Предложила ты сейчас отрастить бороду,
 Как у Гендальфа, например, так не умру с голоду.
 Буду есть эти волоски, если проголодаюсь,
 А в итоге, как сука в этом я покаюсь.

 Покидали мы котейков друг-другу,
 Приятно же иметь как ты подругу.
 Сопоставили себя с животными и рады,
 И нет нам в этом плане вообще преграды.

 Устала ты мыться холодной водой,
 Ты хочешь горячий душ твой родной.
 Понимаю и представляю, твои мурашки по телу,
 Пора уже дать ****ы этому беспределу.

 Я был уверен, что мы обречены,
 Мы с тобой, как в тюрьме, заключены.
 Ты меня добила тем, что сказала, мол,
 Якобы я не грубый, знаешь, это лол.

 Ибо все знают, каким я являюсь,
 Дамочка, я с Вас просто валяюсь.
 Казалось бы, ты же почти самая близкая,
 Ну не до такой же степени в глазах ты низкая.

 А то, что ты меня недавно облапошила,
 И знаешь, невероятно просто взъерошила.
 Своей реакцией на моё признание,
 Кажется, ты теряешь уже сознание.

 Признание-то было в том, что я являюсь,
 (И я даже не внимать вообще пытаюсь..)
 Неуверенным в себе человеком,
 К чему такая реакция, не сказал же, что узбеком?

 Попрощался с тобой, ибо невозможно,
 Так будет лучше, ибо осторожно.
 Написала ты с утра "я скучаю",
 Как же я всё забыть мечтаю.

 Рассказываешь ты, как в детстве смотрела,
 "Тачку на прокачку" и сама же хотела.
 Вспомнил своё детство, ведь то же самое,
 Тут-то нет, я то самое говно, упрямое.

 Рассказал я тебе, как папа мой тогда купил,
 Безалкогольное пиво, которое сам же пил.
 Твоя реакция, вроде "пиво безалкогольное))",
 Разозлилось мое лицо недовольное.

 Повторять с насмешкой слова будешь не мои,
 И недопонимания очередные твои.
 Заебало, надоело, сколько можно?
 Неужели со словами нельзя осторожно?

 Ну ладно, прошло, нет ни ссоры, ни обид,
 Однако разочарованиями мой мозг забит.
 Ещё ты узнала, что я скоро уезжаю,
 И заплакала, будто от тебя я съезжаю.

 В депрессии была ты более часа,
 Захотелось мне что-то кваса..
 Знаю, не в тему, но это ведь дневник,
 Воздух которого к нам проник.

 Какой воздух у дневника, подумаешь ты?
 Где описывается всё, даже твои черты.
 Просто в каждом слове чувствуется наше событие,
 О чем я говорю, если тут даже описывается соитие.

 Рассказала ты мне, что всю ночь не спала,
 Вся в истерике и слезах ты была.
 Всё потому, что меня во сне увидела,
 И Лену ещё больше ты возненавидела.

 Ибо снилось тебе, что я якобы сказал,
 Что с Леной больше, чем с тобой общаться желал.
 И снилось тебе, что на меня напала толпа,
 Что ж ты душой была тогда слепа.

 Ведь итак ясно, что люблю я тебя почти больше всех,
 Этот твой сон у меня вызывает невероятный смех.
 Но.., недолго длилось наше счастье,
 Проявилось к ссорам пристрастие.

 Ссоримся мы из-за твоей иронии,
 Из-за того, что не чуешь ты гармонии.
 Из-за того, что мою точку зрения топчешь,
 Чего ты доказать этим хочешь?

 Иронию свою засунь себе да глубже,
 Почему ты с каждым разом все хуже?
 Послал я тебя на ***, и не жалею,
 Да, делать тебе больно я хорошо умею.

 Сука, мне плохо, поссорились мы опять,
 Вот сейчас мне конечно хочется время вспять.
 А всё из-за чего? Из-за того, что я пил,
 И писал тебе ***ню, но я же дебил.

 Я изнасиловал Марину, ты об этом не знаешь,
 И опять про самоубийство ты мне заливаешь.
 Я боюсь, сука, боюсь, сесть за твою смерть,
 Я предпочту уж лучше самому умереть.

 А как я взгляну вглаза тети Гали, ты не подумала?
 Ты даже мои чувства у себя не продумала.
 У меня черви внутри гноятся,
 Надо мной мои мозги начнут смеяться.

 Пожалуйста, вернись, ведь я не многое прошу,
 Ты даже не представляешь, как я еле дышу.
 Я боюсь всплакнуть, мне сука так больно,
 Ушла просто так из агента, очень вольно.

 Прошу, зайди, хочу увидеть твое сообщение,
 Зачем я тогда делаю это творение?
 Рита, мы многое с тобой не успели,
 Мы же с тобой так много хотели.

 Я не знаю, что мне сделать, кому написать,
 Может нам с тобой таблетки нужно прописать?
 Может мне стоит написать Карине?
 Но сука, я не знаю, что делать отныне.

 Сяду я за доведение до самоубийства,
 Я устал от этого кровопийства.
 Я сижу молюсь, за твое здоровье,
 По мне плачет подмосковье.

 Прошу, Рита, объявись,
 Не могу без тебя обойтись.
 Я умираю, я медленно гнию,
 В меня посадили жирную змею.

 Ты пришла, а я ору,
 Хочется сдохнуть в эту пору.
 Я в шоке от тебя,
 Что уж говорить, и от себя.

 Мне так ***во стало,
 Взглянул я на себя устало.
 Прошу, не делай так больше,
 Я хочу жить чуточку дольше.

 Сейчас ты покажешь мне текст свой,
 В ситуацию ночью ушла ты головой.
 Раз писать начала свои мысли в тетради,
 Не волнуйся больше так, Бога ради.

 Кинула ты мне, видно прорвало,
 Знаешь, мне так этого не хватало.
 Нет даже имени Марины,
 Наши с тобой чувства явно едины.

 Сейчас я встал, а тебя нету,
 Более того, сообщений теж нету.
 А заходила ты в контакт ровно в 10,
 Я с утра выпил, чтобы мысли рассеять.

 Мне стало обидно, ведь ты всегда пишешь утром,
 Я весь покрылся будто перламутром.
 Ты всегда писала и не заходила в контакт,
 За что ты предоставила мне этот акт?

 Хотя, чему мне обижаться, ну не соскучилась ты,
 Ну не захотела ты озвучить с утра мне мечты.
 Захотела вдруг ответить Антону и другим,
 Я ведь никогда не стану таким.

 Заходила ты в контакт исключительно музу послушать,
 Но там все удается, нет даже переслушать.
 Возможно ты ждешь сообщения от меня,
 Но не получишь, ведь испортила начало дня.

 Да плевать, делай, что хочешь,
 "Я не понимаю, что ты бормочешь?"
 Сказала бы ты, в ответ на истерики,
 Мда уж, прям открытие Америки.

 Поэтому я промолчу и оставлю внутри,
 Если не стесняешься, в душу мою посмотри.
 Хотя, не суть, я ничего короче не выскажу,
 Надеюсь, я всё-таки так выдержу.

 Отмазки бы были, что ты на практике,
 Да мне похуй, хоть в галактике.
 Заходить в контакт ты умеешь значит,
 И похуй, что моё сердце уже маячит.

 Или же, что я груб с тобой по утрам,
 Будто я лучше по вечерам.
 Да, бывает я не отвечаю на сюси,
 Но потом предоставляю тебе свои пуси.

 Не ценишь? Не цени, кто тебя просит,
 Просто моё счастье от тебя уносит.
 И да, я не напишу тебе, не удалась у тебя проверка,
 Я постою тут, за жизнью есть дверка.

 Я в шоке, я в ауте, ты в контакт опять зашла,
 Мое сердце ты ****ь зажгла.
 Фу, мерзко же мне неимоверно,
 Я слишком близко к сердцу воспринимаю, наверно.

 Похуй, сиди отвечай своим Антошам и другим,
 Лучше вам остаться ведь наедине двоим.
 А мой агент пусть дальше пустует,
 И по тебе он даже не тоскует.

 Прошло 20 минут, а вестей нету,
 Мне хочется взорвать всю планету.
 Ты торчишь до сих пор в контакте, фу,
 Может мне стоит заняться кунг-фу.

 Ну всё, выхожу я из агента и иду гулять,
 По твоему сердцу мало даже стрелять.
 Извини конечно, но я не чувствую ничего,
 В шоке просто я от увиденного сего.

 Общайся с Антоном, заходил он полчаса назад,
 Всю ***ню несу я просто наугад.
 Мне больно, обидно, мне дико хреново,
 Надеюсь тебе также будет ***во.

 Ну всё, я отключён в агенте этом,
 Вот и есть наше "общение летом".
 Гулять и идти, куда глаза глядят,
 Вот, черти везде сидят.

К вечеру я не выдержался и высказал тебе,
 Невозможно было после "скучаю" держать в себе.
 Ты долго плакала, даже меня упрекала,
 Мол, а я тебе всегда писала!

 Извини конечно, раз уж всегда, то продолжай,
 Либо мимо меня вообще проезжай.
 Мне твои упреки, еще, мол, вот, ты мне не пишешь!
 Ты себя хотя бы со стороны слышишь?

 Я тебе всё объяснил и ты мне сказала,
 Что от всего этого дико устала.
 Что доброе утро должен говорить не я,
 Ведь 3 часа разницы и я пьяная свинья.

 Уже 20 число, я уезжаю,
 И по тебе дико скучаю!
 Как меня напрягает твой траур,
 Я даже боюсь уже идти по тротуару.

 Вот уже вечер, я выезжаю,
 3 часа пробки, без тебя я сдыхаю.
 Хочу написать, но денег нету,
 Поэтому я достаю сигарету.

 Вот уже я тебе написал,
 Хоть и все эмоции не исписал.
 Вот я встретил свою знакомую, отошел,
 Сразу к тебе в агент я пришел.

 Получился неловкий момент,
 Когда я зашел в интернет.
 Захотелось мне штаны поправить,
 Но не хотел тебе наоборот настроение исправить.

 Получилось так, подумала ты,
 Что мне было в аэропорту до ее ****ы.
 Хотя, ну ладно, это уже неважно точно,
 Я это, поверь, не нарочно.

 Черт, почему я врать не умею?
 Как я тебе вообще это писать смею?
 Я наглый хрен, это точное определение,
 Насчет этого не нужно мне твое суждение.

 Всё равно, ты прости, я согрешил,
 Я явно с выводами даже поспешил.
 Ладно, это все неважно, надо научиться врать,
 Чтобы потом тебя еще больше не заставлять страдать.

 Я отсутствовал неделю, решил теперь зайти,
 Твоя реакция дает знать, что стоит на *** пойти.
 А всё из-за чего? Из-за Марининой фотки,
 Будто я пришел с выебенной сходки.

 Я выставил её с драным символом сердца,
 Хотя по отношению к ней я был хуже Венца.
 Тебе чисто по-женски должно быть ее жаль,
 А мне стыдно, ибо течет кровь, я ж москаль.

 Сколько боли я ей причинил, если бы ты знала,
 Сразу бы такие оры устраивать не начинала.
 Но, заткнул вовремя я тебя,
 Ибо стыдно мне за себя!

 Да, тебя можно понять, это обычная ревность,
 И обоюдная возрастная спелость.
 Но, ты говоришь, что я знал, какая реакция ожидает,
 И что ревность в твоем сердце из конфетки говно выжигает.

