Письма Съюга

       Дорогая Л.!
1.
Здесь тихо с утра,
воздух – из увертюр
любви,
сады – оркестровые ямы.
Щеголяя сопранными,
ткут огород-кутюр
воробьи –
твои
залетевшие камни.

Я – хотя не садист –
тот ещё щегол:
залетая днём
в огородный дом,
бьюсь о стекла рам,
как о фото
с размытыми именами.
А, казалось, всего-то –
прилетай, садись,
забывай аллохол,
в почву врастай корнями…

Всё же – здесь хорошо:
согревает дым,
и ушёл
артрит,
я не ем консервы.
Вдалеке от полярной звезды
неродной,
здесь теперь не горит
надо мной ни одной,
и Машук заслоняет север.

Приезжай! Походив за живой водой
испитой,
мы успеем потрогать
выпадающий
солнечный зуб золотой
и луны
отрастающий коготь.


2.
На канале "Культура"
идёт "Идиот",
за идиотом – дура.
Говорит ему:
– Князь,
нынче, видно, ненастье,
наша встреча – к несчастью...
Идиот открывает рот:
– Что вы, Настасья
Филипповна,
мне так хотелось
любить вас, я
не знал, что Вы
так несчастливы…
и прекрасны!..
Но, поверьте, сейчас вы
напрасно...
Вы можете смело...
– Князь, я...
хотела...
Я ужасно хочу
сегодня быть пьяной,
пить шампанское в это
юбилейное лето
где-то
на юге Сицилии
или
в Герцеговине...
Идиот вторит:
– Непременно, княгиня...
Но – посмотрите, как
здесь красиво!..
Дура думает: «Он несносен,
мой малахольный Овидий»,
и улыбается, не ответив…
Петербургская дымка
вскоре
сыреет, под стать погоде,
чайки ходят
у моря,
медлительны и крикливы.
В окружении сосен
совеет ветер.
Закат не виден
в оловянной дали залива...


3.
Перелопачивая силлабо-тонику,
теперь застроченную* вообще,
я ухитряюсь пожить в питомнике
для овощей,
где помидоры набрякли сивые,
а перезрелые огурцы
предпочитают роман со сливою,
ползя в отцы ей,
и где курцы
выходят утром по зову горлинки,
обозревая свой огород,
во сне – трезвеющие алкоголики,
а в огороде – наоборот:
окислят воздух, закусят грушею,
решат – пора вырубать ранет,
потрогают перцы, щегла послушают...
Не говори мне, что счастья нет.

(* - исправлено цензурой)

4.
Дитя больного климата,
Заброшены борщи.
Летишь на юг –
Увидеть там
Ручного из мужчин.
Он загорел и полон сил,
И в нём не чает спорт,
Он шляпою сразил такси
И весь аэропорт.
В руках букет из белых роз,
А брюки изо льна
Белы, и каждая из поз
Изобразительна.
Небрежны взоры над толпой
И тулья как Эльбрус.
Предвижу: встретится с тобой,
А дальше не берусь.
Поскольку мне была дана
Задача потрудней:
Ко мне на юг летит жена,
Всего на пару дней.
На фотоэлементе дверь,
Шипит, как лимонад
Визит жены на КМВ
Важней Хлопонина.
Стою у выхода в толпе
И лепестки топчу,
В шипах ладонь, и я теперь,
Конечно, полон чувств,
С томимым жаждою нутром,
С крестом пяти Петрарк,
С полями, как аэродром,
Весь в белом, как… хирург.


5.
Накануне на небе не спали
и двигали стулья
и столы,
оглашая шумами
шалаш коновала.

Две пчелы
пошаманят
шатру
опустевшего улья,
пожужжат и отвалят
от сот, чтоб гнездо пустовало,

выливало в эпистолу
сок углекислых бюветов –
обожаемый нами,
пожизненный чай эскулапа, –
теплосерный поток
водорода и песен, и эту –
огородного пугала лета-де
пыльную шляпу.

Ранним утром,
когда
отрываются птицы,
и когда
виноградная ягода мёд   
на ладонь тебе выльет,
я пойму, что мне дважды везёт:
здесь родиться
и влюбиться
в твоё
абиссинее небо – навылет.

28.09.13