Эта мера свободы претит уже изначально.
От тебя свободы не надо, гори все огнем!
Уже генетически, утробно ,парадоксально
В формулу судеб вписаны мы вдвоем,
С небольшой оговоркой – «пересечемся где-то»,
Мир – он же маленький шарик и только!
Мы в скрижалях судеб совместно воспеты;
Жизнь без тебя не стоит ни грамма, нисколько.
Постигать невозможное – это не кара, а принцип,
И земные печали - отнюдь не вселенский сбой.
Не сбежать от признанных и неизбежных истин -
Моя жизнь априори, должна быть, только с тобой!
А счастливой / несчастной, это друга история!
Ты – мужчина всей жизни, не стоит искать замен.
Слышишь, милый? Веришь, сплошная ирония -
Это мера свободы - тоска / одиночество/ плен
Слышишь, милый?
© Copyright: Ирина Борзова 2, 2013
Свидетельство о публикации №113100404827
Свидетельство о публикации №113100404827
Рецензии
:P
Вновь Исакий в облаченье
Из литого серебра,
Стынет в грозном нетерпенье
Конь Великого Петра.
Ветер душный и суровый
С чёрных труб сметает гарь...
Ах! Своей столицей новой
Недоволен государь.
*
Ты свободен, я свободна,
Завтра лучше, чем вчера -
Над Невою темноводной,
Под улыбкою холодной
Императора Петра.
/Анна Ахматова/
Сердце бьется ровно, мерно.
Что мне долгие года!
Ведь под аркой на Галерной
Наши тени навсегда.
Сквозь опущенные веки
Вижу, вижу, ты со мной -
И в руке твоей навеки
Неоткрытый веер мой.
Оттого, что стали рядом
Мы в блаженный миг чудес.
В миг, когда над Летним Садом
Месяц розовый воскрес -
Мне не надо ожиданий
У постылого окна
И томительных свиданий -
Вся любовь утолена.
Ты свободен, я свободна,
Завтра лучше, чем вчера, -
Над Невою темноводной,
Под улыбкою холодной
Императора Петра.
Анна Ахматова
Агата Кристи Ак 06.12.2013 13:56 • Заявить о нарушении
Вновь Исакий в облаченье
Из литого серебра,
Стынет в грозном нетерпенье
Конь Великого Петра.
Ветер душный и суровый
С чёрных труб сметает гарь...
Ах! Своей столицей новой
Недоволен государь.
*
Ты свободен, я свободна,
Завтра лучше, чем вчера -
Над Невою темноводной,
Под улыбкою холодной
Императора Петра.
/Анна Ахматова/
Сердце бьется ровно, мерно.
Что мне долгие года!
Ведь под аркой на Галерной
Наши тени навсегда.
Сквозь опущенные веки
Вижу, вижу, ты со мной -
И в руке твоей навеки
Неоткрытый веер мой.
Оттого, что стали рядом
Мы в блаженный миг чудес.
В миг, когда над Летним Садом
Месяц розовый воскрес -
Мне не надо ожиданий
У постылого окна
И томительных свиданий -
Вся любовь утолена.
Ты свободен, я свободна,
Завтра лучше, чем вчера, -
Над Невою темноводной,
Под улыбкою холодной
Императора Петра.
Анна Ахматова
Агата Кристи Ак 06.12.2013 13:56 • Заявить о нарушении
Мне не надо ожиданий
У постылого окна
Ты свободен, я свободна,
Завтра лучше, чем вчера
...сейчас живут так...Крис...вот читаю твои строчки в рецах и думаю...чего я тут толкаюсь...
Ирина Борзова 2 06.12.2013 15:22 Заявить о нарушении
У постылого окна
Ты свободен, я свободна,
Завтра лучше, чем вчера
...сейчас живут так...Крис...вот читаю твои строчки в рецах и думаю...чего я тут толкаюсь...
Ирина Борзова 2 06.12.2013 15:22 Заявить о нарушении
Не, раньше всё-таки жили лучше.
Ты свободен, я свободна,
Завтра лучше, чем вчера -
Это состояние воспринималось Ахматовой как трагедия. А теперь это даже не бытовуха, а недостижимый идеал: жить хотя бы в холодном, "не-своём" мире, но видеть тут же в окно каждый день коня Великого Петра и иметь в сознании картинку
Сквозь опущенные веки
Вижу, вижу, ты со мной,
И в руке твоей навеки
Нераскрытый веер мой.