 Я бы назло тебе может выставил, если бы мы были парой,
 Хотя не хотел бы потом страдать анальной карой.
 Просто, мне незачем у тебя специально ревность вызывать,
 Чтобы потом свою точку зрения высирать.

 Можешь думать, что я специально выложил это,
 Хотя, докажет тебе потом планета.
 Что просто сильная любовь на это толкнула,
 Но не хочу, чтобы она в тебя пырнула.

 И да, любовь-то дружеская,
 Ато подумаешь, что супружеская.
 Взволнуешься и станет хуже,
 Затянешь свое сердце на голову потуже.

 Первый день прошел так, не очень мило,
 Держала меня вовсе какая-то магическая сила.
 Если бы не она, я бы сразу послал,
 Ибо не за этим я заходил и писал.

 Уже были мысли, стоит ли вообще заходить?
 Надо было выделить время, чтобы проще было отходить.
 Отойти было невозможно, все равно держал в себе,
 Хотя так и хотелось всё высказать тебе!

 На следующий день ты мне опять насрала,
 Радуешься сидишь, ***ню ведь написала.
 Сначала про девушку, мол, у меня она есть?
 Соизвольте счесть за честь!

 Спросила об этом, о Боже мой, зачем?
 Чтобы слезами забиваться затем?
 Нет, я не хочу сказать, что она у меня есть,
 Просто ты уже неадекватно воспринимаешь весть.

 Сказал я тебе, что это с Ираклием прикол,
 И ничего больше, чем с его стороны подкол.
 Опять упреки, опять слезы и отходилы,
 Кажусь я тебе иногда хуже Верзилы.

 Забили как-то, слава Богу,
 Ато я не знал, какую выбрать дорогу.
 Но тут-то нет, новая лобуда,
 По-моему ты должна быть "Рита Лобода"!

 А всё из-за чего? Из-за няшностей Лене,
 У меня уже лопнуло что-то в вене.
 Ибо что за бред, ну зачем ревновать,
 И ***ни наши общие представлять.

 Ты эгоистка, я это вже понял давно,
 Но мне и тебе неприятно, все равно.
 И сразу начинаешь ты, мол, а тебе было бы приятно?
 Ну знаешь, у меня в сердце от тебя уже есть пятна.

 Я принял позицию далекого ума,
 По-другому же можно сойти с ума.
 Я всех уже бешу своей ревностью,
 Хотя сам не очень блещу верностью.

 Мы с тобой не пара, поэтому ревновать не будем,
 Мы просто возьмем и это забудем.
 Не буду ревновать я, не будешь и ты,
 И будет нам с тобой на всё до ****ы.

 Говорить легко, я это знаю,
 И это всё я не отрицаю.
 Однако, самая разумная позиция эта,
 Может предостеречь от конца света.

 И знаешь, то, что ты сказала, мол, по Лене больше я скучал,
 Видать тебе похуй, как я твои сообщения встречал.
 Возможно, они были не очень няшные,
 Не очень многословные, и не мультяшные.

 Но ****ь, мне душу рвало, как я скучал по тебе,
 И говорил каждое утро самому себе.
 "Моя Рита спит, моя Рита меня ждёт,
 Моя Рита с надеждой к себе зовёт".

 Да что говорить, раз уж ты об этом подумала,
 Хоть бы слова свои пред отправкой раздумала.
 Хочешь думать так? Да думай, кто мешает,
 Раз уж сердце твое неверно так решает.

 Забили вроде, ну слава Богу,
 Не закатили мы хотя бы тревогу.
 Хотя, нет, закатили мы её успешно,
 Просто забили, хорошо что, очень спешно.

 Но тут-то не всё, новая ссора,
 Будто пред домом у нас новая приора.
 С целым багажником новых проблем,
 Много говна, дофига дилемм.

 Написала ты мне, что "я так скучаю",
 Я нечасто такие сообщения встречаю.
 То есть без указания, по кому и как,
 С этого и началось, всё просто вот так.

 Я просто спросил, что ты имела в виду,
 И не думал, что этим я в ад опять приду.
 Твои упреки начались, мол, как можно не понять,
 Ну извини, я такой тупой, ****ь!

 Наорал я на тебя, что хули такая напряженная,
 Мыслями ко мне полностью искаженная.
 Орать и притензии предъявлять только ты умеешь,
 Да вообще, как ты тон свой повышать сумеешь!

 Взбесило меня другое, я разозлился,
 Мыслями полностью в себя я влился.
 Но захотелось мне выплеснуть, чтобы было больно!
 Ато поступать ты начала уже слишком вольно.

 Давай, реви, нихуя ты этим не исправишь!
 Словами пустыми по мозгам мне барабанишь!
 Ох, сука, как меня это из себя вывело опять,
 Твое предложение это всё замять.

 Такое ощущение, что устала ты одна от всего,
 А мои нервы? Да уж всего ничего.
 Видишь, что довела ты меня опять,
 Надо же злость всё больше в меня вгонять!

 Твои жалкие сопли, никому ненужные нюни,
 Твои ****ые слёзы и истерические слюни.
 Похуй на всё это, ты же ****ь срёшь!
 И ещё ты мне безупречно нагло врёшь!

 Мол, ой, я думаю о нервах твоих и о тебе,
 И никогда не прощу за всё это всё себе.
 И прочая твоя белиберда ненужная,
 И губа твоя силиконом будто надутая.

 Выглядит это знаешь как примерно?
 "Я устала, ты тоже наверно,
 Но ты начал орать, поэтому давай я начну давить,
 Жалостью твое сердце буду белить!"

 Через долгой паузы и стопки слёз,
 Через долгих секунд и папки грёз.
 "Малыш, мы обойдём это, скажи ты мне?
 Знаешь, как нам замечательно было во сне?"

 И тут яблоко ядовитое предлагаешь мне ты,
 Указывая на то, что исполнятся мечты.
 Я держу его в руках, не осмеливаясь откусить,
 Не хочу я в себе ведь сожаление разбудить.

 "Мы с тобой целовались, ты меня обнимал,
 Тогда ты меня без слов будто понимал.
 Сейчас, если забьем, будет как во сне у нас."
 Говоришь ты мне, целуя мой анфас.

 "Мы же обойдём это, малыш ты мой злой?
 Ребенок маленький, как конь боевой.
 Все беды уйдут, ты просто сожри всё это,
 Нам будет обязана сама наша планета."

 Прочие слова, очень убедительные,
 И твои глаза, очень даже доверительные.
 Яблоко в руках уже покрывается гнилью,
 А сердце моё наполняется ванилью.

 Я будто слеп любовью нашей,
 Не видел ведь я ничего краше.
 Рифмы нет, ты уж прости,
 И если можешь, то видпусти.

 Ты эгоцентриком являешься,
 И какого-то *** притворяешься.
 Будто волнует тебя мое состояние,
 И не вижу, что с твоей стороны это посмеяние.

 Давай попробую изъяснить, как меня твоя та фраза бесить начинает,
 И какую огромную боль мне причиняет?
 Для тебя она обычная, жалкая фраза,
 А для мозгов моих ядовитая фаза.

 Чувствую я, когда ты так говоришь,
 Что невероятным желанием горишь.
 Причинить мне самую великую боль,
 Которую не вылечит даже алкоголь.

 Я чувствую, как ты берешь и мое сердце скручиваешь,
 И мою реакцию с улыбкой выучиваешь.
 Как берешь и ножом щекочешь по глазнице,
 И прижимая спускаешься к ключице.

 Ставишь засос, потом жесткий удар,
 Отвозя меня в неизвестный будуар.
 Потом голову положишь на то место,
 Которое похоже на окровавленное тесто.

 Улыбнёшься ты, а слёзы твои текут,
 Где тот самый главный атрибут?
 Из твоих ушей выходят ноты рока,
 А я, молчу, как какой-то лежебока.

 Ощущение, будто ты везешь меня,
 В моей будущей смерти себя виня.
 Я ведь истекаю кровью, до кончилы мало осталось,
 А сожаление таки в глаза бросалось.

 Первая картина примерно такая,
 Выглядит немного как запятая.
 Вторая картина является сам не знаю какой,
 Постараюсь всё же изобразить покой.

 Ты плачешь, мне тебя уже жалко стало,
 Сожаление вдруг к сердцу моему пристало.
 Но вспомнив твоё говно по отношению ко мне,
 Всё улетучилось, как в кошмарном сне.

 Вместо того, чтобы вытереть слёзы твои губами,
 Успокаивать тебя своими тёплыми словами.
 Держа твою голову, подергивая щекой,
 И вытирая руками слёзы, которые рекой.

 Мне захотелось принести тебе ведро,
 Заболело ибо уже даже бедро.
 Лей слёзы сожаления, а я посмотрю,
 Да всю ситуацию от начала до конца пересмотрю.

 Мне хотелось бы просто скальпелем тебе аккуратно,
 Чтобы было приятно нам обоим, невероятно.
 Перерезать от шеи до живота целую дорогу,
 И показать красоту твоего тела самому Богу.

 Буду ли я в перчатках, этого сказать не могу,
 Будут ли помогать? О нет, я сам себе помогу.
 Хочу, чтобы мои руки познакомились с кровью твоей,
 Хочу, чтобы мысли мои становились смелей.

 Потом, я как в каком-то мультике, глаза закрою,
 А твоё тело белейшее руками прикрою.
 Пройдут минуты, часы, дни и недели с годами,
 Пройдут мгновения с некоторыми веками.

 Телевизоры будущего орут о пропаже Татарян,
 А я до сих пор от всего этого пьян.
 Кстати, находимся мы в каком-то таком пространстве,
 Которое не было бы одобрено в магометанстве.

 Оно такое белое, напоминает холодильник,
 В этом бы заинтересовался любой аналитик.
 Ибо именно в этом помещении мы не постарели,
 Наоборот, еще более багровели.

 Прошло сколько, мне неизвестно,
 Однако, вокруг все более, чем прелестно.
 Роботы, технологии, и радует совсем другое,
 Я замечал это, однако это чудо такое.

 Я надеялся, что возможно в будущем она появится,
 Видимо зря все это проканителится.
 Ибо не было, нету, и не будет женщины красивее тебя,
 Эти слова от чистого сердца, от самого себя.

 Рана твоя кстати за 200-300 лет зажила полностью,
 А от меня уже пахнет более чем серьезностью.
 Все смотрят на нас удивительно, ибо найдено помещение бессмертия,
 И от злых роботов идеальное укрытие.

 Это я придумал добрую концовку, а как иначе,
 Ведь любовь наша, как никак, наипаче.
 Я просто прошу, никогда не говори ты больше так,
 Даже если я причудливый байбак.

 Я целый день почти сегодня не заходил,
 Зато дорогу тебе сегодня я не переходил.
 Баламутил сегодня я весь день,
 Слишком много "сегодня", нужна лишь тень.

 Мне интересно, скучаешь ли ты по мне,
 Или сопишь в своем сладком сне.
 Или плачешь, перечитывая всю переписку,
 А может оставила хоть весточку, записку?

 Вчера ты сказала мне, что тебя никто не ждет дома, кроме мамы,
 А у меня видать гарем, раз уж ждут всякие дамы.
 Ждёт всего-лишь Лолита, которая пользуется мной,
 И будет максимум месяц или две со мной.

