Как в театре

Вряд ли кто-то языческий трепет поймёт,
Разве ж только сородич, на зрелища падкий,
Мы в миру, как в театре, средь прочих красот
Всё стремимся узреть миг величества краткий.
Места, видимо, краше уже не найдёшь,
Развернулся весь мир, как на суетной сцене,
И сидят первачи в самой лучшей из лож,
Где и яства иные, и дымки, и тени.
А вокруг куполА, да узоры оград,
Под зелёной листвой, словно ягоды, крыши,
Выше ангелов нынче не спешно парят
Приземлённые ранее серые мыши.
И становится ядом подобный пейзаж,
Убежать бы!.. Да только вот ноги устали,
За свободу души всё на свете отдашь,
Только видели вы ту свободу? Едва ли!..
Для кого-то она полнит особняки,
Где сочны во дворах иноземные травы,
Нам же, грешным, достались навек чердаки,
Где углы пропитались крысиной отравой.
Милость божью всё ждём, словно луч золотой,
Но к театра задворкам выводят ворота,
Как же хочется ближнему крикнуть: “Постой!”
Но всосало в себя этой жизни болото.
И скитаемся мы от извечной тоски,
Всюду видя кругом измождённые лица,
Кто-то, глядя на нас, пальцем тычет в виски,
Предлагая с усмешкой пойти застрелиться.
Беспринципность, как высшая степень греха,
Заполняет собой стародавние моды,
Где душа обесценена, слЕпа, глухА,
И гниют на корню перезрелые всходы.
Что же, жизни плоды нам неспелыми есть,
Чтоб навек сохранить степень новых традиций?
На погосте давно похоронена честь,
А в театре лишь тот, кто не создан трудиться.
Из провинций в столицу, где жизнь хоть куда,
Только вряд ли удержишься в этой армаде,
Где прописана чётко всей жизни черта
В лихорадочном пульсе, в удушливом смраде.
Вряд ли кто-то языческий трепет поймёт,
Не узреть никогда миг величества краткий,
Жаль, что в новом театре средь прочих красот
Затерялся сородич, на зрелища падкий.