Любовная драма на Красном море

ЛЮБОВНАЯ ДРАМА НА КРАСНОМ МОРЕ. Рассказ.

Каждое поколение имеет свои сказки, в которые хочется верить тем, для кого их сочинили. В Советское время сказки о тёплых, ласковых волнах и жгучем, южном солнце начинались и заканчивались на Чёрном море. Андерсены наших дней расширили мечту до Средиземного, Красного, Южно-китайского, Карибского...
Новые потребители сказок точно знают: знакомство на пляже - романтичнее, чем в метро; натуральный загар сексуальнее выстраданного в солярии; музыка прибоя -  мелодичнее любой «фанеры»; страстный поцелуй под звёздным небом – интереснее ста серий слезливого «мыла». Всё это – аксиомы наших дней, на них легко нанизываются повествования, воспламеняющие взоры и заставляющие учащённо биться сердца. Вчерашние золушки с «опухшим» бюстом и ртами, растянутыми до ушей, дают мастер-классы по охмурению принцев. Мальчиши-Плохиши служат нравственным примером для Кибальчишей. Предательства, обманы и убийства сокрыты экзотикой слов: «Вилла в Малибу», «Яхта в Ницце», «Казино Монте-Карло».

Но экзотические сказки бывают с разным финалом. Повесть о любви, без любви - не возможна, где бы она не брала начало, в дешёвом пансионе или пятизвёздочном отеле.  Я стал свидетелем событий, задуманных как волшебная сказка, но она разбилась о камни реальной жизни. И до сих пор не знаю, правильно я себя повёл или нет в этой драме? Да, да, я не оговорился, именно драме. Так же как тени не бывает без света, так и драмы нет без сказки. Чем прекрасней полёт снов, тем жёстче посадка при неизбежном пробуждении.
                *****
Прошло два месяца после моего отпуска. В один из дней, я поздравлял с юбилеем давнего знакомого – директора большого подмосковного отеля. Как принято в нашем потрепанном возрасте, обсуждали здоровье, дураков и дороги. Мой собеседник жаловался, что задыхается от мусора, который всё сложнее утилизировать в условиях густонаселённых пригородов мегаполиса.

Я вспомнил Макса и нашёл визитку с названием его фирмы, занимающейся как раз вывозом мусора на контролируемые им свалки. И главное, Максим обещал заказчику или посреднику десять процентов от суммы сделки, в виде отката наличными. Посчитав сумму заказа от нескольких отелей, директора которых присутствовали здесь же на юбилее своего коллеги, я ясно представил стопку долларов, при помощи которых с размахом отдохну в Таиланде и Камбодже, да ещё решу ряд жизненных проблем. Не откладывая в долгий ящик, набрал служебный номер Максима. Ответил нежный голос секретарши, но, после того, как я представился: - Это Игорь Ларин, напомните ему, мы познакомились на отдыхе в Египте, - возникла пауза. И вот уже в трубке голос Василия, его старшего брата, генерального директора их фирмы.

После моего сообщения о знакомстве с Максимом, его старший брат стал, вдруг, интересоваться не заказом, а подробностями отдыха в Египте. Отвечая на вопросы, я обошёл стороной острые углы в отношениях Макса и его спутницы - Каси. Копание в «чужом белье» не возбуждало чувств. На встречный вопрос, почему бы ему не расспросить самого Макса, Василий, тяжело вздыхая, сообщил о гибели брата. Во время ночного погружения, Максим отстал от группы. Его искали, но безрезультатно, тело унесло течением. Остались без отца двое детей.
         
В Москве стояла промозглая, дождливая погода. Зайдя в кафе, я попросил принести чайник и кальян. Я курил и думал об этом происшествии. Конечно, несчастные случаи на Красном море не редкость. И более шестидесяти аквалангистов погибли под водой в минувшем году. Всё чаще участниками происшествий становятся акулы. Арабские «массовики-затейники» прикармливают их мясом, желая удивить туристов скоплением хищников, даже одинокий плавник которых на водной глади вызывает приступ паники.