 Меня обидело, что ты так сказала,
 Ты в тот момент просто не понимала.
 Что говоришь и вообще зачем?
 А надо следить, чтобы не жалеть затем.

 Я почувствовал себя конченым человеком на тот момент,
 И даже сейчас, читая ту переписку, чую, остался след.
 Будто я с тобой посрался и иду кайфовать с девушкой,
 Будто я ****ь являюсь ханжой и иудушкой.

 Отныне я понял, что стоит писать твиты на немецком,
 Чтобы быть для тебя Олегом Славнецким.
 Знаешь, я давно не писал в этой заметке,
 Ибо здесь я смахиваю на зверя в клетке.

 Хотя, то, как сильно я скучал, не изобразить словами,
 Я был между параллельными мирами.
 По-моему, рифму я сделал выше, как истинный нерусский,
 Из моих уст язык не русский, а уродский.

 Я не знаю, сколько именно весь этот высер пишу,
 Но пишу с такой скоростью, будто куда-то спешу.
 Заставил Лолиту купить мне ред булл, который ты презираешь.
 И слушаю её эти "о ком ты так часто вспоминаешь?"

 Эх, Лолiт, тебе не понять в свои пятнадцать,
 А мы, взрослые люди, в свои восемнадцать.
 Испытываем чувства, как во все сорок,
 Смотри не пади в обморок.

 Мысленно я ей отвечаю, а сам сижу молчу,
 В руках телефон и бутылка, кручу верчу.
 На просьбу "что ты пишешь, дай прочитать",
 Отвечаю с просьбой её перевоспитать.

 А когда она собирается уже на меня наорать,
 Показываю фак и говорю тихо "и тебе не хворать".
 Вот такие отношения с малышкой, если ты хочешь знать,
 Чтобы потом не решила меня ты распинать.

 Что ты делаешь, как сидишь и с кем находишься,
 Вспоминаешь ль меня, может беспокоишься.
 Всё мне о тебе интересно знать сию же секунду,
 И смогли ль мы рассеять за эти часы одиночества ту смуту.

 Вчера мы с тобой посрались опять,
 Ибо не можешь никак ты восприять.
 Что некоторые правила можно соблюдать,
 Чтобы другу лучшему угождать.

 Во-первых, не спросила ты у меня про выпускной,
 Во-вторых, ты была груба со мной.
 Дальше, после всех моих претензий,
 И дофига прочитанных поэзий.

 "Извини, я хотела спросить, я помнила,
 Просто, про Лолиту тогда вспомнила,
 Обсуждение, оно было о ней тогда,
 А так, честно, помнила б всегда."

 "Насрать мне, за 2 дня спросить могла бы ты,
 Чтобы избежать дружеской нищеты.
 Но, не сделала ты этого,
 Взяла в руки шанса отпетого.."

 Высираться про Лолиту успевала,
 Про Марину тем же ты припевала.
 Каринин выпускной знаешь ты в деталях,
 А мою, не замечаешь, словно в вуалях.

 И неважно, что сама ты не узнавала,
 Счастья оправданием мне надавала.
 Могла бы ты "вспомнить" с Кариной разговаривая,
 И на судьбу вообще не наговаривая.

 Сказать, что у друга лучшего был тоже праздник,
 Будто я, говна какого-то рассадник.
 Не заслуживаю твоего внимания,
 И душевного понимания.

 Да насрать мне на выпускной, главное внимание,
 И то, чего у нас нет, то есть понимание.
 И твоя наглость, в огромном количестве,
 Имеющаяся, в твоем девичестве.

 Наглость проявилась-то потом,
 Твой вопрос, в раскладе вот таком.
 "Как прошел выпускной? Родители были?"
 Даже не знаю, как описать, то, что мысли мои выли.

 Не знаю, на что злиться сначала,
 Острый нож с моим сердцем ты венчала.
 Злиться на то, что ты нагло спросила,
 После моих высеров, будто я верзила.

 Злиться на то, что написала ты "родители ль были",
 Да нет ****ь, взяли, да сплыли!
 Как мне стало больно, не представляешь ты,
 Опять кровь, опять прощай мечты.

 Ты наверное удивишься, почему рифма одинаковая,
 Что не может придумать башка моя шариковая.
 Рифма, "ты" и "мечты", знаешь,
 Кажется мне, что ты порой стенаешь.

 Ибо слово "ты" и "мечты" для меня синонимы,
 А мое понимание и твое, словно антонимы.
 Не о том я начал, пожалуй то продолжу,
 Ведь со всем этим сидеть я не можу.

 Нельзя спрашивать про то, что я высирался,
 И высерами болью я исцелялся.
 Это выглядит, мол, "а, точно, спасибо, что напомнил,
 Ну, как там выпускной, танец хоть исполнил?"

 Не хочу я тебе навязывать свои действия,
 Однако, умираю я от твоего бездействия.
 Не хочешь ты спрашивать, я тебя и не прошу,
 И от твоего бездействия слезы я не пущу.

 На следующий день решил я спросить,
 Даже, скорее всего запросить.
 Что зачем ты спросила, были ль родители там,
 На что, я наверное, выхожу, как хам.

 Удивилась ты, опять, не понимая о чём речь,
 Придется одному мне душу в крови печь.
 Удивилась потому, что у вас мало их было,
 Ну у нас вообще, час было, потом сплыло.

 Но ёбнула ты меня, словами, мол, понятно,
 Что "отца не было, а так ты невнятно".
 Не понимаешь опять ты, о чем идет речь,
 Попрошу я, пожалуй, руку мне отсечь.

 "Отца не было, а мама?" спросила ты меня,
 Ножом по сердцу моему громко так звеня.
 Я был в шоке, я был в ауте, мне нечего сказать,
 Лишь на деле нужно убийством показать.

 Попросил я вдруг забить, а ты мол "объясни :(",
 Здравей было бы сказать "пулей сердце притесни".
 Я написал, чтобы ты сравнила предложения, от которых у меня мысли выли,
 "У тебя папы там не было, я понимаю, а мама?" и "родители были?"

 Ты извинилась, что втупила, и тебе стыдно стало,
 А сердце мое очень громко в бездну впало.
 Я понял, что выглядит так, будто я тебя извиняться заставляю,
 Надеюсь, что это не так, хотя именно так и представляю.

 Сейчас я на работе, а ответить тебе хочу,
 Мысленно в аду я пулей лечу.
 Написал тебе половину текста, другая не отправилась,
 Ибо ловкость рук Олега на работе прославилась.

 Ровно 340 программ мне нужно перенести,
 Переписать, и новые правила в текст ввести.
 Меня отвлекли так, что я забыл тебе дописать,
 Мне же ****ь 45 бланков нужно переписать!

 А тебе я объяснительную писал,
 Груз мой на плече ужасно свисал.
 Ибо ты ревнуешь, и якобы меня любишь,
 А через несколько дней Антона какого-то полюбишь.

 Так хочу тебе написать, а у меня работа,
 Есть только этот стих, единственная забота.
 Я тебя так сильно люблю, мне все рвет изнутри,
 Хочу тебя увидеть голую со словами "я вся твоя, смотри".

 Снилась тебе вчера или позавчера,
 Одна пошлая наша с тобой игра.
 Была она пошлая, потому что сношались,
 И удовольствие было, будто оба лишались.

 Сначала ты очень сильно стеснялась,
 Потом сама в этот рай сливалась.
 Ибо подумала, чего же стесняться?
 А за секс серьезно взяться.

 Твои мысли, твое желание,
 Твой сон, твое подсознание.
 Что мешает, ты объясни!
 Смущение из себя вытисни.

 На катере катались по озеру или реке одни,
 Горели уже в нас сексуальные огни.
 Хотя это была яхта, но мы катером называли,
 И от удовольствия мы дико извывали.

 Но пока рано об этом, давай мы к началу перейдем,
 И концы с концами может сведем.
 Погода хорошая, мы катаемся,
 Душами и мысленно уже сливаемся.

 Ты упустила один момент, не рассказала о своём теле,
 О своей белизне, для меня о главном деле.
 А я представлю то, как смог бы дотронуться до ног,
 О Боже, неужели я бы это смог?

 Это божья награда, возможно ты не понимаешь,
 Боюсь, что всерьез меня не воспринимаешь.
 Но, если не всерьез, то как бы я лишил тебя?
 Как бы ты привязала ко мне себя?

 Всё не туда, я хочу о твоём сне говорить,
 И то, как смог тебя на это уговорить.
 Начну сначала, погода хорошая, жарко стало мне,
 Да и возбудить я хотел тебя во сне.

 Снял я футболку, весь из себя Алэн Дэлон,
 А ты лежишь, вся из себя форевер элон.
 Ты начинаешь "одень, ты обгоришь"
 Я не понял, почему ты мне так говоришь?

 Я сказал "нет" и начал к тебе подходить,
 Ты какого-то *** начала барахлить.
 Подумала, что познакомлю твое тело с водой,
 А хотел всего-лишь губы с моей бородой.

 Попятилась ты назад, а очень зря,
 Будто я для тебя не человек, а фря.
 Сел я на стульчик, весь грустный,
 Ведь секс был бы не изустный.

 Подошла ты ко мне, села на колени,
 Обняла меня, поборов чувство лени.
 Говоришь мне "ты чего?",
 А меня током ебнуло, и я тебя того.

 Да не трахнул, вы чего, это еще кульминация,
 А описать бы вам, какая во мне иллюминация..
 Да не получится, одни чувства, одни эмоции,
 Твои губы, аккуратные, да ещё какие-то пропорции..

 Просто не смог бы описать то, что было сумасшествием,
 То, что было сексуальным на нас насшествием.
 То, что было от чистого сердца и искреннего желания,
 То, что было от чувства безысходного угнетания.

 Почему угнетание? Потому что это сон.
 Не оторвал бы нас от поцелуя даже омон.
 Вот такой был сильный и чувственный поцелуй,
 Знаешь, это любовный сабантуй.

 Не везде есть рифма, да это и неважно,
 Придумать рифму не так уж и отважно.
 Просто хочется мне сделать тебе приятно ко дню твоему,
 И полностью присоединить твое сердце к моему.

 Опять не туда забрели, ты, я уверен, меня простишь,
 И поцелуем сладким ещё раз угостишь.
 Ты хочешь, чтобы я тебя в реале поцеловал,
 Чтобы таким же образом твое сердце своим штыковал.

 Ты же чувствала во сне, и можешь вспомнить эту дикость,
 Сосёт в углу сраная античность.
 Вспоминая, у тебя по телу идёт ток,
 Вот это и есть тот самый сок.

 Лучший поцелуй в жизни был у тебя во сне,
 И губки твои тогда принадлежали мне.
 И язык твой был во рту у меня,
 Вот мы и сосались, слюнями звеня.

 Мы, значит, молодые и горячие плывём по озеру,
 И на всё нам с тобой якобы похеру.
 Мы в предвкушении, я тебя раздеваю,
 И от твоей груди язык не отрываю.

 Но тут-то нет, какая-то ебучая лодка,
 Наша реакция и их обращение - это лолка.
 Нам орут "заебись ребят, красавчики",
 Испортили нам наши сексуальные хавчики.

 Мы засмущались и отстранились,
 Душами заново переселились.
 Всё, бздец, ты думаешь,
 Я знаю, ты выход придумаешь.

