Roma Aeterna

Империя снова идёт на войну,
всё выше вздымая орлов на штандартах,
а кесарь вздыхает, как будто ему
не хочется вволю черкаться на картах,
как будто картины грядущих побед
не просят кистей во всё могущих пальцах,
как будто симфонии - их ещё нет -
не станут звучать во дворцах и на пьяццах.
Как будто не хочет он, кесарь, смертей,
сражений не хочет и завоеваний,
как будто венец его скорбных идей -
залечь поскорее во мраморной ванне,
и чтобы наложницы мыли его,
любимого, лучшего сына Волчицы,
в пещере, где пили её молоко,
и Ромул, и Рем. Чтобы звонкие птицы
ласкали его утомившийся ум,
забитый горой бесконечных реляций,
опять не сошедшихся бешеных сумм
и прочих проблем покорителя наций...

Вокруг него гвардия, бледный легат,
со страхом прервавшийся на полуслове;
над лесом пылает багровый закат -
колера миллению льющейся крови;
а кесарь вздыхает, как будто ему
и не было только что дурно и скверно;
Империя снова идёт на войну;
он шепчет устало: "Quod Roma aeterna!"