Малютки клеевары...

В Кремле сопят на пятках клеевары
                и варят клей,
за шкуру им экстракта Боливара
                погуще влей.

У самовара пар и пара наших,
                сплошной туман,
весь их багаж поместится в кармашек
                в корме ума.

Умалишённых заживо сжигают,
                пустой балласт,
во глубину под камеру сигают
                усильем ласт.

Весь пласт бесклассов, парвеню и челядь,
                но в клиньях фалд,
и каждый день несутся вниз качели,
                держись за фал.

Микроцефал микроцефала видит
                издалека,
пускай солдат ребёнка не обидит,
                но не ЦК.

Фалерно вновь потворствует Цекубе,
                ведь тридцать лет,
нащ петиметр кубийствует на Кубе
                и на столе.

К убийствам слуг мгновенно привыкают,
                потерь стандарт,
салфетки смяв, одышливо икают
                в рубашки карт.

Что там соцарт, ценитель рациона
                и карцином,
герольды вельда, льда, Дали, ВЦИОМа
                сорят пшеном.

Над злаком зла и лаком облаченья
                висит орёл,
клюёт давно не печень, но печенье,
                клохча: “Обрёл”.

Там на кресте четвёрка букв, врезаясь,
                съедает брус,
здесь мартовеют иды, кот и заяц,
                но не к добру-с.

С недобрым утром, брак вина и хлеба,
                хлебал комок,
роняет кубок спектренная Геба,
                рот на замок.
 

Soundtrack: Simone Kermes, H. Purcell, Shake The Cloud.