"Челюсти", не видя принципиальной разницы между мясом коровы, верблюда или человека, всё чаще пробуют на вкус пловцов. И всё же, - вспоминал я, - Максим был в отличной физической форме и отстать от группы дайверов не мог. Большие акулы близко к берегу не подходят. А мелких, он отогнал бы ножом. Горячий чай снял озноб, а шиша - табачная смесь для кальяна помогла погрузиться в детали последней поездки в Египет.
             *****
Всё началось с понижения цен на отели из-за народных волнений, захлестнувших Египет, часть стран Магриба, а затем почти весь арабский мир. Туристический поток из Европы превратился в мелкий ручей. И только россиян, привыкших жить в экстриме, волновала не личная безопасность, а падение цен в туристических фирмах.

Вспомните курорт Шарм Эль Шейх, и представьте пятизвёздочный отель «Magic Life Sharm», в магометанском стиле, с большим главным и двенадцатью трёхэтажными корпусами, построенными из материала похожего на розовый туф. Большой отель, рассчитанный на семьсот гостей, способных: заполнить пять ресторанов и девять баров; нырнуть в четыре бассейна, махать ракетками на пяти теннисных кортах и распластать тела на белых пластиковых лежаках трёхсотметрового пляжа. И всё это многообразие соблазнов на обширной территории с пальмами, клумбами, сувенирными бутиками, беседками, тренажёрными площадками, дорожками для прогулок и велосипедов, наконец, с прилегающими дикими пляжами и помпезными соседними отелями.
Поверьте, перечисляю местные достопримечательности не в целях рекламы. Пятизвёздочники похожи друг на друга. Хочу лишь отметить для дальнейшего повествования - обнаружить здесь искомого человека было совсем непросто.

На этом участке побережья, где пустыня встречается с морем, под водой на многие километры тянется живая коралловая гряда. Ступая на её твердь, от пляжа можно удалиться метров на сто, а затем обрыв, отвесная стена, уходящая на глубину. Пирс напоминает крепко сколоченный мост, проложенный через всю отмель. Он соединяет берег с открытым морем, и, ныряя с его платформы, сразу попадаешь в волшебное царство Red Sea. Попытки отдыхающих уплыть на большое расстояние, пресекаются криками араба-спасателя, из маленькой пластмассовой лодочки  без мотора, пригодной только для загара. Он стоит с веслом, подобно известной скульптуре советских парков «девушка с веслом», и пугает туристов гримасами и скрежетом зубов: «Shark, shark»! - вопит он, указывая на безбрежную даль. Его опека распространяется на молоденьких девушек и богатеньких матрон. От одних можно получить удовольствие, от других деньги для получения удовольствия.

Часами плавал вдоль коралловых джунглей. Видимость отличная, в Красное море не впадает ни одной реки. Мне везло, за несколько дней я сделал портфолио огромной трёхметровой мурены. После ночной охоты она спешила в укрытие и моё появление, в роли папарацци, снимавшего тайны её жизни, вызвало законное возмущение. Мурена исполнила танец силы и устрашения, запечатлённый памятью и фотокамерой. Вот ещё один персонаж фото сессии - крупный скат, разминувшийся со мной всего лишь в паре метров и "улетевший" обратно, в морские просторы. Именно "улетевший", бесперебойно машущий краями блиновидного тела, как испуганная птица крыльями. А вот и осьминог за большим кораллом. Его щупальца работают быстро и ловко, как пальцы карточного шулера, сдавшего себе четыре туза. Внизу, метрах в двадцати подо мной, напоминая голодных дворовых собак, снуют мелкие прибрежные акулы. Иногда, преследуя добычу, они взмывают вверх под углом в 90 градусов, и, схватив зазевавшуюся рыбу, быстро возвращаются к своей стае. А вокруг бесчисленное разнообразие рыбёшек, рыб и рыбищ всех цветов радуги и разным рисунком: в полоску, в точку, в клетку. И вся эта рыбья фауна суетится в поисках любви и пищи под прикрытием таких же многоцветных кораллов.