 Смотришь на меня, а я улыбаюсь,
 Одинаково с солнечным светом сливаюсь.
 Смотришь на меня, бздц, не всё, ты думаешь,
 Одновременно сон с реальностью путаешь.

 Их больше нет, а я не лезу,
 С такого настроя не сразу ведь слезу.
 Ты негодуешь вся, а потом видишь народ,
 Чуть ли с берега к нам не лезет в рот.

 Ты предложила в каюте, а я сказал нет,
 Наверное неудобный там минет.
 Да шучу я, шучу, я просто хочу здесь,
 Ибо получается нереальная смесь.

 Мы уже начинали, а нам всё мешало,
 Любое мелкое "оно" нам всё решало.
 И удовольствия обстановка нас лишала,
 И сексом обстановка не дышала.

 Тебе уже похуй, ты хочешь хоть при всех,
 Но не сможешь над застенчивостью взять верх.
 Застенчивость моя, ну что поделать,
 Не тут же при всех нам проделать.

 Потом вечер, уже никого,
 Я тебя полностью того.
 Молодые горячие выпустили пыл,
 Пока там чай у нас не остыл.

 Хотя он остыл, чего тут врать,
 Нам не понадобилась даже кровать.
 Хоть на игле, хоть в углу, хоть где нам быть,
 Главное по течению нам не плыть.

 Хочется растянуть то время наше,
 И попробовать сделать его слаще.
 Неважно, и этого нам хватает,
 Даже такой сон у нас бывает.

 Недавно случилось то, что не должно было случиться,
 Недавно возобновилось то, что не должно было возобновиться.
 Возобновилось твоё лицемерие и двуличие,
 И исчезло у тебя моё любимое приличие.

 С Леной начала общаться, как ни в чём не бывало,
 Мне это, по сути, ничего не давало.
 Но ты знаешь моё отношение к лицемерию,
 Не стоит ведь поддаваться преддверию!

 Преддверие, улыбка, ложь, враньё,
 Моя голова, сердце, висок, ружьё.
 Зачем ты доводишь дело до этого?
 Ты пойми, мне же не фиолетово!

 На Ленины комплименты отвечаешь ты мило,
 Тобой лицемерие слишком светило.
 После моих претензий ты сразу изменилась,
 И передо мною сразу извинилась.

 Хотя нет, сначала были оправдания,
 Которые оправдывали ожидания.
 Однако, мне извинения твои ведь не нужны,
 Мне твои раскаяния только важны.

 Не хочу видеть, как ты улыбаешься Лене,
 До чего ты обсирала её чуть ли не по вене.
 Она ни в чём не виновата, и этого не заслуживает,
 И обижать тебя себя не удосуживает.

 Ты поняла свою ошибку, обещала позвонить,
 Рассказать ей всё, себя пред ней провинить.
 Осталось ждать утро, чтобы это свершилось,
 И всё же, отношение к тебе изменилось.

 Ты рассказала ей всё, она тебя поняла,
 Хоть и кусок сердца у неё ты отняла.
 Я бы не заставил, если бы не твоё это "няяя:**" на "люблю",
 Уж обострённое лицемерие я не потерплю!

 После моего замечания, Лена выложила твои фотки,
 (А мне немного со змеёй водки).
 Ты ответила как собака, без "спасибо" даже,
 Хреново это при предыдущем пейзаже.

 То ли неблагодарная ты, то ли больная,
 То ли просто солнце ёбнуло, то ли шальная.
 То ли любишь так стебаться над безобидными людьми,
 Неважно, что все мы являемся детьми.

 Ты извинилась перед Леной, плакала ей в трубу,
 И кусаешь самой себе сладкую губу.
 Всё это забыто у вас, но не у меня,
 Я не забуду так быстро, тебя виня.

 Позже ты пыталась мне помочь, разобраться в фигне,
 Стало тебе от грубости моей больно, как нога в огне.
 Я не виноват, ты же говорила, что к тебе не бываю грубым,
 Чтобы не знать мой характер, надо быть чужим и глупым.

 Начала ты плакать, опять непонятные слова,
 Как меня напрягает твоя неразборчивая молва.
 Но я сейчас о другом, о том, что мне ты сказала,
 "Я тебя люблю", хоть и прекрасно понимала.

 Что бесит меня, когда после 2-3 дней,
 Сразу после суматохи начинают "Олег, эгегей!"
 И ожидают, что сразу я отвечу,
 "Люблю, малышка, давай назначим встречу".

 Сегодня мы с тобой поссорились опять,
 На нас начинает любая ***ня влиять.
 Я предложил прекратить общение,
 Это ведь лучше, чем эмоциональное смещение.

 У меня дежавю, наверное я это уже писал,
 Ибо чуть ли подбородок от улыности не свисал.
 Не суть, поссорились мы, ибо ты ревела,
 Сообщениями непонятными опять гремела.

 Мне это надоело, хочу нормального общения,
 И ты не думай, что я так хочу этого прекращения.
 Просто мне мои нервы и здоровье важнее,
 И вся эта суматоха намного сложнее.

 Плакала ты, потому что у меня твит был, что я скоро умру,
 Ведь я, словно какое-то болезненное тпру.
 Реально думаю, что скоро мне конец,
 Ибо Игорь приедет, а это ****ец.

 Высказал я, что не могу больше,
 Что нет смысла терпеть ещё дольше.
 Я тебе ломаю судьбу, а ты мне мою,
 В душе я кровью на белых стенах рисую, пою.

 Тпру мы и есть, ибо что твои лошади,
 На моей площади.
 Орать на них нужно,
 Ибо не могут они дружно.

 Лошади наши на площади чувств,
 Такие стройные, в поиске безумств.
 Лошади наши срут на сердцах,
 Плюются, как верблюды, на наших дверцах.

 Тпру по ним плачет, пусть знают,
 Кто здесь хозяин, пусть понимают.
 Что надо с чем мешать, пусть поймут,
 Пример с других бедных лошадей возьмут.

 Меня взбесило сейчас, что ты вышла бесцеремонно,
 Видимо печатала ты мне с телефона сонно.
 Меня не волнует, я ведь говорил, что надо предубеждать,
 Чтобы ссор и конфликтов со мной избежать.

 Не удивлюсь, если через час-два ты проснёшься,
 Убедившись, что заснула, грустно улыбнёшься.
 Возьмёшь телефон, напишешь отмазку,
 Или же кинешь правду, как в рожу смазку.

 Звучать это будет "Олеж, я заснула",
 И похуй, что моя душа давно уснула.
 Или же "Олеж, свет отключили",
 А в моей голове мысли переключили.

 Или "Олеж, зарядка кончилась",
 В моей руке чернила закончилась.
 Или "Олеж, инет тупил",
 А я ничего, всего-лишь пил.

 Или "Олеж, твиттер тупит ужасно",
 Все мои замечания. Да. Всё напрасно.
 Может будет "я плакала и уснула, извини"
 Но не "убей меня, уеби, ногой по еблу пни".

 Может будет нагло, вроде "а что мне на это отвечать?"
 А я на это буду дёргаясь молчать.
 Ибо наглости твоей не будет предела,
 И добилась ты всё же моего удела.

 Доведу тогда до слез, будет похуй на это,
 Главное, что завтра вроде не конец света.
 Я пойду спать, очень злым и грустным,
 Слегка пьяным, неуместным и излишне изустным.

 Встал я сегодня, целый высер твитов твоих,
 Увидел на лентах в общем своих.
 Лента одна, но рифма-то нужна,
 Короче, не особо ты была нежна.

 Я думал, что в твиттер напишешь ты мне,
 И что провинишься хотя бы во сне.
 Но нет сообщений даже в личке,
 Придется спокойствие искать в спичке.

 Я офигел от наглости и просто лёг на диване,
 Передо мной разгуливала мама в сарафане.
 Задумчивое и разочарованное лицо моё,
 Обнимал я алкоголем сердце своё.

 Зашёл я в агент, а там сообщения,
 Где ты просишь у меня прощения.
 Ибо телефон забрала у тебя мама,
 Пока теплилась на тебе пижама.

 Ни один из моих предположений,
 Наоборот букет сомнений.
 Не ожидал, но всякое бывает,
 Жизнь мне всякое говно сливает.

 Ты написала, мол, почему не отвечаю,
 Не хочу я потому что, даже не серчаю.
 Попросил я тебя оставить меня в покое,
 Ибо мысленно я в сильном запое.

 Написала ты сейчас, спустя пару часов,
 А если быть точным, то ровно 5 часов.
 Мол, скучаешь ты, а мне что делать?
 Я не в состоянии что-либо переделать.

 До этого, ровно час назад,
 Твиттер был будто Ботанический сад.
 Ибо ты написала "я соскучилась, Олег",
 Про меня, любимчика всех коллег.

 Потом написала Лена такой твит,
 Что для меня не совсем свит.
 Мол, у каждой Лены и Риты должен быть Олег,
 Как необходимый для всех нас ночлег.

 Я уже давно не писал про ссоры, ибо не хотел,
 Да ещё и недоразумения все на хую вертел.
 Главное то, что в итоге всегда помиримся,
 Из-за чего ещё больше сблизимся.

 Последняя ссора была из-за допросов,
 Хоть не про Лениных абрикосов.
 Из-за Лениных, ибо гель для душа у неё такой,
 Который, я уверен, очень благой.

 Так к чему я с допросами взбесился,
 В итоге, правда, перебесился.
 Ибо в допросах чуется твоё недоверие,
 Что не очень позитивное преддверие.

 С кем я был, кто меня будил,
 Кого я тут судил.
 С кем игрался, как я мылся,
 Может вдруг я спился.

 Вот такие бесят вопросы,
 Ибо большие ведь спросы.
 Без обид только давай,
 В меня слезами не стреляй.

 После моей претензии ты продолжила опять,
 В меня разочарованиями стрелять.
 Опять проронила абсолютно все просьбы,
 С тобою это не случилось, хоть бы.

 Я расстроился дико, не смею отрицать,
 Что я первый начал на тебя рычать.
 Ибо до такой степени неуважение терпеть не стану,
 И просто общаться вдруг перестану.

 Да, в итоге написал, что скучаю,
 Но слова назад не забираю.
 Ибо считаю тебя овцой иногда,
 И милой сучкой - всегда.

 Но до моего сообщения,
 До ангельского вселения.
 В меня, то есть,
 Что есть горесть.

 Ибо увидел я твиты твои,
 И вспомнил записи свои.
 Ибо ты их слушаешь,
 Чуть ли голос не скушаешь.

 Речь идет о записях на диктофон,
 Которых стыдно даже на магнитофон.
 Записать и слушать, ведь ****ый стыд,
 А ты их аж навзрыд.

 Пишешь ты, что голос мой твой любимый,
 Да ты ж мой ёжик уязвимый.
 Записи 3 эти,
 Нет таких больше на свете.

 "Няш... Няш... Няш..."
 Знаешь ведь, что рифма ***ш.
 "Няняняня"
 Ты озарная свинья.

 "Я хочу, чтобы ты просто поржала, понятно? Парржала.. Парр.."
 Я для тебя с этими записями любимый аксессуар.
 И плевать, я помню, как ты тогда умилялась,
 И от 2х первых дико смеялась.

 Цель была тогда тебя рассмешить,
 И соблазном согрешить.
 Помню, говорила ты, что Вика слушала,
 Лучше бы эта хачиха всё прослушала.

