Старый новый Рим - подборка последняя

I. Самому себе

Отдохнуть не мешает. Прилично устал,
Занимаясь ничем в этом древнем и скучном посаде.
Кошелька не нашел, и алмаза кристалл
На глаза не попался. Похоже, в накладе.

Обзавелся ученостью... Экий багаж!
Как моральные кодексы серому битому волку.
О растительной пище стихи не продашь,
Ибо хищники все. Дичь не ловится. Зубки на полку.

А на полке грустить да в плацкартном трястись,
Головою кудрявой к раскрытым дверям туалета,
Прямо в светлое завтра... Еще "улыбнись!"
Восклицает динамик. Довольно, мы хавали это.

Поразительный мир! Власть свихнулась опять,
Обещая, как водится, водку, деньгу и свободу.
Существительных три. И глагол типа "рвать!"
Или когти, иль вас. Вся наука! В любую погоду.

Я гляжу: вознеслись высоко города,
А какие по ним экипажи летят, колесницы!
В расфасовках удобных чужая еда,
Да и пиво с вином повсеместно ручьями струится.

И свободы нарвали, как листьев с куста,
Император сдержал так некстати слетевшее слово.
Не досталось цветов? Так на то высота:
Лезь, отыщется всё – от тюльпанов до жирного плова!

А коль силы не те, так присядь, закури.
Ведь досталась тебе по наследству приличная хаза.
Пусть не будет гостей – подмети, убери,
Да побрейся получше, пока еще видят полглаза.

Разряди арбалет, вынь патрон из ружья,
Не гадай, кто на западе солнце к полуночи прячет.
И не спрашивай тень: "В римской волости я?!"
Только в ней, дорогой! Навсегда. И не мысли иначе.

II. После праздника

Не стреляют. Край черных небес,
Бесконечно далекий, закутался в тучи.
Там на юге лежит древний Фес,
За столбами Геракла, где горные кручи

Поднимают над миром Магриб,
Дальний запад арабской культуры. Марокко!
Говорил мне торговец-сагиб:
Если станет в Империи так одиноко,

Что захочется выть на неё, –
На блондинку ночную с улыбкой столичной;
Если видя легата враньё,
От которого тянет не спать, как обычно,

А вполне натурально блевать,
Как штабной ординарец – перловою кашей;
Если слыша везде: "...твою мать!",
Начинаешь краснеть на прогулке с мамашей

Да и с пуделем тоже; когда
Беготня вдруг покажется дикой и странной, –
Отправляйся за море. Сюда,
В город медленной жизни. Простой. Постоянной.

Понимать начинаю. И вот
Потянуло в далекое прошлое. В горы,
Степь, пустыни... Где времени ход
Из столетия в век обречен на повторы.

Злая тяга к расчету, к делам
Ради дела – тут словно на старце вериги!
Для язычника тяжек ислам?
Уважай, сторонись – как с любой из религий.

Старый Фес... Узких улочек темь,
Мостовые, где спят и работают мерно.
День за днем. Сколько минуло? Семь
Или семьдесят? Вам улыбнутся: "Примерно..."

III. Она

И опять не пришла.
В доме брошенном тихая драма.
Всюду пепел, зола
Как венец рукописного хлама.

Есть задумка и стиль,
План поэмы составлен красиво.
А в итоге – в утиль
Или в печь под кремень и огниво.

Уж неделю гоню
Беспорядочных мыслей табун я.
Вот... взломала броню
Безупречного быта молчунья.

Всё взметнула вверх дном
И пропала в ночи без ответа.
Звезды, звезды кругом
Беспощадны, как всходы Ээта!

Я отнюдь не Ясон,
Не геройства – привычного надо.
Но работа и сон
Не идут! Вдруг гостила дриада,

Закрутив чехарду
Ради шутки? Смешного скандала?
И исчезла в саду,
Осознав, что веселого мало.

Распознать не сумел:
По повадкам шальная девица!
Двор. Деревья без тел,
Ни намека на руки и лица...

Где ты, где? Отзовись!
В старой иве? Шелковице? Вишне?
Звезды. Жуткая высь.
Я один. И немножечко лишний.