Монолог Хозе

Что рассказать мне, сударь, вам?
Мне вовсе незачем лукавить:
Теперь уж никаким словам
Того, что было, не исправить.

Угодно было небесам
Заставить ту любовь начаться,
Хотя я предпочёл бы сам
И вовсе с нею не встречаться…

Вот, сударь, видите: я лгу,
Едва начав повествованье,
Но у Кармен я не могу
Оплота лжи оспорить званье.

Такою лживою насквозь
Ей довелось же уродиться!
Мне окончательно пришлось,
Себе на горе, убедиться:

Она и в мыслях даже врёт;
Я это сотни раз проверил…
Но лишь она откроет рот –
И, сударь, я ей снова верил.

И, невзирая ни на что,
Я б этот путь прошёл сначала;
Я согласился б и на то,
Чтобы она не замечала

Меня среди других мужчин,
Не удостаивала взглядом –
С любою из её личин
Я просто был бы где-то рядом.

Я б не оплакивал потерь,
Не допустил бы гнева роста,
И то, за что я здесь теперь,
Могло бы не случиться просто.

Она оставила меня,
Сказав: «Мы слишком долго вместе!»,
И я, весь белый свет кляня,
Нагнал её в каком-то месте,

Вернуться умолял, рыдал –
Её ничем я не обидел –
Я б сердце, вынув, ей отдал…
Где! Только я её и видел.

Так удавалось ей одной
Людей морочить поголовно.
Она смеялась надо мной,
Развязки ожидая словно.

Не в силах долее смотреть,
Не помню, как за нож схватился,
Чтоб перестала грудь гореть…
Не боль, а смех лишь прекратился.

И, глядя на кинжал в крови,
Я понял: мне ли было мало!
Как мог я требовать любви
У той, что век её не знала?

Узды на ветер не надеть –
Такое вот, мой сударь, дело…
Как мог ей кто-то завладеть –
Той, что собою не владела,

Как шквал дождя, как звёздный свет…
Как это поздно понимаешь –
Ни тел у них, ни дома нет,
Их не удержишь, не поймаешь,

Не сторговать их за пятак,
Своими не назвать, и всё же
Мы любим это просто так
И многое другое тоже…

Свобода безразлична мне;
В сырой и тесной этой клетке
Смотрю я, словно бы во сне,
Как с воли вьющиеся ветки

Просовываются сюда,
Решётку осыпают цветом…
Я, видно, умер с ней тогда…
Зато и жил… да что об этом!