 Потом ты в личку написала,
 Мол, по мне ты скучала.
 Я умилился, не скрою,
 А секрет тебе открою.

 Я тебе писать вообще не собирался,
 И никогда бы больше не извинялся.
 Однако, не сдержался,
 Я всё-таки сломался.

 Я не знал, как можно это проигнорить,
 Но и то, как со мной можно спорить.
 Короче, мы помирились,
 Нежностями перелились.

Сказать, что я в ахуе - ничего не сказать,
 Моё разочарование ничем не показать.
 Помощь сердцу никак не оказать,
 Я уже не знаю, что можно сказать..

 Я ровно 2 месяца писал ****ый стих,
 И вдруг, нечаянно, мой мозг утих.
 Ибо я в шоке от того, что он удалился,
 Я весь кровью, правда, залился.

 Я 2 месяца каждый день писал о наших отношениях,
 О наших расстройствах, личных смешениях.
 О наших ссорах, всё в подробностях мельчайших,
 И были они скромны, в сердцах кротчайших..

 Я в шоке просто, мне настолько ***во стало,
 Будто конец или что-то жизни настало.
 Я просто счастлив, что остались несколько стишков,
 Я удостоен под глазами разноцветных мешков.

 Впихну я их сюда, не подумав, даже, в тему ли,
 Что бы сделал на моём месте Брюс ли..
 Ладно, извини, я правда не виноват,
 И сейчас я мысленно очень слабоват..

 "Я воздух, который летит к Рите,
 Пожалуйста, меня покормите.
 Хочу я к своей родной,
 Такой нереально одной.

 Пожалуйста, разойдитесь!
 И передо мною извинитесь!
 Спешу ведь я к любимой,
 К Рите, нереально ранимой.

 Отстаньте, я устал вас толкать!
 Заебали вы свой нос совать!
 Мне скорее добраться к ней,
 И подарить свой воздух ей.

 Я голоден и ужасно зол,
 Вы для меня как футбол.
 Пинаетесь в меня мячом!
 И ударяетесь вот плечом.

 Задели меня вы, довольно!
 Ведь мне и без вас уж больно!
 Я весь в крови и неуклюжен,
 И чуток уже я простужен.

 Иду я к Рите дождём,
 Боль мы с ней переждём.
 А мне стыдно, не хочу я так пред ней!
 Не понравлюсь ведь я ей!

 Подойду я дождём к окну,
 И себя к нему я воткну.
 Закроешь ты быстро его,
 И я весь уже того.

 Оттолкнула меня ведь ты,
 Разрушились все мои мечты.
 Закрыла окно и отошла,
 В свою комнату сразу зашла.

 А я даже туда мигом!
 А ты со своим визгом.
 Закрыла опять окно.
 И я стою, как волокно.

 Никому не нужное волокно,
 Принеси хоть с собой вино.
 Ведь грустнее нету на свете,
 Чем повесть об Олеге и Ритите.

 Вдруг ты, подошла к окну,
 Устроив со мной войну.
 Улыбнулась - почему, мне непонятно,
 Одно мне стало яснопонятно.

 Ты улыбнулась мне, ибо поняла,
 Что моё ты сердце отняла.
 Тем, что окна все закрыла,
 И все дороги к тебе перекрыла.

 Окрыла ты окна все эти,
 И стало все настолько претти.
 Что протянула руку ты,
 Обнадежившись на мечты.

 И закапал тебе я на руку,
 И увеял твою я скуку.
 И прекратилась эта река,
 Остановилась ведь навека!

 Улыбка всё шире и шире,
 Вот радуга в твоей квартире.
 Нету ливня, только солнышко,
 Пришло в своё гнездышко.

 Пригрей меня, любимая Рита,
 Тобой душа избита.
 А я ужасно замёрз,
 И против я твоих слёз.

 Пригрей меня, няшенька Ритит,
 И журавль там вот летит.
 И все рады нам,
 И новым ярким струям.

 Как же я благодарен Рите,
 Что не заставила говорить "помогите".
 Ведь без тебя я был бы несчастным,
 И человеком, ****ос как ужасным.

 Хочу я стихом этим сказать,
 Что не стоит никогда унывать.
 Если дождик постучится в окно,
 Пусть греется у тебя оно.

 Почему оно, думаешь ты,
 Удивившись, после суеты.
 Да ведь потому что, не дождик это!
 А сердце моё, которое отпето!"

 "Сегодня я встал, и понял, что у тебя на родине,
 Красиво, и не место уродине.
 То есть кайфовых девок полно,
 Не прочь я поиграть с ними в домино.

 Шучу-шучу, не волнуют меня они,
 Ты себя с ними сравни.
 Ты богиня воды, красоты и всего,
 От которой все парни того,

 Просто решил я, что на родине у тебя,
 Я постараюсь сблизить к тебе себя.
 Духовно получилось, я уверен,
 И чрез твой контроль абсолютно проверен.

 Как красиво на родине у тебя,
 Из деревьев сердца лепя.
 Не знаю даже, по-русски ль это,
 Нет ведь круче меня поэта!

 Как круто здесь, Боже мой,
 Чую я с оксигеном запах твой.
 Ты та Рита, которая смогла,
 Ты та, которая розовая мгла.

 Как чисто здесь, это не описать,
 Словами не разобрать, на судьбу не списать.
 То, что чую я, по отношению к тебе,
 Имеет полное отношение и к себе.

 Как приятно у тебя тут находиться,
 Самому же от солнца светиться.
 Восхищаться горами, вкусным чаем,
 И пугаться по ночам собачьим лаем.

 Как же дорого у тебя на родине,
 И внизу у меня место задорине.
 Весь я в нём, что за мерзость,
 Ведь не сочная это спелость.

 Как же дорого, кстати, поселиться,
 Ну а уж про еду и конечно спиться.
 Я промолчу, и мне не спится,
 Ибо хочу с тобой заселиться.

 В городские квартиры, как в доме-два,
 Где шлюха, по имени "ссора" - мертва.
 Где целыми днями поцелуи и секс,
 И платят для нас даже за кекс.

 Хотя, нет, ссор там полно,
 И везде разбитое вино.
 Бутылка говна бьётся об щёку,
 Попробуй нагрубить там свёкру.

 А свекровь и свёкр появляются чуть позже,
 Братья, сёстры, друзья и аноны тоже.
 Ибо надо же прокомментировать ситуацию эту,
 Равносильную концу свету.

 Как же вежливо здесь,
 Я улыбчивый весь.
 Ибо любой каприз исполнен,
 И я весь счастьем наполнен.

 Хотя бы потому, что я представляю,
 Как лежа на лугу тебе заливаю.
 О моногамии и моём отношении к ней,
 О том, как я благодарен ей.

 Ибо она меня с тобою связала,
 Сердце моё покарала.
 Не избавиться мне, да и не хочу,
 Улыбку я на лице ведь кручу.

 Хотелось бы мне тебя увидеть,
 И хотя бы свадьбу предвидеть.
 Хотелось бы божью коровку с твоей шеи забирать,
 И кольцо тебе самоеикрутое выбирать.

 Хотелось бы мне ухо твоё причмокивать,
 Пальцами под ухом пощелкивать.
 Раздражая тебя этим, смеяться громко,
 И целовать тебя в губы, возможно звонко.

 Как уютно здесь,
 Где исчезает спесь.
 Где одни желания,
 И мешок чревовещания.

 Как же тихо, я слышу пук мухи,
 И никакой здесь бормотухи.
 Ведь рядом ты и мои выебоны,
 По поводу денег загоны.

 Как я хочу тратиться на тебя,
 Не желать тебе себя.
 Не изменить тебе никогда,
 Любить тебя, всегда.

 Всё так просто и банально,
 И всё это виртуально.
 Может сильнее реала,
 Ну ты не сливала.

 Хочу, чтобы меня ты ценила,
 Ни в чём вообще не винила.
 Ведь я хороший муж и отец,
 И во всём для тебя я спец."

 "Твои жалкие сопли, никому ненужные нюни,
 Твои ****ые слёзы и истерические слюни.
 Похуй на всё это, ты же ****ь срёшь!
 И ещё ты мне безупречно нагло врёшь!

 Мол, ой, я думаю о нервах твоих и о тебе,
 И никогда не прощу за всё это всё себе.
 И прочая твоя белиберда ненужная,
 И губа твоя силиконом будто надутая.

 Выглядит это знаешь как примерно?
 "Я устала, ты тоже наверно,
 Но ты начал орать, поэтому давай я начну давить,
 Жалостью твое сердце буду белить!"

 Через долгой паузы и стопки слёз,
 Через долгих секунд и папки грёз.
 "Малыш, мы обойдём это, скажи ты мне?
 Знаешь, как нам замечательно было во сне?"

 И тут яблоко ядовитое предлагаешь мне ты,
 Указывая на то, что исполнятся мечты.
 Я держу его в руках, не осмеливаясь откусить,
 Не хочу я в себе ведь сожаление разбудить.

 "Мы с тобой целовались, ты меня обнимал,
 Тогда ты меня без слов будто понимал.
 Сейчас, если забьем, будет как во сне у нас."
 Говоришь ты мне, целуя мой анфас.

 "Мы же обойдём это, малыш ты мой злой?
 Ребенок маленький, как конь боевой.
 Все беды уйдут, ты просто сожри всё это,
 Нам будет обязана сама наша планета."

 Прочие слова, очень убедительные,
 И твои глаза, очень даже доверительные.
 Яблоко в руках уже покрывается гнилью,
 А сердце моё наполняется ванилью.

 Я будто слеп любовью нашей,
 Не видел ведь я ничего краше.
 Рифмы нет, ты уж прости,
 И если можешь, то видпусти.

 Ты эгоцентриком являешься,
 И какого-то *** притворяешься.
 Будто волнует тебя мое состояние,
 И не вижу, что с твоей стороны это посмеяние.

 Давай попробую изъяснить, как меня твоя та фраза бесить начинает,
 И какую огромную боль мне причиняет?
 Для тебя она обычная, жалкая фраза,
 А для мозгов моих ядовитая фаза.

 Чувствую я, когда ты так говоришь,
 Что невероятным желанием горишь.
 Причинить мне самую великую боль,
 Которую не вылечит даже алкоголь.

 Я чувствую, как ты берешь и мое сердце скручиваешь,
 И мою реакцию с улыбкой выучиваешь.
 Как берешь и ножом щекочешь по глазнице,
 И прижимая спускаешься к ключице.

 Ставишь засос, потом жесткий удар,
 Отвозя меня в неизвестный будуар.
 Потом голову положишь на то место,
 Которое похоже на окровавленное тесто.

 Улыбнёшься ты, а слёзы твои текут,
 Где тот самый главный атрибут?
 Из твоих ушей выходят ноты рока,
 А я, молчу, как какой-то лежебока.

 Ощущение, будто ты везешь меня,
 В моей будущей смерти себя виня.
 Я ведь истекаю кровью, до кончилы мало осталось,
 А сожаление таки в глаза бросалось.

 Первая картина примерно такая,
 Выглядит немного как запятая.
 Вторая картина является сам не знаю какой,
 Постараюсь всё же изобразить покой.

 Ты плачешь, мне тебя уже жалко стало,
 Сожаление вдруг к сердцу моему пристало.
 Но вспомнив твоё говно по отношению ко мне,
 Всё улетучилось, как в кошмарном сне.

