Арена

Каждый из нас проходит через арки. На одной очень высоко, в сфере света, высечено истинное имя. Так далеко, что вряд ли возможно прочесть, лишь прочувствовать; когда подойдёшь, и в диком заломе головы озаришь на подъёме площадь чающим, чарующим взором. Елисейские поля. Вот ворота. Запомнишь сей эпизод. Стук одиноких каблуков продолбит в сырой твёрдый бульвар. Летит и изнутри, и снаружи мелодия, под неё ты проходишь из цветов, сжав манжеты у запястий в кулаки, вперёд, в тени.

Лишь с первого взгляда, город сей может примерещиться нелюдимым. Но для каких господ снаряжены эти все россыпи каруселей и гирлянд под синями, фиолетовыми небесами; фосфорические раскрашенные морды лошадей выглядывают из тёмных зеленей парка, скаля возмущённо белый зуб под спрыгивающими зайчиками; по углам стоят начищенные до сурового чёрного блеска пусковые машины для залпа огня. Да, устроители этого миража, конечно, не скупились на модную фантазию; но возможно, они всё же кому и выстрелят, вспыхнут - или на обратном пути - грянут развешенные золочёные фанфары буфф-мистерию для открытых глаз; падать будут георгины и россыпи червяков завитой мишуры.

И там и тут проходит череда лиц и платьев, где по двое, где встречаются втроём; там обычно царствует прохлада, шелестящий полусвет, и видима прочищенным зеркалом свечения дорога за версту впереди, та пока не обваливается в темень под удалённые кусты, кучеряво подрагивающие нанизу. Фраки и белые парчи. Редко кто сводится так, навстречу; да и вряд ли подойти верно к незнакомым, если те проницают кусты побоку; слегка наклонишь голову и лишь на мгновенья уловишь внимательно-рассеянный взгляд из-под шляпки с белым сухим цветником-ветками и лёгкий, будто небрежный, кивок вельветового котелка, зелёного либо чёрного, с сургучовой полосой; озарится скромная компания на фоне куста и лавочки, исчезнет, растворившись за поворотом, отвлечённая своим разговором...

31.03.2010