Иногда, меня манит идея закончить жизнь заплывом, из которого не хватит сил вернуться. И найти последний приют не на скучной кладбищенской территории в окружении мрачных надгробий, а здесь, в подводном раю.
           *****
В один из дней, на пляже я познакомился с Полиной - высокой, статной девушкой двадцати восьми лет. Помимо стройного, тренированного тела, богатства её внешности составляли длинные волосы пшеничного цвета, ниспадавшие водопадом ниже пояса, правильные черты лица с чуть вздёрнутым носиком и горизонтально расположенный бюст.  Тёмно-голубые глаза, как два кусочка осеннего неба, смотрели на мир из-под длинных ресниц, будто, ожидая отлёта птиц и наступления морозов. От неё веяло снежным холодом и русской метелью даже здесь, в синайском пекле. Это заставляло многих мужчин держать почтительную дистанцию, как при покупке дорогой вещи. Пуст карман – не суйся. Словом, ни дать - ни взять, славянская красавица.  При появлении Полины в ресторане, престарелые иностранцы, отложив вилки-ложки, долго и вожделенно смотрели ей вслед. Пока забытые жёны не напоминали им, что в жару пиво быстро теплеет. 

Она ни с кем не кокетничала, не заигрывала. В ней читалась сильная, волевая натура. Такие женщины выделяются в любой толпе. Я ещё раньше обратил на неё внимание: она была со спутником, смуглым мужчиной восточного типа внешности, лет сорока пяти - пятидесяти. Меня удивило наше знакомство, при отсутствии инициативы с моей стороны. Проще сказать, она познакомила меня с собой. Хотя, внешне я ничем не отличался в лучшую сторону от других обитателей отеля.

При первом же посещении бара, Полина сообщила мне о своей профессии: девушка-эскорт для состоятельных мужчин. Последние пять лет она провела на Кипре, до этого жила в континентальной Греции. Её брали «напрокат», как престижную гоночную машину, в которой пожилой водитель вновь чувствовал себя молодым и азартным. Состоятельные греки передавали её с рук на руки. Так что на улице в ожидании клиентов никогда не стояла. На Красное море приехала с сирийцем, перекупившим её в Дамаске у грека-киприота. Сириец отбыл по делам в Каир, оставив необходимые деньги на время его отсутствия.

Она рассказывала о своей жизни спокойно и буднично, не хвастаясь и не раскаиваясь. В отличие от обывательских стереотипов о безделье путан, ей приходилось много работать над собой. Усвоила греческий, учит английский и арабский языки, берёт уроки танцев, занимается на тренажёрах, следит за внешностью, держит модную диету. Траты немалые, но тем не менее, на родине, в Ставрополье, приобрела маме двухкомнатную квартиру, помогает встать на ноги младшему брату. Почему в «друзья» выбрала меня, так и осталось загадкой. Возможно, я не утратил способности слушать и слышать других и интересуюсь самим человеком, а не содержимом его карманов.

Однажды, прогуливаясь по окрестностям отеля, мы нашли интересный сувенирный магазин. Продавец, приветливый юноша в очках, своими манерами и застенчивостью напоминал студента. Может быть поэтому, когда он с трудом осваивал моё имя и отчество, я пошутил: - Можно опустить имя Игорь и называть меня по отчеству, просто Ильич, - я улыбнулся, - как Ленина – вождя революции. Соратники часто называли его между собой по отчеству – «Ильич». Вы слышали о Ленине? – спросил я, уверенный, что молодой человек, как многие студенты, исповедует левую идеологию. 

Он утвердительно закивал: - Да, я читал Ленина.

Мы сделали покупки. Но одну вещь я случайно не оплатил. Это были чётки из полудрагоценных камней, одетые мной на руку, при примерке. Пройдя уже минут пять, я вспомнил о них и вернулся. Отсчитав деньги, я бросил дружескую реплику о необходимости следить за товаром, пока хозяин магазина не оштрафовал его. Студент спокойно ответил, что видел, как я унёс на руке чётки. Но он был уверен, что я не обману: либо оплачу, либо верну товар. Заметив мой недоумённый взгляд, он пояснил: - Вы же сами сказали, вы, как Ленин.
 