 Вместо того, чтобы вытереть слёзы твои губами,
 Успокаивать тебя своими тёплыми словами.
 Держа твою голову, подергивая щекой,
 И вытирая руками слёзы, которые рекой.

 Мне захотелось принести тебе ведро,
 Заболело ибо уже даже бедро.
 Лей слёзы сожаления, а я посмотрю,
 Да всю ситуацию от начала до конца пересмотрю.

 Мне хотелось бы просто скальпелем тебе аккуратно,
 Чтобы было приятно нам обоим, невероятно.
 Перерезать от шеи до живота целую дорогу,
 И показать красоту твоего тела самому Богу.

 Буду ли я в перчатках, этого сказать не могу,
 Будут ли помогать? О нет, я сам себе помогу.
 Хочу, чтобы мои руки познакомились с кровью твоей,
 Хочу, чтобы мысли мои становились смелей.

 Потом, я как в каком-то мультике, глаза закрою,
 А твоё тело белейшее руками прикрою.
 Пройдут минуты, часы, дни и недели с годами,
 Пройдут мгновения с некоторыми веками.

 Телевизоры будущего орут о пропаже Татарян,
 А я до сих пор от всего этого пьян.
 Кстати, находимся мы в каком-то таком пространстве,
 Которое не было бы одобрено в магометанстве.

 Оно такое белое, напоминает холодильник,
 В этом бы заинтересовался любой аналитик.
 Ибо именно в этом помещении мы не постарели,
 Наоборот, еще более багровели.

 Прошло сколько, мне неизвестно,
 Однако, вокруг все более, чем прелестно.
 Роботы, технологии, и радует совсем другое,
 Я замечал это, однако это чудо такое.

 Я надеялся, что возможно в будущем она появится,
 Видимо зря все это проканителится.
 Ибо не было, нету, и не будет женщины красивее тебя,
 Эти слова от чистого сердца, от самого себя.

 Рана твоя кстати за 200-300 лет зажила полностью,
 А от меня уже пахнет более чем серьезностью.
 Все смотрят на нас удивительно, ибо найдено помещение бессмертия,
 И от злых роботов идеальное укрытие.

 Это я придумал добрую концовку, а как иначе,
 Ведь любовь наша, как никак, наипаче.
 Я просто прошу, никогда не говори ты больше так,
 Даже если я причудливый байбак."

 "Сегодня снился мне ****ец,
 Где нам был полный трындец.
 Бросила ты меня и удалила отовсюду,
 И разбила мысленно об меня посуду.

 Из-за чего, непонятно стало мне,
 Слава Богу это всё было во сне.
 Но душило меня это и после пробуждения,
 И не давало расслабиться утреннему возбуждению.

 Я быстро зашёл в агент, проверить, писала ль ты,
 Да, писала, королева небесной чистоты.
 Написала, что скучаешь, да я ж умилился,
 И весь улыбкою просто залился.

 Ещё на почту я зашёл, где уведомление было,
 Вк, спр, и вообще много что сплыло.
 Но главное, это вк, ибо писала там ты,
 Моё виртуальное воплощение мечты.

 Блин, как я скучаю, словами не вообразить,
 Красками и карандашами не изобразить.
 Тембром и аккордами не расписать,
 Как же хочется тебе написать!

 Я люблю твоё любое сообщение, не мог это раньше понять,
 И все сморы с наших любовных плеч сгонять.
 Я соскучился даже по ссорам, вот я мазохист!
 И хочу тебе заново больно делать, ****ый садист!

 Хочу читать твои слёзы, ведь я это умею!
 И от твоих непонятных букв просто робею!
 И что мне делать, если я ****утый,
 Словно любовью больно ****анутый.

 А ещё мне снилось вот вчера,
 Как-то как раз с утра.
 Наверное сбудется, я надеюсь,
 И пожалуй в стихах развеюсь.

 Ехали мы с тобой то ли в Армению, то ли в Дагестан,
 И были там, где невероятный туман.
 Ехали наедине, на машине,
 И были на горе, на самой вершине.

 Ты сидела впереди, словно Божье чудо,
 А мне, почему-то, было слишком худо.
 Ехали мы, слушая мой диск,
 И моментами твой визг.

 Визг счастливый, ты не бойся,
 А в сердце своём ройся.
 Возможно эти кадры достанешь ты,
 Королева моя, красоты.

 Блаженное твоё лицо и постоянные взгляды,
 Языка и губ наших обряды.
 Как было нам тепло, Бог знает,
 И он нас прекрасно понимает.

 Я просто нюхал твою руку и целовал,
 О вечной любви тебе я заливал.
 Ибо я чувствовал себя кайфово,
 И тебе было вроде бы клёво.

 Что именно я заливал, интересно ль тебе?
 Иль сама догадывать позволяешь себе?
 Лучше я расскажу, ведь зачем скрывать,
 Лучше душу пред тобой раскрывать.

 - "Будешь ль ты моей всегда, мне неизвестно,
 Но прежде чем обнадежить тебя словестно.
 Хочется мне поцелуя, милого да страстного,
 И чувства над тобой, очень властного."

 Потом некая пауза,
 Во избежание кляуза.
 И мой нос с твоей рукой,
 И рука твоя с моей губой.

 - "Не знаю, позволишь ль ты мне,
 В этом страстном огне.
 Докоснуться до губ твоих,
 Приплетая, словно своих."

 Потом, будто не дожидаясь ответа,
 Наблюдала будто вся планета.
 Как я тебя поцеловал,
 И язык в твой рот совал.

 Сделав некую паузу, переглядываясь,
 И опять на губы заглядываясь.
 На последнем вздохе поцелуй был,
 И куда глубже заплыл.

 Минуты две, а может три,
 Попробуй с памяти сотри.
 Как это было, не забуду!
 И ни с кем так я не буду.

 Это было правда на последнем будто вздохе,
 На поцелуйском этом вдохе.
 Заметен был взгляд,
 Который был просто как яд.

 И то, как я поцеловал ещё нос,
 У меня был нежный понос.
 И то, как сама ты не переставая лизала,
 И от счастья с неба свисала.

 - "Ты моя жена,
 Слава Богу не вина.
 Ибо любовь безгранична,
 И конечно первична."

 Засмущала твоя улыбка,
 Запела душа, словно скрипка.
 И хотел я продолжить это,
 Конечно, до конца света.

 - "Хочу, чтобы всегда была рядом,
 И радовала даже взглядом."
 Сжал крепче я тебе руку,
 Поцеловав её, развеял скуку.

 - "И не предавала меня, как все эти,
 Ведь никого у меня нет больше на свете.
 Надежда только на тебя,
 Говорю, не жалея себя."

 То, какое удовольствие я получил,
 И тебе улыбку сейчас вручил.
 Не описать словами, родная,
 Одна ты такая, шальная.

 В душе моём засела,
 Из сердца так висела.
 Что оно даже болело,
 И вернуться назад велело.

 Ведь висеть тебе больно явно,
 И нифига это не забавно.
 Это ведь ссоры, бывают, да пройдут,
 Все ненастья от нас уйдут.

 Тебя бы облизать нарочито,
 Почувствовать всё, что пережито.
 Улыбнуться в старости тебе,
 Будто в зеркале маша себе.

 Снилось мне много чего,
 Отчего мне немного того.
 Снишься ты каждый день,
 Забываю я, как пень.

 Излил бы я сюда все сны,
 Где нету ни одной вины.
 Где всё так прекрасно,
 Что уходить - это напрасно.

 Недавно думал вот я,
 Не зря, думал, звеня.
 Мысли горят и звенят,
 И меня в глупости винят."

 Нет ни одного стиха, где была бы наша ссора,
 Нет ни одного стиха, где была приора.
 Все чувства и старания просто ушли,
 И меня в тупиковый тупик ввели.

 Ладно, видимо, мы начнём всё сначала,
 Чтобы на меня ты больше не кричала..
 Будет у нас всё идеально, ссоры уйдут,
 Одни с тобой радости и милости пойдут.

 Но, коротко расскажу о нынешней фигне,
 От чего уже дохуя ***во мне.
 Ну выложила фотку с Антоном ты,
 К ***м у меня пошли мечты.

 Желания, чтобы он сдох,
 Я сам вместо него подох.
 Хреново, короче, стало,
 Тебя удалил, а этого мало.

 Обзывал тебя я слишком много,
 И вёл себя как кретин, будто слишком строго.
 Но потом я извинился за все оскорбления в адрес твой,
 Чтобы из-за этого не был у тебя гной.

 Но я намекнул тебе, что не могу дружить страницами,
 Ибо иду к смерти вместе с глазницами.
 Мне неприятно было бы стену твою видеть,
 Да ещё и фотки новые с ним предвидеть.

 Ну я намекал, чтобы ты либо удалила, либо скрыла,
 Но ты мой секрет и намёк не раскрыла.
 Остался, я, конечно, в лохах,
 Разнесла меня ты в пух и прах.

 И я удалился, потом в чёрный список занёс,
 Себе валокордин и обезболивающее принёс.
 От тебя уже целый день новостей нету,
 Я сдыхать ведь, быстрее мне карету.

 Ты свой похуизм опять показала,
 И ничего мне доброго не сказала.
 Решение твоё, общаться не будем,
 О существовании друг друга забудем.

 Ты торчишь в онлайне уже сколько,
 А я волнуюсь, да и только.
 Неужели ты не напишешь больше,
 Я не могу так дольше.

 Неужели тебе настолько плевать,
 И нравится в этом говне встревать.
 Я тебя просто не узнаю,
 Ты уже не та, я признаю..

Да, было много ссор, которые бы нужно описать,
Чтобы весь этот стих побольше расписать.
Только есть то, что важнее рассказать,
Чему в большей степени помогла кровать.

Был у нас секс, хоть и виртуальный,
Зато такой, что просто нереальный.
Началось с того, что посмотрели мы,
Вместе вот упрятавшись от зимы.

Фильм есть один, название "порнократия",
На нас как мешок вылили проклятия.
Проклятия сексуального, очень даже,
Я один вот на таком пейзаже.

Пейзаж тела твоего, которое я хочу,
И о своих извращениях, я как раз молчу.
Тяжело в себе держать эти эмоции,
Которые от Бога деликатеса порции.

Я спросил у тебя, шевелилось ли что-то,
Не появилось ли в животе некое болото.
Возбудилась ли ты вот, или вообще никак,
Или есть у тебя внутри эротический мрак.

Стало тебе неудобно, хотела поменять ты,
Чтобы не заметил я эротические черты.
Но я не могу пропустить с тобой такую тему,
Иначе зачем я пишу вообще эту поэму.

Начал я с того, что у меня мурашки,
От представления того, что там у букашки.
Букашка ты моя любимая, тебя безумно хочу,
И от безысходности по ночам дрочу.

Как у тебя там изменения происходят,
Как тебя обычные гифки мои заводят.
Как ты мысленно и тихо стонешь,
И в удовольствии медленно тонешь.

Как в тебя это проникает,
И, чёрт возьми, привлекает.
Как ты просто в недоумении,
И в приятном удивлении.

Какая жажда некая просыпается,
И как твоя киска тихо освежается.
Как ты тихо просто ***ешь с себя,
Ибо всё это исходит любя. 10

Как всё больше увеличивается интерес у тебя к этому,
И конечно же к моему другу маленькому, согретому.
Ты говоришь, что у тебя мурашки, когда подобное видишь,
Я так хочу тебя завести, Татарян, ты слышишь?

