А мать моя сорвалась в смерть

А мать моя сорвалась в смерть, но вышел недолёт.
Она, как альпинист, в расщелине застряла.
И времени под ней не тает больше лёд,
а сквозь неё течёт мучительно и вяло.

Её не вытащить наверх, и вниз – помочь нельзя
(тут наш хвалёный гуманизм садизмом обернулся).
И сжалась в мумию она, в небытие скользя,
но даже скромнице такой вход оказался узок.

Пространство личное её теперь свелось к кровати,
и к ней прикована она, как Прометей к скале.
Она несла семье очаг – и вот за это платит
(природе, господу – кому?) разбитостью своей.

Как девичья её душа устала в дряхлом теле!
Кто этот крот, что рыл проход и обещал ей свет?
Три года уж бредёт она по этому тоннелю,
и бог с ним – светом, но беда – конца любого нет!

И каково ей, что в делах скакала, как на тройке,
теперь лежать, и ждать, и ждать дождя у четверга,
себя обузой сознавать для сыновей и койки,
хотя полмозга замела инсультная пурга.

Мы все надеемся: авось, исход наш будет скорым,
как стометровку мы свою погибель пробежим.
А ну как выйдет марафон, берущий нас измором,
в пустыне долгий переход, песок и миражи?!

2013 г.