Торговцы Египта большущие плуты, и готовы подолгу торговаться за каждый доллар, а при возможности «надуть» европейского туриста. Меня тронула наивная вера юноши в рухнувшие и растоптанные идеалы.

Присутствующая при разговоре молодая пара из России была удивлена не столько наивностью юноши, сколько моей глупостью: уже унёс товар и вернулся оплатить. Они только вчера приехали в Magic Life и засыпали меня вопросами. Я вышел с ними из сувенирной лавки и представил своей спутнице. Так мы познакомились.
- Сервис здесь своеобразный, - жаловался молодой человек, - вчера в аэропорту грузчики схватили наши чемоданы и, засунув их в первый попавшийся автобус, тут же исчезли, сегодня утром таксист пытался обсчитать. И этот продавец всё мозги парил с копами…, что он тёр про полицию, я так и не понял.
- Наверное он искал вашего расположения, - пояснил я, - речь шла не о копах, а о коптах, древней до исламской религии. Копты тоже ортодоксальные христиане, как и православные России. Считается, что они не арабы, а потомки тех самых древних египтян… - В наступившей тишине я поймал на себе настороженные взгляды молодой пары из России. – Всё, - засмеялся я, - больше мозги не парю.
                *****
Максим или Макс имел спортивную фигуру с хорошо развитой мускулатурой, в нём легко угадывался завсегдатай фитнес-центра. Не лишённые привлекательности черты лица, светлые коротко остриженные волосы и серо-голубые глаза, самонадеянно и нагло смотрящие на окружающих. Это был типичный новый русский, привыкший ломать действительность под свои интересы. В двадцать шесть лет он имел четырёхкомнатную квартиру в Москве, BMW (разве могло быть что-то другое), дачу в ближнем Подмосковье и жену из своей среды, с которой ему было скучно. О разводе он не помышлял. Жена занималась домашними делами, а главное, детьми, которых он любил.

Его спутница Кася жила в коммунальной квартире в центре Москвы и потому была похожа  на цветок, выросший на асфальте. Невысокого роста, хрупкая, с нежной девичьей фигуркой. Кожа без признаков загара, тонкие шелковистые волосы и большие серые глаза, с удивлением взирающие на мир. В то же время женственность и плавность её движений выглядели весьма сексапильно. Она обладала заметным преимуществом перед многими женщинами отеля - ей исполнилось всего девятнадцать. Преимущество быстро проходящее и тем более ценное, пока оно есть. Словом, внешне она относилась к действительно слабому полу, вызывая у мужчин желания опекать и патронировать.

Макс прихватил с собой в поездку Касю по рекомендации любовницы его старшего брата. Девушки знали друг друга по институту. Вечером мы болтали в баре, до его закрытия, и до поздней ночи гуляли вдоль моря. Утром, придя на завтрак часам к десяти, я увидел Полину и подсел к ней. Спустя минут пять, подбежал Макс. По разгорячённому виду чувствовалось, что он нарезал уже несколько кругов по территории отеля.
 
- Каську не видели? - Сразу спросил он, не здороваясь.
- Нет, - дружно ответили мы, - а что случилось? 
- Вчера ночью вышла покурить, я не разрешаю ей курить в номере. Я заснул. А когда проснулся, её не было. Она не возвращалась.

Днём на пляже появилась Кася и, как ни в чём не бывало, легла на соседний с нами лежак.
- Тебя Макс всё утро искал, - сказал я, - по-моему, он до сих пор носится по территории нашего и соседних отелей.

- Я была у подруги немки, - тихо ответила она, - мы вчера познакомились, и я заночевала у неё. Не хотела будить Макса.

Через полчаса прибежал Максим. В наступательной манере он стал расспрашивать Касю: Что? Где? Когда? Как в популярной телеигре, поэтому мы с Полиной ушли плавать. Когда вернулись, казалось, они уже помирились.