Я хочу быть у тебя первым и только,
Могу ждать этого, главное сколько.
Года, столетия - не волнует,
Главное, сердце моё ревнует.

Я начал всё расписывать, что хотел бы с тобой,
Что от этого возбудился бы даже голубой.
У тебя внизу живота был тогда дракон,
Возбудиться от текста - ****ый закон.

Еле был слышен нам твой нежный стон,
Показалось нам всё это как обычный сон.
Ты сказала, что тебе чего-то не хватает,
Объясни пожалуйста, что нам мешает?

Я велел тебя, успокоить рукой себя,
Представляя, что это делаю я любя.
Ты согласилась, погладила маленькую,
Любимую, нужную, эту сладенькую.

3500 км нам не мешают,
Ещё больше возбуждают.
Как это было классно,
И обычным текстом страстно.

Понимаешь ли ты, что возбудила всего-лишь текстом,
И что мы с тобой занимаемся, виртуальным, но сексом.
Что ты себя ласкаешь очень нежно, там, внизу,
Я тебя будто на наслаждение везу.

Так и есть, мы по дороге в самый кайф,
Что является для нас как бешеный драйв.
Ты призналась, что я тебя возбудил,
Надеюсь этим не погубил. 18

Мы были в таком кайфе, что не знали.., что писать,
Мы могли только изнывать, ласкать, и читать.
Мы еле глаза открывали, это было так приятно,
Эти ощущения.., они так круты, что безвозвратно.

Наши непонятные буквы, стоны в разных уголках,
Непонятные ощущения и запах на моих руках.
Хочу тебе да глубже, свои 3 пальца запихать,
Чтобы страдала даже не ты, а от мучений наша кровать!

Чтобы скакала ты словно бешеная девушка на быке,
Из-за чего мы бы оказались в большом тупике.
Хочу с тобой разорвать, разодрать всё, что окружает,
Ведь нам с тобой любая мелочь словно мешает!

Я порву всё, разобью, лишь бы слышать крики твои!
Лишь бы видеть боль, и слышать стоны свои!
Лишь бы почувствовать взаимное наслаждение,
Лишь бы было нам это как невероятное вознаграждение!

Целый час безумного секса, хоть и виртуального,
Но скажу я тебе, что он не хуже реального.
Какими убитыми мы были после него,
Как мы долго отходили от этого всего.

Меня ты возбудила ещё больше своими словами,
Я уже молчу какие чудеса творила ты губами.
Но я про те слова, которые я никогда не забуду,
И до старости в мозгах с ними я буду.

"Что ты со мной делаешь? Я не могу убрать руку",
После этих слов я забыл даже про нашу разлуку.
Мне захотелось высунуть твою руку и облизывать пальцы,
Мы с тобой трахались как бешеные зайцы.

Не убирай руку, милая, она тебе не мешает,
Эта рука наш с тобой секс решает.
Кстати, в первый раз ты совала всего-лишь один палец,
Что не полностью усиливает наш эротический танец.

Всё равно, как круто было, не могу я забыть,
И хочу с тобою ещё раз вместе так побыть.
Возбуждает ещё то, что хочешь ты заставлять меня,
Языком бешено у тебя внутри звеня.

Лизать, устроить мельницу внутри,
Если что, ты слюнки-то протри.
Хочу солёный сок, хочу я твою смазку,
И хочу большую металлическую указку.

За каждый неверный шаг шлёпать тебя по жопе,
Чтобы звенело у тебя даже там, в утробе.
Чтобы держала голову мою ты очень сильно.
И заставляла меня делать, словно это насильно.

Куда тебе вот кончить, спросил как раз я у тебя,
Свой *** безостановочно тогда теребя.
На живот, сказала ты мне сразу,
Обкончаю я эту заразу!

Ты вся мокрая была, даже волосы,
И влажные твои нижние полосы.
Сказала ты мне, что кончила,
С наслаждением покончила.

Что тебе так круто не было никогда,
Что готова со мной делать, наверное всегда.
Что глаз второй открыть не можешь,
И мой *** ты неимоверно гложешь.

Твои бежевые трусики, не забуду я их,
Ни я, ни ты, ни даже наш стих.
Ибо пережили они многое,
Наслаждение то, долгое.

Смазки море было на них,
Возбудил ведь твой псих.
И мокрые они были,
Да в стирку сходили.

Трахались мы так много, не раз,
Убивали мысленно всяких зараз.
Ссорились, орались, сбежались и обнимались,
В итоге оба мысленно расцеловались.

Во снах быстрее разбежались,
В любви друг другу признавались.
Какие мы с тобой крутые в реальности,
Если убрать всякие банальности.

Мы с тобой давно хотели фильм посмотреть,
И от актерского мастерства Лео умереть.
Поэтому решили мы, что возможно посмотрим Гэтсби,
И из сердец наших поиграем мы в Регби.

Так и получилось, что мы поиграли,
И до конца дней Дейзи проклинали.
И до конца дней Лео мы жалели,
И до конца лежали мы в постели.

До конца чего, мне неизвестно,
Однако знаю, что не передать словесно.
Будь до конца веков, до конца тысячелетий,
И было между нами море междометий.

Охов вздохов, об этом я мечтаю,
И от одной ****ной мысли кончаю.
Тебя я люблю сильнее, чем в фильме герои,
И похуй на внутренние красные побои.

Которые ты наносишь каждый день,
И извиняешься, словно за тень.
А это остаётся и наполняется чаша,
Когда ****а придёт нам наша.

Не хочу я об этом, ибо надо наслаждаться,
И пока что в мирной дружбе расплываться.
Хоть мы и поссорились сегодня раза два,
От чего, кстати, болела моя голова.

То из-за того, что я не был доволен,
И по общению с тобой даже болен.
Что ушла ты к Наде внезапно,
Мол, не посмотрим мы Гэтсби, понятно.

Истерика была пережита зря,
Ибо улыбнулась нам заря.
Посмотрели мы с тобой Великого,
Бедного, умного и безликого.

Твои слёзы по этому фильму,
И не знаю даже, какую подобрать рифму.
Ибо чувствовал слёзы я даже на расстоянии,
И был уведомлен о твоём состоянии.

Смотреть виртуально, зато вместе,
Обсуждать это в любимом месте.
Агент - это наш с тобой уютный очаг,
Где я реально заебенный весельчак.

Чей дизайн напоминает овраг,
Куда ни ногой даже наглый враг.
Куда не проскользнет даже мрак,
Где находится наш с тобой бардак.

Бардак уютный и сексуальный,
Эротичный даже и принципиальный.
Хотеть можно всё, но переписки - наши!
Гуляйте с песней, сраные Наташи!

Случайно сейчас я вспомнил,
То, что на всю жизнь запомнил.
То, о чём я писал тут, но удалилось,
То, из-за чего красками сердце залилось.

То, из-за чего переживаний было море,
То, из-за чего я не подвергался ссоре.
То, из-за чего я и с тобой срался,
И душой дьяволу продался.

То, что я изнасиловал Марину, ты должна знать,
И своими мозгами обязана понимать.
Что я это делал будучи пьяным в стельку,
И сделав в ту ночь из Марины сардельку.

Простишь ли за это ещё ты, я не знаю,
Если появляется отвращение, то я всё понимаю.
Главное не дожидаться такого от меня,
И никогда больше Марину не виня.

Как ты меня сейчас взбесила, я в шоке,
Такое ощущение, что сижу я на уроке.
Такого напряжения я испытываю только так,
И не могу в себя прийти никак.

Сука, хочу тебя просто задушить,
И себя своими же руками придушить.
Ты напрягать можешь до посинения,
И до психического волнения.

Сука, как так можно, у тебя талант,
Раз хочет себя убить музыкант.
По имени Олег, который тебя любит,
Тот, который надеется, что забудет.

Тот, которого ты доводишь до психоза,
Тот, который красный сейчас, как роза.
Тот, который думает, что скоро сдохнет,
И тот, у которого букет на могиле усохнет.

Тот, которого ты до могилы доведёшь,
Тот, после которого котёнка заведёшь.
Тот, который держит себя за голову,
Тот, который еле идёт к своему логову.

Из-за чего поссорились, ох, да, опять,
Из-за чего хотелось мне сердце распять.
Из-за чего хочу я тебя прибить,
Из-за чего свою личность забыть.

Я вышел гулять, ты сразу против,
Вместо того, чтобы напротив:
"Да, любимый, воздух свежий тебе нужен,
Ведь ты, милый мой, сильно простужен,

Ведь ты, сладкий мой, нуждаешься в кислороде,
Чтобы не быть на летальном исходе.
Чтобы выздороветь тебе быстрее,
Только оденься чуток теплее".

Тяжело ведь целыми днями дома сидеть,
От этого можно запросто поседеть.
Поэтому, прошу, не надо этого напряжения,
И из-за этого странного телосложения.

Ведь из-за этого можно слишком сбросить,
Так же, как и много набросить. 27.09.13
Я так сейчас боюсь,
Ибо за тебя я волнуюсь.
И похуй, что это не рифма,
Ведь нужны мне твои письма.

Вышла ты в момент, когда я про Алису говорил,
Что за кашу я сейчас, скажи, заварил.
Я так боюсь, зачем ты вышла, не предупредив,
Во мне огромную тревогу возбудив.

Прошло полчаса, от тебя вестей нету,
Моё сердце плачет на всю планету.
Я себя чувствую просто ничтожеством,
И обращаюсь к себе, с говняным высочеством.

Я иду спать, трясусь весь, усну,
Как я хочу скорее весну.
Как я хочу скорее проснуться,
От сообщения твоего улыбнуться.

Вздохнуть глубоко и сказать,
Всему миру лицо показать.
Что хорошо всё, с тобой,
Что горжусь я, собой.

Моему удивлению нет предела,
Меня эта ситуация сильно задела.
Ибо Бог только знает, как я переживал,
И себя изнутри рвал.

Что зачем про Алису рассказывал,
Почему спать идти не приказывал.
Зачем я вообще общался, когда ты с телефона,
Не подумав, что вырастит корона.

Оказалось ты просто уснула,
И душа моя так вздохнула..
Хоть и больно вдруг стало,
Взглянул я вдруг устало.

И решил, что никаких посиделок с телефона,
Иль сожри меня ворона, столкнув с перрона.
Ночью с телефона - под запрет,
Или же нигеру минет.

Я только сейчас осознал серьезность всего этого,
И то, как мне, чёрт возьми, не фиолетово.
Фиг объясню, не знаю, что делать,
Как дыру внутри свою заделать.

Написать Любе, может?
Вряд ли это поможет.
А может ты меня проверяешь?
Мало ли ты теперь не доверяешь.

Нет, не могу, я хочу броситься в воду,
Хочу сейчас почувствовать свободу.
Там, на небе, я боюсь тебя встретить,
Боюсь средь толпы дьяволов заметить.

Подскажи, как мне себя сейчас убить!
Как мне на это всё вот забить?!
Я боюсь, что с тобой, где ты и как!
Как мне сейчас узнать? Никак!

Я так боюсь, милая, надеюсь всё хорошо..,
Мне бы сейчас белый порошок.
Чтобы забыть о своём никчёмном существовании,
Когда не могу узнать о твоём даже состоянии.

Милая, надеюсь ты просто крепко уснула,
И ненавистью в мою сторону не плеснула.
Зла на меня не держишь и чувствуешь себя нормально,
И не смогла спящей мне явиться виртуально.

