Людоед

Полет фантазии поэту очень даже разрешен.
Но чтоб себя представить людоедом?!
Смешно и даже, право же, грешно.
Хотя едят людей аборигены.
В двадцать первом веке сие разрешено.
…Фантазия пришла такая:
Я на пляже выбираю женщин
Не для какого-то там ложа лежа,
А как абориген их представляю.
Худые отметались сразу. И
Слишком толстых тоже не желаю.
Впервые осознал, что я гурман,
К сожалению. Жена в еде считала
Многоядным до сих пор. Ошиблась.
Как плохо и я познал себя.
Со смаком кушал всех красивых,
Запивал их коньяком. И что с того,
Что сивый мерин— поэту все разрешено.
…Я выбирал, понюхав сверху,
Где можно чуть и поперчить.
Абориген, наверное, тоже
Не любит, если женщина горчит.
В моем воображении иные
Пытались искренне слезами
Душу бередить. Я кое-кого б
Из них оставил, чтобы детишек
Мне родить. И мы не звери— людоеды.
Про нас плохое говорят, и— пусть.
А перед страхом съеденною стать
Иная леди, может быть, впервые
Искреннею станет. Здесь у меня открылся
Взгляд на все те скрытые дефекты дам,
Которые они глубоко в душе хранят.
И мужикам о них не говорят.
…Чу, кончился полет фантазии.
Я стал совсем другой. Осознанно слишком худые
Отметались взглядом сразу. Я лег на гальку
К такой на пляже, кто представлялся пирожком.
Подумал: "Вот и съем! Хотя бы оближу. Потом, когда поговорим".