Наступило время морского отлива, и Кася позвала меня побродить по мелководью коралловой  полосы, уходящей от берега в море. Мы бродили по колено в воде в резиновых шлёпанцах, боясь изрезать кораллами ноги, и рассматривали дно. Где-то под кораллами прятались маленькие, ещё белёсые мурены, где-то сидел, надувшись, красно-коричневый осьминог. Порой из щелей опасно торчали иглы морских ежей.

- Осторожно, - вскрикнула внезапно Кася, - змея!
Опуская ногу, я чуть не наступил на небольшую жёлтую змею. Не знаю, к какой породе она относилась, но хорошо помню об опасности яда подводных змей. Мы начали внимательно присматриваться и обнаружили среди кораллов большое количество змей этого вида. Мне импонировала любовь девушки к природе, в этом мы были похожи.

На вечер заказали совместный ужин в рыбном ресторане. И, как обычно, переев, долго сжигали калории, блуждая из отеля в отель. То танцевали, то кричали в караоке. Выйдя на дикую часть побережья, попробовали водяных змей, зажаренных аборигенами на самодельном мангале. Тех самых змей, одна из которых чуть не укусила меня днём.

Только в темноте жаркое дыхание пустыни выпустило землю из своих объятий, лёгкий морской бриз перешёптывался с пальмами. В свете прожекторов кружились летучие мыши, загадочные запахи цветов возбуждали воображение… ах, эти пьянящие ночи Востока, вас не спутать ни с чем. В вас растворён призыв к любви и спрятана вечная загадка взаимного притяжения губ. Некоторое время я как будто прицеливался, потом приблизил лицо к лицу Полины, словно спрашивая разрешение на поцелуй. Её большие ресницы почти закрыли глаза, и я расценил это как слово "да". Мы целовались под нежный шёпот прибоя. Целовались, не смотря на то, что женщины её профессии обычно отвергают соединение губ, говоря, что поцелуй это нечто более интимное, чем оплаченный секс. - Зайдём ко мне? - спросил я тихо, боясь вспугнуть открывшееся влечение.
- Не сегодня, - сказала она, видно забыв о своей исповеди и войдя в роль любовной игры. Я разрешил своим рукам почувствовать нежные формы её тела, спрятанные под одеждой... ответом мне был румянец, проступивший под загаром на её лице. Максим и Кася уже давно удалились, как мне казалось, нежно обнявшись. 

Но с восходом солнца пелена тайны исчезла, и повторилась та же история. Не выспавшийся Максим носился по отелю в поисках своей юной спутницы. А она, так же спокойно появилась на пляже ближе к полудню. Ситуация принимала скандальный оборот.  Максим, шипя от злобы, спрашивал меня, не порезать ли Каське «мордочку», по возвращению в Москву. 

Заглянув вечером, ближе к двенадцати ночи в один из баров, я увидел там Касю в окружении иностранных мальчиков. Она ничуть не смутилась, даже помахала мне рукой, и, похоже, стала что-то рассказывать своим спутникам про меня. Время было позднее, и бар начали готовить к закрытию.

Кася подошла ко мне, чмокнула в щёку: - Я им сказала, что вы мой папа, - сообщила она, кивая в сторону иностранцев, - у меня с ними ничего нет. Правда, правда, с ними просто весело, и я практикуюсь в английском и немецком одновременно. - Иностранная молодёжь покивала мне, как папе, и удалилась вместе с Каськой.

Эта история взаимоотношений Максима и Каси напоминала повторы музыки с заезженной пластинки. Оба они, как навязчивые щенки, крутились вокруг меня и Полины. Я спросил Макса: - Может ты был груб с ней в постели, и это испугало её? Она, по сути, ещё девочка.