А что насчёт меня, так всё очень печально,
Хочу попробовать уснуть, нереально.
Ибо с этой загадкой жить не смогу,
Завтра я себе тогда как помогу?

Вдруг завтра встану, а сообщений от тебя ноль?
Может у тебя в квартире убийственная моль?
Неужели придётся Любу беспокоить?
Дабы своё самочувствие успокоить?

Я боюсь этого, напиши мне завтра,
Сделай мне приятный завтрак.
Своим утренним сообщением,
И на моём лице освещением.

Прошёл ещё один час,
Я думаю о нас.
Час нудный и противный,
Я лежу весь бессильный.

Зачем ты так со мной,
Чему всё виной.
Я не знаю, что делать,
Что же чёрт возьми сделать.

Не хочу никому писать,
Ибо хочется только кричать.
Если утром сообщения не будет,
Обо мне этот мир забудет.

Я случайно зашёл сейчас в агент,
Не надеясь даже сообщение увидеть.
И вдруг как в конце тоннели свет,
Не думая даже, что способна обидеть.

Ты оставила 3 сообщения,
Возбудила во мне сомнения.
Ибо пишешь как ни в чём ни бывало,
Как будто бы в агенте и не было завала.

Один привет, другой скучала,
Наглее душа моя не встречала.
Третье "мне так было плохо(",
У меня нету даже лишнего вздоха.

Как бы плохо человеку ни было, уведомить-то было можно,
Всё на свете, если захочется человеку, возможно.
Ты не захотела сильно, вот в чём твоя проблема,
А я просто сам виноват, вот и дилемма.

Я позволил с собой обращаться как с псом,
Я сильно ударился об землю лицом.
Я сильно упал с сотого этажа,
Не хватает в животе только ножа.

Упрекаешь меня ты, что тебе плохо было,
Всё у меня к тебе сейчас на время застыло.
Почему я мог писать, когда сдыхал медленно,
Одно я знаю, что поступила ты очень ветрено.

Не могу ничего даже больше написать,
Не могу ещё больше свои чувства расписать.
Чувствую себя нереально униженным,
Перед толпой неказистых заниженным.

Странное чувство, ведь не просил я много,
Не предъявлял тебе поначалу очень строго.
Зачем срать граблями на следующий день,
От меня осталась уже только тень.

Представь, каково было бы тебе,
Когда кроме как себе.
Нечего сказать и излить внутрь,
То, где уже красный перламутр.

Вчера ночью я переживал дикий ужас,
Твердил я себе, натужась.
Сегодня те же поступки, только хуже,
Я будто в дерьмовой сейчас луже.

Обидно, конечно, обидно, что ценишь,
И никогда на себе не оценишь.
Обидно конечно, что я один страдаю,
Ты никогда не изменишься, это я знаю.

Ты сказала, что утром мне напишешь,
Но ты прежде в психопаты меня запишешь.
Удивительно, но не хочу, чтобы ты писала,
Я хочу, чтобы моя голова отвисала.

Отвисала спокойно и просто болталась,
Ведь она нагружаться тобой задолбалась.
Ведь пылинки с неё не сдувает никто,
И не навещает её даже дед Пихто.

Хочу в себя прийти, ты не понимаешь,
И меня тупой болтовнёй нагружаешь.
И раздражаешь тем, что не отстаёшь даже после "пока",
Как с тобой общаться, тайной останется, как мои века.

Века тайные и полны ссор,
Века нежные и полны раздор.
Века наши, даже сороковые может,
Справиться нам только Бог поможет.

Правильно сделал, что перевод с немецкого тогда не сказал,
Я тебе и так все свои внутренности показал.
Перевод означает "я многое скрываю",
Смысл, конечно, я тут раскрываю.

Смысл в том, что скрывал, что тебя любил,
Смысл в том, что скрывал, что на тебя не забил.
Ведь тогда я кидался громкими словами, мол, разлюбил,
Но, увы, это не так, другую я даже не полюбил.

Поэтому ответом на "люблю" послужило это,
Это всё странности юного поэта.
Всё равно, это было главной тайной,
Которую я скрывал даже наедине в ванной.

Я не знаю, зачем я сейчас это вспомнил,
Просто записал, ибо плохо запомнил.
И не помню уже, может даже писал,
Значит 2 раза признание написал.

Не суть, я сейчас не туда вообще отплыл,
В какое-то болото я чистый заплыл.
Поэтому, считаю, что пора возвращаться,
Туда, где уже невозможно восхищаться.

Не заставила ты пока Любе написать,
С ней в контакте минутами зависать.
Чтобы узнавать, как ты там поживаешь,
Потихоньку ли вообще ты заживаешь.

В общем, хотел с утра сообщения, но сейчас нет,
Может местами махнуть планеты.
Заодно об этой ситуации забуду,
И наедине с самим собой побуду.

Только хочу, чтобы ты чуть позже написала,
Мало ли помощница Бога не то записала.
В дневнике желаний, да ещё не так исполнятся,
И мои органы гнилью заполнятся.

Просто хочу, чтобы хорошо себя чувствовала,
Без истерик сожаление почувствовала.
Искренне мне где-то днём написала,
И необязательно, чтобы от самочувствия зависала.

Мало ли Бог не так поймёт,
И потрошителей тебе наймёт.
Опять будешь в состоянии, что писать не сможешь,
Уф, не дай Боженька, надеюсь ты поможешь!

Мы сейчас поссорились, что неудивительно,
И для тебя уже оскорбительно.
Что посылаю тебя на орган детородный,
Будто я, червь какой-то подводный.

Обязан терпеть то, как ты в рот срёшь,
Обязан терпеть то, как ты сердце моё добьёшь.
Буду лежать в коме, и *** очнусь, надеюсь,
Во сне я попрощаться отсмелюсь.

Без слов тебе приснюсь,
Где-нибудь в душе затаюсь.
Буду белый, в смирительной рубашке,
Угрожая тебе, милой букашке.

Угрожая видом, слишком смертельным,
И поведением свои, далеко беспредельным.
Возвышаясь над тобой, улыбнусь страшно,
И поймёшь ты, что наступила напрасно.

На грабли-грабли, твои любимые,
И те негативы, слишком хранимые.
Поймёшь, когда я вытащу дыхательную трубку,
И возьму напрокат твою я шубку.

Ибо от холода буду звенеть снежками,
В раю дуть и плюхи проёбывать с корешками.
А ты слёзы пускать и просто рвать,
Пробуждая в себе боязни "спать".

Сегодняшняя ссора, да уж, я с тебя в шоке,
И немного голова моя в кровавом потоке.
Потому что зная мой характер, ты продолжаешь,
Каждый день меня бесишь и обижаешь.

Прочитая этот стих, поймёшь наконец,
Что я прошу тебя не заходить с телефона спец.
Ибо причина скрывается тут как раз,
Раз тебе это не суждено понять зараз.

Я тебе и без стиха объяснял, но видать не судьба,
И я для тебя в виде примерно белого раба.
Мы с тобой ссорились не менее двадцати минут,
Не догадываясь, что меня расстройства ещё ждут.

После всей этой ссоры из-за телефона,
Однако не спустилась у тебя твоя корона.
Ибо написала ты после "давай зайду",
А я, пожалуй, пешком в ад пойду.

Короче, сказать мне сейчас уже нечего,
Испортила ведь ты мне настроение вечером.
Главное, надеюсь, что когда прочтёшь это, стыдно станет,
И такой ****ец больше никогда меня врасплох не застанет.

Уже твой день рождения,
Пишу я на одном дыхании.
Прошу у тебя за всё прощения,
И стихотворения ожидании.

Прошу быть всегда моей,
И чувствовать в объятиях "своей".
Быть комфортной со мной всегда,
Не расставаться со мной никогда.

Примитивные рифмы, но мы-то знаем,
О самом главном, о чём мечтаем.
Вот об этом как раз я сейчас напишу,
Все свои пожелания тебе распишу.

Желаю тебе в первую очередь со мной поцелуя,
И при встрече со мной оры "аллилуйя".
Чтобы уши звенели от твоего визжания,
А я улыбался от приятного страдания.

Желаю всегда быть такой маленькой и нежной,
И конечно же, невероятно белоснежной.
Чтобы москвичи тебя от снега не различали,
И чтобы на лице у тебя не было печали.

Чтобы лица дяди Марса и тёти Гали,
От такой прекрасной дочери блистали.
Чтобы предки были рады,
Что у Божьей награды.

День рождения,
И в прелести убеждения.
День выхода из очага,
День убийства врага.

Ведь назло всем на свете,
На закате иль рассвете.
Появилась на свет ты,
Чудо Божьей мечты.

Все враги вдруг офигели,
И от стыда как покраснели.
Ведь добра бы не пожелали,
Надеясь, что все залажали.

Но ты затмила всех и вся,
Над всеми вдруг вися.
Это на болгарском,
Или на каком-нибудь чехо-словацком.

Я знаю, что в этом стихе безграмотное чмо,
Главное дописать сиё "письмо".
И дожелать всего того, что хотелось бы,
И достроить площадь для любовной избы.

Желаю тебе учиться хорошо очень даже,
И приказать в будущем страже.
Чтобы в будущем власть в руках была,
И чтобы бедность для тебя умерла.

Чтобы родные всегда были живы,
И пусть все те, кто лживы.
Держались от тебя подальше,
И чтобы мудрее была, ведь старше.

Стареешь ты жёстко, милая Марго,
Но для меня ты всегда огого!
И знаю, что бесишься, когда так называют,
Все о твоих просьбах, кстати, пусть не забывают.

Чтобы слово твоё всегда было главное,
И из грубого пусть сразу в плавное.
За обиды любого убью!
Ведь тебя я больше всех люблю!

И да, не болей больше никогда,
Будь здорова вообще всегда.
А то часто ты ведь болеть стала,
Болезнь тебя врасплох застала!

Никогда не запускай вообще здоровье,
А то счастье наше коровье.
Опять тебя врасплох застанет,
И Бог дерьма над нами встанет.

Никогда не грусти из-за плохой погоды,
Если на свете не будет природы.
Если цветы все чёрными будут,
Если о тебе недостойные забудут.

Главное есть я и твои родные,
Те, которые по жизни простые.
С которыми ты до конца будешь,
И о печали навсегда забудешь!

Спасибо тёте Гале, которая тебя носила столько,
И не пожалеет, конечно, нисколько.
Ибо ты оправдываешь все мечты,
Ты единый красный цветок пустоты.

Спасибо дяде Марсу, что бережёт тебя сильно,
И твоё воспитание держит очень обильно.
Если бы не он, не с кем бы ссориться было,
И душа существование своё бы забыло.

Я назову это слово о нашей жизни,
Где почти только наши мысли.
"300 минут" те самые важные,
300 минут те самые отважные.

Поэтому бери, читай и наслаждайся,
Улыбкой часами просто заливайся.
Я говорил, что к декабрю готова будет,
Но сердце моё о твоей реакции не забудет.

На день рождения скромный подарок,
Возможно я даже слишком жалок.
И не заденет тебя так сильно, как ожидается,
И сердце не так как у меня красками заливается.

Но, поздравляю, солнышко ясное,
И пусть лицо твоё очень красное.
Улыбнётся и обрадуется сильно!
Я люблю тебя, главное не насильно!