Теперь, если посмотреть из того же окна, не привлечёт твоего внимания конь Великого Петра, а привлечёт его суета, суета какая-то болезненная, беспомощная, из состояния своего выйти не только неспособная, а даже идеи такой не имеющая, что нужно откуда-то выходить и менять что-нибудь.
И.Бродский, посв. Ахматовой:
Закричат и захлопочут петухи,
Загрохочут по проспекту сапоги,
Засверкает лошадиный изумруд,
В одночасье современники умрут.
Запоёт над переулком флажолет,
Захохочет над каналом пистолет,
Загремит на подоконнике стекло,
Станет в комнате особенно светло.
И помчатся, задевая за кусты,
Невидимы́е солдаты духоты
Вдоль подстриженных по-новому аллей,
Словно тени яйцевидных кораблей.
Так начнётся двадцать первый, золотой,
На тропинке, красным солнцем залито́й,
На вопросы и проклятия в ответ,
Обволакивая паром этот свет.
Но на Марсовое поле дотемна
Вы придёте одинёшенька-одна,
В синем платье, как бывало уж не раз,
Но навечно без поклонников, без нас.
Только трубочка бумажная в руке,
Лишь такси за Вами едет вдалеке,
Рядом плещется блестящая вода,
До асфальта провисают провода.
Вы поднимете прекрасное лицо —
Громкий смех, как поминальное словцо,
Звук неясный на нагревшемся мосту —
На мгновенье взбудоражит пустоту.
Я не видел, не увижу Ваших слёз,
Не услышу я шуршания колёс,
Уносящих Вас к заливу, к дерева́м,
По отечеству без памятника Вам.
В тёплой комнате, как помнится, без книг,
Без поклонников, но также не для них,
Опирая на ладонь свою висок,
Вы напи́шете о нас наискосок.
Вы промолвите тогда: «О, мой Господь!
Этот воздух запустевший — только плоть
Дум, оставивших признание своё,
А не новое творение Твоё!» /с/
Агата Кристи Ак 18.12.2013 22:37 Заявить о нарушении
Ты свободен, я свободна,
Завтра лучше, чем вчера -
Это состояние воспринималось Ахматовой как трагедия. А теперь это даже не бытовуха, а недостижимый идеал: жить хотя бы в холодном, "не-своём" мире, но видеть тут же в окно каждый день коня Великого Петра и иметь в сознании картинку
Сквозь опущенные веки
Вижу, вижу, ты со мной,
И в руке твоей навеки
Нераскрытый веер мой.
Теперь, если посмотреть из того же окна, не привлечёт твоего внимания конь Великого Петра, а привлечёт его суета, суета какая-то болезненная, беспомощная, из состояния своего выйти не только неспособная, а даже идеи такой не имеющая, что нужно откуда-то выходить и менять что-нибудь.
И.Бродский, посв. Ахматовой:
Закричат и захлопочут петухи,
Загрохочут по проспекту сапоги,
Засверкает лошадиный изумруд,
В одночасье современники умрут.
Запоёт над переулком флажолет,
Захохочет над каналом пистолет,
Загремит на подоконнике стекло,
Станет в комнате особенно светло.
И помчатся, задевая за кусты,
Невидимы́е солдаты духоты
Вдоль подстриженных по-новому аллей,
Словно тени яйцевидных кораблей.
Так начнётся двадцать первый, золотой,
На тропинке, красным солнцем залито́й,
На вопросы и проклятия в ответ,
Обволакивая паром этот свет.
Но на Марсовое поле дотемна
Вы придёте одинёшенька-одна,
В синем платье, как бывало уж не раз,
Но навечно без поклонников, без нас.
Только трубочка бумажная в руке,
Лишь такси за Вами едет вдалеке,
Рядом плещется блестящая вода,
До асфальта провисают провода.
Вы поднимете прекрасное лицо —
Громкий смех, как поминальное словцо,
Звук неясный на нагревшемся мосту —
На мгновенье взбудоражит пустоту.
Я не видел, не увижу Ваших слёз,
Не услышу я шуршания колёс,
Уносящих Вас к заливу, к дерева́м,
По отечеству без памятника Вам.
В тёплой комнате, как помнится, без книг,
Без поклонников, но также не для них,
Опирая на ладонь свою висок,
Вы напи́шете о нас наискосок.
Вы промолвите тогда: «О, мой Господь!
Этот воздух запустевший — только плоть
Дум, оставивших признание своё,
А не новое творение Твоё!» /с/
Агата Кристи Ак 18.12.2013 22:37 Заявить о нарушении
На это произведение написано 8 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.