Он признался, что у них не было никаких отношений. В Москве он её не знал, в первую ночь в Египте она сослалась на усталость после перелёта. Ну а все последующие ночи просто не спала в номере. Сложившаяся ситуация для него, бывшего самбиста, привыкшего считать себя «авторитетом», носила оскорбительный характер. Он вновь и вновь озвучивал мне и Полине планы мести. В ответ Полина объясняла, что не прав он сам. Надо было брать профессионалку, а не засматриваться на глупую маленькую девочку, которая впервые оказалась за границей и потеряла контроль над своими чувствами.      
            *****
Однажды, Кася попросила проводить её в сувенирную лавку: - В ту самую, где продавцы считают вас Лениным. - Мы брели вдвоём вдоль моря, по горячему песку, палимые раскалённым египетским солнцем. И я подумал, если сейчас не поговорю с ней, то другой возможности может и не быть.

- Послушай, Кася, - начал я осторожно, - я по-мужски могу понять Максима. Он привёз тебя в отель, оплатив все расходы, а ты ни разу не подарила ему своего тепла. Тем более что он видит тебя в обществе молодых людей. Мне твоя позиция кажется опасной. Он может отомстить тебе в России. Возможно, я выгляжу, как старый зануда, но...

- Вы не старый зануда, - перебила она меня, - я хотела бы иметь такого отца или друга. Если хотите, я могу быть с вами, - она пристально посмотрела мне в глаза, - зачем вам  эта ледяная Полина? - Она выдержала паузу, но не услышав моего ответа, продолжила: - Я действительно боюсь его, только не подаю вида. Он отмороженный, и может нанять такого же, изуродовать меня. Но я не могу с ним спать, он напоминает мне отчима, понимаете меня? Он даже пахнет так же. Этот материн прихихешник, когда-то изнасиловал меня и постоянно приставал, пока не съехал от матери к другой такой же дуре, только богатой.  Деньги я соберу и верну их Максу, пусть подавится, лишь бы отвязался.      

Из кармана была извлечена стопка евро. Хотя в первый день она говорила, что не имеет денег даже на покупку сувениров. Мы, молча, дошли до магазинчика, где я имел незаслуженно хорошую репутацию. А о чём было спорить, или в чём убеждать друг друга? Карты уже легли на стол, и мешать колоду поздно.

Она набирала подарки: это маме, это сестрёнке, это племяннику, это друзьям. Как маленькая девочка, она делила игрушки поровну. Продавец-студент сделал существенную скидку на её покупки, как «родственнице Ленина», и мы ушли.
Рассчитывая на беззаботный отдых на «Красноморье», я, помимо желания, начал превращаться в объединённый монумент воспитателя, этакого Макаренко-Сухомлинского-Ушинского. То увещевал Максима не резать Касю, то советовал Касе не злить Макса. Хотя по жизни не признавал назидательности, полагая, что всё свершается по воле Божьей.

Однажды за Полиной приехал её сириец, и она, попрощавшись, отправилась с ним в Дамаск. Оставшись один, я решил дистанцироваться от проблем молодёжи. Мне надоело, находясь на пляже в состоянии нирваны, вздрагивать от ругательств Макса в адрес его легкомысленной «подруги». Мне не нравилось, что Кася, изображая перед бой-френдами мою дочку, ждёт и от меня ответной импровизации. Я не понимал, зачем ей эта игра? Возможно, она хотела показать себя не одинокой охотницей за их кошельками, а тихой домашней девочкой, неискушённость которой должна цениться выше. Не исключаю и того, что в её рассказах я фигурировал как старый сутенёр, эксплуатирующий её и Полину. А Полина, в случае навязчивого внимания мужчины, всегда предупреждала томным голосом: - Я стою дорого, ну ооччень дорого, - не оставляя сомнений в её профессии.

Как бы там ни было, я от них отстранился: плавал, читал, пару раз съездил на экскурсии. Но я не мог ходить с закрытыми глазами и, конечно, заметил переключение внимания Каси с богатых европейцев на тихого арабского юношу. Арапчонок ходил, как «во сне по облакам», от упавшего на него счастья. Зачем ей такая связь, я не мог понять. Денег у него не было. И она возила его на дискотеку в город, а по вечерам они сидели, обнявшись, на диком пляже, подальше от посторонних глаз. Потом я заметил, что арабский юноша трудится разнорабочим в школе дайвинга. Таскает баллоны с кислородом, помогает туристам одевать и снимать снаряжение, управляет лодкой, когда группы аквалангистов отправляются на погружение.

Может быть Кася хочет освоить навыки погружения на глубину, думал я? Но зачем ей этот паренёк, когда есть школа с инструктором, с выдачей дипломов? Я остановился на мысли, что это любовь. В конце концов, деньги решают не всё, есть ещё и чувства. Они оба молоды, им хочется чистой и преданной любви...

Максим злился ещё больше. Европейцы с деньгами находили понимание в его меркантильных взглядах на жизнь: - Но «мартышка в штанах», - так он называл юного араба, - в качестве любовника - это задача не для моих мозгов, - возмущался он.
Стараясь отвлечься от неудач с Касей, Макс посвящал всё время занятиям спортом. Утром - вкалывал на тренажёрах, до обеда плавал, преодолевая сильное течение, потом велосипед, и на полдник - школа дайвинга. Особенно его увлекали ночные погружения на дно. Он не был романтиком, сказывалась российская привычка гонять по телу адреналин.

Я возвращался в Москву раньше их, и перед отъездом в аэропорт пошёл попрощаться. Побеседовал последний раз с Максом, стараясь отговорить его от мести.
- Да уже всё забыто, - заверил он меня, - мне это «фиолетово».
Потом я нашёл Касю и сказал, что уважаю её за способность любить от сердца, а не от калькулятора.
- Вы о чём? - Не поняла она.
Я объяснил, что заметил её расположение к арабскому юноше.
- А, вы об этом, - вяло пробурчала она, - скажем так, мне просто скучно. Этот пляжный роман не может иметь продолжения.
             *****
Полупустое кафе стали заполнять клерки, освободившиеся от рабочих заданий и спешащие из ниоткуда в никуда. В зале для курящих повисла пелена табачного дыма. Молоденький официант уже несколько раз спросил, не хочу ли я чего-нибудь ещё, намекая на дефицит свободных столиков в кафе, а я всё сидел, глотая очередной остывший кофе, и думал о внезапной гибели Макса: - Другое дело, если в баллонах не было кислорода. Он легко мог задохнуться, а течение там действительно сильное, и тело унесло.

В памяти вновь и вновь всплывал роман Каси и молодого араба, работавшего в школе дайвинга. Он был по уши влюблён в неё и способен выполнить любую просьбу. Особенно, если она рассказала ему о грозившей опасности. Я не выдержал и набрал номер её телефона: - Девочка, зачем ты взяла такой грех на свою юную душу? - спросил я.
Она клялась, что ничего не понимает, бросала трубку. Но, когда я пригрозил братом погибшего Максима, которому могу всё рассказать, испугалась и назначила встречу.

Пришла не одна, с ней был жених, студент третьего курса. Он, чем-то напомнил мне египетского юношу, читавшего Ленина. Я изложил им свою версию гибели Макса. Бойфренд Каси не верил ни одному моему слову, ни о поездке с Максом, ни тем более об иностранных мальчиках и арапчонке: - Кася не могла, не могла, вы лжёте! - волновался он.

- Если ты сейчас же не скажешь правду, я звоню Василию, - предупредил я.
И она созналась. Но сказала, что говорит под моим давлением, и, в случае расследования, всё будет отрицать. Жених смотрел на неё широко открытыми глазами, потом встал и, ничего не говоря, быстро покинул кафе. Ушёл по-английски, не простившись, и одновременно по-русски, не оплатив свой счёт. 
- Ну что ж, понеси хоть такое наказание, - подытожил я и оставив деньги с чаевыми, тоже вышел на улицу, нырнув в шумный столичный трафик.

Как-то, бегая по центру, я увидел Касю. Она шла в обнимку с другим, незнакомым мне молодым человеком. Да, Макса не вернуть, а позвонить Василию, значит, подписать ей смертный приговор.  Я до сих пор размышляю, заслуживает она смерти или нет?
            THE END
         
С уважением к читателю, член Союза писателей России, Владимир Брисов.